развития истории, психологии и культуры оно расширило
границы человеческого познания.
На тему творчества больных шизофренией и так
называемого психопатологического искусства существует
столь обширная литература, что ее обзор и критическая
оценка потребовали бы специальной монографии.
Поскольку существует мало польских публикаций на
эти темы и отсутствует соответствующая, устоявшаяся
терминология, необходимо обсудить основные понятия,
касающиеся этого предмета.
Немецкие и английские психиатры, в общем, избегают
пользоваться терминами <шизофреническое искусство>,
либо <психопатологическое искусство>, которыми поль-
зуются французские авторы, заменяя их более осторож-
ными определениями <artistic self - expression!>', либо
<schizophrenische Bildnerei>^
Быть может, было бы правильнее использовать назва-
ние <шизофреническая пластическая экспрессия> как
наиболее общее понятие, которое включало бы как
хаотические каракули и рисунки, не имеющие эстетиче-
ской ценности, так и продукцию, обнаруживающую уже
творческий замысел, и, наконец, произведения, обладаю-
щие выраженной художественной ценностью.
Другим, более узким понятием был бы термин <пла-
стическое творчество>, определяющий и сужающий про-
блему, поскольку благодаря такой формулировке удается
избежать возражений со стороны теоретиков искусства,
требующих, чтобы слово <искусство> отвечало опреде-
ленным эстетическим канонам. Таким образом, предме-
том исследований в данной области были бы произведе-
ния с выраженной концепцией и конкретными содержа-
нием и формой, причем как не имеющие большой
lPloKkerJ.K.O.C.
iPprirnhom Н. Bildnerei der Geisteskranken. Berlin, 1922. - RennertH.
DieMelkmale schizophrener Bildnerei. Jena: Y. FischerVerlag, 1962.
ценности, так и работы, обладающие художественной
ценностью.
И наконец, наиболее интересной проблемой была бы
проблема творчества профессиональных художников и
талантливых самоучек, больных шизофренией. Этот раз-
дел психиатрии следует трактовать с особенной осторож-
ностью и лучше здесь ограничиться психопатологическим
анализом. Такой ошибки не избежал К. Ясперс, кото-
рый, исходя из эстетических предпосылок, пытался ус-
мотреть в произведениях Ван Гога последнего периода
его творчества выраженные черты деградации, вызванные
его болезнью.' Эта проблема, следовательно, остается
дискуссионной,
Рискованной также была бы попытка ставить диагноз
исключительно на основе картин без хорошего знания
биографии их автора, особенно если дело касается твор-
чества профессиональных художников. Не должно удив-
лять подобие фантазий художников-визионеров, как на-
пример Босха или некоторых экспрессионистов и сюр-
реалистов, фантазиям больных шизофренией и неправо-
мерно определять такие направления как <шизофрени-
ческое искусство>, как это делали не только некоторые
критики, но и психиатры^
Эта родственность воображения служит еще одним
доводом в пользу того положения, что не существует
резкой границы между определенными секторами <нор-
мальной> психики и <шизофренической>. Здесь будет
уместным сослаться на высказывание К. Ясперса о том,
что не следует трактовать мистические переживания при
шизофрении как патологическое явление, поскольку по-
добные состояния являются естественным выражением
трансцендентных потребностей человеческой природы^
Психиатры нередко в силу профессиональной привыч-
ки выискивают патологию в явлениях нормальной пси-
хологии. Примером этого может служить хотя бы не
вполне удачное название книги 3. Фрейда <Психопато-
логия обыденной жизни>. Небезынтересным было бы
поискать <нормальность> в психозе.
I Jaspers К. Strindberg und Van Gogh. Leipzig, 1922.
" Weygandt W. Zur Frage der pathologischen Kunst // Zeitschrift fur gesarnte
Neurologie. 1925. N 94. P. 421.
