Мы контролируем во имя любви. 2 глава

Двое созависимых во взаимоотношениях могут действительно разрушить друг друга. Представьте двух людей, девиз которых ублажать чьи-то потреб­ности, доставлять удовольствие другим. Теперь представьте этих двух тогда, когда они хотят оба прекратить взаимоотношения. Они будут, как го­ворит Эрни Ларсен, делать ужасные вещи. Они будут близки к тому, что уже почти разрушили друг друга и себя, прежде чем один остановится, прекратит спасение и скажет «Я хочу выйти из игры».

Будучи созависимыми, мы тратим большую часть нашего времени на то, чтобы спасать. Мы пытаемся быть живым доказательством того, что люди могут превзойти Бога. Я могу обычно от­метить, что передо мной созависимый человек, в первые пять минут нашей встречи и разговора. Он (или она) будет либо предлагать мне помощь, о которой я не прошу, либо человек будет продолжать разговаривать со мной, несмотря на явный диском­форт и желание с его стороны прекратить беседу. Человек начинает взаимоотношения с взятия на себя ответственности за меня и при этом не берет ответственность за себя.

Некоторые из нас настолько устают от громадно­го бремени — тотальной ответственности за всех людей, — что мы можем соскочить с чувств жалости и озабоченности, сопровождающих акт спасания, и продвинуться вперед к чувству гнева. Мы сердимся все время; мы испытываем гнев и негодование по отношению к потенциальным жертвам. Человек с его потребностью или проблемой провоцирует нас на то, чтобы мы почувствовали, что вынуждены что-то делать либо испытывать чувство вины. После того как мы начинаем спасать, мы не колеблемся в своей враждебности по отношению к этим неудоб­ным затруднительным обстоятельствам. Я часто на­блюдала, что это случается с людьми, чья про­фессия — помогать другим. После стольких лет, посвященных спасанию, — когда они отдавали так много, а получали взамен гораздо меньше — многие профессионалы усваивали враждебное отношение к своим клиентам. Они будут работать, «помогая» им, тем не менее обычно, когда они оставляют работу, то сами чувствуют себя жертвами, как об этом сооб­щали некоторые консультанты.

Если вы берете на себя заботу о других, то это не помогает; это вызывает проблемы. Когда мы берем на себя заботу о людях и делаем то, чего не хотим делать, мы игнорируем личные нужды, желания и чувства. Мы отодвигаем себя в сторону. Иногда мы так заняты заботой и уходом за другими людьми, что мы кладем на это целую жизнь. Многие забо­тящиеся о других являются опустошенными и сверх­преданными людьми; они не получают удоволь­ствия ни от одной из форм своей деятельности. Заботящиеся выглядят такими ответственными, но они такими не являются. Мы не берем на себя ответственность за нашу наивысшую ответствен­ность — за себя.

Мы постоянно отдаем больше, чем получаем, затем чувствуем, что из-за этого с нами жестоко обращались и забросили нас. Мы удивляемся, поче­му упреждаем потребности других, и никто не заме­чает наших потребностей. Мы можем впасть в серь­езную депрессию в результате того, что наши пот­ребности длительно не удовлетворяются. И все же тот человек, чье призвание заботиться, чувствует себя надежнее, когда он отдает; мы испытываем чувство вины и неловкости, когда кто-то нам дает, либо когда мы что-то делаем для удовлетворения своих потребностей. Иногда созависимые могут на­столько войти в роль человека, заботящегося только о других, что они чувствуют себя обескураженными и отвергнутыми, когда не могут о ком-то заботиться или кого-то спасать, когда кто-то отказывается, что­бы ему «помогали».

