Реконструкция процесса становления и развития этнокультурного и этнорелигиозного мировоззрения адыгского этноса.

УДК 316. 347

ББК 60. 545. 1

Ш. 22

А.А. Шаов

Реконструкция процесса становления и развития этнокультурного и этнорелигиозного мировоззрения адыгского этноса.

Аннотация:

В статье рассматриваются этапы формирования и эволюции духовной культуры адыгского этноса через специфику взаимодействия этнической (адыгство) и религиозной (ислам) идеологий.

Ключевые слова:

Идентичность, этническая и религиозная идеология, этническое самосознание, этническая идентичность, религиозная идентичность, мировоззрение, «этнический человек», религиозные и этнические ценности, взаимодействие.

 

Следы исторического прошлого запечатлены в остатке культурной памяти. Они социокодами конвертируются соответственно установленным духом эпохи ментальным обменным курсом, где в качестве эквивалента обмена, выступает время, чеканя события и пуская их в оборот истории и культуры в ее конечных целях и смыслах.

Возможен ли прямой контакт с прошлым? Как войти в непосредственное общение с прошлым посредством интуитивного прозрения или чувственного переживания? Что может быть критерием достоверности контакта с реальностью прошлого? Какие главные уроки следует извлекать из исторической памяти? Известно, что рассуждать о прошлом, как о существующем в настоящем, возможно лишь не иначе, как извлекая его из памяти и исторических свидетельств. Наше сознание сконструирует из этих фрагментов события, которые и принято называть историей.

Контуры фасада определенной эпохи декорируются в первичных фактах исторического сознания, транслируемые текстами, повествованиями, произведениями, изобразительным искусством, архитектурными стилями. Однако чтобы узнать, что скрыто за фасадом истории, надо заглянуть вглубь мировоззренческих концепций, определяющих дух эпохи. История и народ одновременно отображены друг в друге и проникнуты друг другом. В глубинах этнического сознания кодируются разные уровни идентичности, онтологически структурируясь они упорядочивают разные уровни реальности. Исторические события постигаются с помощью сознания, разные уровни исторического бытия обусловлены соответственно разными уровнями идентичности. Определенный уровень идентичности способен вскрыть лишь соответствующий уровень исторической реальности, к примеру, этнический уровень идентичности вскрывает этническое измерение исторического события, но не способен вскрыть его онтологический статус, доступный религиозному уровню идентичности. Под событием мы понимаем некую автономную реальность и смотрим на нее как на пространственно-временную действительность, в данном случае - этническую историю, и (или) сакральную с приданием ей религиозного абсолютного характера.

В наши дни заметно возрастает интерес к этнологиче­ским, культурологическим и социально-философским вопро­сам духовного наследия наших предков, в том числе их ми­ровоззренческому (идеологическому) восприятию действи­тельности. Процесс этот закономерный, так как усвоение и переработка наследия прошлого является непременным ус­ловием прогрессивного развития культуры современного об­щества. В процессе возрождения культурного наследия про­исходит регенерация ценностей мировоззренческого (идео­логического) порядка, как части исторической памяти народа. Основополагающей потребностью индивида и общества в целом для своего выживания, полноценной жизнедеятельности становится самоидентификация, благодаря которой определяется историческая индивидуальность. И здесь, прежде всего, идентичность связана с процессами смыслообразования, поиском внутренних связей и глубинного понимания своего «я» посредством собственной культуры.В мире не существует народа, у которого не было бы своей собственной выработанной мировоззренческой сис­темы. В основе таких систем находятся определенные мо­рально-нравственные принципы. При помощи традиционной соционормативной культуры эти принципы регулируют со­циальные отношения.

Религиозная идентичность представлена соответствующим религиозным сознанием. Каждый народ в своем архетипе сознания имеет фундаментальные понятия о добре и зле. Изначально присутствуя в каждой культуре, их происхождение глубоко укоренено в религии, а уже впоследствии они наполнялись этническими значениями и смыслами.

Этнокультурная реальность материализует историю этноса, в отличие от этнорелигиозной реальности, которая спроецирована на вечную, сакральную идею абсолютного бытия Бога. Хотя на самом деле разделение этих двух реальностей легче провести в умозрении, чем в жизни. Эти две реальности соприкасаются, обретая единство в первичной аксиологии. Ценности с вневременной значимостью расширяют границы этнических ценностей, пока они не станут сопричастными абсолютному смыслу.Подобное обстоя­тельство настоятельно требует исследования этноидеологических основ этнического самосознания, изучения взаимосвязи между этническим и религиозным мировоззрением.

