украинскихъ мовахъ они говорить не могутъ технически... Въ Дагестан e было
сд e лано еще остроумн e е: было установлено восемь оффиц i альныхъ
государственныхъ языковъ -- пришлось ликвидировать ихъ вс e: жел e зныя дороги
не могли работать: всегда найдется патр i отъ волостного масштаба, который, на
основан i и закона о восьми государственныхъ языкахъ, начнетъ лопотать такое,
что никто ужъ не пойметъ... Итакъ, при отсутств i и нац i ональнаго подавлен i я
и, сл e довательно, при отсутств i и ущемленныхъ нац i ональныхъ самолюб i й --
получило преобладан i е чисто техническое соображен i е о томъ, что безъ
русскаго языка все равно не обойтись. И украинск i й бетонщикъ, который вчера
укладывалъ дн e провскую плотину, сегодня переброшенъ на Волгу, а на завтра
мечтаетъ попасть въ московск i й вузъ, ни на как i е соблазны украинизац i и не
пойдетъ. Основная база всякихъ самост i йныхъ течен i й -- это сравнительно
тонкая прослойка полуинтеллигенц i и, да и ту прослойку большевизмъ
разгромилъ... Программы, которыя "д e лятъ Русь по карт e указательнымъ
перстомъ", обречены на провалъ -- конечно, поскольку это касается
внутреннихъ процессовъ русской жизни...
ТОВАРИЩЪ ЧЕРНОВЪ
За справками политическаго характера ко мн e особенно часто приходилъ
товарищъ Черновъ14, бывш i й комсомолецъ и бывш i й студентъ, прошедш i й своими
боками Бобрики, Магнитострой и Б e ломорско-Балт i йск i й каналъ: первые два --
въ качеств e "энтуз i аста пятил e тки", трет i й -- въ качеств e каторжника ББК.
Это былъ б e лобрысый, с e роглазый парень, л e тъ 22-хъ, 23-хъ, медв e жьяго
сложен i я, которое и позволило ему выбраться изъ вс e хъ этихъ энтуз i азмомъ
живьемъ. По н e которымъ, весьма косвеннымъ, моимъ предположен i ямъ это именно
онъ сбросилъ ГПУ-ского троцкиста въ вичкинск i е водопады, впрочемъ, объ этомъ
я его, конечно, не спрашивалъ.
14 Фамил i я, конечно, вымышленная, какъ и вс e фамил i и вичкинскихъ
обитателей.
Въ своихъ скитан i яхъ онъ выработалъ изумительное ум e нье добывать себ e
пищу изъ вс e хъ мыслимыхъ и немыслимыхъ источниковъ -- приготовлять для e ды
сосновую заболонь, выпаривать весенн i й березовый сокъ, просто удить рыбу.
Наблюдая тщетныя мои попытки приноровиться къ уженью форели, онъ предложилъ
мн e свои услуги въ качеств e наставника. Я досталъ ему разовый пропускъ, мы
взяли удочки и пошли подальше, вверхъ {379} по р e чк e: на территор i и Вички
могли удить рыбу вс e, для выхода подальше -- нуженъ былъ спец i альный
пропускъ.
Моя система уженья была подвергнута уничтожающей критик e, удочка была
переконструирована, но съ новой системой и удочкой не вышло ровно ничего.
Черновъ выудилъ штукъ двадцать, я -- не то одну, не то дв e. Устроили
привалъ, разложили костеръ и стали на палочкахъ жарить Черновскую добычу.
Жарили и разговаривали, сначала, конечно, на обычныя лагерныя темы: как i я
статьи, какой срокъ. Черновъ получилъ десять л e тъ по все той же стать e о
террор e: былъ убитъ секретарь цеховой комячейки и какой-то сексотъ. Троихъ
по этому д e лу разстр e ляли, восемь послали въ концлагерь, но фактически
уб i йца такъ и остался невыясненнымъ.
-- Кто убилъ, конечно, неизв e стно, -- говорилъ Черновъ. -- Можетъ, я, а
можетъ, и не я. Темное д e ло.
