«Твою долбанную мать, кучка бесполезных шестерёнок!» – Выругался я вслух на будильник и ударил по кнопке «выкл». Третий день я встаю раньше своего члена и тащусь с одного края московской области в другой. И как меня угораздило? Родители в отпуске, и я вроде недурно повеселиться собирался, а получил в итоге вечеринку в стиле «хаки». Думаю, мой дорогой читатель, у тебя есть время вникнуть в суть дела, пока я заливаю кипяток в банку с кофе и вставляю спички в глаза.
На севере от Москвы, примерно в семидесяти километрах, располагается славный город Дмитров, т.н. младший брат Москвы, неописуемых красот и вселенской тишины, недаром прозванный журналистами «подмосковной Швейцарией». И жизнь, казалось бы, удалась, но вот образование… диплом, простите, конечно диплом, который будет котироваться на рынке рабского офисного труда, можно получить только в столице. А до Нерезиновой ехать от моего города порядка полутора часов, потом ещё на метро полчаса до универа. В общем, жуть да и только. Но жаловаться не было бы повода, если бы не чудесная задумка в виде военной кафедры, «штаб-квартира» которой находится в другом конце Московской области. В общем, на дорогу до камуфляжной радости у меня уходит три, а то и четыре часа. И это только «туда».
На календаре 5 сентября, первая учебная неделя – военные сборы. На военную кафедру мы ездили каждый день. Я вставал в 4:30, ехал туда, а возвращался уже в одиннадцатом часу вечера. А нужно ещё подшиву свежую пришить, берцы начистить, поесть, наконец-то. В итоге спать получалось часа по три. И вот к чему это привело…
Третий день сборов, лекция по предмету «Общая тактика». Строчки каруселью несутся по тетради, ручка делает несколько резких пасов и устремляется прямой линией к полям тетради, как показатель сердцебиения на мониторе. А дальше происходит эффект выключаемого телевизора. Картинка гаснет, всё вокруг обволакивает космическая темнота. Моё тело, распростёршись на парте, нагло щемит на раскрытой тетрадке.
В сознание я пришёл, когда кто-то стал толкать меня в плечо. Я даже не сразу понял, что уснул.
- ВСТАТЬ! – раскатилось в затхлом воздухе аудитории.
Я, с предвкушением неминуемой кончины моей пятой точки, нехотя поднялся с места.
- Совсем оборзел, бля! Фамилия! – в интонации полковника З. не слышалось вопросительных ноток, но почему-то мне захотелось ответить.
- Степанов – промямлил я не то спросонья, не то с испуга.
- А ну-ка неси сюда свою тетрадь, посмотрим, что ты успел законспектировать – похоже, раздавать пиздюлей мне решили в полном объёме.
Я сгрёб в кучу листки на парте и отправился на десять-пятнадцать шагов вперёд, которые длились не одну вечность. Бережно передав лекцию в руки полковника, я ожидал помилования, ведь записать я успел всё. Но и наш вояка был не промах. Увидев, полный конспект, он со спокойствием спящего вулкана спросил:
- А где тетрадь формата А4, которую я всех простил завести?
- Тетрадь завёл, потом буду в неё всё переписывать и оформлять подобающим образом.
Полкан полез за козырями.
- Ком. взвода? Кто?
- Я! – Никита (до династии Чаги правил он) резко подскочил со стула.
- Доложите вашему куратору, что студент Степанов спал на лекции. И ещё… - он сделал небольшую паузу, - что вы его не разбудили, а это входит в ваши обязанности.
- Есть!
«Вот сволота, - подумал я, - моих же против меня настраивает. Видимо эту локальную войну я всё же проиграл».
Было бы чего взять с дурака, мне бы так не везло, как в ту неделю. Оказалось, что куратор нашего взвода – действующий полковник, а потому предпочитает прокладку болто-забивочных сооружений на наше обиталище зелёных душ. Приезжает от силы раз в полгода, толкает речь про суровых суворовских девочек, которым в горящие избы никто коней не выпускает (если вы понимаете, о чем я), зато маршируют они – загляденье[1]. В общем, куратору на меня доложить не получилось, но я опять недооценил всю мощь нашего милого полковника З., самого настоящего.
На плацу стоял любимый день Колумба, не смотря на самое начало сентября, погодка была не самой жаркой, а предстояло нам выйти в полевые условия.
На первом этаже корпуса располагается каморка, где и хранятся макеты старых добрых АКМ. Место сие священно и ни одна студенческая душа туда так просто не допускается. Для нас, выстроенных в одну шеренгу перед входом в этот алтарь, тот день был особенным.
