О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора. Как долго я играла роль, не опираясь на партнера!
К проклятой помощи твоей я не прибегнула ни разу. Среди кулис, среди теней ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду я шла пред публикой жестокой — все на беду, все на виду, все в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер! Ты не прощал мне очевидность бесстыжую моих потерь, моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада напиться из моей печали. Одна, одна — среди стыда стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе герой действительный не виден. Герой, как боязно тебе! Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль — моя лишь роль. Я проиграла в ней жестоко. Вся наша боль — моя лишь боль. Но сколько боли. Сколько. Сколько.
1960-1961
Николай Гумилев Театр
Все мы, святые и воры, Из алтаря и острога Все мы — смешные актеры В театре Господа Бога.
Бог восседает на троне, Смотрит, смеясь, на подмостки, Звезды на пышном хитоне — Позолоченные блестки.
Так хорошо и привольно В ложе предвечного света. Дева Мария довольна, Смотрит, склоняясь, в либретто:
«Гамлет? Он должен быть бледным. Каин? Тот должен быть грубым…» Зрители внемлют победным Солнечным, ангельским трубам.
Бог, наклонясь, наблюдает, К пьесе он полон участья. Жаль, если Каин рыдает, Гамлет изведает счастье!
Так не должно быть по плану! Чтобы блюсти упущенья, Боли, глухому титану, Вверил он ход представленья.
Боль вознеслася горою, Хитрой раскинулась сетью, Всех, утомленных игрою, Хлещет кровавою плетью.
Множатся пытки и казни… И возрастает тревога, Что, коль не кончится праздник В театре Господа Бога?!
Уильям Шекспир Монолог Жака из комедии «Как вам это понравится»
Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну играет роль. Семь действий в пьесе той. Сперва младенец, Ревущий громко на руках у мамки… Потом плаксивый школьник с книжкой сумкой, С лицом румяным, нехотя, улиткой Ползущий в школу. А затем любовник, Вздыхающий, как печь, с балладой грустной В честь брови милой. А затем солдат, Чья речь всегда проклятьями полна, Обросший бородой, как леопард, Ревнивый к чести, забияка в ссоре, Готовый славу бренную искать Хоть в пушечном жерле. Затем судья С брюшком округлым, где каплун запрятан, Со строгим взором, стриженой бородкой, Шаблонных правил и сентенций кладезь,— Так он играет роль. Шестой же возраст — Уж это будет тощий Панталоне, В очках, в туфлях, у пояса — кошель, В штанах, что с юности берег, широких Для ног иссохших; мужественный голос Сменяется опять дискантом детским: Пищит, как флейта… А последний акт, Конец всей этой странной, сложной пьесы — Второе детство, полузабытье: Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.
Это стихотворение читает Валерия.
Начало формы
Конец формы
Все кончается, как по звонку,
На убогой театральной сцене
Дранкой вверх несут мою тоску —
Душные лиловые сирени.
Я стою хмелен и одинок,
Будто нищий над своею шапкой,
А моя любимая со щек
Маков цвет стирает сальной тряпкой.
Я искусство ваше презирал.
С чем еще мне жизнь сравнить, скажите,
Если кто-то роль мою сыграл
На вертушке роковых событий?
Где же ты, счастливый мой двойник?
Ты, видать, увел меня с собою,
Потому что здесь чужой старик
Ссорится у зеркала с судьбою.
Арсений Тарковский
А.Барто
В театре
Когда мне было
Восемь лет,
Я пошла
Смотреть балет.
Мы пошли с подругой Любой.
Мы в театре сняли шубы,
Сняли тёплые платки.
Нам в театре, в раздевалке
Дали в руки номерки.
Наконец-то я в балете!
Я забыла всё на свете!
Даже три помножить на три
Я сейчас бы не могла.
Наконец-то я в театре,
Как я этого ждала!
Я сейчас увижу фею
В белом шарфе и венке.
