Концерт для одного слушателя

ЛИДИЯ РУСЛАНОВА. ОСОБО ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК

ИЛИ ЛЕГЕНДА 20 ВЕКА?

Фоторепортаж после литературного расследования в литературном клубе «Прикосновение» библиотеки «Фолиант» МБУК «Библиотеки Тольятти», посвященного 120-тилетию со дня рождения певицы и приуроченного к 30 октября - Дню памяти жертв политических репрессий.

 

27 октября 2020 года, в день 120-й годовщины со дня рождения известной русской певицы Лидии Руслановой, в литературном клубе «Прикосновение» библиотеки «Фолиант» состоялосьлитературное расследование «Лидия Русланова. Дело №1762», приуроченное к 30 октября - Дню памяти жертв политических репрессий.

Этот день - напоминание нам о трагических страницах в истории России, когда тысячи людей были необоснованно подвергнуты репрессиям, обвинены в преступлениях, отправлены в исправительно-трудовые лагеря, в ссылку и на спецпоселения, лишены жизни.

Нравственные и физические страдания коснулись не только самих репрессированных, но и их родных и близких. Клеймо «врагов народа» и их пособников легло на безвинных людей и целые семьи. Миллионы погибли в результате террора и ложных обвинений.

Этот день правильнее было бы назвать Днем узника совести, ведь при Сталине в политические лагеря отправляли, по большей части, не тех, кто занимался политикой; не тех, скажем, кто боролся за власть или против власти. Это были обычные люди, попавшие в тюрьму просто за то, что хотели жить по правде, по совести.

Именно таким человеком и была Лидия Русланова (1900 -1973), которую в СССР знали и любили все! Любили и за редчайший по тембру и красоте голос, и за истинно русскую, даже в чем-то разудалую стать. В любой среде она была абсолютно своя - своей считали Русланову шахтеры и полярники, моряки и летчики, рабочие и крестьяне.

А что творилось во время войны в частях и подразделениях Красной Армии! Мало того, что, готовясь к встрече с ней, и стар и млад начинал чиститься, бриться и пришивать свежие подворотнички, а некоторые подразделе­ния допускались на концерт Руслановой только в порядке поощрения: возьмете высоту, у которой топчетесь целую неделю, на концерт пойдете, не возьмете - сидите в окопах. И брали эти треклятые высоты! И оставшиеся в живых, не сняв бинтов, спешили на встречу с Руслановой.

И вдруг - гром среди ясного неба! Когда поползли слухи о том, что Русланову арестовали, не верил никто. Но когда ее голос перестал звучать по радио, а из магазинов исчезли пластинки, даже самые верные пок­лонники боязливо примолкли.

Потом, когда стали сдирать афиши с ее именем, заговорили в открытую: Русланову арестовали! Как? За что? Почему? А это была обычная по тем временам история, и сотрудники МГБ выполня­ли исходивший из самых высоких инстанций приказ...

Самое странное, что даже сегодня, спустя 70 с лишним лет, мало кому известно - что же тогда произошло.

Читатели библиотеки чуть ближе прикоснулись к биографии Руслановой, посмотрели отрывок из документального фильма о ней, послушали всем известные песни из репертуара певицы - «Валенки», «В землянке», «По диким степям Забайкалья», «Степь да степь кругом», «Живет моя красотка»… А потом поучаствовали в небольшом литературном расследовании ипопробовали понять, что же тогда произошло?

Спорных вопросов было много.

Например, зачем ей, крестьянской девочке -сироте, прося милостыню, нужно было петь? Как с уличных подмостков, без образования, она вообще смогла попасть в консерваторию, ведь туда и после гимназии не всех брали? Какую роль в судьбе Руслановой сыграли профессор Михаил Медведев и артисты Федор Шаляпин и Надежда Обухова?

Как Лидия Русланова оказалась участницей Первой мировой войны, как попала на фронт? Какова судьба ее ребенка, рожденного в 16 лет от солдата Степанова? Почему Сталин после встречи с Руслановой приказал ее больше в Кремль не приглашать?