Для того чтобы определить и объяснить идеологиче­скую основу адыгского этноса, прежде всего, надо обратиться к возникновению их этнического самосознания. Известно, что этническое самосознание напрямую связано с процессом этногенеза, который впоследствии выражается в самоназвании этноса. О том, что этноним является опре­деляющим признаком в формировании этноса, этнографическими исследованиями отме­чалось неоднократно. Со всей очевидностью это прослежи­вается на примере адыгской общности. Не вдаваясь в детальное содержание подходов к образованию этнонима адыгского этноса, укажем лишь на ряд гипотез, существующих в адыговедение. Одни относятся к категории хозяйственно-культурного типа, отме­чающие в себе топографические черты мест обитания, раз­вивавшихся в данном ландшафте, другие относятся к форме манифестационных этнонимов, связанных с перенесением династии или имени феодала на народ. Очевидно, что не одна из приведенных нами теорий не учитывала мировоззрен­ческого (идеологического) фактора, отраженного в этнониме адыгского этноса. Не претендуя на абсолютное ре­шение данного вопроса, сделаем попытку заполнить обра­зовавшийся пробел. Исходя из того, что этнические группы (или этносы) идентифицируют себя «прежде всего по тем характеристикам, которые сами члены группы считают для себя значимыми и которые легли в основе самосозна­ния».(1) В основе самосознания адыгов выступала традиционная система адыгагъэ (адыгство). Фено­мен адыгства, как правило, рассматривался с позиции культуры, традиций, обычаев, системы ценностей, этики и воспитания, правда, не без мировоззренческой на­грузки, но без учета идеологического аспекта. Как объяснить то, что за свою многовековую историю абхазо-адыгский эт­нос «создал и сохранил до наших дней многие самобытные традиции, обычаи, воззрения, сберег свою индивидуаль­ность и черты национального характера, постоянно испыты­вая на себе политическое и культурное влияние других на­родов - древних греков, византийцев, персов, грузин, турок и русских, а позже и советское правление и один из его са­мых суровых режимов сталинско-беревского периода».(2) Объяснение этому адыговеды находят в спе­цифике феномена адыгагъэ (адыгства), подходя в отношении самого феномена с позиции тра­диционных общественных институтов. Такими институтами, прежде всего, выступала культура, для которой «...характерно такое социальное регулирование, приспособ­ление к среде и развитие человека, в котором главную роль играет традиция, т.е. социально санкционированный сте­реотип поведения и мышления».(3) Традиционную культу­ру противопоставляют современной, отличая ее от послед­ней по низким темпам обновления стереотипов, относи­тельно малой вариативностью, большей жесткости отбора инновации, высокой степенью автономности и обособлен­ности, приоритета «подражания привычным нормам пове­дения и мышления над рационально-волевым. Этимология понятия «адыгагъэ» включа­ет в себя и самоназвание этноса - адыгэ, что для нас является особенно важным. Так, этимология понятия «адыгагъэ» образуется из соединения: «адыгэ» (означает са­моназвание этноса) + «гъэ» (собирательный суффикс) - обозначает человека, рожденного этой системой (идеологией) и принадлежащего ей. Отсюда, логически напрашивается очевидный и важ­ный для нас вывод, что название народа означает, прежде всего, тот или иной конкретный народ. В нашем случае важ­но не столько как интерпретировать самоназвание адыгов, сколько то, что лежало в основе его образования.

