1968.
13 Столл Р. Множества. Логика. Аксиоматические теории. М.,
наружить или создать функции, сопоставляющие каж-
дому элементу множества Х в точности один элемент
множества У и наоборот, то говорят, что такие функций
устанавливают взаимно-однозначное соо1ветствие.
Если элементы х\, Хч,... Хп включены в некоторые-
отношения Ri, Rs,... Rh и вместе с ними образуют &.
общем виде полиструктурную систему и имеется функ-
ция, устанавливающая взаимно-однозначное соответст-
вие элементов этой системы с элементами у\, iji,... ут,-
включеннымп в отношения Qi, Qz,... Qi, составляющие'
вместе с этими элементами другую полиструктурную'
систему, причем так, что отношения обеих систем, отли-
чаясь по содержанию, оказываются конгруентными пли
подобными по своим формальным свойствам, то гово-
рят, что эти системы изоморфны. Если же такая функ-
ция устанавливает не взаимно-однозначное или, как
иногда говорят, одно—однозначное, а много—однознач-
ное соответствие, т. е.такое соответствие, при котором не-
скольким элементам первой системы соответствует опре-
деленный элемент второй, а остальные условия подобия
формальных свойств отношений обеих систем сохраня-
ются, то мы имеем дело с гомоморфизмом. В этом слу-
чае вторую систему рассматривают как гомоморфный
образ первой.
Исследования изоморфных и гомоморфных систем,
а также способов установления изо- и гомоморфизмов
между различными в качественном отношении система-
ми, особенно между системами материальных объектов
и системами знания, представляют одну из центральных
и наиболее актуальных задач теории познания вообще
и эпистемологии в особенности. Использование понятия
функции в определении различных типов структурных
соответствий между отличающимися по содержанию си-
стемами, в том числе объективными и когнитивными,
не только дает еще одно основание для применения
системно-структурного подхода к обсуждению широкого
класса эпистемологических и философских проблем, но
и открывает большие возможности для применения ма-
тематических методов к их исследованию. «Наука толь-
ко тогда достигает совершенства, —считал К. Маркс,—
когда ей удается применить математику» н.
14 Лафарг П. Воспоминания о Марксе.— Воспоминания о Мар-
ксе и Энгельсе М., 1956, с. 66.
С понятием «функция» тесно связано понятие «пре-
образование», с самого начала введенное в определение
системы. Во многих работах по теории функций и мно-
жеств 15 термины «функция» и «преобразование» рас-
сматриваются как синонимичные. Однако в данной ра-
боте я намерен придать понятию «преобразование»,
обозначавшемуся символом Тд, особый смысл, не сов-
падающий полностью со смыслом понятия «функция»
Преобразование можно рассматривать как весьма
важную для познания разновидность отношений и функ-
ций. В определение функции можно ввести фактор фи-
зического времени. Рассматривая преобразования как
функции, в которых одни элементы отражаются или со-
поставляются другим с некоторой затратой времени,
мы можем охватить довольно широкий класс преобра-
зований. Примером преобразований подобного рода мо-
жет служить процесс превращения желудя в дуб, пре-
образование ряда сырых материалов в чугун, одних
химических элементов в другие и т. д. Однако, опреде-
ляя понятие «преобразование», нельзя ограничиваться
одной темпоризацией функции.
У. Эшби справедливо рассматривает преобразование
как фундаментальную категорию, лежащую в основе
концептуального аппарата системно-структурного ана-
лиза и вообще системных исследований, ориентирован-
ных на изучение сложных функционирующих и разви-
вающихся систем. Он определяет преобразование в тер-
минах исходного (продуцент) и конечного (продукт)
состояния или феномена 16. Так как во многих преобра-
зованиях переработка исходного материала, ситуации
или элемента в конечные может происходить в разные
интервалы времени, то фактор времени, будучи необ-
ходимым, играет вместе с тем различную роль в раз-
личных преобразованиях. Поэтому от него в ряде слу-
чаев можно отвлечься, выделив механизм преобразова-
ния, так сказать, в чистом виде.
Пример такого рода можно найти в любом учебнике
химии, в котором формулы структурных химических
преобразований, всегда происходящих в каком-либо вре-
менном интервале, часто не содержат о нем никаких
15 См. например: Столл Р. Множества. Логика. Аксиоматические
теории.
«6 Эшби У. Введение в кибернетику. М., 1959,
Д Рахите» А. И.
