Учебное пособие
К КУРСУ
«психодиагностика»
Введение
Это учебное пособие соответствует курсу лекций по дисциплине «Психодиагностика», преподаваемой в Донецком институте психологии и предпринимательства, и может быть использовано для подготовки к экзамену. Перечень рассматриваемых вопросов в начале каждой главы соответствует теоретическим экзаменационным вопросам.
Пособие можно будет открыто использовать на экзамене, как альтернативу шпаргалкам. Однако там всё равно нужно будет продемонстрировать понимание, а, значит, проработать текст. На практическом уровне понимание основ психодиагностики обеспечивает способность пользоваться тестами осознанно.
Поэтому в пособии не выделено начало подразделов внутри глав. Читателям придётся найти и пометить их самостоятельно. Настоятельно рекомендуем также, читая текст, подчёркивать ключевые слова, отмечать непонятное, фиксировать свои замечания. И вообще, делать как можно больше собственных пометок. Именно для этого предназначены широкие поля и пробелы между абзацами, и место для собственного резюме в конце глав.
Оптимально, конечно, читать предлагаемый текст с карандашом ДО лекции, чтобы на лекции осталось разобрать неясности.
Первые четыре главы представляют собой достаточно «популярное» и упрощённое изложение общих вопросов психодиагностики и тестового измерения. В остальных кратко определяются основные подходы к предмету измерения в наиболее распространённых областях применения психодиагностики, рассматриваются наиболее важные для практики проблемы этого измерения. На этой основе сделан обзор конкретных методик. То есть, реализована та же идеология изложения, что в известном пособии «Общая психодиагностика» под редакцией А.А. Бодалёва и В.В. Столина.
Однако этого, как и любого краткого пособия, недостаточно для овладения дисциплиной. Так же, как и любое другое, оно субъективно. Хотя автор лишь в небольшой мере опирался на собственные разработки, он отбирал материал и пересказывал его, ориентируясь на свои представления. Поэтому работу с пособием предлагаем считать только начальным этапом изучения психодиагностики. Для серьёзного освоения следует читать и сопоставлять работы разных авторов, начав с тех, которые здесь приведены в списке литературы. Ну и, конечно, заниматься проведением и интерпретацией психодиагностических методик, нарабатывая свой собственный опыт. Никакие пособия его не заменят.
1. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ДИАГНОСТИКА КАК НАУКА
Если человек достаточно профессионален в своём деле, он специально заботится об инструментах. Аналогично, в зрелой науке возникают направления, специально изучающая методы познания. Психология молода, но зреет быстро. Поэтому существует экспериментальная психология, разрабатывающая способы получения достоверной информации в фундаментальных и прикладных исследованиях. И существует психодиагностика, делающая то же самое в более конкретной и наиболее применяемой области тестирования.
Настоятельно рекомендуем не пропускать этот раздел, даже если Вам кажется, что он не имеет непосредственного отношения к делу. Вспомните, что чем лучше Вы знаете человека, тем больше Вам известна его биография (личная история). Достаточно скоро после знакомства Вы наверняка поинтересуетесь, откуда он такой взялся, и как дошёл до такой жизни. Если он это скрывает, о знании человека говорить не приходится. С любой наукой примерно также. Причём чем сложнее наука, тем важнее представлять её историю. А есть наука более сложная, чем психология? Итак, в этом подразделе представлен максимально краткий исторический обзор, дающий представления о формировании психодиагностики в её современном виде.
Если понимать под психодиагностикой некоторое формализованное измерение психических свойств, то она не младше, чем великие древние цивилизации Египта, Греции, Китая, Вавилона. Здесь интересно, что первыми заказчиками психодиагностических услуг было государство, которому требовались чиновники и военные – с точным наличием определённых способностей или свойств. Пожалуй, все знают, про экспериментальную пробу Александра Македонского, который якобы фиксировал, покраснели или побледнели кандидаты в его войско, когда их специально пугали. Кстати, даже в этом простом примере существовала «теоретическая основа» – представление о стенической и астенической реакции на стресс. Возможно, оно было примитивным, но оно было. Во всём тексте этого учебного пособия мы собираемся подчёркивать важность осознания основ любого конкретного теста.