Я сижу, дышать не смею,
Номерок держу в руке.
Вдруг оркестр грянул в трубы.
Мы с моей подругой Любой
Даже вздрогнули слегка.
Вдруг вижу — нету номерка.
Фея кружится на сцене —
Я на сцену не гляжу.
Я обшарила колени —
Номерка не нахожу.
Может, он
Под стулом где-то?
Мне теперь
Не до балета!
Всё сильней играют трубы,
Пляшут гости на балу,
А мы с моей подругой Любой
Ищем номер на полу.
Укатился он куда-то…
Я в соседний ряд ползу.
Удивляются ребята:
— Кто там ползает внизу?
По сцене бабочка порхала —
Я не видала ничего:
Я номерок внизу искала
И наконец нашла его.
А тут как раз зажёгся свет,
И все ушли из зала.
— Мне очень нравится балет, —
Ребятам я сказала.
Агния Барто
Театр! Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного? Или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра больше всего на свете, кроме блага и истины? Не есть ли он исключительно самовластный властелин наших чувств, готовый во всякое время и при всяких обстоятельствах возбуждать и волновать их, как воздымает ураган песчаные метели в безбрежных степях Аравии? Что же такое, спрашиваю вас, этот театр?.. О, это истинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяетесь от земли, освобождаетесь от житейских отношений!.. Вы здесь живете не своею жизнию, страдаете не своими скорбями, радуетесь не своим блаженством, трепещете не за свою опасность; здесь ваше холодное я исчезает в пламенном эфире любви... Но возможно ли описать все очарования театра, всю его магическую силу над душою человеческою?.. О, ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете!..
—
Монолог принадлежит перу В.Г. Белинского.
Инна Кашежева
* * *
Театр начинается... Сразу
улыбка упрёка в ответ:
мол, эту банальную фразу
не вам повторять бы, поэт!
Театр начинается... Боже!
Да я не о том, не о том...
Мороз пробегает по коже,
как лебедь летит над прудом.
Театр начинается... Это
предчувствие праздничной тьмы.
И сладко, как в детстве средь лета
коснуться губами зимы.
Театр начинается... Сколько
начал позади, впереди?
И сердца горячее соло
у целого зала в груди.
Театр начинается... Значит,
душа возликует твоя,
и в малом пространстве проскачет
стреноженный конь бытия.
Театр начинается, бурно
собою с тобою делясь.
Театр начинается... Будто
Земля только что родилась.
Подмостков счастливые слуги
сто жизней в одно проживут...
Театр начинается с... муки,
которую Музой зовут!
В час, когда пьянеют нарциссы,
И театр в закатном огне,
В полутень последней кулисы
Кто-то ходит вздыхать обо мне…
Арлекин, забывший о роли?
Ты, моя тихоокая лань?
Ветерок, приносящий с поля
Дуновений легкую дань?
Я, паяц, у блестящей рампы
Возникаю в открытый люк.
Это бездна смотрит сквозь лампы
Ненасытно-жадный паук.
И, пока пьянеют нарциссы,
Я кривляюсь, крутясь и звеня…
Но в тени последней кулисы
Кто-то плачет, жалея меня.
Нежный друг с голубым туманом,
Убаюкан качелью снов.
Сиротливо приникший к ранам
Легкоперстный запах цветов.
Леонид Филатов — Бродячий театр.
Цветные лохмотья
На солнце пестрят, —
Кочует по свету
Бродячий театр!..
За честность и смелость,
За ум и талант —
Поклон тебе низкий,
Бродячий театр!..
Напрасно зануды
Упрямо твердят,
Что нынче не в моде
Бродячий театр!..
От этих унылых
И глупых тирад
Ничуть не стареет
Бродячий театр!..
На троне сменяет
Тирана тиран,
Но не умирает
Бродячий театр!..
Я знаю, вовеки
Не выйдет в тираж
Мой старый товарищ
Бродячий театр!..