Посколь­ку целью данной системы (идеологии) является процесс формирования этнической самоидентификации, на ранних стадиях этногенеза в этническом самосознании адыгов, процесс структурирования идеологии (адыгагьэ) и этничности (адыгэ) протекал как единое целое. Адыгагъэ, выступив цементирующей идей­ной первоосновой самосознания адыгского этноса, отобразилось в его этнониме. Каждый этнос имеет свою особенность и специфику, обусловленную неповторимостью природного и культурного ландшафта. При такой полиэтничности Кавказа на довольно ограниченном географическом пространстве, этническое са­мосознание выражалось в специфике феномена адыгства, совмещающего в себе этническое и идеологи­ческое. Тем самым самоидентификация этноса происходила не столько по этническому признаку, сколько по этническо­му, отобразившему в себе идеологический аспект. Этим и объясняется приводившая впоследствии адыгство к некоторым элементам этноцентризма, то есть – «определенного предпочтения собственного образа жизни и ценностей своей этнической группы, всем остальным».(4) В дальнейшем социально-исторические изменения становятся все более глубокими. Развивается, усложняется и изменяется и сама система руководств к действию. Смена символических сфер, повлекла за собой масштабные изменения, в том числе политических институтов, меняются каналы и принципы доступа к власти. С принятием Ислама в адыгском обществе произошли перемены, связанные с обновлением властвующих элит, а также со сдвигами в социально-политической организации и в способности к самовыражению более широких слоев, в воздействии этих слоев на политические процессы и изменения. Менялись кардинально принципы иерархии и распределения власти в обществе. Религиозные и идеологические изменения означали переустройство сферы символов политической власти и легитимизации.

Важные изменения вносит развитие трансцендентных представлений, направленных на перестройку земного порядка в соответствие религиозным канонам. Реализация такой перестройки порой ведет к острым внутренним противоречиям. Так как самый пик распространения Ислама в адыгском обществе пришелся на время Русско-Кавказской войны, то смена духовных, политических, социальных и в целом культурно-идеологических ориентаций, протекала иначе, чем могла, так как внутренние противоречия в данном случае были смягчены тем, что перенеслись изнутри наружу. Политическое объединение предполагает идею, а религиозные институты как организующий принцип в полной мере обладают ею. Именно утверждение такого рода ценностно-санкционированной духовной связи в адыгском обществе создавало в будущем предпосылки для реального поддержания политической власти или противостояния ей. Следовательно, именно на стыке этих двух равноуровневых сфер этнического и религиозного при условии выяснения соотношения между этническими и религиозными сферами регуляции и их взаимодействия, а также выяснения степени внутреннего разделения этнических и религиозных систем и институтов происходила интеграция адыгского общества.

В естественноисторическом процессе, приведшем к форми­рованию адыгского этноса, адыгство на первом этапе выполняло организующую и мобилизующую функции (этноформирующие), направленные в своей ориен­тации на производство этничности. А затем для ее поддер­жания, путем многократного повторения, из поколения в по­коление, отчасти мифологизируясь в сознании народа, структурировалось внутрисоциально в систему ценностей, принимая формы незыблемых традиций, обычаев, этикета. На следующем этапе, с развитием феодальных отношений, внутри идеологической системы (адыгства) для более детального нормирования поведения индивидов сформировались такие его подсистемы как адыгэ хабзэ (адыгский морально-правовой кодекс).

В целом, вся идеологическая система адыгства выражала собой духовно практическую систему, включающую в себя исходные принципы самосознания и отношения человека ко всем сторонам жизни: социальной, производственной, семейно-бытовой.

Адыгство, как идеологическая система, оп­ределяло нравственный идеал человеческой жизни, неся в себе четкое разделение добра и зла. Именно за то, что она носит в себе высокоморальные качества, чаще в ней виде­ли, прежде всего, «специфическую этническую систему, об­служивающую внутренние и внешние связи и отношения от­дельного этноса, являющуюся в этом смысле частным про­явлением общей теории морали».(5)

Поддерживая подобный подход к определению адыгства, как системе морально нравственных идей, в круг наших задач входит показать, что система эта была идеологически (а значит и этнически) детерминирова­на, и следовать этому идеалу для отдельного члена обще­ства означало отклониться от самого главного - этничности, что привело бы его в итоге к полному самоотрицанию.

Если посмотреть, как исторически развивался этот процесс, то на примере адыгской истории можно предполо­жить, что связан он был с внутри этническим осознанием единения, сначала как самосознание единой этнической общности, а потом как единое политическое объединение. Если первый процесс завершился, то второй - нет.

