РЕФЕРАТ
История обширного сарматского мира занимает важное место в древней истории юга нашей страны.
Формирование сарматских племен восходит к столь же глубокой древности, как и происхождение скифов. Первый этап исторического развития сарматов связан с савроматами, соседями скифов на востоке, и по времени совпадает с расцветом скифской культуры в Северном Причерноморье. Археологические памятники савроматов очень близки скифским. Поэтому не сразу удалось выделить их из обширной группы памятников, которые долгое время объединялись у нас под общим понятием древностей скифской культуры.
Две точки зрения: савроматы – отдельное племя Приазовья, исчезнувшее с исторической арены в результате нашествия с востока новых сарматских орд (М. И. Ростовцев); савроматы – группа различных, в основном кочевых племен, сформировавшихся в течение VIII-VII вв. до н. э. в степях восточнее Дона, в Заволжье и Южном Приуралье из потомков племен степной бронзы.
Если на западе история савроматов была тесно связана со скифами, местами и другими племенами Северного Кавказа, то на востоке генетические и культурные связи савроматов вели к могучему в древности сако-массагетскому миру.
Я далек от мысли полностью отождествить савроматов с более поздними сарматскими племенами, но считаю, что именно из племенных объединений савроматов вышли, и на их основе сформировались крупные политические союзы сарматов, сыгравших значительную роль в древней истории, как Средней Азии, так и особенно Северного Кавказа и Северного Причерноморья, где сарматы во II-I вв. до н. э. завоевали большую часть Скифии. Проникнув на Таманский полуостров и в Крым, они заселили античные города Северного Причерноморья, оказали воздействие на их экономику и общественное устройство (особенно в Боспорском царстве), значительно изменили их материальную культуру, военное дело и быт. Со времени завоевания Скифии и до нашествия гуннов сарматы представляли ведущую политическую и военную силу Северного Причерноморья.
Уже на рубеже эпохи бронзы и раннего железного века в археологическом материале степного Поволжья и Южного Приуралья складываются основные черты материальной культуры савроматов, определяется их этническое своеобразие, особенно выраженное в погребальном обряде. Таким образом, развитие савроматских племен прослеживается в течение почти полутысячелетия от времени их сложения до начала расселения со своей первоначальной территории.
Древнейшая форма имени сарматов - "савроматы" - впервые встречается у Геродота, который пересказал легенду о происхождении савроматов от брака скифских юношей с амазонками. Античных писателей поражало почетное положение савроматских женщин, их участие в общественной жизни и войнах. Авеста, священная книга Древнего Ирана, упоминает савроматов-сарматов под именем "сайрима".
Во второй половине IV-III в. до н. э. кочевые племена, носившие общее название «савроматы», стали называться в письменных источниках сарматами, судя по сообщению Теофраста (372-287 гг. до н. э.), впервые употребившего термин «Сарматия» (Теофраст, О водах, фр. 172). Но еще долго, вплоть до первых веков нашей эры, греческие и латинские писатели продолжали называть их савроматами, отражая этим историческую преемственность савроматов и сарматов.
Вопросы периодизации и хронологии отдельных этапов истории сарматов остаются остро дискуссионными и по сей день. Не менее спорными являются и вопросы, связанные с археологическими комплексами или культурами, соответствующими этим периодам и отдельным регионам, входящим в состав Азиатской Сарматии. Не прекращаются попытки как можно точнее определить временные границы периодов и выяснить природу механизма перехода от одной сарматской культуры к другой.
Одной из проблем сарматской истории является определение времени появления сарматов на политической арене древнего мира. Существует мнение, что это событие следует относить к IV в. до н.э. С этого времени в письменных источниках упоминается географическое название «Сарматия» (Д.А. Мачинский, 1971), складывается и начинает распространяться раннесарматская культура (К.Ф. Смирнов, 1964; М.Г. Мошкова, 1974). Среди причин упадка Скифии с конца IV в. до н.э. упоминалось давление на нее сарматов. IV—III вв. до н.э. — туманное время в истории сарматов. В письменных источниках той поры отсутствует какая-либо конкретная информация о них. Мнение об употреблении топонима «Сарматия» в IV в. до н.э. может существовать на уровне гипотезы, поскольку он упоминается у авторов, живших позже. Определенно можно говорить об употреблении этого названия с рубежа IV — III вв. до н.э. или в начале III в до н.э. (Теофраст, 372—288 гг. до н.э.), локализация которого, однако, точно не указывалась.