По какой причине певица рассталась со своими прежними мужьями, чекистом Наумом Науминым и конферансье Михаилом Гаркави? Где, как и когда познакомилась с генералом Владимиром Крюковым, ставшим ее третьим мужем?

Известно, что в августе 1945-го Русланова была награждена орденом Отечественной войны 1 степени. За что маршал Георгий Жуков наградил ее орденом? И почему в 1947-м году, по решению правительства, орден, как незакон­но выданный, был отобран. Что послужило основани­ем для такого шага в отношении певицы, певшей на ступенях Рейхстага в еще горящем Берлине?

За какие прегрешения Особое совещание присудило ей десять лет лагерей с конфискацией имущества?И почему потом приговор заменили еще более строгим наказанием - десятилетним тюремным заключением?

На самом ли деле Лидия Русланова, талант и творчество которой высоко ценили Максим Горький и Василий Качалов, Иван Козловский и Семен Буденный,

была особо опасным преступником?

И, самое главное, как ей удалось перешагнуть через пропасть забвения и снова выйти на сцену?

На все эти вопросы в ходе встречи были даны исчерпывающие ответы.

Итак…

Дело № 1762

 

Дело № 1762 по обвинению Крюковой-Руслановой Лидии Андреевны было начато 27 сен­тября 1948 года, окончено 3 сентября 1949 года.

В постановлении на арест говорится, что Рус­ланова «ведет подрывную работу против пар­тии и правительства, а также распространяет клевету о советской действительности. Кроме того, находясь со своим мужем в Германии, за­нималась присвоением в больших масштабах трофейного имущества».

Здесь же анкета аресто­ванной, заполненная уже в Лефортовской тюрь­ме. Из анкеты, кстати, ясно, что Русланова вовсе не Русланова, а Лейкина.

 

Даром никто и краюхи хлеба не давал!

 

Свою настоящую фамилию Лидия Андреевна подтверждает уже на первом допросе, потому что она, действительно, родиласьв 1900 году в семье крестьянина Андрея Маркеловича Лейкина. Но родителей почти не помнила. Ей не было и пяти, когда началась Русско-японская война: отца обрядили в солдатскую форму и отправили на сопки Манчжурии. Оттуда он уже не вернулся. А вскоре умерла и мать.

Так маленькая Лида стала никому не нужной сиротой. Пришлось идти по дворам, просить милостыню и… петь.

Следователь, майор МГБ Гришаев интересуется:

- Зачем, прося милостыню, петь?

- Затем, - объясняет Русланова, - что даром никто и краюхи хлеба не давал! Считалось, что как никак, а милостыню надо заработать. Вот я и горланила во всю мощь своих детских легких. Кому-то нравилось, ко­му-то нет, но с пустой кошелкой я никогда до­мой не возвращалась. А когда добавила слезу и стала причитать, что батя, мол, сложил голову за веру, царя и отечество, а я осталась сиро­тинушкой, в кошелку стали бросать и денежку.

Следователь просит Русланову рассказать, как с уличных подмостков она попала в консерваторию, ведь образования у нее не было, а в консерваторию и после гимназии не всех брали.

- Да, не всех, - соглашается Русланова. - А ме­ня взяли! Но до этого с помощью одной барыньки, которой понравилось мое пение, ме­ня определили в сиротский приют. Там я стала петь в церковном хоре и довольно скоро стала солисткой. Хотите верьте, хотите нет, но в на­шу церковь стали ездить со всего города, что­бы послушать, как поет сиротка. Однажды меня услышал профессор Саратовской консервато­рии Михаил Ефимович Медведев, между про­чим, в молодости он дружил с самим Чайков­ским. Так вот - Медведев и пристроил меня в кон­серваторию.

К этому времени я уже ушла из приюта и работала полировщицей на мебель­ной фабрике. Вреднейшая работа: ядовитые лаки, вонючие краски так действуют на глаза и носоглотку, что всю смену плачешь, кашляешь и чихаешь. Само собой, это сказывалось на го­лосе, и, как это ни грустно, консерваторию при­шлось покинуть.

Следователь просит Русланову объяснить, как она оказалась участницей Первой мировой и как попала на фронт?

