-- Ну, а если распишусь я?
-- Ну, конечно... Только въ случа e поб e га кого-нибудь, вамъ и отв e чать
придется...
Мы идемъ въ Вохръ, и тамъ я равнодушно подмахиваю свою фамил i ю подъ
длиннымъ спискомъ отправляемыхъ на работу {414} ребятъ. Начальникъ Вохра
провожаетъ меня весьма неопред e леннымъ напутств i емъ:
-- Ну, смотрите же!
___
На будущей площадк e выясняется, что въ качеств e рабочей силы мои
безпризорники не годятся р e шительно никуда. Несмотря на ихъ волчью
выносливость къ холоду и къ голоду, работать они не могутъ: не хватаетъ
силъ. Тяжелыя лопаты оттягиваютъ ихъ тоненьк i я, какъ тростинки, руки,
дыхан i я не хватаетъ, мускульной выносливости н e тъ никакой. Работа идетъ
порывами -- то сразу бросаются вс e, точно рыбья стайка по неслышной команд e
своего н e мого вожака, то сразу вс e останавливаются, кидаютъ лопаты и
укладываются на мокрой холодной трав e.
Я ихъ не подгоняю. Торопиться некуда. Какой-то мальчишка выдвигаетъ
проектъ: вм e сто того, чтобы выкорчевывать пни -- разложить по хорошему
костру на каждомъ изъ нихъ: вотъ они постепенно сгорятъ и истл e ютъ.
Раскладывать тридцать костровъ -- рискованно, но штуки три мы все-таки
разжигаемъ. Я подсаживаюсь къ групп e ребятъ у одного изъ костровъ.
-- А ты, дядь, на пенекъ сядай, а то штаны замочишь.
Я сажусь на пенекъ и изъ внутренняго кармана кожанки достаю пачку
махорки. Жадные глаза смотрятъ на эту пачку. Я свертываю себ e папиросу и
молча протягиваю пачку одному изъ ближайшихъ мальчишекъ.
-- Можно свернуть? -- н e сколько недоум e вающе спрашиваетъ онъ.
-- Вертайте.
-- Н e тъ, мы не всю.
-- Да хоть и всю.
-- Такъ мы, дядя, половину отсыпемъ.
-- Валяйте всю, у меня еще махорка есть.
-- Ишь ты...
Достаются как i е-то листки -- конечно, изъ завклубовской библ i отеки, --
ребята быстро и д e ловито распред e ляютъ между собой полученную махорку.
Черезъ минуту вс e торжественно и молча дымятъ. Молчу и я.
-- Дядь, а дядь, а площадку-то эту -- зач e мъ строимъ?
-- Такъ я же вамъ, ребята, еще въ колон i и, передъ строемъ объяснилъ --
въ футболъ будете играть.
-- Такъ это -- для митингу, вралъ, небось, дядя, а?
Я объясняю еще разъ. Ребята в e рятъ плохо. "Что-бъ они для насъ д e лать
что стали -- держи карманъ"... "Насъ сюда для умору, а не для футбола
посадили". "Конечно, для умору -- какой имъ хр e нъ насъ физкультурой
развивать". "Знаемъ мы ужъ: строить-то насъ пошлютъ -- а играть будутъ
гады".
-- Как i е гады? {415}
-- А вотъ эти... -- безпризорникъ привелъ совершенно непечатный
терминъ, обозначающ i й самоохранниковъ.
-- "На гадовъ работать не будемъ"... "Хр e нъ съ ними -- пусть сами
работаютъ".
Я пытаюсь уб e дить ребятъ, что играть будутъ и они: "Э, н e тъ, такое ужъ
мы слыхали". "Насъ, дядя, не проведешь". "Заливай кому другому"...