Попытки отождествлять сирматов, известных в IV в. до н.э. у Танаиса, с сарматами также проблематичны, поскольку основаны только лишь на созвучии названий. Следует также иметь в виду, что этноним «сирматы» зафиксирован в нескольких источниках (Псевдо-Скилак, Эвдокс), что, видимо, свидетельствует об его устойчивости. Более достоверные данные о сарматах относятся к III—II вв. до н.э., которые, по [28] данным Деметрия Каллатийского, в это время обитали в Азии за Танаисом.
Таким образом, в IV—III вв. до н.э. осведомленность античной истории и географии о сарматах была слабой, в чем повинны они, видимо, были сами, еще не успев со всей серьезностью заявить о себе.
В литературе того времени популярность оставалась за скифами. Ситуация начинает меняться во II в до н.э. Страбон, новые сведения которого, в основном, относятся к II—I вв. до н.э., в доно-волжских степях, на Северном Кавказе и Северном Причерноморье помещает верхних аорсов, аорсов, сираков, роксоланов. В Крыму в то же время появляются сатархи (Плиний). Современные исследователи все эти народы, за исключением последних, обычно относят к сарматам. Со II в до н.э. сарматы все чаще начинают упоминаться в разного рода военно-политических акциях. В договоре малоазийских государств 179 г. до н.э. упоминается сарматский царь Гатал, несколько позже полководцу Митридата Диофанту приходится воевать с роксоланами, возглавляемыми Тасием. К началу н.э. границы Сарматии на западе достигают Истра и Вислы (Помпоний Мела, Плиний). С времени Птолемея Сарматия подразделяется на Европейскую и Азиатскую, восточной границей которой являлась Азиатская Скифия, простиравшаяся от Волги и Каспийского моря до Индии и Китая. В период утверждения Рима на Переднем Востоке и в бассейне Черного моря в военных акциях часто упоминаются народы, обитавшие в пределах Сарматии, которые проявляли активность в разных частях древнего мира, вплоть до появления в Восточной Европе готов, после чего сарматы уже не являлись здесь самодовлеющей силой и упоминаются наряду с другими народами. Сарматскую эпоху для западного ареала евразийских степей следует, вероятно, датировать со II в. до н.э. по III в. н.э., когда народы, которых историко-географическая античная литература воспринимала как сарматов, играли наиболее активную роль на северо-восточной периферии древнего мира. Как уже отмечалось в античной литературе, со II в. до н.э. в восточноевропейских степях появляется ряд названий новых народов. Возникает вопрос — какое отношение эти народы имели к сарматам? Некоторые указания письменных источников и данные археологических исследований свидетельствуют о том, что отдельные из них пришли в Сарматию с востока, с территории Азиатской Скифии. Одной из основных причин их передвижения была военно-политическая активность хуннов, которые в конце III — первой половине II вв. до н.э. наносят ряд ударов по отдельным подразделениям восточно-скифского мира. Начавшиеся передвижения наиболее восточных скифских группировок, граничивших с хуннами, сдвинули с мест другие народы Азиатской Скифии, которые через какое-то время появляются [29] на территории сначала Азиатской, а затем и Европейской Сарматий. Страбон, называя сираков и аорсов беглецами из среды живших выше народов, отличает их от сарматов (Страбон, XI.2.1). В другом месте он сообщает, что между Танаисом и Каспийским морем (Азиатская Сарматия) обитают скифы и сарматы, а с другой стороны этого моря — восточные скифы (Страбон, X.6.2). Не исключено, что в первом случае под скифами скрывались сираки и аорсы, бежавшие с востока на сарматские земли. Видимо, в II—I вв. до н.э. для Азиатской Сарматии было характерно смешение коренного сарматского населения с пришлым восточноскифским. Усиление восточноскифского элемента и появление в связи с этим избыточного населения в Азиатской Сарматии предопределило дальнейшее освоение Северного Причерноморья племенами, среди которых были и собственно сарматы — языги, например. Еще больше восточноскифский компонент в Восточной Европе был усилен с приходом аланов, бывших массагетов. Таким образом, название «сарматская эпоха» имеет в этом смысле условное значение, так как одну из основных ролей в Сарматии в последние века до н.э. и в первые века н.э. играли народы восточноскифского происхождения.