Я сказалъ, что въ такихъ случаяхъ уб i йц e лучше бы сознаваться: одинъ бы
онъ и пропалъ.
-- Это н e тъ. Ужъ уговоры так i е есть. Д e ло въ томъ, что, если не
сознается никто, ну, кое-кого разм e няютъ, а организац i я останется. А если
начать сознаваться, тутъ ужъ совс e мъ пропащее д e ло.
-- А какая организац i я?
-- Союзъ молодежи -- изв e стно какая, другихъ, пожалуй, и н e тъ.
-- Ну, положимъ есть и друг i я.
Черновъ пожалъ плечами.
-- Как i я тамъ друг i я, по полтора челов e ка. Троцкисты, рабочая
оппозиц i я... Недоумки...
-- Почему недоумки?
-- А, видите, какъ считаемъ мы, молодежь: нужно давать отбой отъ всей
сов e тской системы. По всему фронту. Для насъ ясно, что не выходитъ абсолютно
ни хр e на. Что ужъ тутъ латать, да подмазывать -- все это нужно сковыривать
ко вс e мъ чертямъ, чтобы и сов e тскимъ духомъ не пахло... Все это нужно
говорить прямо -- карьеристы. И у т e хъ, и у т e хъ въ принцип e -- та же
парт i йная, коммунистическая организац i я. Только если Троцк i й, скажемъ,
сядетъ на сталинское м e сто, какой-нибудь тамъ Ивановъ сядетъ на м e сто
Молотова или въ этомъ род e. Троцкизмъ и рабочая оппозиц i я и группа рабочей
правды, -- вс e они галдятъ про парт i йную демократ i ю: на кой чортъ намъ
парт i йная демократ i я -- намъ нужна просто демократ i я... Кто за ними пойдетъ?
Вотъ не сд e лалъ себ e карьеры при сталинской парт i и, думаетъ, что сд e лаетъ ее
при троцкистской. Авантюра. Почему авантюра? А какъ вы думаете, что, если
имъ удастся сковырнуть Сталина, такъ кто ихъ пуститъ на сталинское м e сто. У
Сталина м e сто насиженное, везд e своя брашка, такой другой организац i и не
скоро сколотить. Вы думате, имъ дадутъ время сколачивать эту организац i ю?
Держи карманъ шире.
Я спросилъ Чернова, насколько, по его мн e н i ю, Хл e бниковъ характеренъ
для рабочей молодежи. {380}
Черновъ подложилъ въ костеръ основательный сукъ, навалилъ сверху св e жей
хвои: "совс e мъ комары одол e ли, вотъ сволочь".
-- Хл e бниковъ? -- переспросилъ онъ. -- Такъ какая же онъ рабочая
молодежь? Тоже врод e Кореневскаго: у Хл e бникова отецъ -- большой коммунистъ,
Хл e бниковъ видитъ, что Сталинъ парт i ю тащитъ въ болото, хочетъ устроить
сов e тск i й строй только, такъ сказать, пожиже -- т e хъ же щей да пожиже влей.
Ну, да я знаю, онъ тоже противъ парт i йной диктатуры -- разговоръ одинъ!..
Что теперь нужно? Нужно крестьянину свободную землю, рабочему свободный
профсоюзъ. Все равно, если я токарь, такъ я заводомъ управлять не буду. Кто
будетъ управлять? А чортъ съ нимъ, кто -- лишь бы не парт i я. И при
капиталист e -- хуже не будетъ, теперь ужъ это всяк i й дуракъ понимаетъ. У
насъ на Магнитку навезли н e мецкихъ рабочихъ -- изъ безработныхъ тамъ
набирали... Елки зеленыя, -- Черновъ даже приподнялся на локт e, --
костюмчики, чемоданчики, граммофончики, отд e льное снабжен i е, а работаютъ,
ей-Богу, хуже нашего: нашему такую кормежку -- такъ онъ любого н e мца
обставитъ. Что, не обставитъ?
Я согласился, что обставитъ -- д e йствительно обставляли: въ данныхъ
услов i яхъ иностранные рабоч i е работали въ среднемъ хуже русскихъ...