Я чувствую, что эту тему лучше бы до поры до времени оставить въ
сторон e -- очень ужъ широкая тема. На "гадовъ" не хочетъ работать и рабоч i й,
не хотятъ и безпризорники... Я вспомнилъ истор i ю со своими спортпарками,
вспомнилъ сообщен i е Радецкаго о ихъ дальн e йшей судьб e -- и даже н e сколько
удивился: въ сущности, вотъ съ этой безпризорной площадкой повторяется
совершенно та же схема: я д e йствую, какъ н e сколько, скажемъ, идеалистически
настроенный спецъ -- никто же меня не тянулъ браться за эту площадку, разв e
что завклубъ; я, значитъ, буду планировать и, такъ сказать, организовывать,
безпризорники будутъ строить -- а играть будутъ самоохрана и Вохръ... И въ
самомъ д e л e -- стоило ли огородъ городить?.. Я переношу вопросъ въ н e сколько
иную плоскость:
-- Такъ вамъ же весел e е пойти поковыряться зд e сь въ л e су, ч e мъ торчать
въ баракахъ.
Мои собес e дники оказываются гораздо сообразительн e е, ч e мъ могъ
предполагать.
-- Объ этомъ и разговору н e тъ, въ баракахъ съ тоски къ... матери
подохнуть можно, а еще зимой -- такъ ну его... Намъ расчетъ такой, чтобы
строить ее все л e то -- все л e то будутъ водить...
___
Безпризорники вс e хъ безконечныхъ сов e тскихъ соц i алистическихъ,
федеративныхъ, автономныхъ и прочихъ республикъ говорятъ на одномъ и томъ же
блатномъ жаргон e и съ однимъ и т e мъ же одесскимъ акцентомъ. По степени
выработанности этого жаргона и акцента можно до н e которой степени судить о
длительности безпризорнаго стажа даннаго мальчишки. Кое-кто изъ моихъ
собес e дниковъ еще не утерялъ своего основного акцента. Я спрашиваю одного
изъ нихъ, когда это онъ попалъ въ безпризорники. Оказывается, съ осени
прошлаго года, зд e сь -- съ весны нын e шняго -- тысячу девятьсотъ тридцать
четвертаго... Такихъ -- призыва этого года -- въ моей групп e набирается пять
челов e къ -- въ групп e его челов e къ сорокъ... Еще одно открыт i е...
Мальчишка со стажемъ этого года -- явственно крестьянск i й мальчишка съ
ясно выраженнымъ вологодскимъ акцентомъ, л e тъ этакъ 13-14-ти.
-- А ты-то какъ попалъ?
Мальчишка разсказываетъ: отецъ былъ колхозникомъ, попался на краж e
колхозной картошки, получилъ десять л e тъ. Мать померла съ голоду. "А въ
деревн e -то пусто стало -- все одно, какъ {416} въ л e су... повысылали.
Младш i й братъ давно бол e лъ глазами и осл e пъ". Разсказчикъ забралъ своего
братишку и отправился въ Питеръ, гд e у него служила какая-то тетка. "Гд e
служила?" -- "Изв e стно гд e -- на завод e ". "А на какомъ?" -- "Ну, просто на
завод e "...
Словомъ -- тетка Ксюшка, а фамил i ю забылъ -- врод e чеховскаго адреса:
"на деревню, д e душк e ". Кое-какъ добрались до Питера, который оказался
н e сколько не похожъ на все то, что л e сной крестьянск i й мальчишка видалъ на
своемъ в e ку. Братъ гд e -то затерялся въ вокзальной сутолок e, а парнишку
сцапало ГПУ.
-- А, небось, слямзилъ тоже? -- скептически прерываетъ кто-то изъ
ребятъ.
-- Н-не, не усп e лъ... Неум e лый былъ.
Теперь-то онъ научится...
Второй -- призыва этого года -- сынъ московскаго рабочаго. Рабочаго съ
семьей перебрасывали на Магнитку. Мальчишка -- тоже л e тъ 12--13-ти -- не то
отсталъ отъ по e зда, поб e жавъ за кипяткомъ, не то, набравъ кипятку, попалъ не
въ тотъ по e здъ -- толкомъ онъ разсказать объ этомъ не могъ. Ну, и тутъ
заверт e лось. Мотался по какимъ-то станц i ямъ, разыскивая семью -- в e роятно, и
семья его разыскивала; подобрали его безпризорники -- и пошелъ парень...