Сарматскую эпоху принято рассматривать как новое усиление ираноязычных кочевников в западном ареале евразийских степей после падения северопричерноморской Скифии. Л.Н. Гумилев считал сарматов народом, появившимся в Восточной Европе в результате нового пассионарного толчка в III в. до н.э. (Гумилев Л.Н., 1991, 1993). Являлись ли сарматы пассионариями? На этот вопрос навряд ли можно ответить положительно. Во-первых, потому что сарматы никогда не были едиными не только в этническом, но и политическом отношениях. Во-вторых, значительная часть населения Сарматии в период наибольшей ее известности являлась выходцами из среды восточноскифских народов, продвинувшихся на запад в результате ряда миграций, приходившихся на разное время.
Сарматская эпоха являлась частью общескифской истории Евразии, когда лучшие ее времена уже прошли. Некогда скифы совершали завоевательные походы в пределы Передней Азии, Геродот говорил о 28-летнем господстве их в Азии. Великие завоеватели древности Кир II, Дарий I и другие не смогли нанести ощутимого поражения скифам и подчинить их. Вплоть до III в. до н.э. скифский мир простирался от Дуная до Китая, на западе которого существовала мощная держава Атея, на востоке юэчжи господствовали над хуннами.[2]
Надлом скифского мира начинается с III в. до н.э. К началу этого века прекращает существовать причерноморская Скифия. На востоке хунны создают мощную кочевую державу, разбивают юэчжей и начинают [30] распространять свое влияние на запад. Истинными пассионариями в это время являлись хунны, положившие начало утверждению в евразийских степях тюркоязычных народов. Скифские племена вынуждены были отходить в Среднюю Азию, Афганистан, Индию и на запад за Волгу, в Северное Причерноморье, где окончательно были разгромлены гуннами и разбросаны по разным частям Европы.
Последние всплески скифской активности происходили на новых территориях и в иных условиях. Например, образование Парфянского и Кушанского государств, у основания которых стояли скифские по происхождению династии. Степь же постепенно уступалась другим народам.
За всю историю народам, населявшим обе Сарматии, не удалось создать мощного военно-политического объединения в рамках всей или одной из этих территорий наподобие державы хуннов или хотя бы Атея. В античной литературе вошло в обиход представление о постоянной вражде между различными сарматскими группировками (Тацит). На рубеже эр на территории, ограниченной Доном, Волгой, Кубанью и Тереком, существовало, по крайне мере, три этнополитических объединения (не считая ряда других народов, упомянутых Страбоном): аорсов, верхних аорсов и сираков, которые отнюдь не всегда были в дружественных отношениях между собой. В начале нашей эры в Северо-Западном Причерноморье источники упоминают целый рад «сарматских» народов: роксоланов, аорсов, языгов, аланов (Плиний), которые были независимы друг от друга и проводили самостоятельную политику.
В принципе, сарматская эпоха являлась закатом общескифской истории, на смену которой в европейские степи приходит новая эпоха, определяющей силой которой были тюркоязычные народы.
2. В смысле же языковой оценки (серьезнейшего критерия этнического определения) абсолютно доминирует, даже уверенно подавляет традиция провозглашения и доказательства поголовной ираноязычности кочевников Юга России (полосы евразийских степей) таких, как скифы, савромато-сарматы, аланы.
Между тем выдающиеся представители первого этапа изучения евразийских номадов раннежелезного века в окружающем историко-культурном контексте были более осторожны, неоднозначны, различны в своих гипотезах и выводах (труды В.Ф. Миллера, М.И. Ростовцева, Н.Я. Марра, И.Я. Джавахишвили). Далее все изменилось, и в 1949 г. В.И. Абаев формулирует свой подход так: «Если под общим наименованием скифов и сарматов скрывались также и некоторые неиранские элементы, что возможно, то приходится согласиться, что для их этнической и языковой характеристики сделано пока недостаточно». Уместность замечания безмерно возрастает, если знать и учитывать, что сделано оно в разгар драматического периода советской истории, когда ряд народов Северного Кавказа (нахоязычные чеченцы и ингуши, тюркоязычные карачаевцы и балкарцы) был репрессирован, выселен (1944—1957 гг.), а впоследствии очень трудно восстанавливал свой научный уровень и потенциал. Последствием этого пагубного проявления тоталитаризма стало безоглядное засилье лингвистической концепции сплошной ираноязычности древних кочевников Восточной Европы, активная разработка и широкое внедрение которой фактически совпало со становлением сарматоведения в качестве особой отрасли археолого-исторических знаний, монотонно окрасив его и предрасположив к огульному отрицанию, игнорированию любых иных версий и аргументов.