-- Ну, мы отъ нихъ кое-что разузнали... Вотъ теб e и капитализмъ! Вотъ
теб e и кризисъ! Такъ это -- Герман i я, e сть тамъ нечего и фабричное
производство некуда д e вать. А у насъ?.. Да, хозяинъ нуженъ... Вы говорите,
монарх i я? Что-жъ, и о монарх i и можно поговорить, не думаю, что-бъ изъ этого
что-нибудь вышло. Знаете, пока царь былъ Божьей милостью -- было другое
д e ло. А теперь на Божьей милости далеко не у e дешь... Н e тъ, я лично ничего
противъ монарх i и не им e ю, но все это сейчасъ совс e мъ не актуально. Что
актуально? А чтобы и у каждаго рабочаго, и у каждаго мужика по винтовочк e
дома вис e ло. Вотъ это конституц i я. А тамъ -- монарх i я, президентъ ли -- д e ло
шестнадцатое. Стойте, кто-то тамъ хруститъ.
Изъ за кустовъ вышло два вохровца. Одинъ сталъ въ сторонк e, съ
винтовкой на изготовку, другой мрачно подошелъ къ намъ.
-- Документы, прошу.
Мы достали наши пропуска. На мой -- вохровецъ такъ и не посмотр e лъ:
"ну, васъ-то мы и такъ знаемъ" -- это было лестно и очень удобно. На
пропускъ Чернова онъ взглянулъ тоже только мелькомъ.
-- А на какого вамъ чорта пропуска спрашивать? --
интимно-дружественнымъ тономъ спросилъ я. -- Сами видите, сидятъ люди среди
б e лаго дня, рыбу жарятъ.
Вохровецъ посмотр e лъ на меня раздраженно.
-- А вы знаете, бываетъ такъ: вотъ сидитъ такой, вотъ не спрошу у него
пропуска, а онъ: а ну, товарищъ вохровецъ, ваше удостов e рен i е. А почему вы у
меня пропуска не спросили? -- вотъ теб e и м e сяцъ въ ШИЗО.
-- Житье-то у васъ -- тоже не такъ, чтобы очень, -- сказалъ Черновъ.
{381}
-- Отъ такого житья къ... матери внизъ головой, вотъ что, -- свир e по
ляпнулъ вохровецъ. -- Только т e мъ и живемъ, что другъ друга караулимъ...
Вотъ: оборвалъ накомарникъ объ сучья, другого не даютъ -- рожа въ арбузъ
распухла.
Лицо у вохровца было д e йствительно опухшее, какъ отъ водянки.
Второй вохровецъ опустилъ свою винтовку и подошелъ къ костру:
-- Треплешь ты языкомъ, чучело, охъ, и сядешь же...
-- Знаю я, передъ к e мъ трепать, передъ к e мъ не трепать, народъ
образованный. Можно посид e ть?
Вохровецъ забрался въ струю дыма отъ костра: хоть подкоптиться малость,
совс e мъ комарье за e ло -- хуже революц i и...
Второй вохровецъ посмотр e лъ неодобрительно на своего товарища и
тревожно -- на насъ. Черновъ невесело усм e хнулся...
-- А вдругъ, значитъ, мы съ товарищемъ пойдемъ и заявимъ: ходилъ-де
вотъ такой патруль и контръ-революц i онные разговоры разводилъ.
-- Никакихъ разговоровъ я не развожу, -- сказалъ второй вохровецъ. -- А
что -- не бываетъ такъ?
-- Бываетъ, -- согласился Черновъ. -- Бываетъ.
-- Ну и хр e нъ съ нимъ. Такъ жить -- совс e мъ отъ разговора отвыкнешь --
только и будемъ коровами мычать. -- Вохровецъ былъ изъ e денъ комарами, его
руки распухли такъ же, какъ и его лицо, и настроен i е у него было крайне
оппозиц i онное.