Лидия Русланова объясняет, что в 1916-м она записалась в санитарный поезд и в качестве сестры милосердия была отправ­лена на фронт. Насмотрелась там всякого, ей было всего-то шестнадцать лет, и барышня она была видная. Чтобы оставили в покое, Лидия выбрала од­ного, некоего Степанова, от которого в мае 1917 года у нее родился ребенок. Об этом ребен­ке Лидия Андреевна больше никогда не упоми­нала, поэтому его судьба неизвестна. Через год Степанов девушку бросил, она стала жить одна.

 

Замужем за чекистом

 

В 1919-м, будучи в Виннице, Лидия вышла замуж за сотрудника ВЧК Наума Наумина, с ко­торым и жила вплоть до 1929 года...

...Чекист Наумин смог сделать так, что именно эти годы стали годами профессионального ста­новления Руслановой как эстрадной певицы. Ее первый сольный концерт состоялся летом 1923 года в Ростове-на-Дону. Концерт проходил на подмостках сада бывшего Камергерского клуба.

Каких только исполнительниц русских народ­ных песен не видела эта сцена - и Анастасию Вяльцеву, и Надежду Плевицкую, и Ольгу Ковалеву, - но Русланова превзошла всех. Несколь­ко часов не отпускала ее благодарная публика, и наутро она проснулась по-настоящему зна­менитой. Разумеется, тут же посыпались предложения от студий грамзаписи, приглашения выступить на радио и лучших концертных площадках столицы.

 

Шаляпинское спасибо

 

Именно в эти годы Лидию Русланову услышал ее знаменитый земляк Федор Шаляпин. А услышав, был потрясен. Вот что он писал в конце 1920-х своему московскому другу:

- Вчера вечером слушал радио. Поймал Москву. Пела русская баба. Пела по-нашему, по-волжскому. И голос сам деревенский. Песня окончилась, и только тогда заметил, что реву белугой. И вдруг резанула озорная саратовская гармошка, и понеслись саратовские припевки. Все детство пе­редо мною встало. Объявили, что исполняла Лидия Русланова. Кто она? Крестьянка, наверное. Талантливая. Уж очень правдиво пела. Если знаешь ее, то передай от меня большое русское спасибо.

То ли эти слова дошли до ушей тогдашних московских знаменитостей, то ли возникла мода на народные песни, но малограмотная провинциальная певица, которая и нотную-то грамоту знала с пятого на десятое, стала желанной гостьей в самых изысканных салонах столицы.

 

Пусть критики сами поют на диафрагме, а мы будем слушать Вас!

 

Однажды ее даже пригласили на одну из творческих «сред» в дом известнейшей актрисы Малого театра Евдокии Турчаниновой. После традиционного чая Александр Остужев прочел что-то из Пушкина, Игорь Ильинский - из Бернса, а легендарная Надежда Обухова исполнила несколько романсов. И тут хозяйка дома по­просила спеть Русланову. Та стушевалась: петь после Обуховой!

Но ее все же уговорили... То, что после это­го сказала Обухова, вошло в анналы истории музыки:

- Если бы мы с Вами пели в одном концерте, то на Вашу долю успех выпал бы больший, неже­ли на мою. И аплодисментов Вы получили бы больше, нежели я, и цветов Вам бы преподнес­ли больше,нежели мне. Откуда Вы берете та­кие зажигательные интонации, такое обворо­жительное тремоло, такой сердечный тон?

- Да как-то так, само собой, - ответила Русланова. - Я об этом не думала, наверное, из души. А критики говорят, что я неправильно пою, не на диафрагме.

- Бог с ними, с критиками, - сказала Надежда Андреев­на, - пусть сами поют на диафрагме, а мы, грешные, будем слушать Вас и аплодировать будем Вам.

Так и произошло. Молодую певицу стала слушать вся стра­на. Бесконечные гастроли, за­писи на радио, выступления в лучших концертных залах. Среди поклонников Руслано­вой были Максим Горький, Василий Качалов,Михаил Ян­шин, Иван Козловский и даже маршал Буденный.