Предчувствие, ощущение незавершенности исследовательского поиска в этом направлении не исчезало все последующее время среди определенной части историков и лингвистов (ср.: Алиев И., 1960: «иранизм всех сарматов находится под большим вопросом...»; Гамрекели В.Н., 1961: «ряд собственно кавказских племен причислялся к сарматам»; Трубачев О.Н., 1981: «Скифы были иранцы по языку. Сейчас мы выражались бы осторожнее: часть скифов (и сарматов) говорила по-ирански»; Куклина И.В., 1986: Скифия — «политический союз разноэтничных племен» и т.д.). Все подобные принципиальные «оговорки» не вызвали интереса у археологов-сарматоведов, хотя и у них (как показывают опубликованные материалы предшествующего «сарматского форума» 1988 г.) усилилось (примерно с середины 1970-х годов) внимание к сложности и многовариантности формирования этнокультурной физиономии савроматов, сарматов и их преемников и последователей на путях истории; специфических различий этого процесса в [32] конкретных регионах евразийских степей и непосредственно связанных с ними ландшафтов.
В условиях вспышки общественно-политического плюрализма и одновременной новой (не менее жесткой!) политизации науки (прежде всего, «национальной истории») во второй половине 1980—1990-х гг., крайним выражением «антиираноязычных доктрин» в истории раннежелезного века (как и иных эпох) стали книги Я.С. Вагапова (Вагапов Я.С., 1990) и И.М. Мизиева (Мизиев И.М., 1986, 1990; Лайпанов К.Т., Мизиев И.М., 1993).
Археологи, к сожалению, либо огульно отвергают их (В.А. Кузнецов, И.М. Чеченов, В.А. Каминский и др.), либо в большинстве своем просто умалчивают, не имея должных возможностей для критической оценки и сопоставления результатов всех этих нарочито полемических, крайне противоречивых (часто и взаимоисключающих!), но содержащих и рациональные зерна наработок.
В IV в. до н.э. между Доном, Южным Приуральем и Аральским морем сформировались грозные сарматские объединения, включившие также значительную часть сако-массагетских племен. На рубеже IV и III вв. до н.э. началось активное наступление кочевников-сарматов на Северное Причерноморье, Северный Кавказ и Среднюю Азию. В это время, подобно скифам эпохи азиатских походов, сарматы переживали период военной демократии. Быстро развивалось социальное неравенство. Военная знать, возглавившая племенные союзы, стремилась укрепить свою власть захватом новых пастбищ и контролем над богатыми земледельческими странами.
В III-II вв. до н.э. сарматы завоевали земли европейских скифов, которым удалось удержать свое господство лишь в Крыму и Добрудже (причерноморская территория современной Румынии). В конце III в. до н.э. сарматская царица Амага, защищая Херсонес от враждебных скифов, свободно распоряжается властью в ослабевшей Скифии. В 179 г. до н.э. известен царь сарматов Гатал, участвующий в международной жизни Малой Азии и Северного Причерноморья. Во II-I вв. до н.э. Скифия стала называться Сарматией. Река Танаис (Дон) считалась границей между Европейской Сарматией (Восточная Европа) и Азиатской Сарматией, к которой принадлежали и кавказские земли. Скифские племена вошли в состав сарматских союзов.
Крупнейшие сарматские союзы племен - языги, роксоланы, сираки, аорсы. Самые западные сарматы - языги, набеги которых впервые достигли дунайских провинций Римской империи. Роксоланы кочевали между Днепром и Доном, их зимники находились на побережье Азовского моря. Наиболее развитой хозяйственной и социальной структурой отличались сираки, подчинившие на Северо-Западном Кавказе земледельцев меотов и первыми из сарматов создавшие свое государство. Но самыми сильными и многочисленными были аорсы.