Так, один из первых, кто упоминает черкесов под общим этнонимом адыгэ, является путешественник генуэзец Дж. Интериано, находившийся на Западном Кавказе в XIII веке: «...зихи, на­зываемые так на языке простонародном (итальянском), греческом и латинском, татарами и турками именуемые чер­кесы, сами себя называют «адыгэ».(6) Можно предполо­жить, что процесс этот начался примерно в X веке, ведь, как отмечают историки – «время Х-Хl1 в.в. в Адыгее характери­зуется возрождением и ярким расцветом национальной культуры». (7) В этот период наблюдается относительная стабилизация общественной жизни адыгских племен, осво­бодившихся из-под влияния хазарского каганата. Оживля­ются торговые и культурные связи с окружающими народа­ми. «По археологическим данным в этот период касоги и зи­хи находились под влиянием восточного Ренессанса... Как Грузия возрождала не греко-римскую, а свою античность, так адыги возрождали синдо-фатско-меотскую культуру ан­тичного времени».(8) До этого периода расцвета ситуация характеризовалась противоположным образом. Так, араб­ский путешественник первой половины середины X века Ал-Масуди писал: «Кашаков можно назвать многочисленным и красивым народом, но ослабленным раздробленностью».(9) И далее: «Известно, что если народы, говорящие их языком, сплотятся, то ни аланы, ни другой какой народ не будут в состоянии ничего предпринять против них».(10)

Это говорит о том, что на то время уже существовали предпо­сылки для перехода на другой таксономический уровень эт­нической общности под общим этнонимом. Такие этнообразующие факторы, как единый для всех язык и общая терри­тория, подготовили этнические группы для дальнейшего этапа в данном этнопроцессе. Не доставало лишь главно­го - общего этнического самосознания, выражающего этни­ческое единство. Подобным толчком в процессе формиро­вания общего этнического самосознания, на наш взгляд, и выступила этническая идеология, которая сыграла консоли­дирующую роль в этнообъединении племен, что и состав­ляло одну из основных ее целей. Конечно, существовали и политические, и экономические причины подобного объеди­нения, но в перечне причин нами за основу берется этниче­ская составляющая.

Однако исторически невозможно проследить, кто стоял у истоков формирования подобной идеологии, други­ми словами, невозможно точно определить основоположни­ка (-ов) этнической идеологии адыгства. Процесс этот, вероятно, происходил в несколько этапов. Неизвестно, как и кем реализовалась на первом этапе этническая идео­логия, одним лицом, либо группой лиц (напр.: жрецами). Тем не менее, санкционировав образование этнической общно­сти и закрепившись в этнониме, этническая идеология в по­следующие этапы естественным образом становится своего рода правящей идеологией, реализуя содержащиеся в ней смысловые значения права, морали, этикета.

Этническое самосознание можно рассматривать как систему осознанных представлений (значений) и оценок (смыслов) этнодифференцирующих и этноинтегрирующих признаков (компонентов) этнокультурного мира. Это позволяет формировать подобную систему как идеологический компо­нент этнического самосознания.

Для нас важным является выявление идеологического компонента (основы) адыгского этноса, которую мы опре­деляем как этническую идеологию. Определить ее подоб­ным образом нам дает право то, что, выступая основным этнообразующим фактором этнического самосознания, в ре­зультате его формирования человек осознает себя носите­лем этничности своей общности, представляя себя сопри­частным к этническому миру, а значит, осознавая значение своего места в нем.

Этнос - это, прежде всего, общность людей, которая осознает себя как таковая, выделяя себя среди других ана­логичных общностей. Подобное осознание, прежде всего, выражается в антитезе «мы-они», которое закрепляется в самоназвании этноса. В адыгском этносе этноидеология как раз и формировала подобное противостояние, актуализируясь в этнониме этноса.

Как известно, этноним - это один из главных призна­ков этноса. Самоназвание народа не бывает случайным. Им гордятся и относятся к нему ревностно. Оно может о многом рассказать тому, кто захочет раскрыть его смысл, и не ска­жет ни о чем тому, кто игнорирует его значение. Так, Карлейль полагал, что в именах заключено не просто многое, а почти все. Более того, этноним «проливает свет» на процесс этногенеза и на формирование этнического самосознания, сам, в свою очередь, являясь его выразителем.

Останавливая свой выбор на широком опре­делении понятия «идеология», как «определенная система философских, научных, художественных, нравственных, этических, правовых, политических, экономических, социо­логических знаний и ценностей о мире и роли человека в нем, которая организует, регулирует, интегрирует и направ­ляет деятельность индивидов во всех сферах жизни обще­ства»(11), нам следует лишь определить, какой тип идеологии выступал в основе этнического самосознания адыгов?