Надежда Обухова до старости принимала участие в судьбе Руслановой, переписывалась с ней, приглашала в гости в Феодосию, где проводила лето.

 

Отсроченный приговор

А чуть поз­же присоединился и сам Ста­лин. Правда, ненадолго.

Пос­ле одного из кремлевских концертов состоялся пышный банкет, и Русланову пригласили к столу вождя народов.

- Угощайтесь, - предложил он певице. - Пели Вы замечательно. Лучше Вас петь народные пес­ни никто не умеет. Я предлагаю выпить за Ваши дальнейшие успехи.

Поблагодарить бы Руслановой вождя или, на худой конец, смолчать, а она, то ли от выпитого вина, то ли от задиристого характера, возь­ми да и скажи:

- Иосиф Виссарионович, а нельзя ли сделать так, чтобы накормить моих земляков в Повол­жье? Там ведь засуха, и люди голодают.

- Голодают? Не может быть. Мне об этом не докладывали. Но раз Вы просите, то накормим. Идите, веселитесь, а потом что-нибудь спойте.

Когда Русланова отошла от стола, Сталин бро­сил сидевшему рядом Буденному:

- Ты слышал? Какая речистая! За земляков заступается. А ты ее любишь?

- Как поет, люблю. Других и знать не хочу, - пьяно ответил Буденный. – А так... пока что не настолько коротко знаком.

- Ладно, пусть пока попоет, - милостиво кив­нул Сталин. - Но не в этом зале. В Кремль ее больше не приглашать!..

Эта сцена не придумана, именно так она опи­сана в воспоминаниях современников, присут­ствовавших на том банкете. Мог ли кто тог­да подумать, что «пусть пока попоет» - это не просто слова, а отсроченный приговор?..

 

Десять лет спустя

 

И вот десять лет спустя произошло то, что Руслановой не могло присниться даже в самом страшном сне: любимая всей страной певица сидит во внутренней тюрь­ме Лубянки и, стараясь не сказать лишнего, от­вечает на вопросы следователя.

- Почему Вы расстались со своим мужем, чекистом Науминым? - интересуется он.

- На одном из концертов я познакомилась с из­вестнейшим конферансье Михаилом Гаркави, - отвечает Русланова. - Мы стали встречаться, потом начались совместные поездки, совмест­ные концерты, а потом мы поженились. Но Миша оказался таким вруном, что если он говорил «Здрасьте!», это надо было еще десять раз проверить!

На фронтовых концертах Лидия и сама часто выступала вроли конферансье: она прекрасно умела рассказывать забавные истории.

В1942-м Русланова с Гаркави развелась и вышла замуж за Владимира Крюкова.

Следователь просит пояснить, где, как и когда Русланова познакомилась с генералом Крюковым. И Лидия честно говорит, что вмае 1942-го в составе концертной бригады она выступала под Волоколамском во 2-м Гвардейском кавалерийском корпусе, которым командовал Крюков. Вот и познакомились.

И тут следователь начинает задавать совер­шенно неожиданные для Руслановой вопро­сы: «Бывала ли она вместе с тогдашним мужем Гаркави в цирке? Посещала ли притон «Веселая канарейка»?

Когда Русланова ответи­ла, что не знает ни о каком притоне, майор Гришаев заявил, что следствию извест­но, как на квартире заведующего поста­новочной частью Марьянова устаивались самые настоящие оргии. Что вначале Крюко­ва туда водили его адъютанты Алавердов и Туганов - до призыва в армию артисты казачьего ансамбля, а потом он захаживал туда тогда, когда в гости к Марьянову при­ходили Гаркави с Руслановой. И что, якобы, Алавердов и Туганов не выпускали Гаркави из-за сто­ла, пока тот не упивался до смерти, а как только бесчувственное тело Гаркави укладывали на диван, Крюков и Русланова отправлялись в другую комнату...

Следователь Гришаев дал понять Русла­новой, что ему известно «все».

 

С ног на голову

 

На следующий день допроса, 5 октября 1948 года, начался, на первый взгляд, с невинного вопроса:

- Какие правительственные награды Вы имеете?