упоминаний. Преобразования подобного рода, так же
как и математические, фиксирующие лишь зависимость
различных переменных, не укладываются в принятое
здесь определение даже в случае, когда в них, как,
например, в группе преобразований Лоренца, фигури-
руют переменные, обозначающие время. Отмеченное
различие между формальными, математическими пре-
образованиями, по существу не зависящими от времени,
и содержательными преобразованиями, зависящими от
него тем или иным образом, не является непреодоли-
мым. В ряде случаев, когда речь идет о реализации фор-
мальных преобразований в практической деятельности,
скажем в исследовательской, жесткое разграничение
этих типов преобразований лишено эпистемологического
смысла.
В связи с введением фактора времени в определение
преобразований особый интерес приобретает различение
обратимых и необратимых преобразований. В теории
функции часто различают прямые и обратные функции.
Смысл такого различения состоит в том, что если для
пары и и & имеется функция F, которая сопоставляет
элементу а элемент Ь, то найдется функция F~1 (обрат-
ная F), которая сопоставляет элементу Ь элемент а.
Произвольное преобразование Тг°, превращающее а в
Ь, оказывается необратимым, если не существует преоб-
разования Тг~\ которое за какой-либо интервал време-
ни могло бы преобразовать Ь в а. Никому еще не уда-
лось синтезировать из пепла и угля сгоревшее полено,
и этим хорошо иллюстрируется необратимость некото-
рых физических и химических преобразований. Сущест-
венной чертой таких преобразований является то, что,
будучи определенными на некотором множестве элемен-
тов или подсистем данной системы, преобразования
имеют своим конечным результатом элементы или под-
системы, отсутствовавшие до начала действий. В преоб-
разованиях, следовательно, могут возникать и действи-
тельно возникают некоторые продукты, вообще не вхо-
дившие в состав исходных элементов и подсистем.
Такие преобразования я буду называть порождающими.
Они часто встречаются в процессе научного исследова-
ния на этапе выработки нового знания. Изучение про-
цедур и операций, входящих в состав порождающих
преобразований, исключительно важно для эпистемоло-
гии и методологии научных исследований.
§2
Порождающие преобразования следует отличать от
математических функций, значения которых неизвестны
в момент задания соответствующих аргументов. Такие
значения не только существуют (в математическом
смысле), несмотря на неизвестность, но и могут быть
вычислены по определенным правилам 17. Напротив, но-
вые знания, создание которых является целью того или
иного исследования, не существуют в момент формули-
рования исследовательской проблемы или задачи; они
возникают в результате особых когнитивных преобра-
зований. С учетом всего сказанного мы можем теперь
применить к преобразованиям принятые выше определе-
ния отношений и функций. В структуре преобразований
отчетливо прослеживаются свойства транзитивности—
интранзитивности, симметричности — асимметричности,
рефлексивности — иррефлексивности. Мы будем также
говорить об изо- и гомоморфных преобразованиях, о
структурах преобразований и о преобразовании струк-
тур. Я полагаю, что эта терминология не вызовет ника-
ких затруднений, и буду вводить лишь незначительные
уточнения и разъяснения, когда это потребуется. Рас-
смотрением понятия «преобразование» завершается
концептуальное оснащение варианта системного подхо-
да и понятия «система», которые найдут применение в
данной работе.
Предлагаемый здесь концептуальный аппарат систем-
но-структурного анализа, как уже говорилось, ориенти-
рован на обсуждение философских проблем науки.
Набор этих проблем при известных условиях можно
рассматривать в качестве особой системы. В рамках
основного вопроса философии применительно к научно-
му знанию часто приходится выяснять, как те или иные
объекты познания, выступающие в виде различных
материальных систем, отображаются в науке, в свою
очередь понимаемой как система. При этом оказывается,
что процесс отображения системы объектов в системах
научных знаний осуществляется посредством специфи-
ческой системы познавательной деятельности.
Разработанный здесь концептуальный аппарат поз-
воляет, описывая эти качественно разнородные системы
посредством однотипного набора понятий и категорий,
17 Существование тех или иных объектов или процедур доказы-
вается с помощью логики и составляет содержание специальных
теорем.