Наихудший аспект заботы о других — это тот, что мы становимся жертвами и остаемся ими. Я думаю, что многие серьезные формы саморазруша­ющего поведения — химическая зависимость, нарушения питания, сексуальные расстройства — раз­виваются через эту роль жертвы. Будучи жертвами, мы привлекаем к себе обидчиков. Мы думаем, что нам нужен кто-то, чтобы заботиться о нас, потому что мы чувствуем себя беспомощными. Некоторые заботящиеся в конце концов представят себя кому-то либо какому-то учреждению, нуждающимся в том, чтобы о них заботились психически, физически, финансовым или эмоциональным образом.

Почему, вы можете спросить, на вид разумные люди обязательно стремятся спасать? По многим причинам. Большинство из нас даже не осознают, что делают. Большинство из нас действительно ве­рят, что мы помогаем. Некоторые из нас думают, что мы вынуждены спасать. У нас спутанные представ­ления о том, что составляет помощь, а что таковой не является. Многие из нас убеждены, что спасание — это акт милосердия. Мы можем даже думать, что это жестоко и бессердечно делать что-то хладнок­ровно — позволять человеку пройти через испы­тания или столкнуться с законным чувством, стра­дать от последствий своего поведения, быть разочарованным, услышав «нет», просить человека реа­гировать на наши нужды и желания и вообще дер­жаться так, чтобы кто-то чувствовал себя ответст­венным и подотчетным за себя в этом мире. И неважно, что они, конечно же, будут платить высо­кую цену за нашу «помощь» — цену, которая будет такой же неприятной или еще более тяжелой, чем любое из тех чувств, с которыми они могут столк­нуться без нашей «помощи».

Многие из нас действительно не понимают, за что мы ответственны и за что мы не ответственны. Мы можем думать, что попадем в неприятное поло­жение, если кто-то имеет проблему, поскольку это наша ответственность делать это. Иногда мы на­столько устаем от чувства ответственности за столь многое, что отвергаем всякую ответственность и становимся полностью безответственными.

Тем не менее в сердце каждого спасателя живет демон: низкая самооценка. Мы спасаем, потому что мы не чувствуем себя хорошо по отношению к себе. И хотя получаемые чувства преходящи и суррогатны, забота о других доставляет нам временный подъем хороших чувств, ощущение самоценности и своей силы. Как глоток алкоголя помогает алко­голику моментально почувствовать себя лучше, акт спасания моментально уводит нас от боли быть теми, кто мы есть. Мы не чувствуем себя любимыми. поэтому ставим себя в положение быть необхо­димыми. Мы не чувствуем себя хорошо просто так, поэтому принуждены делать определенные вещи, чтобы доказать, что мы хорошие.

Мы спасаем, потому что не чувствуем себя хо­рошо и по отношению к другим людям. Иногда с доказательствами в руках, иногда без них мы реша­ем, что другие люди просто не могут вести себя ответственно. И хотя это может оказаться верным, дело просто не в этом. Пока у человека нет повреж­дения мозга, серьезного физического нарушения, если он не является грудным ребенком, то человек может быть ответственным за себя. Иногда мы спасаем, потому что это легче, чем иметь дело с дискомфортом и чувством неловкости, которые мы испытываем, сталкиваясь с неразрешен­ными проблемами других людей. Мы не научились говорить: «Это очень плохо, что у тебя такая проб­лема. Что тебе нужно от меня?» Мы научились говорить: «Я здесь. Позволь мне это сделать за тебя».

Некоторые из» нас научились быть заботящимися о других, когда были детьми. Возможно, мы были почти что принуждены к этому в результате жизни с родителем-алкоголиком либо в связи с наличием другой семейной проблемы. Некоторые из нас на­чали заботиться о других позднее в жизни, что явилось результатом приверженных взаимоотноше­ний с алкоголиком или другим лицом, кто отказы­вался и, казалось, был не способен заботиться о себе самом. Мы решили сладить с этим — и тем самым выжить — наилучшим образом, как могли, тем, что ухватили брошенный нам конец веревки и взяли на себя ответственность других людей.