Языги и роксоланы. Западные сарматские племена занимали степи Северного Причерноморья. Около 125 г. до н.э. они создали мощную, хотя и не очень прочную федерацию, возникновение которой объясняют необходимостью противостоять давлению восточных сарматских племен. По-видимому, это было типичное для кочевников раннее государство во главе с племенем царских сарматов. Однако повторить государственный опыт скифов западным сарматам не удалось — с середины I в. до н.э. они действовали как два самостоятельных союза. В степях между Доном и Днепром кочевали роксоланы, к западу от них — между Днепром и Дунаем — жили языги.
Имя языгов происходит от одного корня с древнерусским названием осетин «ясы». Имя роксоланов означает в переводе «светлые арии». Рассказывая о западных сарматах, Страбон пишет: «Кибитки кочевников сделаны из войлока и прикреплены к повозкам, на которых они живут; вокруг кибиток пасется скот, мясом, сыром и молоком которого они питаются. Они следуют за своими стадами, выбирая всегда местности с хорошими пастбищами: зимою в болотах около Меотиды (Азовского моря), а летом — и на равнинах». Языги первыми достигли в своих набегах дунайских провинций Римской империи. Великий римский поэт Овидий оставил описание сарматских набегов: «Враг, сильный конем и далеко летящей стрелой, широко опустошает соседнюю землю. Одни из жителей разбегаются, и с покинутых без охраны полей разграбляются необерегаемые богатства... Часть жителей уводится в плен, тщетно оглядываясь на деревни и свои жилища, а часть гибнет жалкой смертью, пронзенная зазубренными стрелами». Пленных сарматы продавали в рабство. Работорговля была очень доходным промыслом. После завоевания Скифии сарматы сделались главными поставщиками рабов на невольничьи рынки Причерноморья.
В первой половине I в. новой эры языги продвинулись на Среднедунайскую низменность, где заняли междуречье Дуная и Тисы (часть нынешней территории Венгрии и Югославии). Вслед за языгами к границе Римской империи подошли роксоланы, большая часть которых поселилась в нижнем течении Дуная (на территории современной Румынии). Западные сарматы были беспокойными соседями Рима, они выступали то его союзниками, то противниками, и не упускали случая вмешаться в междоусобную борьбу внутри империи. Как и подобает в эпоху военной демократии, сарматы рассматривали Рим как источник богатой добычи. Способы ее приобретения были разными: грабительские набеги, получение дани, военное наемничество.
Языги во второй половине I в., а роксоланы в начале II в. добились от Рима выплаты ежегодных субсидий в обмен на участие в обороне римских границ. Прекратив получать эту дань, роксоланы в 117 г. призвали на помощь языгов и вторглись в дунайские провинции Рима. После двухлетней войны империя была вынуждена возобновить плату роксоланам. Мирный договор римляне заключили с царем Распараганом, который имел два титула — «царь роксоланов» и «царь сарматов». Возможно, это говорит о том, что языги и роксоланы формально сохраняли единую верховную власть. Чаще всего они выступали в тесном союзе, хотя языги занимали равнины Среднего Дуная, а роксоланы расположились на Нижнем Дунае и в Северо-Западном Причерноморье. Завоевав фракийцев, живших между языгами и роксоланами, римляне попытались разрушить их связи и даже запретить общение между ними. Сарматы ответили на это войной.
Особенно упорной была борьба сарматов с Римом в 60-е и 70-е гг. II в. Известны условия мирного договора, который языги в 179 г. заключили с императором Марком Аврелием. Война надоела как римлянам, так и сарматам, в стане которых боролись две партии — сторонники и противники соглашения с Римом. Наконец, мирная партия победила, и царь Банадасп, вождь сторонников войны, был взят под стражу. Переговоры с Марком Аврелием возглавил царь Зантик. По договору языги получили право проходить к роксоланам через римские земли, но взамен обязались не плавать на судах по Дунаю и не поселяться вблизи границы. Впоследствии римляне отменили эти ограничения и установили дни, по которым сарматы могли переходить на римский берег Дуная для торговли. Языги вернули Риму 100 тысяч пленных. Восьмитысячный отряд языгской конницы был принят в римскую армию, при этом часть всадников отправлялась служить в Британию.
Столкновения сарматов с Римом происходили и позже. Мир сменялся войной, за которой вновь следовало сотрудничество. Сарматские отряды поступали на службу в римскую армию и к королям германских племен. Группы западных сарматов расселялись в римских провинциях — на территории нынешних Венгрии, Румынии, Болгарии, Югославии, Франции, Италии, Великобритании.