Остальныя истор i и совершенно стандартны: голодъ, священная
соц i алистическая собственность, ссылка отца -- а то и обоихъ родителей -- за
попытку прокормить ребятъ своимъ же собственнымъ хл e бомъ, который нын e
объявленъ колхознымъ, священнымъ и неприкосновеннымъ для мужичьяго рта --
ну, остальное ясно. У городскихъ, преимущественно рабочихъ д e тей,
безпризорность начинается съ безнадзорности: отецъ на работ e часовъ по 12 --
15, мать -- тоже, дома e сть нечего, начинаетъ мальчишка подворовывать,
потомъ собирается ц e лая стайка вотъ этакихъ "промышленниковъ" -- дальше
опять все понятно. Новымъ явлен i емъ былъ еврейск i й мальчишка, сынъ
еврейскаго колхозника -- побочный продуктъ коллективизац i и джойнтовскихъ
колон i й въ Крыму. Продуктовъ еврейскаго раскулачиван i я мн e еще видать не
приходилось. Другой безпризорникъ-еврей пережилъ истор i ю бол e е путаную и
связанную съ Биробиджаномъ -- эта истор i я слишкомъ длинна для данной темы...
Вообще зд e сь былъ н e к i й новый видъ того сов e тскаго интернац i онала --
интернац i онала голода, горя и нищеты, -- нивеллирующ i й вс e нац i ональныя
отлич i я. Какой-то грузинъ -- уже совс e мъ про e денный туберкулезомъ и все
время хрипло кашляющ i й. Утверждаетъ, что онъ сынъ доктора, разстр e ляннаго
ГПУ.
-- Ты по грузински говоришь?
-- Н-не, забылъ...
Тоже... руссификац i я... Руссификац i я людей, уходящихъ на тотъ св e тъ...
___
Разговоръ шелъ какъ-то нервно: ребята то замолкали вс e, то сразу --
наперебой... Въ голову все время приходило сравнен i е {417} съ рыбьей
стайкой: точно кто-то невидимый и неслышный командуетъ... И въ голосахъ, и
въ порывистости настроен i й, охватывающихъ сразу всю эту безпризорную стайку,
было что-то отъ истерики... Не помню, почему именно я одному изъ ребятъ
задалъ вопросъ о его родителяхъ -- и меня поразила грубость отв e та:
-- Подохли. И хр e нъ съ ними. Мн e и безъ родителевъ не хуже...
Я повернулся къ нему. Это былъ мальчишка л e тъ 15--16-ти, съ упрямымъ
лбомъ и темными, озлобленными глазами.
-- Ой-ли?
-- А на хр e на они мн e сдались? Живу вотъ и безъ нихъ.
-- И хорошо живешь?
Мальчишка посмотр e лъ на меня злобно:
-- Да вотъ, какъ хочу, такъ и живу...
-- Ужъ будто? -- Въ отв e тъ мальчишка выругался -- вонюче и виртуозно...
-- Вотъ, -- сказалъ я, -- e лъ бы ты борщъ, сваренный матерью, а не
лагерную баланду. Учился бы, въ футболъ игралъ.. Вши бы не e ли.
-- А ну тебя къ.... матери, -- сказалъ мальчишка, густо сплюнулъ въ
костеръ и ушелъ, на ходу независимо подтягивая свои спадающ i е штаны. Отойдя
шаговъ десятокъ, оглянулся, плюнулъ еще разъ и бросилъ по моему адресу:
-- Вотъ тоже еще стерва выискалась!..
Въ глазахъ его ненависть...