В Древнем Китае, при мощном и централизованном государстве, программы тестирования чиновников существовали уже более четырёх тысяч лет назад. Это была открытая конкурсная система испытаний для оценки знаний и умений по каллиграфии, музыке, стрельбе из лука, верховой езде. Если это кажется странным, то стоит снова обратить внимание на «теоретическую основу» такого подхода. Дело в том, что в китайской культуре нет такой узкой специализации как в западной. Там уровень развития – достаточно общее понятие, которое проявляется во всех сферах. С подобным взглядом мы столкнёмся при изучении двухфакторной модели интеллекта Ч. Спирмена.
Вернёмся к Древнему Китаю. Каждые три года чиновники и претенденты проходили устные экзамены по праву, военному делу, финансам, географии и другим дисциплинам, и по их результатам продвигались по службе или поступали на неё. Здесь оценивались прежде всего знания.
Начиная с правления династии Минг (1386 – 1644 года нашей эры), система стала ещё более изощрённой, трёхступенчатой. На первом, региональном, претенденты в течение суток писали поэму на заданную тему. Считалось, что человек, способный ясно и красиво излагать свои мысли, способен справиться и с государственным управлением. Автоматически проверялась и грамотность. Справлялись до 7 % участников, которым далее предлагалось более сложное задание в течение трёх суток. Наверное, одновременно проверялась выносливость и работоспособность. 3 % выдержавших этот этап допускались к третьему, уже в столице. Его выдерживали тоже не более троих из сотни. Но они сразу назначались на достаточно высокие должности.
Можно спорить о теоретической обоснованности этой процедуры, но практическая эффективность китайской системы управления несомненна – в течение тысяч лет Китай оставался огромным единым государством. Вспомним, что в Европе период феодальной раздробленности закончился появлением больших, хотя и несравнимых с Китаем государств произошёл только пятьсот лет назад.
Это поняли даже спесивые англичане, скопировавшие китайскую систему отбора служащих. В 1832 году её приняла Восточно-Индийская компания, осуществлявшая всю торговлю между Британией и Азией, а в 1855 – и правительство Великобритании.
В средние века в Европе довольно смутной теоретической основой для «психодиагностики» была догматически понимаемая христианская религия. Основным «пользователем», вероятнее всего, была Святая Инквизиция, выявлявшая и уничтожавшая людей, отличавшихся своими взглядами и поведением от средней массы. Известное произведение «Молот ведьм» конкретизировало эти отличия в виде очень своеобразных тестовых испытаний.
В «Соборном уложении царя Алексея Михайловича» (1649) году за профотбор госслужащих назначались ответственными лекари. Кроме медицинского осмотра, они должны были оценивать и душевные особенности кандидатов. Правда, «Соборное уложение» даёт самые общие требования к ним, а методов не предлагает вовсе. Очевидно, здесь основой были собственные соображения лекарей.
Примеры можно продолжать, но вот какую мысль мы хотели обосновать ими. Той самой «теоретической основой», на явном или неявном существовании которой мы настаиваем, были религиозные догматы или общественные штампы, или субъективный опыт отдельных практиков. Прагматичные китайцы опирались на то, что мы сегодня назвали бы «эмпирической проверкой на уровне результата»: отобранные чиновники работали успешнее, чем неотобранные. Европейские инквизиторы не делали и этого. И не те, ни другие не пытались целенаправленно выделять психические признаки. Для этого требовался теоретический аппарат, который появился только с выделением психологии в отдельную науку. Без этого приходилось искать на человеческие вопросы ответ у Бога. Точнее, у толкователей Священного писания, либо у философов.