Многие созависимые были научены иным путем стать заботящимися о других. Возможно, кто-то на­учил нас этой лжи, а мы и поверили: не будь эго­истичной, всегда будь доброй к людям, никогда не обижай людей, не делай больно их чувствам, потому что мы «заставляем их чувствовать», никогда не говори «нет» и никогда не упоминай о своих личных нуждах и желаниях, потому что это невежливо.

Нас могли научить быть ответственными за дру­гих людей, но не ответственными за себя. Некоторые женщины были научены тому, что хорошие, жела­тельные в нашем обществе жены и матери — это обязательно заботящиеся о других. Забота о других ожидается и требуется от них. Это их обязанность. Некоторые мужчины верят, что хорошие мужья и отцы — это заботящиеся о других — сверхгерои, ответственные за удовлетворение каждой потреб­ности каждого члена семьи.

Иногда состояние, напоминающее созависимость, наступает тогда, когда человек ухаживает за грудным ребенком или малыми детьми. Забота о грудных детях требует от человека, чтобы он отодвинул свои потребности и делал нечто такое, что он (или она) не хочет делать, подавил свои чувства и желания (кормление в 4 часа утра удовлетворяет потребности только того, кого кормят) и взял на себя полную ответственность за другое человече­ское существо. Забота о детях — это не спасание. Это действительно ответственность, и это не та забота, о которой я здесь веду речь. Если же человек не заботится о себе, то он может начать испытывать тоску созависимых.

Другие могли интерпретировать религиозные ве­рования как наказ заботиться о других. Нам всегда говорят отдавай с радостью. Пройди еще одну доба­вочную милю. Люби своих ближних, и мы стараемся. Мы очень усердно стараемся. А затем мы недоуме­ваем, что же было не так с нами, поскольку хри­стианские верования не работают. Наша жизнь тоже дает сбой.

Христианские верования работают просто прек­расно. Ваша жизнь тоже может работать без сбоев, прекрасно. Это спасательство не работает. «Это как попытка поймать бабочек метловищем», — заме­тила подруга. Спасательство оставляет нас каждый раз сбитыми с толку, одурманенными. Это реакция саморазрушения, еще один способ, каким созави­симые привязывают себя к людям и становятся отстраненными от самих себя. Это еще один способ, с помощью которого мы пытаемся контролировать, но вместо этого сами попадаем под контроль других людей. Заботиться о других, нянчиться со взрослыми — это нездоровые взаимоотношения типа ро­дитель-ребенок — иногда они возникают между дву­мя согласными на это взрослыми, а иногда — между взрослым и ребенком.

Забота о других вскармливает гнса. Заботящиеся о других люди становятся злыми родителями, злыми друзьями, злыми любовниками. Мы можем стать неудовлетворенными, фрустрированными и запу­тавшимися христианами. Люди, которым мы помог гаем, либо являются, либо становятся беспомощ­ными, злыми жертвами. Заботящиеся о других ста­новятся жертвами.

Многие из нас слышали библейскую притчу о Марфе и Марии. В то время как Мария сидела и разговаривала с Иисусом и его друзьями, Марфа что-то мыла и готовила. Вскоре, говорится в притче, Марфа начала греметь сковородками, обвиняя Ма­рию в лени. Марфа жаловалась, что она вынуждена была все делать сама, в то время как Мария рас­слабилась и наслаждалась в свое удовольствие. Зву­чит знакомо? Иисус не позволил этой истории прой­ти мимо него. Он сказал Марфе, чтобы она замолча­ла. Мария знает, что является важным, Он сказал, Мария сделала правильный выбор.