3 Jaspers К. Allgemeine Psychopatologie, o. c.
В поисках таких подобий полезными оказались эк-
сперименты с галлюциногенами, такими, например, как
ЛСД и мескалин.' Достаточно большая группа художни-
ков экспериментировала с этими средствами под конт-
ролем психиатров. Многие из них утверждали, что вос-
поминания экстатических видений и переживаний, чув-
ство измененности собственной психики и окружающего
мира. усиление способности переживания дали им воз-
можность преодоления пластических шаблонов, которым
они ранее подчинялись, обогатили их творческое вооб-
ражение и привели к изменению стиля в направлении
визионерского искусства. Эти переживания напоминают
шизофреническое озарение и явление смены стиля,
встречаемые у некоторых художников, больных шизо-
френией.^
Шизофреническое озарение открыло А. Кубину мир
психотических переживаний и определило направление
его дальнейшей изобразительной и литературной деятель-
ности. Возникает впечатление, что без собственных пси-
хотических переживаний он не мог бы создать столь
странного, жуткого и гротескного видения, какое он
нарисовал в своем произведении <Другая сторона>^ В
своей автобиографии Кубин дает описание необычного
переживания типа озарения: <...Со мной случилось что-то
особенно необычайное и решающее для моей психики,
чего я и сегодня еще не в состоянии хорошо понять,
хотя много думал об этом... Вдруг все окружающее
представилось мне более ясно и четко, как бы в ином
свете. На лицах окружающих меня людей я вдруг увидел
что-то удивительно животно-человеческое. Все звуки
стали особенно странными, оторванными от своей при-
чины. Звучала как бы издевательская, угрожающая общая
речь, которую я не мог понять, но которая как будто
таила в себе непонятное внутреннее значение. Мне стало
грустно, хотя одновременно я чувствовал удивительное
блаженство... И вдруг на меня нахлынули видения черно-
белых образов; невозможно описать, какое богатство
представилось моему воображению. Я быстро вышел из
' Houston R. J. L'art psychodelique. Paris.' Pont Royal, 1968.
2 KubinA. Po mamtejstronie. Wanawa; PWN. 1968.
3 Kubin A. Mein Werit. Damonen und Nachtgeischte. Dresden; C. Reissner
Verlag, 1931.
театра, так как музыка и освещение мешали мне, и я
бесцельно бродил по темным улицам, все еще захвачен-
ный, буквально влекомый темной силой, которая каким-
то волшебством вызывала в моей душе удивительных
животных, дома, пейзажи, гротескные и поразительные
ситуации>.'
Во время психоза у Энсора произошло изменение
стиля, так же как и в творчестве Хилла и Джозефсона,
как если бы болезнь высвободила у них оригинальный
талант, закрепленный ранее канонами академического
искусства.^
Следует отличить <спонтанное> изобразительное твор-
чество больных шизофренией от <направляемого>, т. е.
такого, которое вызывается психотерапевтами в сотруд-
ничестве с художниками в рамках так называемой артте-
рапии. Это направляемое творчество часто бывает вто-
ричным; в нем можно обнаружить влияние терапевтов,
а также и психоаналитических теорий. Вследствие этого
оно утрачивает своеобразный <вневременной> характер.
Эта вневременность, независимость от каких-либо услов-
ностей и норм, отчужденность от реальной действитель-
ности, но не полная изолированность от нее, может быть
идеальным примером оригинального творчества, наиболее
естественного высвобождения таланта. Эти черты и от-
сутствие эволюции, которая свойственна нормальному
искусству, сближают творчество больных шизофренией с
произведениями <наивных> художников. Этих представи-
телей отдельного направления так называемого <примитив-
ного> искусства А. Яцковски метко назвал <Иными> в своем
каталоге, посвященном польским <примитивистам>.^ Ина-
ковость этих художников подобна <инаковости> больных
шизофренией не только в их творчестве, но и в их
историях жизни, в которых иногда можно усмотреть
немало патопсихических черт, свидетельствующих о том,
что некоторых из них следует отнести к числу лиц,
страдающих психическим заболеванием с симптомом рас-
1 КиЫп A. Mein Weric. Damonen und Nachtgeischte. Dresden: C. Reissner
Verlag, 1931. P. 20-21.
2 Volmat R. L'ait psychopathologiqus. Paris; Presses Universilaires de Fran-
ce. 1956.
> Jachowski A. Inni: Og Nilcifora do Ytowackiej, Оргас. Warszawa; Wyd,
1965.
щепления. Одной из них была знаменитая художница-
самоучка, психически больная, но никогда не лечившаяся
француженка, известная под псевдонимом Серафимы.
Художник, особенно любитель, в своем творчестве
проявляет собственную личность, свои стремления, чув-
ства и противоречия. Одновременно он осуществляет
выбор, который является актом воли. Больной шизофре-
нией посредством творчества пытается освободиться из
плена враждебных сил, которые его захватили. Как
суеверный человек во времена средневековья, он создает
пластическое изображение своего врага, демона, с тем
чтобы посредством этого изображения сделать его непод-
вижным, уничтожить или победить его. В ином случае
захваченный чувством всеведения и всемогущества боль-
ной конструирует фантастические машины либо создает
планы миров, которыми он владеет, либо в которых
пребывает. В таком случае следует говорить о шизофре-
нических <мирах>, а не о шизофреническом <мире>,
поскольку в отличие от нашего, социально общеприня-
того мира, шизофренических <миров> существует столь-
ко же, сколько и шизофреников. А поскольку каждый
такой <мир> является проекцией собственной личности,
то чем богаче умственный кругозор, чем оригинальнее
фантазия, тем более необычным и поэтическим стано-
вится этот мир. Психическая болезнь не создает таланта,
но может его высвободить, увеличить творческие силы,
наложить отпечаток неповторимой оригинальности.
