Содержание
Введение. 3
Глава 1. Учение о церковных таинствах св. Николая Кавасилы.. 6
Глава 2. Взаимосвязь таинств и аскетического делания. 9
Заключение. 12
Список использованных источников. 13
Введение
Вопрос о взаимном отношении аскезы и таинств, является основополагающим вопросом духовной жизни православного христианина. Это вопрос синергии (греч. συνεργία – «вместе действующий») – соработничества, совместного усилия Бога и человека в деле спасения[1]. Учение о синергии имеет крайне важное значение для понимания не только православной аскетики, но и богословия вцелом. Понятие о синергии существовало в Церкви всегда, впервые этот термин употребляется в Первом Послании апостола Павела к Коринфянам: «Мы соработники (συνεργοί) Бога» (1 Кор. 3, 9). Но подробно учение о синергии было сформулировано в традиции исихазма и связано с именем святителя Григория Паламы, учившем о соединении нетварной Божественной энергии и энергии тварной, человеческой. «Фундаментальной установкой паламитского богословия была следующая идея: благодаря синергии, то есть соединению энергий Бога или Его благодати, и покоряющихся ей энергий человека, в результате длительного и крайне трудного аскетического пути для подвижника становится возможным обожение. Так в исихазме называется реальная встреча человека с Богом, приобщение к Божественной жизни и созерцанию нетварного Божественного света. Но для этого удивительного результата в равной степени необходимы как действия и стремления самого человека, так и Божия благодать»[2].
Выдающемся представителем паламитского богословия в его лаической интерпретации является св. Николай Кавасила. Как утверждает протоиерей Иоанн Мейендорф, - «В трудах Кавасилы мы находим толкование всей традиции Григория Паламы, хотя он и пользуется иной терминологией»[3].
В шестидесятых гг. XIV в. Николай Кавасила удалился в монастырь, где написал где посвятил себя духовным писаниям. Наиболее полно его богословие раскрывается в трактате «О жизни во Христе» в семи главах (словах), в котором объясняется природа духовной жизни и смысл таинств Крещения, Миропомазания и Евхаристии. Большую ценность в раскрытии «паламитского богословия» также имеют его работы: «Изъяснение Божественной литургии» и «Богородичные гомилии»[4].
Святой Николай Кавасила не состоял в священном сане и принадлежал к восточной традиции богословов-мирян, вероятно поэтому, его богословие, в большей степени направлено, на рассмотрение церковного таинства как основного средства ко спасению (обожению) христиан, живущих в миру. Как он сам отмечает в трактате «Семь слов о жизни во Христе»: «Ибо никто не скажет, что одна и та же добродетель у людей, управляющих общественными делами, и у занимающихся только своими собственными; равно у тех, кои после купели ничего более не обещали Богу, и у тех, кои ведут жизнь отшельническую, кои предположили сохранять девство»[5].
Сегодня, когда в христианстве наблюдается оскудение подвижнического делания, вопросовзаимном отношении аскезы и таинств приобретает особую актуальность. «Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу» (Мк.10, 26-27).
Целью данного реферата является раскрытие учения о взаимном отношении аскезы и таинств в деле спасения изложенного в трудах святого праведного Николая Кавасилы.
В соответствии с целью определены следующие задачи:
— рассмотреть учение о церковных таинствах святого Николая Кавасилы;
— раскрыть взаимосвязь таинств и аскетического делания изложенную святым Николаем Кавасилой.
Структура реферата определяется целью и задачами исследования и состоит из введения, основной части и заключения. В конце приведен список использованных источников и литературы.