-- Оч-чень пр i ятно: ходишь какъ баранъ по л e су: опухши, не спамши, а
вотъ товарищъ сидитъ и думаетъ, вотъ сволочи, тюремщики.
-- Да, такъ оно и выходитъ, -- сказалъ Черновъ.
-- А я разв e говорю, что не такъ? Конечно, такъ. Такъ оно и выходитъ:
ты меня караулишь, а я тебя караулю. Т e мъ и занимаемся. А пахать, извините,
некому. Вотъ теб e и весь сказъ.
-- Васъ за что посадили? -- спросилъ я вохровца.
-- За любопытство характера. Былъ въ красной арм i и, спросилъ командира
-- какъ же это такъ: царство трудящихся, а нашу деревню -- всю подъ метелку
къ чертовой матери... Кто передохъ, кого такъ выселили. Такъ я спрашиваю --
за какое царство трудящихся мы драться-то будемъ, товарищъ командиръ?
Второй вохровецъ аккуратно положилъ винтовку рядомъ съ собой и
вороватымъ взглядомъ осмотр e лъ прилегающ i е кусты: н e тъ ли тамъ кого...
-- Вотъ и зд e сь договоришься ты, -- еще разъ сказалъ онъ.
Первый вохровецъ презрительно посмотр e лъ на него сквозь опухш i я щелочки
глазъ и не отв e тилъ ничего. Тотъ уставился въ костеръ своими безцв e тными
глазами, какъ будто хот e лъ что-то сказать, поперхнулся, потомъ какъ-то зябко
поежился.
-- Да, оно куда ни поверни... ни туды, ни сюды...
-- Вотъ то-то.
Помолчали. Вдругъ гд e -то въ полуверст e къ югу раздался выстр e лъ, потомъ
еще и еще. Оба вохровца вскочили, какъ {382} встрепанные, сказалась военная
натаска. Опухшее лицо перваго перекосилось озлобленной гримасой.
-- Застукали когось-то... Тутъ только что оперативный патруль прошелъ,
эти ужъ не спустятъ...
Всл e дъ за выстр e лами раздался тонк i й сигнальный свистъ, потомъ еще
н e сколько выстр e ловъ.
-- Охъ, ты, мать его... б e жать надо, а то еще саботажъ пришьютъ...
Оба чина вооруженной охраны лагеря скрылись въ чащ e.
-- Прорвало парня, -- сказалъ Черновъ. -- Вотъ такъ и бываетъ: ходитъ,
ходитъ челов e къ, молчитъ, молчитъ, а потомъ ни съ того, ни съ сего и
прорвется... У насъ, на Бобрикахъ, былъ такой парторгъ (парт i йный
организаторъ) -- оралъ, оралъ, сл e дилъ, сл e дилъ, а потомъ на общемъ собран i и
цеха выл e зъ на трибуну: простите, говоритъ, товарищи, всю жизнь обманомъ
жилъ, карьеру я, сволочь д e лалъ, проституткой жилъ... За наганъ -- сколько
тамъ пуль -- въ презид i умъ: двухъ ухлопалъ, одного ранилъ, а посл e днюю пулю
себ e въ ротъ. Прорвало. А какъ вы думаете, среди вотъ этихъ караульщиковъ --
сколько нашихъ? Девяносто процентовъ! Вотъ говорилъ я вамъ, а вы не в e рили.
-- То-есть, чему это я не в e рилъ?
-- А вообще, видъ у васъ скептическ i й. Н-н e тъ, въ Росс i и -- все готово.
Не хватаетъ одного -- сигнала. И тогда въ два дня -- все къ чортовой матери.
Какой сигналъ? -- Да все равно какой. Хоть война, чортъ съ ней...
Стр e льба загрохотала снова и стала приближаться къ намъ. Мы
благоразумно отступили на Вичку.