Идеологическую основу в мировоззрении адыгского этноса мы определяем как этническую идеоло­гию, сущность которой выражается в системе адыгства.

Тем самым, формируясь в рамках данной культуры, этническая идеология определяет наиболее общие принци­пы теоретической и практической деятельности человека и в своей направленности является лишь этнической системой, объясняющей мир и поведение в нем человека, но не явля­ется средством его радикального изменения. Если попытаться определить этническую идеологию адыгов по видам знаний и способу организации, то есть, к какой форме идеологии она принадлежит, то, на наш взгляд, классифицировать ее полностью к какой-то одной определенной на сегодня известной форме идеологии будет не­верным. Объясняется это частично, временем ее возникнове­ния. Понятно, что на тот исторический период этноидеология не могла впитать в себя ответы и правила на все случаи жиз­ни, для каждой ситуации. Речь могла идти лишь об общих ос­новополагающих принципах. Неся в своем потенциале обще­человеческие ценности, она была все же ограничена во мно­гом определяющей ее этнической доминантой. Выступая как основной этнообразующий фактор этнического самосознания адыгского этноса, непосредственной задачей ее было максимальная реализация образовавшегося этнического ре­сурса. Отсюда можно сделать вывод, что по способу органи­зации этноидеология (адыгагъэ) не была догматичной или утопичной, так как была способна к некоторому реформи­рованию изнутри, что позволило ей до сих пор сохраниться, но и полностью открытой и развивающейся она не являлась, и это ограничивало ее в целостном восприятии мира, имеется в виду, что она не основывалась на целостном знании о мире. Хотя она и организовывала, регулировала и в итоге определяла место и роль «этнического человека» в мире, но часто это оказывался мир, ограниченный рамками собственной этничности. Скорее, это была мировоззренческая система, опиравшаяся в своей осно­ве на высокие моральные и ценностные категории. Поэтому определить ее можно по форме как целостную лишь в том смысле, что восприятие личности происходит в основном его собственного окружающего этнического мира и частичной по отношению к знанию о мире в целом. В историческом про­шлом народа, на наш взгляд, футурологическая функция этноидеологии также воспринимается внутри адыгского этно­са несколько ограничено. С одной стороны, этническая идеология сводилась к этической системе, что тормозило политическое, социально-экономическое развитие, так как принялась в народе лишь как нравственно-этический идеал жизни, к которому надо стремиться, с другой стороны, оче­видность этих идеалов не давала простора для религиозно-философско­го осмысления бытия.

Идеологическую форму, лежащую в основе этническо­го самосознания адыгского этноса, можно опреде­лить, на наш взгляд, как этническую идеологию. «Этниче­ская идеология - это тип идеологии, где последняя выступает в качестве основного этнообразующего фактора этнического самосознания и актуализирует­ся в этнониме самоназвания этноса.» (12) В период этногене­за самосознание развивается и формируется как процесс овладения индивидом значениями и смыслами этнокультур­ного мира. Под этническими "значениями" и "смыслами" по­нимается «общное» для представителей конкретного этниче­ского сообщества. «Так, этническое самосознание вооруже­но и одновременно ограничено культурно-исторической сис­темой этнических значений и смыслов, присущих опреде­ленному этнокультурному миру и несущих в себе совокуп­ный общественный опыт».(13) Этническая идеология - это система, внешне замкнутая в границах этничности и открытая внутри себя внешнему миру настолько, насколько этого тре­бует необходимость адаптации этноса в тех или иных соци­ально-исторических условиях. Этноидеология не существует отдельно от этничности, и страх перед ее утратой в созна­нии народа расценивается как потеря самой этничности.

Разделяя этническое самосознание на самосознание внешнего и внутреннего миров, можно увидеть, что этниче­ская идеология пронизывает как структуру самосознания внешнего мира, так и структуру самосознания внутреннего мира. В категории внешней жизни этноидеология заложена в нормах, регулирующих поведение в обычаях, традициях и этикете.

В категории внутренней жизни этнического самосоз­нания этноидеология сопряжена с понятием этнической идентичности, с помощью которой данная территориально-культурная и политическая общность возвышается до осоз­нания себя как народа, соотнося свою деятельность с дея­тельностью других народов, так постепенно происходит уясне­ние своего места и роли в истории региона. В этническом самосознании адыгство выступает единой и це­лостной системой внешнего и внутреннего мира, осуществ­ляясь лишь по-разному на егоуровнях.