Глава 1. Учение о церковных таинствах св. Николая Кавасилы
Слово «таинство» уже указывает на некоторую непостижимость, невозможность заключить это явление духовной жизни христианской Церкви в четкие определения и формулировки. Господь наш Иисус Христос, открывая апостолам тайны Царства Небесного, облекал их в приточную форму, используя многочисленные образы повседневной жизни. Так поступали и апостолы, и святые отцы. Этот прием использует и святой праведный Николай Кавасила. Он сравнивает таинства с окнами, через которые, подобно солнечному свету, в наш мир проникает благодать Божия: «И так посредством сих священных таинств, как бы посредством оконцев, в мрачный сей мир проникает Солнце правды и умерщвляет жизнь, сообразную с миром, и восстановляет жизнь премирную…»[6], а крещальную купель он сравнивает с входной дверью в жизнь будущего века: «Сам Спаситель восхотел креститься Крещением Иоанновым, показывая, что чрез Крещение только мы можем узреть небесные пространства и тем указано было, что нельзя войти в жизнь некрещеному, тем же указано и то, что купель есть вход и дверь»[7].
Рассуждая о церковных таинствах в «Семи словах о жизни во Христе», именно в них он видит присутствие Царствия Божия на земле: «Жизнь во Христе зарождается в здешней жизни и начало приемлет здесь, а совершается в будущей жизни, когда мы достигнем оного дня»[8]. «Согласно учению Николая Кавасилы, церковные таинства являются теми самыми средствами, благодаря которым осуществляется истинная жизнь человека во Христе»[9]. Как отмечает протоиерей Иоанн Мейендорф: «Отправным пунктом для обсуждения таинств Кавасиле служит текст из речи апостола Павла в Деян. 17:28: «Ибо мы Им живем и движемся и существуем». Мы получаем жизнь, начинаем ее в крещении; мы движемся, продолжаем жить в таинстве миропомазания; мы существуем, ибо содержание нашей жизни составляет
Евхаристия»[10].
Таинство Крещения является начало новой жизни. Умерая в крещальной купели, ветхий человек получает «бытие и всецелое существование о Христе, ибо оно, приняв мертвых и растленных, первое из всех таинств вводит их в жизнь»[11]. Миропомазание даёт вновь рожденному силу действовать в новой жизни, ему преподается Святой Дух, чтобы он мог «благодетельствовать другим» и, в соответствии с апостолом Павлом, либо «назидать церковь, предрекая будущее, или уча таинствам», либо «словом освобождая от болезней», или, чтобы сам сделался лучшим, «сияя благочестием, или преизбытком целомудрия, или любви, или смиренномудрия»[12]. Евхаристия же сохраняет и поддерживает сию новую жизнь: «Ибо принимаем от сей трапезы уже не смерть, и гроб, и общение жизни лучшей, но Самого Воскресшего, и не дары Св. Духа, какие только можем мы получить, но Самого Благодетеля, самый храм, в коем находится вся полнота благодатных даров»[13]. По учению Николая Кавасилы Евхаристия является Таинством Таинств, исполнением и венцом всего в Церкви, окончательным действом и реальным участием в Царстве Божием: «После же Евхаристии нет уже ничего такого, к чему бы нам стремиться, но остановившись здесь должны стараться узнать то, как до конца сохранить сие сокровище»[14]. И как земной хлеб поддерживает телесную жизнь, так Хлеб сошедший с Небес поддерживает духовную жизнь христианина: «Посему сим хлебом живем, движемся миром, получив бытие от купели»[15].
Духовную жизнь христианина заключенную в церковных таинствах святой Николай Кавасила назвает жизнью во Христе, подчеркивая ее христоцентризм. Как отмечает Неллас Панайотис: «Духовная жизнь для него есть именно жизнь во Христе, или жизнь Христа в нас. Ее сущность недвусмысленно задана Павловым утверждением "Уже не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2, 20), принятым в самом буквальном смысле»[16].
Такой же христоцентризм мы видим и в другом творении святого «Объяснении божественной Литургии». Говоря о святости Церкви, Кавасила пользуется круговой аргументацией: причащаясь Святых Даров, Церковь становится святой; но, лишь достойные, то есть святые, имеют право причащаться таинств. «Круговое доказательство, возможно, преднамеренно: Кавасила хочет сказать, что святость не достигается, что она есть благодать и дар Божий. Лишь смертный грех автоматически исключает человека из Тела Христова»[17]. Что закономерно ставит перед нами вопрос взаимосвязи аскезы и таинств.