Психология получила свои собственные методы и впервые отошла от умозрительности благодаря Фехнеру и Вундту. Проще говоря, вместо того, чтобы рассуждать о том, как должно быть, перешли к изучению того, что есть. Для этого были необходимы собственно психологические, а не «душевные» категории – понятия психики, а не души, психические процессы – восприятие, память, мышление; специфические для психологии объяснительные принципы, например, принцип ассоциации. Собственно психологические теории, первой из которых стал структурализм.
Интересно, что сам Вильгельм Вундт, впервые создавший концептуальную и методическую основу изучения психики считал, что экспериментально можно изучить только простейшие процессы, а по поводу высших остаётся только прежняя философская умозрительность.
Эту позицию оспорили французы Альфред Бине и Виктор Анри. В в1896 году они показали экспериментальные возможности представлений (образов восприятия по современному), и операций с ними – памяти и мышления. Естественно, это предполагало различия в психических процессах между людьми. Так стала формироваться психология индивидуальных различий. Упрощая, её основная идея состоит в том, что если психическое (результат индивидуального отражения) свойство существует, то по нему будут проявляться различия.
Наиболее естественным способом изучения психики в таком случае становится исследование и сравнение больших групп людей, поиск закономерностей проявления у них определённых психических свойств. Именно этим занялся в 80-е годы XIX века сэр (обозначение рыцарского звания в Англии) Френсис Гальтон. Кстати, он ввёл и сам термин «тест» - от английского test – проверка, испытание. Впрочем, существует ещё версия, что термин произошёл от старофранцузского «testa», как называли алхимические сосуды.
Кроме термина, Гальтон обогатил психологию применением статистических методов, в первую очередь корреляционного анализа и теории вероятности. Сегодня разработка тестов без этого немыслима, и ниже нам придётся познакомиться, по крайней мере, с простейшими статистическими понятиями.
До сиз пор речь шла об изучении человека вообще. Экспериментальная и дифференциальная психология заложили и продолжают формировать основу для изучения конкретного человека. Но занимается им уже другая область – та самая психодиагностика, которую мы начинаем изучать.
Считается, что поворот к практике психодиагностики осуществил американский ученик Вундта Джеймс Кеттелл. И первой его разработкой в этой сфере стало понятие «умственного теста». То есть, как и в Китае, предметом измерения стали интеллектуальные способности. Методологически Кеттелл определил требования к процедуре психодиагностики: одинаковость условий и способа измерения, ограничение времени, устранение внешних переменных. Это те же требования, которые предъявляются к эксперименту.
Кеттеллом же была впервые выдвинута очень важная для нас идея внешней валидности. В общем виде, она заключается в том, что правильный, пригодный для практики тест должен быть, как и любой экспериментально установленный факт, воспроизводимым. В частности, при тестировании тех же людей через время, результаты не должны сильно отличаться. Сейчас это называется ретестовой надёжностью. Собственно внешнюю валидность Дж. Кеттелл предлагал проверять путём сопоставления результатов теста с результатами независимого (внешнего), и тоже объективного, испытания. Например, экспертной оценки. Сейчас, конечно, методы проверки валидности и надёжности тестов гораздо более изощрённые. Но сама идея о том, что тест мало создать, а ещё и надо проверять, возникла ещё в конце XIX века.
По большому счёту, наука обслуживает общество. И развитие психодиагностики, первоначально в США, было выполнением социального запроса на правильность применения трудовых ресурсов. Как выразились бы большевики, чтобы выжать из трудящегося максимум соков, нужно заставить его заниматься тем, к чему он наиболее способен. Уже одно из первых практических применений обоснованной процедуры измерения способностей – отбор водителей трамвая в Чикаго – позволило заметно снизить аварийность.
Продолжал развиваться и математический аппарат. В начале прошлого века английский ученик Вундта Чарльз Спирмен предложил свой собственный коэффициент ранговой корреляции и основанный на нём метод однофакторного анализа. Американец Луис Терстоун углубил это, разработав метод многофакторного анализа и метод создания шкал специально для измерения установок. Собственно, это была одна из первых методологий разработки тестов, в психологии и социологии она используется и поныне.