б* 83
включенных в синтагму системы, добиться высокой сте-
пени унификации и упрощения. Поэтому мы оказываем-
ся перед задачей выявления взаимосвязей между систе-
мами объектов, познавательной деятельностью и гото-
выми научными знаниями, описываемыми в терминах
свойств, отношений, структур, изо- и гомоморфных ото-
бражений, через функциональные зависимости и пре-
образования. Если бы наша синтагма включала различ-
ные нормы конституент для качественно разнородных
систем, то сопоставление последних, а также анализ их
взаимодействия были бы не только сложны, но и просто
неосуществимы. Системный подход, опирающийся на
унифицированный концептуальный аппарат, позволяет
придать самому исследованию философских проблем
наук более четкий и определенный характер. По ходу
дела в последующих главах будет введен ряд новых
специальных системных понятий, предназначенных для
решения более частных и конкретных проблем.
В качестве резюме этой главы я считаю полезным
привести одно рассуждение Гегеля:
«Философствование без системы не может иметь в
себе ничего научного; помимо того, что такое философ-
ствование само по себе выражает скорее субъективное
умонастроение, оно еще и случайно по своему содержа-
нию. Всякое содержание получает оправдание лишь как
момент целого, вне которого оно есть необоснованное
предположение или субъективная уверенность»18.
18 Гегель. Энциклопедия философских наук, т. 1, с. 100.
Глава 3
НАУКА КАК ФУНКЦИОНИРУЮЩАЯ
СИСТЕМА
1. Понятие науки:
эпистемологический идеал
Пожалуй, одним из самых примечательных обстоя-
тельств в развитии философии науки является отсутст-
вие общепризнанного и достаточно адекватного опреде-
ления науки. Наличие большого числа различных ее
определений вызывается тремя факторами:
1. Тем, что в сменяющие друг друга исторические
эпохи в разных культурных традициях статус науки
приписывался не только различным, но и противополож-
ным видам знаний и познавательной деятельности.
2. Разнообразием исходных философских позиций.
3. Большим разнообразием систем знаний или отрас-
лей исследования, за которыми фактически закреплено
название той или иной науки и которые на первый
взгляд обнаруживают мало общих черт.
Дж. Бернал даже утверждал, что невозможно создать
какое-либо универсальное и адекватное определение
науки1, хотя вопреки этой позиции он сам предложил
несколько широких определений. Его точка зрения ока-
зала заметное влияние на многих историков и филосо-
фов. В этой связи стоит отметить, что ни Кун, ни Прайс,
ни Тулмин, ни Лакатос не делают даже попыток пред-
ложить такое определение и в своих исследованиях, как
правило, апеллируют к интуитивным и, я бы сказал,
весьма размытым представлениям о сущности и приро-
де науки, бытующим преимущественно в среде физиков
и отчасти математиков. На это уже не раз обращали
внимание многие оппоненты Куна, подчеркивавшие
невозможность исторического анализа эволюции науки
' См. Бернал Дж. Д. Наука в истории общества. М., 1956.
и революции в научных парадигмах без более или ме-
нее точного определения самого понятия «наука».
Так как знакомство с историей науки действительно
обнаруживает огромное разнообразие знаний и видов
познавательной деятельности, то получавших статус
научности, то лишавшихся его, вопрос о выделении кри-
териев и признаков науки путем последовательного
сравнения исторически сменявших друг друга видов
знания и выделения их общих черт не может быть ре-
шен на основе так называемого беспредпосылочного
подхода, опирающегося на чисто эмпирический анализ
материала. Сама техника такого анализа, предвари-
тельный отбор, классификация и типология познаватель-
ных процедур, результатов, видов знания и аргумента-
ции, областей применимости логических структур пред-
полагают наличие некоторого методологического регу-
лятивного принципа.
Этот принцип весьма лаконично и красочно сформу-
лирован в тезисе К. Маркса, гласящем, что «анатомия
человека — ключ к анатомии обезьяны»2. В более раз-
вернутом виде это положение означает, что историче-
ский процесс безотносительно к тому, идет ли речь об
обществе в целом или об отдельных социальных фено-
менах, может быть понят лишь на основе исследования
структур и закономерностей его высших, наиболее раз-
витых форм. В этом не только проявляются единство и
взаимосвязь исторического и логического в методах
исследования развивающихся объектов, но и известная
детерминированность первого вторым. При этом не сле-
дует смешивать детерминированность методов с детер-
минированностью в изучаемой с их помощью предмет-
ной области. Исторически более сложный, развитый и
совершенный в структурном отношении объект В воз-
никает после более простого и менее совершенного объ-
екта А, надстраивается над ним и часто включает его
целиком или частично в более или менее трансформи-
рованном и ассимилированном виде.