___
Позже, по дорог e изъ колон i и дальше на с e веръ, я все вспоминалъ этого
мальчишку съ его отвратительнымъ сквернослов i емъ и съ ненавистью въ глазахъ
и думалъ о полной, такъ сказать, законности, о неизб e жной обусловленности
вотъ этакой психолог i и. Не несчастная случайность, а общество,
организованное въ государство, лишило этого мальчишку его родителей. Его
никто не подобралъ и ему никто не помогъ. Съ первыхъ же шаговъ своего
"самостоятельнаго" и мало-мальски сознательнаго существован i я онъ былъ
поставленъ передъ альтернативой -- или помереть съ голоду, или нарушать
общественные законы въ ихъ самой элементарн e йшей форм e. Вотъ одинъ изъ
случаевъ такого нарушен i я:
Д e ло было на базар e въ Одесс e въ 1925 или 1926 году. Какой-то
безпризорникъ вырвалъ изъ рукъ какой-то дамочки каравай хл e ба и бросился
б e жать. Дамочка подняла крикъ, мальчишку какъ-то сбили съ ногъ. Падая,
мальчишка въ кровь разбилъ себ e лицо о мостовую. Дамочка подб e жала и стала
колотить его ногой въ спину и въ бокъ. Прим e ру дамочки посл e довалъ и еще
кое-кто. Съ дамочкой, впрочемъ, было поступлено не по хорошему: какой-то
студентъ зв e рской пощечиной сбилъ ее съ ногъ. Но не въ этомъ д e ло: лежа на
земл e, окровавленный и избиваемый, ежась и подставляя подъ удары наибол e е
выносливыя части своего т e ла, мальчишка съ жадной торопливостью рвалъ зубами
и, {418} не жуя, проглатывалъ куски измазаннаго въ крови и грязи хл e ба.
Потомъ окровавленнаго мальчишку поволокли въ милиц i ю. Онъ шелъ, всхлипывая,
утирая рукавомъ слезы и кровь и продолжая съ той же жадной сп e шкой
дожевывать такой ц e ной отвоеванный отъ судьбы кусокъ пищи.
Никто изъ этихъ д e тей не могъ, конечно, лечь на землю, сложить руки на
животик e и съ этакой мирной резиньяц i ей помереть во славу будущихъ
соц i алистическихъ покол e н i й... Они, конечно, стали бороться за жизнь --
единственнымъ способомъ, какой у нихъ оставался: воровствомъ. Но, воруя, они
крали у людей посл e дн i й кусокъ хл e ба -- предпосл e дняго не им e лъ почти никто.
Въ нищет e сов e тской жизни, въ милл i онныхъ масштабахъ соц i алистической
безпризорности -- они стали общественнымъ б e дств i емъ. И они были выброшены
изъ всякаго общества -- и оффиц i альнаго, и неоффиц i альнаго. Они превратились
въ б e шенныхъ волковъ, за которыми охотятся вс e.
Но въ этомъ м i р e, который на нихъ охотился, гд e -то тамъ оставались все
же и д e ти, и родители, и семья, и забота, кое-какая сытость и даже кое-какая
безопасность -- и все это было навсегда потеряно для вотъ этихъ
десятил e тнихъ, для этихъ д e тей, объявленныхъ бол e е или мен e е вн e закона. Во
имя психическаго самосохранен i я, чисто инстинктивно они вынуждены были
выработать въ себ e психолог i ю отд e льной стаи. И ненавидящ i й взглядъ моего
мальчишки можно было перевести такъ: "А ты мн e можешь вернуть родителей,
семью, мать, борщъ? Ну, и иди къ чортовой матери, не пили душу"...
___
Мальчишка отошелъ къ другому костру. У нашего -- опять воцарилось
молчан i е. Кто-то предложилъ: сп e ть бы... "Ну, спой". Юдинъ изъ мальчиковъ
лихо вскочилъ на ноги, извлекъ изъ кармана что-то врод e кастаньетъ и,
приплясывая и подергиваясь, задорно началъ блатную п e сенку:
За что мы страдали, за что мы боролись,
За что мы проливали свою кровь?