В свою очередь, этноидеология формировалась и существовала в рамках определенной культуры и фактиче­ски определялась ею. Пребывая в историческом времени этническое сознание, центрируется вокруг определенного события (реального или символического) в качестве средоточия этнической идентичности, а этническая идеология, следовательно, выступает в качестве указателя пределов и характера социального и культурного порядка. Тогда встает вопрос, какой самобыт­ностью и своеобразием характеризовалась данная культура, в контексте которой и мыслится такой ее феномен, как этни­ческая идеология?

Конечно, высказанные в этой статье идеи требуют более систематического изложения, что, возможно, мы попытаемся сделать в будущем. Мы не претендуем на то, чтобы предложить решение в рамках данной статьи, лишь укажем на некоторые направления и рассмотрим коротко лишь те аспекты, которые соот­ветствуют задачам данного исследования.

Меняется политическая, экономическая, социальная и символическая структура адыгского общества. Научные исследования, предпринятые в конце 60-х гг. привели к таким результатам, что преобразование обществ требует наличие трех компонентов: 1) элитные группы, способствующие созданию или утверждению новых образцов отношений, 2) ресурсы, 3) образцы социальных отношений или институты, которые стимулируют преобразования. Более того, эти изменения соответствуют двум макротипам общества: плюралистическому и монистическому. Немаловажным фактором, определяющим и ускоряющим социальные трансформации, является инициирование внешних завоеваний. Все это потребовало легитимации и высокого личного авторитета от лидеров и новых элит, а также формирования идеологии, консенсусной и открытой, в которой историческое время протекает уже необратимо, а не циклично. Во всех этих изменениях наиболее существенным для истории народа является то, что на задний план отходят второстепенные события, а остаются смыслы.

В частности, доктринальность Ислама востребовала высокий уровень рефлексии, направленный на осмысление принципов духовности, религиозных положений и предписаний. В общем, возникновение на основе религиозных принципов политических, социальных и культурных структур способствовало и облегчало переход к современности.

Идеологическая структура «определяет развитие об­щества, но процесс этот взаимообусловлен, так как разви­тие общества имеет обратное воздействие на идеологиче­ское учение. Поэтому при изменившихся условиях на месте отживших и устаревших должны занять место обновленные и прогрессивные установки».(14)

Этнический уровень идентичности сливается с религиозным. Таким образом, происходит совмещение двух разных потоков истории, этно-общиной и ментально-духовной, конечное слияние человекоразмерного мира с миром человеческого духа. Здесь как возможна борьба за выживание культуры и цивилизации, идеи прогресса и традиции, духа и материи, так и возможен кумулятивный опыт, обеспечивающий эволюционное развитие единого духовного организма. В нашем случае эти изменения затрагивают целевые установки этнического сознания в кардинальном изменении видения и настроя, в новом отношении к бесконечному.

Этический компонент этнической идеологии фокусируется на собственных интересах, суживая историческое пространство на себе самом, в отсутствии лежащей в основе этого дискурса трансцендентально-прагматической нормы, лишает его устремления к построению универсального процесса, который обязывал бы к участию в таком дискурсе, в котором отражалось бы религиозно-метафизическая тотальность исторического бытия. Являясь автономной, локальной, а-метафизической, а-телеологической дискурсивной этикой, она там и тогда преступает свои собственные границы, когда вбирает в себя веру в смысл трансцендентной этики, этики ответственности, в то, что она способна установить и обосновать теологическую и телеологическую метафизику бытия природы и нравственно - персональную правоответственность. Предлагаем называть здесь метафизику не как систему, а как сущность, как фундаментальный акт центровки сознания и обращения его к сакральному.

В конечном счете, даже при наличии сильно различающихся интересов, на минимальном уровне согласия, религия может определять дискурсивные моральные нормы совместной жизни, устанавливая общеобязательный канон. Она вправе предписывать, а значит обязывать к тому, что индивидуумы должны распоряжаться своими метафизическими потенциями, определять, зачем они живут, в чем состоит цель, смысл их жизни, каким они должны видеть объективный общезначимый смысл.