В 1905 году А. Бине и Т. Симон создали, по заказу французского правительства первый тест умственного развития, который был тщательно проверен и со стандартной инструкцией. Мы подробнее рассмотрим его в теме «Диагностика интеллекта».
Дополнительный толчок развитию тестирования дала первая мировая война, когда было необходимо очень быстро определять профессиональную пригодность призывников, решать другие практические задачи.
Так что после войны психодиагностика развивалась ещё интенсивнее, а особенно бурно – в России, теперь уже Советской, при активной поддержке государства. Оба основных направления советской психологии – педология и психотехника – предполагали тестирование индивидуальных свойств. Особенно интеллекта и специальных способностей. Личностные особенности практически не изучались. Может быть потому, что это больше соответствовало практическим задачам. Советской России надо было выживать, а для этого повышать производительность труда. Кроме того, тогда ещё не было достаточно глубоко разработанных концепций личности.
На каждом большом заводе была психотехническая лаборатория, а во многих школах работали педологи. Всем им требовались методы, и в 1927 возникло московское объединение тестологов, и ещё одно направление – тестология. По смыслу это было близко к тому, что мы называем сегодня психодиагностикой.
К сожалению, в 1936 году педология, психотехника и тестология была просто-напросто ликвидирована, в том числе и физически: многие учёные были посажены, сосланы или убиты. Не говоря уже об организационной ликвидации всей инфраструктуры этих наук. Тому были внешние и внутренние причины.
Внешние – развитие психологии поддерживал Лев Троцкий, объявленный врагом народа. Советское государство окончательно стало тоталитарным. Следовательно, любая наука должна была служить определённой идеологии. А педологи, например, выясняли, что уровень интеллекта детей рабочих был ниже, чем у детей интеллигенции и прочие «неправильные» факты.
Однако были и внутренние. Спрос на психотехников и педологов был велик, специалистов практически не было. И большую часть практиков составили некомпетентные люди. Считалось, что психологу каких-то особенных знаний не требовалось. И, хотя развитие психологии тогда возглавляли Г.И. Россолимо, Н.А. Бернштейн, П.П. Блонский и другие великие учёные, в порядке вещей было назвать тестом на ходу сочинённый перечень вопросов, и без всякой проверки использовать его на практике. Нечто подобное сегодня делают те, кто сочиняет «популярные» тесты в глянцевых журналах. Автор сам видел такие опросники, опубликованные не где-нибудь, а в центральном журнале «Советская психотехника» за 1932-1933 годы. Результаты такой деятельности, конечно, не способствовали уважению к психологии.
Советская психология надолго приостановила своё развитие, и вообще была сохранена чудом и усилиями энтузиастов. Следующий всплеск отечественной психологии был уже только в 1960-х годах.
Интересно, что развитие тестологии притормозилось и в США, но по другой причине – общественность сочла тесты вмешательством в личную жизнь, и придавила их использование демократическими методами. Расстрелов там не было.
Как и первая, Вторая мировая война вновь привлекла внимание к тестированию. На наш взгляд, очень характерен пример с американскими военно-воздушными силами. После вступления в войну гибло много лётчиков, и требовалось много новых. Подготовка лётчика очень дорогостоящая и во время войны очень напряжённая. Более половины начавших обучение не выдерживали его. Тогда, может быть, впервые в таком масштабе был применён «метод успешных профессионалов». Психологи протестировали тех, кто успешно заканчивал обучение и тех, кто его не выдержал. Обнаруженные различия указали на профессионально важные качества, в том числе личностные. Дальше отбирали тех, кто был по этим качествам и именно по этим тестам ближе к успешным курсантам. Отсев сократился в 2,5 раза. По оценке одного из участников этого проекта, Д. Гилфорда, на каждый вложенный в разработку тестовой батареи доллар была получена тысяча долларов экономии.