ЕЩЕ О КАБИНК E МОНТЕРОВЪ
Вся эта возня со спартак i адой и прочимъ не прерывала нашей связи съ
кабинкой монтеровъ -- это было единственное м e сто, гд e мы чувствовали себя
бол e е или мен e е дома среди хорошихъ, простыхъ русскихъ людей -- простыхъ не
въ смысл e простонародности. Просто не валяли люди никакого дурака, не л e зли
ни въ как i е активисты, не д e лали никакихъ лагерныхъ карьеръ. Только зд e сь я
хоть на часъ-другой могъ чувствовать себя какъ-будто я вовсе не въ лагер e,
только зд e сь какъ-то отдыхала душа.
Какъ-то вечеромъ, возвращаясь съ Вички, я завернулъ въ кабинку. У ея
дверей на какомъ-то самод e льномъ верстак e Мухинъ что-то долбилъ стамеской:
-- Промфинпланъ выполняете? -- пошутилъ я и протянулъ Мухину руку.
Мухинъ оторвался отъ тисковъ, какъ-то странно, бокомъ, посмотр e лъ на
меня -- взглядъ его былъ суровъ и печаленъ -- вытеръ руку о штаны и снова
взялся за стамеску.
-- Простите, рука грязная, -- сказалъ онъ.
Я н e сколько растерянно опустилъ свою руку. Мухинъ продолжалъ ковыряться
со своей стамеской, не глядя на меня и не говоря ни слова. Было ясно, что
Мухинъ руки мн e подавать не {383} хочетъ... Я стоялъ столбомъ, съ ощущен i емъ
незаслуженной обиды и неожиданной растерянности.
-- Вы никакъ дуетесь на меня? -- не очень удачно спросилъ я...
Мухинъ продолжалъ долбить своей стамеской, только стамеска какъ-то
нел e по скользила по зажатой въ тиски какой-то гайк e.
-- Что тутъ дуться, -- помолчавъ, сказалъ онъ, -- а рука у меня
д e йствительно въ масл e. Зач e мъ вамъ моя рука -- у васъ и друг i я руки есть.
-- Как i я руки? -- не сообразилъ я.
Мухинъ поднялъ на меня тяжелый взглядъ.
-- Да ужъ изв e стно, как i я.
Я понялъ. Что я могъ сказать и какъ я могъ объяснить? Я повернулся и
пошелъ въ баракъ. Юра сид e лъ на завалинк e у барака, обхвативъ руками кол e ни
и глядя куда-то вдаль. Рядомъ лежала раскрытая книга.
-- Въ кабинку заходилъ? -- спросилъ Юра.
-- Заходилъ.
-- Ну?
-- И ты заходилъ?
-- Заходилъ.
-- Ну?
Юра помолчалъ и потомъ пожалъ плечами.
-- Точно сексота встр e тили. Ну, я ушелъ. Пиголица сказалъ: видали тебя
съ Подмоклымъ и у Успенскаго... Знаешь, Ва, давай больше не откладывать...
Какъ-нибудь дать знать Бобу... Ну его со вс e мъ этимъ къ чортовой матери...
Прямо -- хоть пов e ситься...
Пов e ситься хот e лось и мн e. Можно сказать -- доигрался...
Дохалтурился... И какъ объяснить Мухину, что халтурю я вовсе не для того,
чтобы потомъ, какъ теперь Успенск i й, с e сть на ихъ, Мухиныхъ, Ленчиковъ,
Акульшиныхъ шеи и на ихъ Мухиныхъ, Ленчиковъ и Акульшиныхъ костяхъ и жизняхъ
д e лать сов e тскую карьеру: если бы хот e лъ д e лать сов e тскую карьеру -- я
д e лалъ бы ее не въ лагер e. Какъ это объяснить?... Для того, чтобы объяснить
это, пришлось бы сказать слово "поб e гъ" -- его я, посл e опыта съ г-жей Е. и
съ Бабенкой, не скажу никому. А какъ все это объяснить безъ поб e га?
-- А какъ Пиголица? -- спросилъ я.
-- Такъ, растерянный какой-то. Подробно я съ нимъ не говорилъ. О чемъ
говорить? Разв e разскажешь?
На душ e было исключительно противно.