Аорсы и сираки. Восточные сарматские союзы аорсов и сираков населяли пространства между Азовским и Каспийским морями, на юге их земли простирались до Кавказских гор. Сираки занимали приазовские степи и северокавказскую равнину к северу от Кубани. Предгорные и равнинные районы Центрального Предкавказья тоже принадлежали сиракам, но на рубеже новой эры их потеснили аорсы. Аорсы кочевали в степях от Дона до Каспия, в Нижнем Поволжье и Восточном Предкавказье. За Волгой их кочевья доходили до Южного Приуралья и степей Средней Азии. Название аорсов в переводе означает «белые». Судя по сообщениям древних авторов, аорсы были самым сильным и многочисленным объединением сарматских племен. В одной из войн I в. до н.э. царь сираков Абеак выставил 20 тысяч всадников, царь аорсов Спадин — 200 тысяч, «а верхние аорсы еще больше, так как они владели более обширной страной».
По словам древнегреческого географа и историка Страбона, аорсы и сираки «частью кочевники, частью живут в шатрах и занимаются земледелием». Подчинив на Кавказе скифо-кобанские, меотские и, возможно, другие племена, сарматы включали их в состав своих союзов. Археологи установили, что происходило постепенное продвижение сарматов от степей к горам. Смешиваясь с местным населением, сарматы осваивали его хозяйственные и культурные достижения. Господство кочевников над земледельческими областями приводит, как правило, к усложнению их политической организации — к возникновению ранних форм государства. Наиболее высоким уровнем общественного развития отличались сираки, которые подчинили на Северо-Западном Кавказе земледельцев-меотов и создали свое государство. Одной из резиденций сиракских царей был город Успа, находившийся недалеко от восточного побережья Азовского моря.
Аорсов, которые жили в степях Прикаспия и Предкавказья, называли «верхними аорсами». Они господствовали над западным и северным побережьем Каспийского моря и контролировали торговые пути, шедшие через Кавказ и Среднюю Азию. Могущество и богатство аорсов уже в древности объясняли участием в международной торговле. В Китае страна аорсов называлась «Янтсай» — через нее шел путь, соединявший Китай и Среднюю Азию с Восточной Европой и морской торговлей по Черному и Средиземному морям. Этот путь огибал Каспийское море с севера. Другой торговый маршрут шел.по западному берегу Каспийского моря через проход, который позже стали называть Дербентским. По этому пути аорсы вели верблюжьи караваны с индийскими и переднеазиатскими товарами, которые получали от армянских и мидийских купцов. Еще одна дорога, которую называли Сарматской, проходила по долинам Терека и Арагвы. Третий путь в Закавказье шел по черноморскому побережью Кавказа.
В начале новой эры аорсы, вытесняя роксоланов, освоили междуречье Дона и Днепра и дошли на западе до дельты Дуная. По-видимому, именно аорсы первыми в скифском мире сумели объединить под своей властью огромную территорию от Северного Причерноморья на западе до Аральского моря на востоке, от Поволжья и Южного Приуралья на севере до Кавказа на юге. Экономической основой такого объединения была, несомненно, заинтересованность скифо-сарматских правителей в развитии международной торговли и необходимость контролировать широкую сеть караванных дорог.
О взаимоотношениях сираков с аорсами известно мало. В середине I в. до н.э. они были союзниками и совместно оказывали военную помощь боспорскому царю Фарнаку. В середине I в. новой эры, во время борьбы за престол между боспорским царем Митридатом III и его братом Котисом, аорсы и сираки выступают как враги. Сираки поддержали Митридата, аорсы вместе с римлянами оказались на стороне Котиса. Объединенные войска римлян, аорсов и боспорской оппозиции захватили сиракский город Успу. Эти события описал римский историк Корнелий Тацит. Он рассказывает, что после падения Успы царь сираков Зорсин «решил предпочесть благо своего народа» и сложил оружие. Лишившись союзников, Митридат вскоре прекратил сопротивление. Не желая попасть в руки римлян, он сдался царю аорсов Евнону. Тацит пишет: «Он вошел в покои царя и, припав к коленям Евнона, говорит: Перед тобой добровольно явившийся Митридат, которого на протяжении стольких лет преследуют римляне».
Впоследствии аорсы и сираки вошли в аланское объединение, включившее всех скифо-сарматов Кавказа и Восточной Европы.