Следующим социальным «пинком» развития применения тестов после послевоенного затишья стал запуск Советским Союзом первого искусственного спутника Земли. На самом деле, это было проявлением преимуществ советской системы образования, ведь спутник только на партийном энтузиазме не запустишь. Подумать страшно, сколько для этого понадобилось квалифицированных учёных, инженеров, техников. Американцы коренным образом пересмотрели свою систему образования, в том числе полностью обновили систему тестирования в нём. И оно стало развиваться снова. Сегодня оно прочно вошло в общественную жизнь Запада. Например, во многих университетах соседей по общежитию подбирают на основе тестовых данных. Не говоря уже о профотборе.
А ведь проблема негативного отношения к тестам никуда не делась. Очень показательно, как её разрешили американцы. Вспомним, что в Советской России она обострялась низкой квалификацией пользователей. Американской психологической ассоциацией был разработан, а главное, юридически утверждён Стандарт по конструированию и использованию тестов. Его соблюдение контролируется. Например, кому попало тест не продадут, нужно предъявить документ об образовании и лицензию психолога-практика. Делиться же тестами друг с другом, в отличие от нас, американцы не склонны в силу своей ментальности. А ещё потому, что стоимость разработанного согласно Стандарту тесту очень высока. Задумайтесь, пожалуйста, о стоимости и происхождении тестов, которые печатают сотню под одной обложкой за 20-30 гривен.
В 60-70-е годы прошлого века отечественные психологи преимущественно пользовались западными тестами, стратегией и тактикой их применения. И в этом нет ничего плохого – уровень западной психодиагностики намного выше. Надо только адаптировать методики на отечественной выборке. Собственно, это означает разработку и проверку теста заново, согласно Стандарту АПА. И снова, как в 30-х годах, ведущие учёные корректно адаптировали западные тесты, а любители психологии вовсю применяли просто переведённые западные опросники и с западными же нормами. Представьте, как отвечали советские рабочие на вопросы типа «Ежедневно ли вы моете свою машину?» или «Вы предпочитаете питаться дома или в ресторане?». Наверное, не так как американские.
В использовании зарубежных, даже адаптированных методик, есть ещё одна проблема. Мы старались показать в историческом обзоре и будем стараться показывать дальше, неразрывность теста и теории, на основе которой он создан. Для сложных современных тестов это особенно важно. Использовать тест имеет смысл только в рамках соответствующей теории. Значит, её надо знать и, хотя бы условно, принимать. Во времена советской заидеологизированности с этим было плохо. Тесты использовали, а его «буржуазную» теоретическую основу громили и отбрасывали. В результате было неясно, что же было измерено. Или, иначе, измерялись те феномены, которых для советской психологии не существовало или они имели не то значение, что для авторов теста. Например, автор социометрии Морено считал, что его тест измеряет всё, чем определяются отношения между людьми. В отечественной стратометрической концепции же непосредственное отношение – только наиболее поверхностный слой факторов межличностного взаимодействия.
Проблема очень серьёзна, мы будем с разных точек зрения обсуждать её и дальше. А пока отметим только самый важный, на наш взгляд, её аспект. Квалифицированный психолог сможет правильно определить сферу применимости конкретной методики и соотнести её с конкретными задачами. Но даже ему требуется разъяснение и хоть минимальное представление о теоретической основе. Много таких разъяснений вы найдёте в альманахах типа «Самолучшие психологические тесты»?
Тем не менее, одна из задач курса «Психодиагностика» и этого учебного пособия – вооружить студентов методологической основой для того, чтобы отличать «самопал» от «фирмы». А чтобы «фирмой» пользоваться правильно, нужно представлять себе, как она делалась.
После исторического обзора мы можем достаточно кратко описать предмет современной психодиагностики и её соотношение с родственными областями. Конечно, только в нашем представлении. Итак, психодиагностика изучает способы распознавания и измерения индивидуально-психологических особенностей человека.
Поскольку на практике используются преимущественно тесты (определению этого понятия будет посвящен целый раздел), психодиагностику ещё можно определить как «отрасль психологической науки, связанную с теоретическими основами и практическими аспектами разработки и использования психологических тестов».