Приблизительно черезъ нед e лю посл e этого случая начался оффиц i альный
пр i емъ въ техникумъ. Юра былъ принять автоматически, хотя въ техникум e
д e лать ему было р e шительно нечего. Пиголицу не приняли, такъ какъ въ его
формуляр e была статья о террор e. Техникумъ этотъ былъ предпр i ят i емъ
совершенно ид i отскимъ. Въ немъ было челов e къ триста учащихся, были
отд e лен i я: дорожное, гражданскаго строительства, геодезическое, {384}
л e сныхъ десятниковъ и как i я-то еще. Въ состав e преподавателей -- рядъ
профессоровъ Петербурга и Москвы, конечно, заключенныхъ. Въ состав e учащихся
-- исключительно урки: принимали только "соц i ально-близк i й элементъ" --
сл e довательно, ни одинъ контръ-революц i онеръ и къ порогу не подпускался.
Набрали три сотни полуграмотныхъ уголовниковъ, два м e сяца подтягивали ихъ до
таблицы умножен i я, и уголовники совершенно открыто говорили, что они ни въ
какомъ случа e ни учиться, ни работать не собираются: какъ раньше воровали,
такъ и въ дальн e йшемъ будутъ воровать -- это на ослахъ воду возятъ, поищите
себ e другихъ ословъ... Юра былъ единственнымъ исключен i емъ -- единственнымъ
учащимся, им e вшимъ въ формуляр e контръ-революц i онныя статьи, но на
подготовительные курсы Юра былъ принять по записк e Радецкаго, а въ техникумъ
-- по записк e Успенскаго. О какой бы то ни было учеб e въ этомъ техникум e и
говорить было нечего, но среди учебныхъ пособ i й были карты района и компаса.
Въ техникумъ Юра поступилъ съ единственной ц e лью спереть и то, и другое,
каковое нам e рен i е онъ въ свое время и привелъ въ исполнен i е.
Въ этомъ техникум e я н e которое время преподавалъ физкультуру и русск i й
языкъ, потомъ не выдержалъ и бросилъ сизифовъ трудъ, переливан i е изъ пустого
въ порожнее. Русск i й языкъ имъ вообще не былъ нуженъ -- у нихъ былъ свой,
блатной жаргонъ, а физкультуру они разсматривали исключительно съ
утилитарной точки зр e н i я, въ качеств e, такъ сказать, подсобной дисциплины въ
ихъ разнообразныхъ воровскихъ спец i альностяхъ... Впрочемъ, въ этотъ
техникумъ водили иностранныхъ туристовъ и показывали: вотъ видите, какъ мы
перевоспитываемъ... Откуда иностранцамъ было знать? Тутъ и я могъ бы
пов e рить...
Пиголицу въ техникумъ не пустили: въ его формуляр e была статья о
террор e. Правда, терроръ этотъ заключался только въ зуботычин e, данной по
поводу какихъ-то жилищныхъ склокъ какому-то секретарю ячейки, правда,
большинство урокъ было не очень ув e рено въ 6 X 8 = 48, а Пиголицу мы съ Юрой
дотянули до логарифмовъ включительно, правда, урки совершенно откровенно не
хот e ли ни учиться въ техникум e, ни "перековываться" посл e его
проблематичнаго окончан i я, а Пиголица за возможность учебы -- "да, я бы,
знаете, ей Богу, хоть полъ жизни отдалъ бы"... но у Пиголицы была статья 58,
8.
Юра сказалъ мн e, что Пиголица совс e мъ раздавленъ своей неудачей:
собирается не то топиться, не то в e шаться. Я пошелъ къ Корзуну. Корзунъ
встр e тилъ меня такъ же корректно и благожелательно, какъ всегда. Я изложилъ
ему свою просьбу о Пиголиц e. Корзунъ развелъ руками -- ничего не могу
под e лать: инструкц i я ГУЛАГа. Я былъ очень взвинченъ, очень раздраженъ и
сказалъ Корзуну, что ужъ зд e сь-то, съ глазу на глазъ, объ инструкц i и ГУЛАГа,
ей Богу, не стоило бы говорить, а то я начну разговаривать о перековк e и о
польз e лагерной физкультуры -- обоимъ будетъ неловко.