Смысл его слов может заключаться в том, что Мария сделала правильный выбор, потому что это более важно наслаждаться беседой с людьми, чем мыть и варить. Но я также верю, что здесь заключа­ется еще и то послание, которое гласит, что очень важно брать на себя ответственность за свой выбор, за выполнение того, что мы хотим видеть сделанным и что необходимо понимать, как мы злимся, когда мы не отвечаем за свой выбор. Возможно, выбор Марии был правильным только потому, что она поступала как хотела. Иисус помогал многим лю­дям, но в этом Он был честным и прямым. Он не

преследовал людей после того, как помог им. И Он спрашивал их, чего они хотят от Него. Иногда Он еще спрашивал почему. Он считал людей ответст­венными за свое поведение.

Я думаю, что забота о других извращает библей­ское послание об умении давать, любить и помогать. Нигде в Библии не говорится, что мы должны сде­лать что-нибудь для кого-нибудь, а потом выцара­пать ему или ей глаза. Нигде нас не инструктируют пройти добавочную милю с кем-нибудь, а потом отнять у человека посох и побить его этим посохом. Заботиться о людях и отдавать им — это хорошие, желаемые качества — нечто такое, что нам необ­ходимо делать, — но многие созависимые непра­вильно истолковывают предложение «давай до тех пор, пока это не причинит тебе боли». Мы продол­жаем давать еще долго и после того, как это нам причинит боль, обычно до тех пор, пока наша боль не удвоится. Это хорошо — отдать часть на сторону, но мы не обязаны отдавать все на сторону. Это хорошо — оставить что-то и для себя.

Мы верим, что Богу угодно, чтобы мы помогали людям и делились с ними своим временем, талан­тами и деньгами. Но я также верю, что Он хочет, чтобы мы давали с позиции высокого самоуважения; Я думаю, что акты доброты не являются добрыми, если только мы не чувствуем себя хорошо по отно­шению к себе, когда мы это делаем, и если мы не чувствуем себя хорошо в отношении того человека, для которого мы это делаем. Я думаю, что Бог есть в каждом из нас и говорит с каждым из нас. Если мы абсолютно не можем чувствовать себя хорошо по отношению к тому, что мы делаем, то мы не должны делать это — каким бы милосердным ни представ­лялось это деяние. Мы также не должны делать те вещи для других, которые они должны и в состоянии сами для себя делать. Другие люди не беспо­мощны. Равно как и мы.

«Бог учил нас отдать наши жизни. Он сказал, отдай это людям, — говорит Реверенд Даниел Джонс, старший пастор лютеранской церкви СаТроицы в Стилвотере, Миннесота. — Но я не думаю, чтобы Он когда-либо хотел, чтобы люди использовали Святое Писание, чтобы вести себя нездоровым образом**.

Давать людям, делать что-то для людей и вместе с людьми — это важнейшие части здоровой жизни и здоровых взаимоотношений. Но учиться, когда не давать, когда не уступать и когда не делать что-то для людей и вместе с людьми, — это тоже важ­нейшие части здоровой жизни и здоровых взаимоот­ношений. Это нехорошо, заботиться о людях, кото­рые используют нас в своих целях, чтобы избежать ответственности. Это причиняет боль им, и при­чиняет боль нам. Существует очень тонкая линия между тем, когда мы помогаем людям, и тем, когда мы причиняем боль людям, между благотворным «даю» и деструктивным «даю». Мы можем научиться делать такое различие.

Забота о других — это и действие, и отношение. Для некоторых из нас это становится ролью, подхо­дом ко всей нашей жизни и ко всем людям вокруг нас. Забота о других — это что-то, тесно связанное с великомученичеством (состояние, за пребывание в котором созависимые часто обвиняются) и потреб­ностью ублажать других (другое обвинение, которое нам швыряют в лицо). Великомученики, по Эрни Ларсену, «перекручивают события». Нам необходи­мо продолжать жертвовать своим счастьем, равно как и счастьем других, ради какой-то неизвестной причины, которая не требует ничего приносить в жертву. По Эрни Ларсену, нельзя доверять людям, которые стремятся ублажать других. Мы обманыва ем. Заботясь о других, мы в этом качестве не берем на себя забот о себе.