Археологические материалы показывают, что материальная культура сарматских племен имела довольно низкий уровень своего развития. По сравнению со скифскими племенами, кочевники-сарматы на основной территории своего распространения (в частности, в Поволжье) имели культуру, которую можно охарактеризовать как достаточно безликую: невыразительна ее керамика, сделанная от руки и довольно однообразная по форме, сравнительно беден и весь другой инвентарь. Даже богатые погребения первых веков нашей эры содержали дорогостоящие изделия, которые являлись либо дарами или добычей (например, предметы италийской бронзы), либо импортом, связываемым с определенными центрами (золотые украшения с бирюзой и др.). То же самое можно сказать и о керамике, относительное многообразие которой на рубеже и в первых веках нашей эры можно связать не с дальнейшим развитием у сарматов собственного керамического производства, а с увеличением у них доли импортных сосудов.
Отмеченная бедность и невыразительность собственно сарматской культуры способствовала появлению локальных особенностей этой культуры, поскольку в каждом из районов сарматы устанавливали контакты с местным оседлым населением и перенимали какие-то черты его материальной культуры. Поэтому в основе понятия «сарматская культура» того или иного периода лежит совокупность тех признаков, которые присущи в первую очередь собственно сарматским кочевникам, обитавшим в местах, относительно удаленных от крупных центров оседлого населения (например, в Нижнем Поволжье и Заволжье). Признаки этой культуры распространялись вместе с ее носителями — сарматскими кочевыми племенами, а после стабильного обитания определенных их группировок в новых районах рядом с обитавшими здесь оседлыми племенами культура переселившихся сарматов приобретала новые черты. Этим и объясняется специфика культуры сарматов Нижнего Дона, Прикубанья, Центрального Предкавказья, Северного Причерноморья и других районов.
В качестве иллюстрации этого положения рассмотрим особенности материальной культуры сарматов, обитавших в Центральном Предкавказье.
Ранняя группа сарматских погребений датируется здесь III—I вв. до н.э. Наиболее выразительным материалом, найденным в этих погребениях, была керамика. По целому ряду признаков керамика сарматов Предкавказья может рассматриваться как местная северокавказская, а не собственно сарматская керамика. Подтверждение этому мы находим, во-первых, при рассмотрении набора сосудов сарматов Поволжья и Северного Кавказа. Для керамики раннесарматской культуры наиболее характерными были кувшинообразные и горшковидные сосуды без ручек, значительно реже встречались кувшины. Миски в керамическом наборе сарматов в это время отсутствовали вообще. Что касается набора сосудов оседлых племен, проживавших в центральных районах Северного Кавказа, то для них был характерен совершенно другой набор сосудов: кувшины, миски, кружки и корчагообразные сосуды без ручек, причем все эти группы керамики были характерны здесь и для памятников предшествующего скифского времени. Абсолютно тот же набор сосудов мы находим и во впускных погребениях в курганы, относящихся к III—I вв. до н.э. и связываемых с кочевыми сарматами Предкавказья.
Представляется, что это обстоятельство является очень показательным, поскольку оно отражает определенные изменения не только материальной, но и духовной культуры у расселившихся в Предкавказье сарматских племен: об этом говорит, например, факт широкого использования в погребальном обряде сарматов Предкавказья мисок, в которые часто помещалась напутственная пища — определенная часть туши барана, иногда вместе с железным ножом. В некоторых сарматских погребениях Предкавказья найдены ритуальные сосуды (в том числе сосуды характерных форм с гальками), которые были широко распространены в памятниках оседлых племен Предкавказья, что говорит о родстве не только материальной, но и духовной культуры сарматов Предкавказья и северокавказских племен.
Подтверждает местный характер керамики у сарматов Предкавказья абсолютная идентичность сосудов, найденных в памятниках оседлых племен и в синхронных погребениях в курганах, как по формам этих сосудов (кувшинов, мисок, кружек и др.), так и по характеру их орнамента и по технологическим их особенностям (составу глины, характеру обжига, использованию гончарного круга, неизвестного сарматам, и др.).