Корзунъ пожалъ плечами: {385}
-- И чего это васъ за e ло?
-- Вы понимаете, Климченко (фамил i я Пиголицы), въ сущности,
единственный челов e къ, который изъ этого техникума хоть что-нибудь вынесетъ.
-- А вашъ сынъ ничего не вынесетъ? -- не безъ ехидства спросилъ
Корзунъ.
-- Сыну осталось сид e ть ерунда, дорожнымъ десятникомъ онъ, конечно, не
будетъ, я его въ Москву въ кино-институтъ переправлю... Послушайте, тов.
Корзунъ, если ваши полномоч i я недостаточны для принят i я Пиголицы -- я
обращусь къ Успенскому.
Корзунъ вздохнулъ: "экъ васъ за e ло!" Пододвинулъ къ себ e бумажку.
Написалъ.
-- Ну, вотъ, передайте это непосредственно директору техникума.
Пиголица зашелъ ко мн e въ баракъ, какъ-то путано поблагодарилъ и
исчезъ. Кабинка, конечно, понимала, что челов e къ, который началъ д e лать
столь головокружительную карьеру, можетъ сбросить со своего стола кость
благотворительности, но отъ этого сущность его карьеры не м e няется. Своей
руки кабинка намъ все-таки не протянула.
...Возвращаясь вечеромъ къ себ e въ баракъ, застаю у барака Акульшина.
Онъ какъ-то исхудалъ, обросъ грязно-рыжей щетиной и видъ им e лъ еще бол e е
угрюмый, ч e мъ обыкновенно.
-- А я васъ поджидаю... Начальникъ третьяго лагпункта требуетъ, чтобы
вы сейчасъ зашли.
Начальникъ третьяго лагпункта ничего отъ меня требовать не могъ. Я
собрался было въ этомъ тон e и отв e тить Акульшину, но, посмотр e въ на него,
увидалъ, что д e ло тутъ не въ начальник e третьяго лагпункта.
-- Ну что-жъ, пойдемъ.
Молча пошли. Вышли съ территор i и лагпункта. На берегу Кумсы валялись
сотни выкинутыхъ на берегъ бревенъ. Акульшинъ внимательно и исподлобья
осмотр e лся вокругъ.
-- Давайте присядемъ.
Прис e ли.
-- Я это насчетъ начальника лагпункта только такъ, для людей сказалъ.
-- Понимаю...
-- Тутъ д e ло такое... -- Акульшинъ вынулъ кисетъ, -- сворачивайте.
Начали сворачивать. Чугунные пальцы Акульшина слегка дрожали.
-- Я къ вамъ, товарищъ Солоневичъ, прямо -- панъ или пропалъ. Былъ у
Мухина. Мухинъ говоритъ -- ссучился15 твой {386} Солоневичъ, съ Подмоклымъ
пьянствуетъ, у Успенскаго сидитъ... Н-да... -- Акульшинъ посмотр e лъ на меня
упорнымъ, тяжелымъ и въ то же время какимъ-то отчаяннымъ взглядомъ.
15 Ссучиться -- сов e тск i й терминъ, прим e няющ i йся къ людямъ, которые
примкнули къ правящей парт i и. Въ сов e тскомъ быту это звучитъ приблизительно
такъ же, какъ въ буржуазномъ соотв e тствующ i й глаголъ, обозначающ i й переходъ
порядочной д e вушки въ професс i ональную проституц i ю.
-- Ну, и что? -- спросилъ я.
-- Я говорю -- непохоже. Мухинъ говоритъ, что непохоже? Сами видали...
А я говорю, вотъ насчетъ поб e гу я Солоневичу разсказалъ. Ну, говоритъ, и
дуракъ. Это, говорю, какъ сказать, Солоневичъ меня разнымъ пр i емамъ обучилъ.
Середа говоритъ, что тутъ чортъ его разберетъ -- так i е люди, они съ
подходцемъ д e йствуютъ, сразу не раскусишь...