Религия устанавливает абстрактный способ общественного регулирования, основанный на объективных законах, позволяющих управлять отношениями между людьми без установления между ними отношений субординации или подчинения. Религиозный порядок через моральное совершенствование человека должен реализовать порядок социальный, поэтому общебытовой уровень это место встречи двух ценностных измерений, которые могут либо упрочить социальное равновесие, либо нарушить равновесие сил упорядоченной жизни. Религиозное мировоззрение не разрушало, а наоборот скрепляло привычную этику, а этнические ценности способствовали адекватно воспринимать выходящие за пределы социальной обусловленности трансцендентные ценности. Врастая в новое структурированное социальное пространство, человек оставался носителем многих черт прежней культуры ее регулятивных норм и ценностей, при этом обогащая свой социальный опыт и знание о мире в соответствии с многообразием мира неисчерпаемой Вселенной. Теперь индивид выходит за пределы своей собственной судьбы, устремляет свой взор к высшему уровню смысла, цели и метаистории, приобщаясь к бессмертию как к процессу, ведущему в бесконечность, обретая подлинную индивидуальность, сопричастность к Богу и ответственность перед Ним.

В общем плане, социальный контакт привел в действие духовные интенции, которые максимально мобилизовали и форсировали социальные ресурсы, а метафизический рывок переструктурировал пространство и изменил время, что и предопределило в будущем его культурные контуры.

Этническая идеология консервирует устоявшиеся привычные нормы, обычаи, традиции, этнические ценности и в отсутствие фактически определенной метацели помещает этнос в статичное состояние. Этноидеология обеспечивала существование этноса как самостоятельную ценность безотносительно к генезису и конечной цели, и лишь с усилением религиозного миросозерцания утверждалась его самоценность через проекцию на вечность. Религиозная идеология основывается на метафизических доказательствах бытия Бога и ввиду того, что религиозное миропонимание системно хронологизированно, переодизированно, темпорализированно и в своих истоках географически определено, она представляет собой целенаправленный процесс.

Этнический пейзаж, когда-то наполненный эпизодами исторических событий плоскостного реализма, внезапно сменился абстрактным изображением метафизически ориентированной истории, в которой, отображая другой мир палитрой все более насыщенных и тонких цветов на космически-историческом фоне, проявилась полнота композиции полотна с объемной перспективой приобщения к общему процессу становления всемирной истории. Религиозное миросозерцание связывает воедино различия между прошлым и настоящим, делая шаг в направлении к бесконечности, и тем самым, соединяя историческое бытие с бытием в вечности.

В данный исторический период, когда нарушено единство полноты настоящего к полноте минувшего и обратно, прерванный диалог настоящего с минувшим еще не поздно возобновить. Сегодня участие в восстановлении исторического процесса, связанного с изменениями в историческом мышлении, требует с необходимостью делать новые выводы и выдвигать новые идеи, которые открыли бы перед нами весь горизонт исторического мира.

 

Примечания:

 

1. Стефаненко Т. Этнопсихология. - М., 2000 – С. 60.

2. Читашева Р.Г Апсуара как основа нравственности и нравственного воспитания абхазов. - Гагра, 1996 – С. 8.

3. Xанаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ). - Майкоп, 1997- С. 32.

4. Цит. По: Читашева Р.Г. Апсуара как основа нравственности и нравственного воспитания абхазов. - Гагра, 1996 – С. 15.

5. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. - Нальчик, 1999 - С. 80.

6. Казанов Х.К. Культура Адыгов, - Нальчик, 1993 – С. 24.

7. Ловпаче Н.Г. Этническая история Западной Черкесии. - Майкоп, 1997-С. 125.

8. Там же.- С. 125.

9. Там же - цит. по: С. 116.

10. Масуди Абу-эль-Хасан Али. Луга золота и рудни­ки драгоценных камней// ФМО МПК, вып. 33.85 – С. 54-55.

11. Волков Ю.Г. Идеология. - Санкт-Петербург. - Ростов-на-Дону, 1996-С. 8.

12. Шаов А.А. Этническая идеология как предмет социально-философского знания. (Анализ этнического самосознания абхазо-адыгов). - Ростов-на-Дону, 2ооо - С. 69-70.

13. Xотинец В.Ю. Этническое самосознание. - Санкт-Петербург, 2000 – С. 55.

14. Малицкий В.С. Проблемы идеологии // Проблемы. Поиски. Решение. Концепции докторских диссертаций. - Ростов-на-Дону, 1995- С. 144.