Любая наука стремится облегчить жизнь. Психодиагностика – к тому, чтобы получаемая информация была максимально объективной, полной и практически полезной при минимальных затратах. Особенно хорошо бы минимизировать долю чисто технической работы с тестами.
Чтобы измерять явление, нужно максимально полно его себе представлять. Это означает знание того, как измеряемое явление связано и соотносится с другими. Ещё Кант показал непознаваемость «вещи в себе», вне связей с другими вещами. Вспомните, как определяются значения в толковых и психологических словарях – через уже известные понятия. Описание связей различных явлений называется моделью. Именно модели психических явлений разрабатывает общая и дифференциальная психология, а также психология личности. Поэтому, кстати, психодиагностику не изучают на первом курсе – бесполезно. Вы уже столкнулись с основной сложностью психологии, ориентированной на практику – обилием альтернативных моделей, иногда противоречащих друг другу. К сожалению, это неизбежно. Или уж занимайтесь чистой теорией. Впрочем, и тогда вас достанут оппоненты.
Ещё одной основой психодиагностики является экспериментальная психология. Ведь тесты – только один из многих способов изучения психики. И существуют общие принципы получения психологической информации. Само преподавание психодиагностики подразумевает, что студенты их уже знают.
На наш взгляд, отношения психодиагностики с общей, экспериментальной и дифференциальной психологией двусторонние. Фундаментальные области создают модели – основу для тестов. А получаемые с помощью тестов данные дают материал для создания новых моделей.
Обслуживающей для психодиагностики является психометрика – наука об измерении психического. Особая отрасль существует потому, что психические явления не получается измерять так же, как физические. Есть кое-что общее, но всё же психологический тест принципиально отличается от линейки или манометра. Градуируется по-другому.
Различают общую психометрику – измерение психологических характеристик стимулов, и дифференциальную – измерение индивидов. Общая психометрика раньше называлась психофизиологией и изучала зависимость между физическим стимулом и психическим ощущением. Вы помните из общей психологии, что одной из первых моделей такого соотношения был закон Вебера-Фехнера (основной психофизический закон). Называется общей потому, что предполагает единые для всех людей закономерности. Однако сейчас измеряются и более сложные явления, чем ощущения, а там универсальные, общие закономерности уже не работают. Это привело к возникновению психометрики дифференциальной. Обоснованные в ней процедуры разработки и проверки тестов, требования к ним мы и будем изучать в курсе психодиагностики. Сейчас отметим только, что, в отличие от общей, дифференциальная психометрика базируется на предположении, что люди все разные. Не правда ли, это напоминает соотношение между общей и дифференциальной психологией? Соответственно, способы измерения разрабатываются так, чтобы тесты позволяли максимально дифференцировать испытуемых. Отсюда и название.
Что касается задач психодиагностики как применения тестов, то нам кажется удобным в общем виде определить их как прогнозирование поведения. В конечном счёте, постановка «диагноза» – не конечная цель тестирования. На самом деле мы пытаемся предсказать успешность данного человека в конкретной деятельности, вероятность его успешного взаимодействия с конкретным другим человеком и так далее. Похоже на гадание. С той разницей, что психодиагностика имеет определённую технологию, которой можно обучить. Поэтому средний психолог может предсказывать так же успешно, как выдающаяся гадалка.
Внутри рассмотренных выше принципов всё равно остаётся большой простор для разнообразия подходов к измерению и распознаванию индивидуально-психологических, прежде всего личностных особенностей человека. Мы рассмотрим только две основных их классификации.
Первая, в которой выделяются номотетический и идеографический подходы.Они отличаются по трём основаниям: пониманию объекта, направленности и характеру метода измерения.
В номотетическом, от греческого «номос» – множество, подходе личность понимается как набор свойств, общих для всех людей. Соответственно, в его основе лежат модели, в которых личность можно описать как конечное количество цифр, «баллов по шкалам». Индивидуальные результаты сопоставляются с общей нормой, и на этом основании проводится интерпретация. Например, агрессивный – это тот, кто по соответствующей шкале получил балл больший, чем остальные. Для соблюдения объективности все люди должны быть в одинаковых условиях, поэтому методы максимально стандартизируются. К номотетическим методам можно отнести любые тесты, в которых результат имеет цифровое выражение. Прежде всего, это опросники.