Однако историческое исследование в том смысле, в
каком оно всегда есть познание прошлого с позиций
настоящего, предполагает во имя подлинного историзма
необходимость подхода к феномену А с помощью логи-
ческих структур и методов анализа, разработанных на
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 731.
основе исследования феномена В. Эта мысль хорошо
иллюстрируется размышлениями прогрессивного фран-
цузского историка М. Блока. В книге «Апология исто-
рии», обсуждая вопрос о связи современности с истори-
ческим прошлым и о влиянии прошлого на настоящее,
он замечает: «...чтобы истолковать скудные документы,
позволяющие нам проникнуть в этот туманный генезис,
чтобы правильно поставить проблемы, чтобы их хотя
бы представить себе, надо выполнить одно важнейшее
условие: наблюдать, анализировать пейзаж современ-
ный. Он сам по себе дает перспективу целого, из кото-
рой необходимо исходить. Не для того, конечно, чтобы
рассматривать этот облик как раз навсегда застывший
и навязывать его каждому этапу прошлого, встречаю-
щемуся при движении к верховьям потока времени.
Здесь, как и повсюду, историк хочет уловить изменение.
Но в фильме, который он смотрит, целым остался только
последний кадр. Чтобы восстановить стершиеся черты
остальных кадров, следует сперва раскручивать пленку
в направлении, обратном тому, в котором шла съемка»3.
М. Блок не имел здесь в виду исследование генезиса
науки, а тем более выделение каких-либо стабильных
структур, свойств и отношений, подлежащих последую-
щей фиксации в ее определении. Его позиция характе-
ризует понимание исторического процесса в целом, и
прежде всего методологическую ориентацию в исследо-
вании материальной культуры. Тем не менее она не
только перекликается с установкой Маркса, но в извест-
ной мере и разъясняет ее. В выражении «перспектива
целого, из которой необходимо исходить», подчеркивает-
ся как раз та мысль, что более сложная в функциональ-
ном и структурном отношении и вместе с тем генетиче-
ски более поздняя система содержит в развитом и пол-
ном виде характеристики, часто трудно уловимые на
ранних стадиях эволюции изучаемого объекта.
Другой важный момент, содержащийся в словах
Маркса и отчетливо прослеживаемый у Блока, состоит
в том, что в исследовании исторически сменяющихся
фаз и состояний сложных объектов мы должны исходить
из принципа системности. Блок, в частности, говорит о
структуре земельных отношений во Франции. Маркс
3 Блок М. Апология истории или ремесло историка. М., 1973,
С. 29.,,^„
иллюстрирует свою мысль сравнением анатомии обезья-
ны и анатомии человека. Но и в том, и в другом случае
речь идет, как нетрудно заметить, о системных объектах,
о выявлении генезиса их подсистем, наиболее устойчи-
вых структур, различного типа отношений, свойств и
закономерностей. Этот подход органически присущ ме-
тодологии Маркса, его диалектическому методу, ибо
Маркс был одним из создателей подхода, получившего
в последнее время название системного4.
Теперь можно в самом общем виде сформулировать
предварительные условия определения науки:
а) наука должна рассматриваться как функциони-
рующий и развивающийся системный объект;
б) определение науки должно быть сформулировано
применительно к ее высшим, наиболее развитым и слож-
ным формам;
в) в ряду последовательно исторически меняющихся
форм науки должны выделяться и рассматриваться те
подсистемы, структуры, свойства и отношения, которые
являются доминирующими в высших формах науки.
Оценка остальных подсистем, свойств и отношений, эли-
минированных в историческом генезисе науки или зна-
чительно трансформированных, может быть получена с
учетом ее высшей и наиболее совершенной стадии раз-
вития;
г) распространение определения науки на системы
знаний, претендующие на статус научности, но более
или менее существенно отличающиеся друг от друга,
может быть осуществлено по степени соответствия при-
нятому определению. Основу ранжирования должны со-
ставлять наиболее фундаментальные структуры, свойст-
ва и закономерности, по отношению к которым только
и могут устанавливаться степени отклонения или при-
ближения соответствующих подсистем и отношений, за-
фиксированных в менее развитых системах знания;
д) философские и методологические предпосылки,
необходимые для выработки адекватного определения
науки, должны быть обоснованы и „отчетливо сформу-
лированы.