Можно поставить вопрос, является ли пластический
образ мира, создаваемый художником, страдающим ши-
зофренией, патологическим образом его внутренних пе-
реживаний или же своеобразным объективным <психо-
логическим образом>, или же своеобразным объективи-
рованным <психологическим портретом>. И не является
ли творчество как спонтанный акт выражением позитив-
ных, <здоровых> тенденций, желанием вырваться из оди-
ночества аутистических переживаний и передать другим
людям информацию о них.
В. Кюрбиц назвал способ восприятия и воспроизве-
дения мира ребенком интеллектуальным реализмом.' Он
I Kurbitl W. Die Zeichnungen geisteskranken Personen in ihrer psychologi-
schen Bedeutmig und differentialdiagnostischen Verwertbarkeit П Ztschr. Neuro-
logie und Psychiatric. 1912. N 13. P. 153.
выражается в том, что ребенок в своих рисунках фик-
сирует факты и детали, которые взрослыми художниками
игнорируются соответственно объективно воспринимае-
мой действительности. В детских рисунках среди прочего
часто встречается явление <прозрачности> - изображе-
ние невидимых в действительности элементов. Например,
у человека, изображенного в профиль, рисуются оба
глаза; у человека, сидящего в автомобиле, нарисована
также и нижняя половина тела, хотя в действительности
она закрыта кузовом машины. Этот интеллектуальный
реализм встречается также и в творчестве больных ши-
зофренией, причем они воспроизводят собственную дей-
ствительность, ибо мыслят по-своему логично, рацио-
нально интерпретируя реальные события в соответствии
со своими бредовыми построениями, а не с объективной
действительностью. Е. Минковский назвал этот способ
мышления болезненным рационализмом (rationalisme
morbide^). Соединяя термин В. Кюрбица (интеллектуаль-
ный реализм) с понятием, созданным Е. Минковским,
можно было бы изобразительное творчество больных
шизофренией назвать патологическим реализмом,
Для психиатра неизмеримые и неточные психологи-
ческие и психопатологические определения, которыми он
пользуется в своей работе, являются терминами столь же
реальными, как для физика понятие массы. Мир, несу-
ществующий для здоровых, но существующий в разуме
больного, может быть для врача более реальным, нежели
псевдореальность театральной игры.
В польской психиатрической казуистике известно
интересное творчество больного шизофренией художни-
ка-любителя Э. Монселя, собрание работ которого, со-
стоящее из 553 сохранившихся рисунков и набросков
мессианского содержания, можно рассматривать как аль-
бом, пластически иллюстрирующий картину шизофре-
нии.
Монсель родился в 1897 г. и умер в 1962 г. Имел
начальное образование. До войны владел небольшим
магазином в провинциальном городке. После войны ра-
ботал весовщиком на сахарном заводе. По характеру он
был скрытным, холодным в отношении к окружающим
I Minkowski Е. О. С.
и не проявлял каких-либо особых интересов в сфере
изобразительных искусств. Заболел психической бо-
лезнью в 1943 г. Несмотря на то что лично ему ничто
не угрожало, он был убежден, что ему грозит арест, и
скрывался до конца войны на темном, необогреваемом
чердаке. За это время он сильно изменился, стал стран-
ным, избегал даже самых близких ему людей, перестал
заботиться о себе. После войны стал жить отдельно. С
работой справлялся хорошо, но избегал всяких контак-
тов. Стал преувеличенно религиозным. Лишь один раз,
доверившись соседу, он рассказал о том, что видит
необычные вещи, которые удивили бы людей.
После смерти Монселя выяснилось, что в течение
последних двадцати лет жизни все свободное время он
посвящал рисованию, о чем не знал никто из окружаю-
щих. Эти рисунки и подписи к ним' являются столь
представительной иллюстрацией критериев шизофрени-
ческого искусства, что даже без информации о жизни
Монселя можно было бы на их основе поставить диагноз
заболевания художника.