Наиболее волнующим моментом в вопросе забо­ты о других является необходимость научиться по­нимать, что это такое (забота о других).

Мы можем научиться распознавать свои стрем­ления спасать. Откажитесь от спасательства. Не поз­воляйте людям спасать вас. Берите на себя ответст­венность за себя и позвольте другим людям делать то же самое. Будем ли мы менять свое отношение к чему-либо, свое поведение или свое мировоззрение, важно при этом, что мы можем сделать самое доброе для себя, а именно: мы можем перестать быть жерт­вами.

Задание

1. Это задание может потребовать некоторого времени, однако если забота о других вызывает у вас проблемы, то оно может направить вас в сторону выздоровления. Напишите на листе бумаги в дета­лях все те пункты, которые вы считаете своей ответ­ственностью. Внесите в этот список свое участие в работе, свою занятость с детьми, с друзьями, со своим мужем или любимым человеком. Затем пе­речислите пункт за пунктом ответственности, кото­рые принадлежат другим людям в вашей жизни. Если у вас есть общие с кем-то ответственности, то напишите, сколько процентов, по вашему мнению, принадлежит каждому человеку. Например, если ваш супруг (а) работает, а вы для себя избрали роль домохозяйки или работу на полставки, напишите, какой процент финансовой ответственности вы при­нимаете на себя и какой процент домашних дел он (или она) берет на себя. Возможно, вы будете удивле­ны тем, как много неуместной ответственности вы взяли на себя и как мало вы позволили другим взять. Вы, может быть, также обнаружите, что вы были так заняты делами других людей, что забросили некото­рые из своих действительных ответственностей.

2. Познакомьтесь с драматическим треугольни­ком Карпмана и обдумайте, как вы проходили через него в своей жизни. Когда вы обнаружите себя в роли спасательницы (спасателя), будьте вниматель­ны к сдвигам в настроении. Если вы поймали себя на чувствах негодования либо с досадой подумали, что вас опять использовали, вычислите тот момент, где вы пытались кого-то спасать. Практикуйте не­спасательное поведение: говорите «нет», когда вы хотите сказать «нет». Делайте то, что вы хотите делать. Отказывайтесь строить догадки о том, чего люди хотят и в чем нуждаются; вместо этого на­стаивайте на том, чтобы другие прямо просили вас, чего они хотят и что им нужно от вас. Начинайте сами прямо просить о том, чего вы хотите и что вам нужно. Отказывайтесь принимать на себя ответст­венности других людей. Когда вы перестанете за­ботиться о людях, которые привыкли пользоваться вашей заботой, то вначале люди могут злиться на вас или будут фрустрированными. Вы изменили сис­тему, раскачали лодку. Это означает, что теперь у них больше работы и что они не могут больше вас использовать. Объясните им, что вы делаете, и поз­вольте им быть ответственными за свои чувства. Они могут благодарить вас потом за это. Они могут даже удивить вас — иногда люди, о которых мы думали, что они менее всего способны о себе заботиться, могут это делать, если мы прекратим брать на себя заботу о них.

Независимость

«Что здесь обо мне?» — спросила она. Неужели мне необходимо мертвое тело, лежащее в моей постели, чтобы я чувст­вовала себя хорошо в отношении самой себя?

Алиса Б., созависимая, которая была замужем за двумя алкоголиками

«Я действительно независимая — пока я нахо­жусь во взаимоотношениях с мужчиной», — заявила женщина, работающая полицейским, которая имела близкие отношения с несколькими эмоционально проблемными мужчинами.

«Мой муж пролежал пьяным на диване и не оплатил ни одного чека в течение десяти лет», — сказала другая женщина, директор большой орга­низации услуг для человека. «Кому это нужно?» — спрашивала она. «Я должна, обязана» — отвечала она на свой собственный вопрос. — «Но почему? И для чего?»