Выполнение этих условий в значительной степени
компенсирует негативное влияние факторов (1—3) на
* См. Кузьмин В. П. Принцип системности в теории «методо-
логии К. Маркса. М., 197(),
выработку адекватной и унифицированной концепции
науки, применимой как к анализу ее становления, так И
к рассмотрению се функционирования в современном
развитом виде.
Требование рассматривать науку как системный объ-
ект отнюдь не является детищем XX в. Известно, что
признаки системности знания вообще и научного зна-
ния в частности были отчетливо поняты уже Платоном
и Аристотелем. Последний вычленял логическую струк-
туру знания, устанавливая между суждениями, состав-
ляющими тело науки, определенные логические отноше-
ния, которые можно назвать отношениями доказуемости
и выводимости.
В философии Нового времени системная природа
знания, как и системность природы, была зафиксиро-
вана английскими эмпириками от Бэкона до Милля,
французскими натурфилософами от Гольбаха до Кон-
дильяка, картезианцами и, наконец, представителями
немецкой классической философии.
Известно, что Гегель, бывший великим идеалисти-
ческим трубадуром системности, решил вопрос о приро-
де системности однозначно. Основой системности явля-
ется абсолютный дух, реализация которого в материаль-
ном мире детерминирует систему природы, реализация
в обществе детерминирует историю, а самопознание
предопределяет в качестве последовательных стадий
обыденное сознание, науку и философию. Сциентистская
реакция на гегелевский идеализм в конце XIX и осо-
бенно в XX в. привела к противопоставлению гегелев-
скому монизму плюралистического подхода. Отказ от
идеи единичного и универсального системообразующего
принципа быстро привел к развитию «сепаратных» си-
стемных исследований. Наиболее быстро они развива-
лись в биологии (Берталанфи, Анохин и др.) и в техни-
ческих науках, главным образом в связи с конструиро-
ванием сложных систем связей и управления (Винер,
Розенблют и др.). Однако открытым оставался вопрос
о применении системных концепций к науке и о пони-
мании роли системообразующих принципов в построе-
нии и организации различных систем, особенно знания.
Понятию «системообразующий принцип» в литерату-
ре по теории систем и философии науки почти не уделя-
ют должного внимания, а между тем он важен для
понимания характера и строения самых различных
8&
Системных объектов. Системообразующий принцип Пред-
ставляет методологическую (в широком смысле) уста-
новку, показывающую, вокруг каких объектов или про-
цессов и ради решения каких задач и проблем сосредо-
точиваются и образуются те или иные подсистемы и
элементы данной системы. Очень часто непонимание
соответствующего системообразующего принципа не поз-
воляет разглядеть реально существующую систему.
В качестве примера бессистемности знаний, не отно-
сящихся к науке, иногда приводят телефонную или по-
варенную книги5. Действительно, между фамилиями
абонентов и телефонными номерами, а также отдельны-
ми кулинарными рецептами трудно установить логиче-
ские связи и отношения, присущие научным теориям
или эмпирическим описаниям. Из этого, однако, не сле-
дует, что поваренные или телефонные книги совершенно
бессистемны и содержащаяся в них информация хаотич-
на. Если бы дело обстояло так, пользоваться информа-
цией, заключенной в них, было бы невозможно. По-види-
мому, в основе различных систем, в частности научного
знания и здравого смысла, лежат различные системо-
образующие принципы.
В самом общем виде системообразующий принцип
здравого смысла или повседневного практического зна-
ния (никем, впрочем, специально не формулировавший-
ся и, как правило, не осознаваемый) заключается в том,
чтобы концентрировать знания «вокруг человека» по
принципу «все для человека» или, иными словами, стро-
ить их таким образом, чтобы они содействовали реше-
нию повседневных бытовых, производственных и куль-
турных задач. В этом смысле обыденное знание не
хаотично и не бессистемно. Этот принцип заключается
в отборе, выработке и объединении знаний в зависимо-
сти от их целесообразности, полезности или практиче-
ской выгодности в рамках повседневной общественной
и бытовой деятельности.
Напротив, поскольку основная и высшая цель вся-
кой науки — познание объективной истины, т. е. выра-
ботка знаний об основных законах, свойствах и отноше-
ниях материального мира, включая общество и самого
человека, системообразующий принцип науки требует
5 Cohen M. R.., Nagel E. An introduction to the logic and scien-
tific method. London, 1939, p. 21.