Все это говорит о том, что кочевые сарматские племена, переселяясь на новые места и переходя к стабильному кочеванию на землях, находящихся в сфере культурного влияния оседлых племен, живших по соседству, не только успешно усваивали некоторые элементы этой культуры, но иногда утрачивали некоторые значимые признаки своей старой культуры, в том числе и те из них, которые рассматриваются как наиболее характерные для той или иной культурной общности. К их числу относятся особенности керамического производства, формы сосудов и так далее. По-видимому, эти признаки являются более значимыми для оседлого населения, тогда как для кочевых племен, отличавшихся подвижным образом жизни, что объясняется не только сезонным их кочеванием, но и расселением и освоением новых земель, эти признаки теряют свою значимость и не должны рассматриваться как наиболее показательные.
Среди других категорий материальной культуры сарматов Центрального Предкавказья, обладавших спецификой по сравнению с подобными материалами сарматских кочевников более удаленных северных районов, наиболее выразительными представляются материалы, связанные с оружием. [10]
Оружие играло первенствующее значение в жизни кочевых племен, поскольку они были воинами всегда — и в повседневной жизни и во время военных походов и набегов. Поэтому считается, что кочевники обладают более прогрессивными видами вооружения, столь необходимыми им для успешных военных действий.
Знакомясь с новыми образцами вооружения, они быстро перенимали их и распространяли среди тех групп оседлого населения, с которыми сталкивались во время своих перемещений. Этим объясняется тот факт, что появление новых образцов наступательного оружия среди населения Восточной Европы связывают с появлением различных волн кочевых племен — сарматов, гуннов и других.
В этой связи вызывает интерес рассмотрение тех особенностей, которые были характерны для оружия, найденного в погребениях, связываемых с сарматами Центрального Предкавказья.
Это, во-первых, мечи и кинжалы. В курганных погребениях раннего периода (IV — начало III вв. до н.э.), то есть до массового расселения сарматов, господствовали так называемые «синдо-меотские» мечи — без металлических перекрестий с брусковидными навершиями; эти мечи имеют кавказское происхождение. Среди мечей и кинжалов III—I вв. до н.э. встречаются все те же их разновидности, что и на других территориях обитания сарматов — с серповидными, антенными и кольцевыми навершиями. Однако есть и некоторые отличия: если сарматские мечи и кинжалы обычно имели прямое перекрестие, то северокавказские их образцы, в том числе и те из них, которые были найдены в курганах Предкавказья и могут быть связаны с кочевым сарматским населением, часто бывают без металлических перекрестий, что можно объяснить влиянием местных кавказских традиций. Эта особенность (наличие прямых перекрестий или отсутствие перекрестий) характерна для мечей и кинжалов как кочевого, так и оседлого населения Предкавказья, что говорит о близости их культур.
Среди оружия сарматов Предкавказья встречаются и копья, которые были очень мало характерны для погребений собственно сарматских племен более северных областей. На Северном Кавказе копья были особенно широко распространены в погребениях скифского времени, в сарматское время в памятниках Центрального Предкавказья наибольшее их число найдено в грунтовых могильниках оседлого населения, что можно связать с влиянием местных традиций. Нахождение наконечников копий в курганах сарматов Предкавказья также можно связать с влиянием местных традиций.
Самым массовым оружием сарматов разных регионов были стрелы. Своеобразие культуры сарматов Предкавказья проявляется в господстве у них в течение всего рассматриваемого периода (III—I вв. до н.э.) [11] втульчатых железных наконечников стрел, тогда как на всех других территориях распространения сарматов (в Поволжье и даже на Нижнем Дону, где железные втульчатые наконечники стрел были распространены значительно шире) уже во II в. до н.э. происходит замена втульчатых наконечников черешковыми, являвшимися более прогрессивным оружием. На Северном Кавказе железные втульчатые наконечники стрел господствовали у местного оседлого населения с VI—V вв. до н.э. вплоть до I в. до н.э. Тот факт, что сарматы Предкавказья использовали местные типы стрел, свидетельствует, по-видимому, о том, что они жили достаточно изолированной от остального сарматского мира жизнью. Принеся с собой определенные элементы старой культуры, общей для всего сарматского мира, сарматы Предкавказья находились в сфере влияния культуры местного оседлого населения этой территории. Относительная их изолированность кажется вероятной, если учесть, что с севера к сарматским племенам Предкавказья, основная масса которых была сосредоточена на Северо-Западном Кавказе и может быть связана с сираками, примыкали враждебные сиракам племена аорсов, что затрудняло осуществление сношений сираков с остальным сарматским миром.
Влияние местных традиций прослеживается в матери<