Однажды после обеда мне позвонила женщина, недавно присоединившаяся к Ал-Анону. Эта замуж­няя женщина работала на полставки медицинской сестрой, она ранее брала на себя всю ответствен­ность за воспитание своих детей, выполняла огром­ную работу по дому, включая ремонт и оплату различных счетов. «Я хочу отделиться от своего мужа — всхлипывала она. — Я больше не могу выдерживать его и его грубое обращение со мной. Но скажите, пожалуйста, скажите мне, — просила она, — как вы думаете, я могу заботиться о себе?»

Слова могут быть разными, но мысль одна и та же. «Я не чувствую себя счастливой, живя с этим человеком, но я не думаю, что могу жить без него (или нее). Я не могу, по разным причинам, найти в себе силы столкнуться лицом к лицу с одиночеством, с которым обязано столкнуться каждое челове­ческое существо, либо каждый человек должен про­должать бежать от него: во мне недостает убежден­ности, что в конце концов я единственная, кто должен взять на себя ответственность за заботу обо мне. Я не верю, что я могу заботиться о себе. Я не уверена, что я хочу этого. Мне необходим человек, любой человек, который бы смягчил шок моего одинокого состояния, и не имеет значения какой ценой».

Колетта Доулинг написала о таком образчике мышления книгу «Комплекс Синдереллы». Пенело­па Рассианоф обсуждала это в книге «Почему я думаю, что я ничто без мужчины?» Я об этом говорила много раз.

Выглядят ли созависимые хрупкими и беспо­мощными, либо твердыми и мощными, большинство из нас — это напуганные, ранимые дети, желающие быть нужными, которые страдают и отчаянно хотят быть любимыми, быть людьми, о которых заботятся.

Этот ребенок внутри нас верит, что мы нелю­бимы и что никогда не найдет себе комфорта, кото­рый мы ищем; иногда это ранимое дитя становится слишком отчаявшимся. Люди отталкивали нас, эмо­ционально и физически. Люди отвергали нас. Люди грубо с нами обращались, унижали нас. Никогда не было рядом с нами людей для нас; они не видели, не слышали или не реагировали на наши потребности. Мы можем прийти к заключению, что никогда и не будет людей, которые бы жили для нас. Для многих из нас представляется, что даже Бог покинул нас.

Мы же были тут как тут для столь многих людей. Большинство из нас отчаянно хотят иметь наконец человека для себя. Нам нужен кто-то, кто-нибудь, чтобы спасти нас от жестокого одиночества, отделенности от мира и от душевной боли. Мы хотим чего-то хорошего, а оно, мы думаем, вне нас. Боль, душевная боль — это внутри нас. Мы чувствуем себя беспомощными и неуверенными. А другие выглядят такими сильными и умеющими утверждать себя. Мы заключаем, что в них должна быть какая-то магия.

Так мы становимся зависимыми от них. Мы мо­жем стать зависимыми от тех, кого любим, от суп­ругов, друзей, родителей или от своих детей. Мы становимся зависимыми от их одобрения. Мы ста­новимся зависимыми от их присутствия. Мы ста­новимся зависимыми от своей потребности быть нужными им. Мы становимся зависимыми от их любви даже в том случае, когда мы верим, что никогда не получим их любовь; мы верим, что мы такие, что нас и нельзя любить, никто никогда и не любил нас так, чтобы эта любовь удовлетворяла наши потребности.

Я не говорю, что созависимые — особые соз­дания, потому что они хотят любви и одобрения и нуждаются в этом. Большинство людей хотят быть во взаимоотношениях любви. Им хочется, чтобы в их жизни был особенный человек. Большинство лю­дей хотят иметь друзей и нуждаются в них. Боль­шинство людей хотят, чтобы люди, с которыми они живут, любили и одобряли их. Это естественные, здоровые желания. Некоторое количество эмоцио­нальной зависимости присутствует в любых взаимо­отношениях, включая самые здоровые. Но многие мужчины и женщины не нуждаются обязательно в других людях, а мы нуждаемся. У нас это потребность. Мы можем стать влекомыми, контролиру­емыми этой потребностью.