построения знаний в систему, как бы сконцентрирован-
iyro вокруг соответствующих предметных областей.
Иными словами, такие системы строятся по принципу
«все об объекте». Из этого, конечно, не следует, что
между системами знаний, образующими обыденный или
здравый смысл, с одной стороны, и науку — с другой,
лежит непроходимая пропасть. Наоборот, они не только
соединены генетическими, историческими связями, ибо
наука в конечном счете выделилась и обособилась из
здравого смысла, но и находятся в отношении дополни-
тельности. Следует особо подчеркнуть, что наука и здра-
вый смысл, будучи во многих пунктах противоположны,
по своему содержанию, методам, уровням знаний и ор-
ганизации не отменяют и не исключают друг друга.
Для большинства представителей аналитической фи-
лософии характерно резко отрицательное отношение к
здравому смыслу как форме донаучного, вненаучного
и даже антинаучного мышления. Доводя эту позицию
до логического завершения, следовало бы считать, что
наука со временем должна полностью вытеснить и за-
менить собой здравый смысл. Я считаю эту позицию
совершенно неверной и неприемлемой. Ф. Энгельс, под-
черкивавший ограниченность здравого смысла за преде-
лами домашнего обихода в сфере, относящейся к ком-
петенции науки, отмечал в то же время, что «...здравый
человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в
четырех стенах своего домашнего обихода»6. Этим он
по существу как бы разграничивал сферы действия нау-
ки и здравого смысла.
В самом деле, если многие обыденные знания, на-
пример о взаимном расположении двух деревень, гон-
чарные навыки кустаря или счетовода, пользующегося
обычными счетами, наивны и не удовлетворительны с
точки зрения геодезиста, топографа, специалиста по из-
готовлению керамических фильтров или математика-
программиста, то сведения, относящиеся к геодезии или
геофизике, технологии приборостроения или к высшим
разделам математики, просто не нужны для решения
повседневных задач, включая и некоторые производст-
венные. Более того, сам здравый смысл подвергается
постоянным изменениям, в том числе под влиянием нау-
ки, ассимилируя, хотя и в несколько упрощенной форме,
6 Маркс К; Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 204.
многие из ее результатов. Здравый смысл, или обыден-
ные знания, первобытного, античного, средневекового
и современного культурного человека качественно раз-
личны.
Знания, в том числе и обыденные, систематичны по
своей природе. Наука и здравый смысл отличаются
друг от друга не как система от хаотического агломера-
та, а как системы, основанные на разных системообра-
зующих принципах. Однако сказать, что научные знания
систематизируются с помощью установки «все об объ-
екте» или даже с добавлением, что это «все» должно
включать в себя лишь объективно истинное знание и
тому подобное, значит зафиксировать необходимые, но
еще недостаточные спецификации и условия формиро-
вания науки как системы знаний.
Другое важное разграничение связано с инструмен-
тальной ориентацией научных и обыденных знаний. Для
пояснения этого различия удобно воспользоваться ана-
логией с орудиями труда, ибо наука, как и любой про-
цесс познания, есть особый вид духовного производства.
Орудия труда: инструменты, машины и т. д. — можно
условно разделить на два больших класса:
1. Ориентированные на обработку сырья и создания
продуктов личного, бытового или производственного по-
требления.
2. Ориентированные на создание других орудий, ма-
шин и инструментов.
Это разграничение не является полностью взаимо-
исключающим, так как некоторые технические устрой-
ства или приспособления, например топор, токарный
станок, могут иметь двоякое назначение. Топор можно
использовать для рубки дров и для создания топорища
нового топора, токарный станок — для изготовления
деталей прядильной машины или создания другого то-
карного станка. Поэтому инструментальная ориентация
задает не абсолютные свойства орудий труда, а их ре-
альное использование в контексте определенной дея-
тельности 7.
Можно провести аналогию между "обыденными зна-
ниями и инструментами и устройствами первого класса.
7 В отдельных случаях обращение к способу деятельности орудий
труда может оказаться бесполезным: прядильная машина изготавли-
вает нить и не годится для создания других машин.
Обыденные знания вырабатываются и используются, как
правило, для решения определенных практических задач,
для предметной ориентации в окружающей среде, про-
изводства материальных благ и создания благоприят-
ных бытовых условий. Такие знания, следовательно,
предназначены преимущественно не для выработки дру-
гих знаний, а для ориентации и деятельности человека