За накрашенныя губки, за кол e ни ниже юбки,
За эту распроклятую любовь?..
"Маруха, маруха, ты брось свои замашки,
Они комплементируютъ мине".
Она ему басомъ: "иди ты къ своимъ массамъ,
Не буду я сид e ть въ твоемъ клуб e "...
Забубенный мотивъ не подымаетъ ничьего настроен i я. "Да брось ты"!
П e вецъ артистически выругался и с e лъ. Опять молчан i е. Потомъ какой-то
голосокъ затянулъ тягуч i й мотивъ: {419}
Эхъ, свистокъ, да братокъ, да на ось,
Насъ опять повезетъ паровозъ...
Мы безъ дома, безъ гн e зда, шатья безпризорная...
П e сню подхватываютъ десятки негромкихъ голосовъ. Поютъ -- кто лежа, кто
сидя, кто обхвативъ кол e ни и уткнувъ въ кол e ни голову, кто тупо и безнадежно
уставившись въ костеръ -- глаза смотрятъ не на пламя, а куда-то внутрь, въ
какое-то будущее -- какое будущее?
...А я, сиротинка,
Позабыть отъ людей.
Позабытъ, позаброшенъ
Съ молодыхъ раннихъ л e тъ,
А я, сиротинка,
Счастья, доли мн e н e тъ.
Ахъ, умру я, умру я,
Похоронятъ меня --
И никто не узнаетъ,
Гд e могилка моя.
Да, о могилк e не узнаетъ, д e йствительно, никто... Негромко тянется
разъ e дающ i й душу мотивъ. Пос e р e вш i я д e тск i я лица какъ будто вс e
сосредоточились на мысляхъ объ этой могилк e, которая ждетъ ихъ гд e -то очень
недалеко: то-ли въ трясин e ближайшаго болота, то-ли подъ колесами по e зда,
то-ли въ цынготныхъ братскихъ ямахъ колон i и, то-ли просто у ст e нки ББК
ОГПУ...
-- Сволота пришла! -- вдругъ говоритъ одинъ изъ "колонистовъ".
Оборачиваюсь. Во глав e съ Ченикаломъ шествуетъ штукъ двадцать
самоохранниковъ. П e сня замолкаетъ. "Вотъ сколопендры, гады, гадючье с e мя"...
Самоохранники разсаживаются ц e пью вокругъ площадки. Ченикалъ
подсаживается ко мн e. Ребята нехотя подымаются:
-- Ч e мъ съ гадами сид e ть, пойдемъ ужъ копать, что-ль...
-- Хай сами копаютъ... Мы насаживаться будемъ, а они -- сид e ть, да
смотр e ть. Пусть и эта язва сама себ e могилу копаетъ...
Ребята нехотя подымаются и съ презрительной развалочкой покидаютъ нашъ
костеръ. Мы съ Ченикаломъ остаемся одни. Ченикалъ мн e подмигиваетъ: "вотъ,
видали, дескать, что за народъ"... Я это вижу почище Ченикала.
-- А вы зач e мъ собственно свой отрядъ привели?
-- Да что-бъ не разб e жались.
-- Нечего сказать, спохватились, мы тутъ ужъ три часа.
Ченикалъ пожимаетъ плечами: "какъ-то такъ очень ужъ скоро все вышло"...
___
Къ об e денному часу я выстраиваю ребятъ въ колонну, и мы возвращаемся
домой. Колонну со вс e хъ сторонъ оц e пили самоохранники, вооруженные
спец i альными дубинками. Я иду рядомъ {420} съ колонной. Какой-то мальчишка
начинаетъ подозрительно тереться около меня. Мои наружные карманы
благоразумно пусты, и я иронически оглядываю мальчишку: опоздалъ...
Мальчишка иронически поблескиваетъ плутоватыми глазками и отстаетъ отъ меня.