Слишком сильная потребность в людях может вызывать проблемы. Другие люди становятся клю­чом к нашему счастью. Я верю, что слишком сильная фокусировка на других, запускание нашей жиз­ни на орбиты вокруг других людей идут рука об руку с созависимостью и вырастают из нашей эмоционалыюй неуверенности. Я думаю, что значитель­ная часть этих безустанных поисков одобрения, которыми мы наслаждаемся, также происходят из не­уверенности. Магия в других, а не в нас, мы верим. Хорошие чувства в них, а не в нас. Чем больше хорошего мы ищем в других, тем меньше хорошего мы находим в себе. Они все это имеют; а мы ничего не имеем. Наше существование неважно. Нас так часто отвергали и так часто нам абсолютно не уде­ляли необходимого нам внимания, что мы также себя отвергаем.

Сильнейшая потребность в людях и вера в то, что нас нельзя любить и что рядом с нами никогда не будет людей для нас, может стать глубоко уко­ренившимся верованием. Иногда мы думаем, что рядом с нами нет людей для нас, в то время как в действительности они есть. Наша потребность мо­жет блокировать наше видение, делая невозможным разглядеть любовь там, где она есть для нас.

Иногда ни одно человеческое существо не может быть для нас в том виде, как мы нуждаемся в нем — так, чтобы поглотить нас, заботиться о нас, сделать так, чтобы мы чувствовали себя хорошо, сделать нашу жизнь наполненной и надежной.

Многие из нас возлагают на других людей такие большие надежды и нуждаются в людях так сильно, что в конце концов остаются если не ни с чем, то с малым. Мы можем стать зависимыми от людей с нарушениями. Мы можем стать зависимыми от лю­дей, которых мы и не любим, которые нам особенно и не нравятся. Иногда мы так сильно нуждаемся в людях, что удовлетворяемся почти что любым чело­веком. Мы можем нуждаться в людях, которые не удовлетворяют наши нужды. Опять же, мы можем оказаться в ситуации, когда мы нуждаемся в ком-то, чтобы кто-то был здесь для нас, но выбранный нами человек не может или не будет делать то, что мы хотим.

Мы даже можем убедить себя, что мы не можем жить без кого-то и будем корчиться в муках и помирать, если тот человек отсутствует в нашей жизни. Если тот человек алкоголик, либо человек с другими глубокими нарушениями, мы можем вы­носить жестокое обращение с собой и проявлять безумие, чтобы удержать его или ее в нашей жизни, чтобы защитить наш источник эмоциональной на­дежности, уверенности. Наша потребность так ве­лика, что мы соглашаемся на малое. Наши ожидания падают ниже нормы, ниже того, что мы должны были бы ожидать от наших взаимоотношений. Тогда мы становимся схваченными в капкан, мы в тупике.

«Так дальше нельзя, Камелот. Так дальше не может человек с человеком жить», — писала Джанет Герингер Уойтитц в своей главе в книге «Созависимость — неотложное состояние». «Все перекрутилось причудливым образом. Я останусь, потому что - «Он не бьет меня», «Она не убегала», «Он не потерял свою работу». Представьте, можно доверять тем формам поведения, которые переворачивают все с ног на голову, и это в порядке вещей. Даже самое худшее может быть правдой. Даже если он бьет вас. Даже если она спасается бегством. Даже если он больше не работает. Даже имея все это, вы можете затем сказать: «Но я люблю его/ее». Когда я в ответ на это задаю такой вопрос: «Скажите, что в нем/ней такого, что делает его/ее любимым (ой)?», то ника­кого ответа не получаю. Нет ответа, потому что сила эмоциональной загнанности больше, чем сила ло­гики. Я не имею в виду, что все наши интимные вза­имоотношения основаны на неуверенности и зави­симостях. Конечно, сила любви превосходит здра­вый смысл, и, возможно, так и должно быть време­нами. Во всяком случае, если мы любим алкоголика и хотим оставаться с ним или с ней, то нам следует продолжать любить того человека. Но сила вле­чения эмоциональной неуверенности может также стать больше, чем сила логики или любви. Не будучи центрированными на себя и не чувствуя эмоци­ональной уверенности, мы можем попасться в капкан. Мы можем начать бояться прекратить взаимо­отношения, которые уже стали мертвыми и раз­рушительными. Мы можем позволять людям при­чинять нам боль и жестоко обращаться с нами, а это никогда не бывает в наших интересах.