Г. Реннерт относит к формальным критериям пласти-
ческой экспрессии страдающих шизофренией странные,
манерные формы в стиле барокко, нагромождение форм
и фигур, заполненность изображениями до самых границ
композиции (horror vacui)^ включение в рисунок эле-
ментов письма, стереотипии в виде заполняющих всю
поверхность картины повторяющихся форм, символов и
т. п, стереотипное повторение определенных мотивов в
целых сериях картин, геометризацию и схематизацию
формы, декомпозицию фигур людей и животных, орна-
ментальные заполнения фона, умножение частей тела
фигур, странные, неоморфические монстры. К содержа-
тельным критериям Реннерт относит замкнутую, орна-
ментальную композицию формы, например арабески; на-
иболее излюбленными темами являются магические и
аллегорические изображения с их странной символикой,
особенно религиозного и сексуального характера, порт-
реты с явно акцентированными глазами, ушами, руками,
I MUarski J. Psychiatryczne aspekly tworezosci Edmunda Monsiela. W:
Swiat samolnych wizji Edmunda Monsiela z Wozuczana.
2 Боязнь пустоты (лат.).
элементами, выражающими чувство страха, психического
обнажения личности больного.'
Известно достаточно точно, что Монсель до заболе-
вания никогда не рисовал и не интересовался искусством.
Его первые рисунки были выполнены в период около
пасхи 1943 г. В рисунке с подписью <Иисус Христос
явился в Великую Пятницу 1943 г.> можно с большой
вероятностью усмотреть пластическое представление мо-
мента шизофренического озарения. На нем изображены
лица, выступающие из досок какой-то постройки, быть
может чердака, на котором Монсель в то время скры-
вался. На некоторых из этих рисунков как бы украдкой
появляется дьявольская физиономия. Вероятно, на них
представлены изображения первых галлюцинаций Мон-
селя. Поскольку на большинстве рисунков указаны даты,
то можно проследить эволюцию его болезни и творчес-
тва. Уже вскоре трагическое спокойствие и холод, вею-
щие от больших, черных поверхностей портретов Хрис-
та, уступают место драматическому хаосу переплетенных
странной арабеской линий, на фоне которых выступают
отдельно глаза, оскаленные зубы, гротескные, часто жут-
кие лица.
Подобно тому, как бывает при галлюцинациях, воз-
никающих под влиянием ЛСД, эти лица умножаются,
формы переходят одна в другую, становятся все более стран-
ными, дереализованными, иногда переходят в чистую
абстракцию. На рисунке <Композиция с лицом> возни-
кает кульминационный хаос безумного видения, несущий
печать космической катастрофы. Здесь не осталось уже
почти ничего от форм прежнего, реального мира.
Следствием великого и возникшего почти одновремен-
но с началом психоза таланта художника-любителя яви-
лось то, что и это произведение, созданное в крайне
болезненном состоянии, оказывается подчиненным твор-
ческой дисциплине. В этом периоде Монсель не делает
подписей под своими рисунками. Молчит, как если бы
у него не было слов для описания поражающих пережи-
ваний, но от этих образов веет страхом и чувством
грозящей катастрофы. Из этого нагромождения хаотиче-
ских линий и форм, из этого <салата образов> (опреде-
1 Rennert Н. Die Merkmale schizopbrener Bildnerei. Jena; VEB G. Fischer
Verlag, 1962.
ление использовано Г. Реннертом по аналогии с выраже-
нием <словесный салат>) через несколько месяцев фор-
мируется новый, жесткий и почти уже не меняющийся
до конца творческой жизни образ психотического мира,
в котором Монсель находит спасение, становясь послан-
ником Бога. Роли поменялись: мир уже не угрожает ему,
но он грозит миру, обладая моральной властью над ним.
Это ясно вытекает из многочисленных надписей на
рисунках, написанных патетическим стилем по образцу
Священного Писания; они свидетельствуют о бреде мес-
сианства и величия, о двойственности чувств, проявляю-
щейся в доктринерской любви к людям и одновременно
суровом, не ведающем прощения отношении. Монсель
глубоко убежден в своем мессианстве и величии, однако
до конца жизни никого не посвящает в свои бредовые
построения и свое творчество. Для окружающих он
остается скромным, одиноким, всеми покинутым чуда-
ком, но в своем шизофреническом мире Монсель -
избранник Бога, который с гордостью пишет: <Мое
творчество не имеет и не будет иметь конца; кто пойдет
за мной, тот обретет счастье>.