В идеографическом подходе личность понимается, как целостная система, суть которой заключается в уникальности. Тогда сопоставление с нормой теряет смысл – у других людей ведь иная уникальность. Задача идеографической психодиагностики – выделение и описание уникальных особенностей личности, заранее заданных шкал нет. Считается, что идеографичны проективные методики.
На самом деле, различие между этими двумя подходами чёткое только на теоретическом уровне. А на практике каждый подход имеет признаки другого. В проективных методиках всё равно есть цифровые показатели и заранее сформированные параметры. Вы можете сами найти примеры в нормативной интерпретации известных Вам проективных тестов. Хорошие интерпретации «номотетических» данных по опросникам стремятся к выделению уникального сочетания черт и качественному описанию, для которого цифры – только основа. При этом активно используется интуиция интерпретатора. Для адекватного её использования мы предлагаем довольно сложный, но оправдывающий себя способ «гипотетической интерпретации», который подробнее рассмотрим в соответствующем разделе.
Ещё одна классификация, частично пересекающаяся с предыдущей (найдите эти пересечения сами), основывается на приоритетности в системе «личность – ситуация». Если считать задачей психодиагностики прогнозирование поведения, то здесь возможны такие варианты:
1. Поведение зависит от личности. Поэтому в разных ситуациях человек будет вести себя одинаково. Изучать надо личностные черты.
2. Поведение зависит от ситуации. В одинаковой ситуации разные люди будут вести себя одинаково. Изучать надо ситуацию и её влияние на некоторого «обобщённого» человека.
3. Поведение зависит и от ситуации, и от личности. Изучать надо схемы, по которым воспринимается и интерпретируется ситуация данным человеком.
Эмпирические аргументы имеет каждый из этих вариантов. Действительно, мы все одинаково испугаемся, неожиданно провалившись в канализационный люк. Однако испуг быстрее пройдёт у одних людей, и медленнее у других. И можно сказать, что у разных будет отличаться восприятие пугающей ситуации и ход мыслей о том, как выбраться.
Для того, чтобы научиться различать сферы применимости каждого из этих вариантов, максимально коротко и упрощённо рассмотрим теоретические обоснования каждого из вариантов.
Первому соответствует так называемая теория личностных диспозиций, начало которой положил Гордон Олпорт. Согласно ей, любое психическое свойство у конкретного человека можно рассмотреть как точку на континууме от предельно низкого до предельно высокого значения. В зависимости от положения этой точки, с большими или меньшими колебаниями, поведение будет стабильно во времени, или надситуативно. Причём, чем ближе к крайним значениям, тем стабильнее, и тем точнее прогноз. Например, мы полагаем, что неисправимый лжец будет врать всегда, а честный человек – изредка. Свой подход Олпорт так и назвал – теория черт. Он разделил их на кардинальные, центральные и вторичные.
Кардинальные, если вообще они есть у человека, проявляются всегда и оказывают влияние на любой его поступок. Пример – стремление к власти великих диктаторов. В психиатрии это называется маниакальностью, в психологии – акцентуацией. Напомним, что критерий акцентуированности – это неадекватность проявления.
Центральные черты составляют базис личности и проявляются в строго определённых ситуациях. По Олпорту, их может быть от трёх до десяти. В отечественной психологии им соответствует понятие характера – «устойчивого ядра личностных черт».
Проявления вторичных черт практически случайны. Или, точнее, модель, согласно которой они проявляются, очень сложна.
Другой подход в русле теории личностных диспозиций – типологический. Типы объединяют людей, похожих по ряду параметров. Тип обычно описывается как поведение типичного представителя. Он и является единицей анализа. Вам уже известны физиологические типологии Кречмера и Шелдона, психологические – Юнга, Леонгарда, и ряд других. Очевидно, что типологический подход более многомерен, в этом его преимущество.