Люди, чувствующие, что попались в капкан, смотрят вокруг и ищут способа убежать. Созависимые, чувствующие, что они в капкане, могут на­чать планировать побег. Иногда дорога, по которой мы собираемся совершить побег, это позитивный, здоровый путь; мы начинаем делать шаги, чтобы стать независимыми в финансовом и в эмоциональ­ном отношениях. Пенелопа Рассианоф в своей книге использует термин «антизависимость» для описания баланса, где мы признаем и удовлетворяем наши здоровые, естественные потребности в людях и в любви, тем не менее не становимся слишком или во вред себе зависимыми от них.

Мы можем пойти опять учиться, найти работу или ставить себе другие цели, которые дают спо­койствие. И мы обычно начинаем ставить себе такие цели, когда уже достаточно настрадались в состо­янии схваченности в ловушку. Некоторые созависимые, однако, планируют деструктивные, разру­шительные способы побега. Мы можем пытаться убежать из своей тюрьмы, употребляя алкоголь или наркотики. Мы можем стать трудоголиками. Мы можем искать побега, становясь эмоционально за­висимыми от другого человека, который похож на того, от кого мы пытаемся убежать — от другого алкоголика, например. Многие созависимые начина­ют обдумывать самоубийство. Для некоторых прек­ратить жизнь представляется единственным спосо­бом выхода из этой ужасно болезненной ситуации.

Эмоциональная зависимость и чувство тупика могут также приводить к проблемам в спаситель­ных взаимоотношениях, которые хороши, пока мы слишком неуверенны, чтобы отстраниться и начать заботиться о себе. Мы можем подавлять и душить себя или уходить к другому человеку. Эта необ­ходимость становится заметной для других людей. Она может ощущаться, ее могут чувствовать.

В конце концов слишком большая зависимость от человека может убить любовь. Взаимоотношения, основанные на эмоциональной неуверенности и по­требности в большей степени, чем на любви, могут стать саморазрушающими. Они не работают. Слиш­ком большая потребность гонит людей прочь и душит любовь. Это пугает и разгоняет людей. Это привлекает не тех людей, которые могут строить здоровые отношения. И наши реальные потребности не удовлетворяются. Наши реальные потребности становятся еще больше и поэтому приводят нас в отчаяние. Мы главное в своей жизни помещаем рядом с этим человеком, пытаясь защитить наш источник безопасности и счастья. Мы делаем это за счет своей жизни. И мы начинаем злиться на этого человека. Мы попадаем под его или ее контроль. Мы являемся зависимым от того человека. Мы, наконец, начинаем злиться и негодовать на то, что мы явля­емся зависимыми и контролируемыми, потому что мы отдали свою личную власть и свои права тому человеку.

Чувства отчаяния или зависимости могут пос­тавить нас в положение, где у нас также будет риск других неприятностей. Если мы позволим делать наш выбор той нашей части, где одно отчаяние, то мы можем невольно поставить себя в такие ситу­ации, где будем уязвимы болезням, передающимся половым путем, таким, как герпес или СПИД (синдром приобретенного иммунного дефицита). Это небезопасно быть человеком, кому крайне необходимы другие люди для интимных взаимоотно­шений.