Когда всему взводу уже было выдано оружие, настал мой черёд приобщиться к святыне. Я сделал глубокий вдох и вошёл вовнутрь. На койке в углу сидел полковник З., медленно, смакуя, курил сигарету.
- Студент Степанов? – выплыл из клубов дыма вопрос
- Та-а-ак точно – протянул я, подозревая что-то неладное.
- Вон там в углу, смотри, стоит РПК[2], видишь?
- Так точно.
- Бери его. И вон ту большую обойму. Будешь в наказание у меня в отряде пулеметчиком.
Вышел я гордый до такой степени, что вероятно задевал носом потолок. Меня пробивали насквозь пули завистливых взглядов, кто-то даже предложить обменяться на автомат, но я отказался. «Кажется, обошлось, всё могло быть куда хуже» – подумал я, разглядывая чудо советского вооружения. И как оказалось, хуже действительно могло быть.
Получив в блоках остальное обмундирование в виде затупившихся МПЛ[3] и пыльных противогазов, мы отправились на место.
Стоит сообщить, дорогой читатель, что ваш скромный автор – обладатель наполеоновского роста (но петровских размеров) и посредственной физической подготовки хаки-индивид, явно не тянул на почётную роль пулемётчика, в чём он и сам имел неописуемое удовольствие убедиться.
Полковник З. всё также задумчиво курил, в предвкушении запекшегося хлеба наших задниц и зрелищ. Передо мной стелилась песчаная местность, изредка поросшая диковинными растениями (лохматыми, колючими и бессмысленными), простор которой вдали прерывался лесом.
- Перебежками по 50 метров МА-А-АРШ! – Прогремел полковник.
Вообще, сложно передать словами то, что нам предстояло выполнить. Сначала ты как угорелый бежишь, якобы под огнём противника, с оружием в руках, а потом со всего разбегу плюхаешься на брюхо, как арктическая птица невысокого полёта. Забудьте детские мультфильмы, вы не подпрыгните на пузе, как попрыгунчик. Ваши органы подпрыгнут! И уверяю вас, вы это почувствуете.
Следующим этапом нашего скромного выживания было преодоление песчаной местности по-пластунски. О, блядь, да. Песок скрипит на зубах, пуговицах и в штанах, где-то под мошонкой. Вздымаемая пыль слепит глаза и не даёт дышать. А я ещё тащу с собой на ремне пулемёт, а кажется, что раненного товарища, причём жирного до потери члена под животом. Да-а-а, это бы действительно заставило вас мечтать о месте в падающем самолёте, муках безответной любви или, чего хуже, кресле стоматолога.
После этих, казалось бы, не сложных испытаний, я был помят, как проснувшаяся шлюха. Но полковник, владевший нашими задницами, не собирался останавливаться. Теперь нам предстояла отрывка окопов МПЛ. А это вам не грядки на даче вскапывать. Отрывка производится лёжа. И вот, полтора часа на земле, дёргаясь подобно разрубленному пополам лопатой червяку, наяривая руками похлеще, чем в школьные годы, смотря телеканал РенТВ после полуночи, и вспоминая правила словообразования в русском языке, дабы сочинять новые ругательства, ты копаешь. Полковник, медленно потягивая сигарету за сигаретой, ходя от окопа к окопу, указывает, кто и что делает неправильно.
- Так, ладно, закончили. – замучено сказал полкан, - Вы так до завтрашнего дня будете рыть. Норматив – 30 минут, а вы за полтора часа ничего толком не накопали. Сейчас оценки будем выставлять.
Слоняясь от одного студента к другому, зигзагами, З. выкидывал по паре-тройке унижений в адрес каждого студента, после чего с неземным снисхождением называл оценку. Я был оставлен на десерт. Наконец, он подходит к моему окопу, чинно, высматривает недостатки.
- Степанов… - произносит он с паузой, - Ты у меня окопы носом рыть должен, понял, да?
- Так точно!
- Ла-а-а-адно, четвёрочка.
Что ж! Всё хорошо, что хорошо заканчивается, или просто заканчивается, если это плохо. Тот славный день давно канул в Лету, а на память о нём у меня осталось только прозвище. Пулемётчик.
[1] Подробнее данное событие будет описано в основном рассказе
[2] Ручной пулемет Калашникова
[3] Малая пехотная лопата(Хотя и это не совсем верное определение, ибо правильней говорить о малой саперной лопатке, чаще именуемой просто «лопатка». Прим. Монаха)