Сильной стороной теории личностных диспозиций является возможность предсказания поведения на основе количественной оценки выраженности свойства или типа. То есть, она предоставляет большой простор для разнообразия, и прогноз может быть достаточно дифференцированным. А слабость заключается в описательности вместо объяснения. Как писал Г. Айзенк, «без хорошей теории мы можем попасть в порочный круг: мы будем использовать понятие черты для объяснения поведения, которое само первоначально служит основанием выделения этой черты». Действительно, с точки зрения теории личностных диспозиций мы считаем лжецом того, кто обманывает, а лживость в конце концов описываем как регулярный обман. Таким образом, теория, объясняющая происхождение и психологическое (а не только поведенческое!) содержание черты, особенно необходима, чтобы воспользоваться сильными сторонами этого подхода.
Второму варианту соотношения личности и ситуации в детерминации поведения соответствует так называемый ситуационизм. На наш взгляд, наиболее типично в психологии он представлен классическим бихевиоризмом Уотсона и рефлексологией Бехтерева. В них индивидуальные различия понимаются не более как условия формирования вполне определённой реакции. От индивидуальности зависит, например, скорость формирования и устойчивость реакции. Но в определённой, объективной ситуации всё равно будет сформирована такая, а не иная реакция. Более мягко ситуационизм выражен в так называемой гипотезе У. Мишеля: чем больше выражена («сильнее») ситуация, тем меньше роль индивидуальной предрасположенности и меньше индивидуальная вариативность формируемых реакций. В «слабых» же ситуациях могут формироваться самые разнообразные реакции, там.
Когда мы имеем две противоположных и одинаково хорошо обоснованных позиции, и не можем выбрать ни одну из них, остаётся чётко определить, когда справедлива одна, а когда другая. Или синтезировать их, введя новую категорию. Именно это делается в интерационизме. Его основная идея в том, что поведение – ответ на ситуацию, но не на объективную, а на субъективно воспринимаемую конкретным индивидом. Иными словами, каждый человек субъективно интерпретирует происходящее, и действует в зависимости от этого индивидуального отражения. Тогда изучать следует способ субъективной интерпретации. Наиболее чётко интеракционизм выражен в теории личностных конструктов Джорджа Келли. Личность в ней понимается как система субъективных шкал – конструктов, по которым человек классифицирует явления. Метод диагностики, созданный Келли на основе этой теории, не имеет заранее заданных шкал – они и их взаимосвязи реконструируются во взаимодействии с испытуемыми. Тест личностных конструктов, ещё его называют репертуарными решётками, в этом смысле идеографичен. Однако те же конструкты имеют и количественные параметры – например, распространённость, и ряд других. Выявленная конструктная система может обладать разной степенью сложности, это тоже может быть выражено количественно и сопоставлено с такими же параметрами у других людей. Проведение и интерпретация теста репертуарных решёток довольно сложны, что тоже свойственно идеографическим методикам. Зато получаемая информация гораздо более многомерна, чем номотетическая.
Итак, каждый из описанных подходов имеет свои преимущества и недостатки. И, очевидно, для каждой конкретной психодиагностической задачи более адекватными будут разные методы и методики.
2. понятие теста и его основные характеристики
В литературе определений понятия психологического теста очень много. Приведём здесь некоторые, сразу предупредив, что ни одно из них в отдельности сущность метода полностью не раскрывает. Кстати, попробуйте самостоятельно определить, что именно они оставляют непонятным.
А. Анастази: «Объективное и стандартизованное измерение образцов (проб) поведения».
П. Клайн: «Стандартизованное, часто ограниченное во времени испытание, предназначенное для установления количественных и качественных индивидуально психологических различий».
В. Гайда и В. Захаров: «специфический инструмент для оценивания психологических качеств личности. Он состоит из совокупности заданий или вопросов, предлагаемых в стандартных условиях и предназначенных для выявления частичных типов поведения».
Кстати, в этом пособии как синоним слова «тест» уп