Я пожалъ плечами и помолчалъ. Помолчалъ и Акульшинъ. Потомъ, точно
р e шившись -- какъ головой въ воду -- прерывающимся глухимъ голосомъ:
-- Ну, такъ я прямо -- панъ или пропалъ. Мн e смываться надо. Врод e,
какъ сегодня, а то перебрасываютъ на Тулому. Завтра утромъ -- отправка.
-- Смываться на Алтай? -- спросилъ я
-- На Алтай, къ семь e... Ежели Господь поможетъ... Да вотъ... Мн e бы
вкругъ озера обойти, съ с e вера... На Пов e нецъ -- сейчасъ не пройти, ну, на
Петрозаводскъ и говорить нечего... Ежели бы мн e... -- голосъ Акульшина
прервался, словно передъ какой-то совс e мъ безнадежной попыткой. -- Ежели бы
мн e бумажку какую на Пов e нецъ. Безъ бумажки не пройти...
Акульшинъ замолчалъ и посмотр e лъ на меня суровымъ взглядомъ, за
которымъ была скрытая мольба. Я посмотр e лъ на Акульшина. Странная получалась
игра. Если я дамъ бумажку (бумажку я могъ достать, и Акульшинъ объ этомъ или
зналъ, или догадывался) и если кто-то изъ насъ сексотъ, то другой -- кто не
сексотъ -- пропадетъ. Такъ мы сид e ли и смотр e ли другъ другу въ глаза.
Конечно, проще было бы сказать: всей душой радъ бы, да какъ ее, бумажку-то,
достанешь?.. Потомъ я сообразилъ, что третьей части сейчасъ н e тъ никакого
смысла подводить меня никакими сексотами: подвести меня, значитъ, сорвать
спартак i аду. Если даже у третьей части и есть противъ меня как i е-нибудь
порочащ i е мою сов e тскую невинность матер i алы, она ихъ предъявитъ только
посл e спартак i ады, а если спартак i ада будетъ проведена хорошо, то не
предъявитъ никогда -- не будетъ смысла.
Я пошелъ въ административную часть и выписалъ тамъ командировку на имя
Юры -- срокомъ на одинъ день для доставки въ Пов e нецъ спортивнаго инвентаря.
Завтра Юра заявитъ, что у него эта бумажка пропала и что инвентарь былъ
отправленъ съ оказ i ей -- онъ на всяк i й случай и былъ отправленъ. Акульшинъ
остался сид e ть на бревнахъ, согнувъ свои квадратныя плечи и, в e роятно,
представляя себ e и предстоящ i я ему тысячи верстъ по доуральской и
зауральской тайг e, и возможность того, что я вернусь не съ "бумажкой", а
просто съ оперативниками. Но безъ бумажки въ эти нед e ли пройти д e йствительно
было нельзя. С e верн e е Пов e нца выгружали новые тысячи "вольно ссыльныхъ"
крестьянъ и, {387} в e роятно, въ виду этого районъ былъ оц e пленъ "маневрами"
ГПУ-скихъ частей...
Командировку мн e выписали безъ всякихъ разговоровъ -- лагпунктовское
начальство было уже вышколено. Я вернулся на берегъ р e ки, къ бревнамъ.
Акульшинъ сид e лъ, все такъ же понуривъ голову и уставившись глазами въ
землю. Онъ молча взялъ у меня изъ рукъ бумажку. Я объяснилъ ему, какъ съ ней
нужно д e йствовать и что нужно говорить.
-- А на автобусъ до Пов e нца деньги у васъ есть?
-- Это есть. Спасибо. Жизни н e ту -- вотъ какое д e ло. Н e ту жизни, да и
все тутъ... Ну, скажемъ, дойду. А тамъ? Сиди, какъ въ нор e барсукъ, пока не
загрызутъ... Такое, можно сказать, обстоятельство кругомъ... А земли
кругомъ... Можно сказать -- близокъ локоть, да нечего лопать...
Я с e лъ на бревно противъ Акульшина. Закурили.
-- А насчетъ вашей бумажки -- не бойтесь. Ежели что -- зубами вырву, не