В этом периоде создания <нового мира> на развалинах
мира, разбитого психозом, который можно было бы
назвать теоморфическим' миром, поскольку он весь без
остатка заполнен божеством, наступает успокоение и
конкретизация формы. Исчезают зловещие маски, жутко
оскаленные пасти, а если они и появляются, то как
воспоминание об опасности зла, но уже как бы освоен-
ного, подчиненное идее вездесущего Бога. Появляются и
уже останутся навсегда тесно заполняющие картину бес-
численные усатые лица, проницательно смотрящие глаза
и патетически вытянутые руки, указывающие и повеле-
вающие. Из них строятся монументальные, несмотря на
миниатюрную технику, фигуры святых; ими заполняется
весь без остатка фон; они образуют характерный огра-
ничивающий картину орнамент. Эта жесткость форм
является, по-видимому, выражением стремления к созда-
нию порядка и гармонии, родом адаптации формальной
концепции.
1 Этот термин был предложен Уоррингером применительно к анализу
экспрессионизма в его работе <Абстракция и эмпатия> - W. Worringer. Ab-
straction and empathy. London, 1953.
Творчество Монселя отличается узкой сферой содер-
жания и формы. После короткого периода катастрофи-
ческого перелома оно достигает своего совершенства и
не обнаруживает дальнейшей эволюции. Это не умень-
шает, однако, его ценности. Монсель в своем диапазоне
действует смело и уверенно и не питает сомнений в
отношении мира, порожденного его воображением. Дей-
ствительность была для него бледной тенью. Настоящая
жизнь начиналась, когда в темной каморке он слушал
голос Бога, внушающего ему преудивительные картины
и приказывающего ему рисовать и писать ради обраще-
ния человечества.
В случае Монселя трудно говорить о регрессии, часто
называемой в качестве одной из черт шизофренической
пластики.' Как представляется, слишком поспешно дела-
ется вывод о регрессии у художников-непрофессионалов,
которые начинают рисовать лишь во время болезни.
Нередко мнимая регрессия может быть попросту резуль-
татом недостаточного владения техникой либо недостатка
одаренности. У Монселя следовало бы говорить не толь-
ко о <прогрессе>, но даже об эксплозии пластической
одаренности, порожденной психотическим состоянием.
Его творчество сыграло роль катарсиса, освободило его
от страха, наделило его в собственных глазах высоким
социальным рангом.
Ошибкой было бы считать, что рисунки Монселя
являются только отражением его шизофренического
мира, ибо он не был только психически больным,
который рисует во время болезни, а его рисунки пред-
ставляют пластическое отражение психотических пере-
живаний. Больной шизофренией не заботится о порядке,
но создает картину мира таким образом, чтобы она
соответствовала его патологически измененному опыту.
Монсель был психически больным самобытным худож-
ником. Поэтому его рисунки, хотя и жуткие, вызывающие
тревогу, остаются гармоничными и подчиненными твор-
ческой дисциплине. Здоровый художник и его произве-
дение - отдельные явления, которые можно рассматри-
вать по отдельности. Психически больной тесно связан
со своим творчеством, ибо оно непосредственно выража-
1 Plokker J. Н. Artistic self - expression in mental disease. Hagye; Paris;
London; Mouton and Co. Publ.,1964.
ет его психику. Полностью его понять можно, лишь
познав переживания больного.
Правомерным было бы полагать, что для Монселя его
творчество имело иное значение, нежели для здоровых
художников. Неизвестно, в какой степени он понимал
связанные с искусством проблемы эстетики и изобрази-
тельной техники. Его многочисленные наброски свиде-
тельствуют о том, что он сознательно осуществлял оп-
ределенные пробы и поиски. Импульсом к творчеству у
него служили вещи внехудожественные, его бредовые
убеждения в том, что он является посланником Бога, что
его произведения послужат делу направления человека
на правильный путь. Такого рода убеждения весьма
характерны для художников далекой доисторической
эпохи. Весьма вероятно, что для них важна была не
эстетика, а магическое действие их рисунков.
Монсель являет собой редкий пример высвобождения
заболеванием таланта и творческой инспирации, а форма
и содержание его рисунков неразрывно связаны с его
патологическим видением мира. Его произведения как и
работы других одаренных больных шизофренией, явля-
ются как бы призывом из мира психоза к здоровым
людям, суггестивность этого искусства указывает на тот
факт, что его не приходится считать совершенно нам
чуждым. Оно не только раскрывает перед нами этот мир,
но также и частицу нашего очень интимного, личного
мира магии, абсурдных мыслей, сновидений и психичес-
ких механизмов, в существовании которых мы нередко
не хотели бы признаться даже самим себе.