Въ колонн e раздается хохотъ. См e юсь и я -- н e сколько д e ланно. "А ты, дядь,
въ карман e пощупай." Я л e зу рукой въ карманъ.
Хохотъ усиливается. Къ своему изумлен i ю, вытаскиваю изъ кармана давеча
спертый кисетъ. Но самое удивительное то, что кисетъ полонъ. Развязываю --
махорка. Ну-ну... Спертую у меня махорку мальчишки, конечно, выкурили сразу
-- значитъ, потомъ устроили какой-то сборъ. Какъ и когда? Колонна весело
хохочетъ вся: "у дядьки инструктора махорка воскресла, ай да дядя...
Говорили теб e -- держи карманъ шире. А въ другой разъ, дядь, не корчи
фраера"...
-- Съ чего это вы? -- н e сколько растерявшись, спрашиваю я у ближайшаго
"пацана".
Пацанъ задорно ухмыльнулся, скаля наполовину выбитые зубы.
-- А это у насъ по общему собран i ю д e лается, прямо какъ у большихъ.
Я вспомнилъ пов e шеннаго сомоохранника и подумалъ о томъ, что эти
д e тск i я "общ i я собран i я" будутъ почище взрослыхъ...
Въ хвост e колонны послышались крики и ругань. Ченикалъ своимъ волчьимъ
броскомъ кинулся туда и заоралъ: "колонна-а, стой!" Колонна, потоптавшись,
остановилась. Я тоже подошелъ къ хвосту колонны. На придорожномъ камн e
сид e лъ одинъ изъ самоохранниковъ, всхлипывая и вытирая кровь съ разбитой
головы.
"Камнемъ за e хали", -- пояснилъ Ченикалъ. Его волчьи глазки пронзительно
шныряли по лицамъ безпризорниковъ, стараясь отыскать виновниковъ.
Безпризорники вели себя изд e вательски.
-- Это я, товарищъ воспитатель, это я. А ты мин e въ глаза посмотри. А
ты мин e у ж... посмотри... -- ну и такъ дал e е. Было ясно, что виновнаго не
найти: камень вырвался откуда-то изъ середины колонны и угодилъ
самоохраннику въ темя.
Самоохранникъ всталъ, пошатываясь. Двое изъ его товарищей поддерживали
его подъ руки. Въ глазахъ у вс e хъ трехъ была волчья злоба.
...Да, придумано, что и говорить, толково: разд e ляй и властвуй. Эти
самоохранники точно такъ же спаяны въ одну ц e почку -- они, Ченикалъ,
Видеманъ, Успенск i й -- какъ на вол e сов e тск i й активъ спаянъ съ сов e тской
властью въ ц e ломъ. Спаянъ кровью, спаянъ ненавистью остальной массы, спаянъ
сознан i емъ, что только ихъ солидарность всей банды, только энерг i я и
безпощадность ихъ вождей могутъ обезпечить имъ, если и не очень
челов e ческую, то все-таки жизнь...
Ченикалъ зашагалъ рядомъ со мной.
-- Вотъ видите, товарищъ Солоневичъ, какая у насъ работа. Вотъ --
пойди, найди... Въ шестомъ барак e ночью въ дежурнаго воспитателя пикой
швырнули.
-- Какой пикой?
-- А такъ: палка, на палк e гвоздь. Въ спину угодили. Не {421} сильно, а
проковыряли. Вотъ такъ и живемъ. А то вотъ, весной было: въ котелъ въ
вольнонаемной столовой наклали битаго стекла. Хорошо еще, что поваръ
зам e тилъ -- крупное стекло было... Я знаете, въ партизанской красной арм i и
былъ; вотъ тамъ -- такъ это война -- не знаешь съ которой стороны р e зать
будутъ, а р e зали въ капусту. Честное вамъ говорю слово: тамъ и то легче
было.
Я в e жливо посочувствовалъ Ченикалу...