- Я награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Гришаев просит уточнить, какие еще. И Русланова отвечает, что в августе 1945-го была награждена орденом Отечествен­ной войны 1 степени, который, в 1947-м, по решению правительства, как незакон­но выданный, был отобран (основани­ем для этого послужило вышедшее в ию­не 1947 года постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О незаконном награжде­нии тт. Жуковым и Телегиным певицы Л. Руслановой и других артистов орденами и медалями Советского Союза».

Г.К. Жукову был объявлен выговор. Основанием послужило допущение им, якобы, «преступного нарушения Указа Президиума верховного Совета СССР от 2 мая 1943 года» ввиду того, что «Русланова и другие награжденные артисты в количестве 27 человек не имеют никакого отношения к армии».

А следователь интересуется дальше и спрашивает:

-За какие заслуги Вас представили к ордену?

- Насколько мне помнится, в приказе было на­писано, что за культурное обслуживание воинских частей, - отвечает Русланова, - и за то, что на мои деньги были изготовлены две батареи «катюш». Между прочим, бойцы их называли не «катюшами», а «лидушами». Да и по фрон­там я помоталась...

- В приказе о награждении Вы выглядите чуть ли не героиней, - замечает следователь.

На самом деле все в приказе Жукова, к ко­торому по инициативе Сталина придралось Политбюро, было правдой: и доблесть, и мужество были проявлены не показные! И концерты под бомбежками были, и на пе­редовой Русланова солдатам пела, и с отступающими частями грязь месила, и в снегах замер­зала.

Вот запись из воспоминаний одного из членов фронтовой концертной бригады: - Ба­тарея, в которую мы прибыли, была располо­жена всего в трех километрах от немцев. В ору­дийном расчете нас встретили необычайно теп­ло. Руслановой пришлось петь не столько под аккомпанемент баянистов, сколько под грохот орудийных залпов и разрывы фашистских снарядов. Чтобы отвлечь внимание противника нашей батареи, все соседние огневые точки от­крыли огонь и приняли на себя удары фашист­ской артиллерии. А после концерта наши ар­тиллеристы, как они сказали, в честь москов­ских артистов, ударили по врагу сразу из всех стволов!

И писатель Валентин Катаев летом 1942 года опубликовал в «Огонь­ке» свои впечатле­ния о фронтовых концертах Лидии Руслано­вой. Вот что он, в частности, писал:

- Извест­ная исполнительница русских народных песен Лидия Русланова почти с первых дней войны разъезжает по частям героической Красной Армии, выступая перед бойцами. Она ездит с маленькой группой. Где только они не побы­вали! И на юге, и на юго-западе, и на севере! Они дали сотни концертов.

Вот как проходил один из них. Лес. В лесу очень сыро. Малень­кий, разбитый снарядами домик. Совсем не­далеко бой - артиллерийская подготовка. Ос­колки срезают сучья деревьев. Прямо на земле стоит Лидия Русланова. На ней яркий сарафан, на ногах лапти. На голове цветной платок. На шее бусы. Она поет. Ее окружают полторы сот­ни бойцов. Это пехотинцы. Они в маскировоч­ных костюмах. На шее автоматы. Они только что вышли из боя и через полчаса должны снова идти в атаку. Это концерт перед боем. Вот атака закончила. Молодой боец подходит к ней говорит: «Спасибо. Сердце оттаяло. Спойте еще». И она поет. Поет широкую, чудесную песню «Вот мчится тройка удалая». Но в раз­гар пения подана команда. Бойцы уходят в лес. Через минуту лес содрогается...

 

Концерт для одного слушателя

А однажды Руслановой пришлось петь для од­ного единственного слушателя. - - Приехали мы как-то в госпиталь, - рассказы­вала позже Лидия Андреевна, - выступили в за­ставленном кроватями коридоре, а потом под­ходит ко мне врач и говорит: «В соседней па­лате отходит тяжело раненный разведчик. Его последнее желание - услышать Ваш голос. Спойте ему что-нибудь поти­хоньку».

Я тут же метнулась в палату. Смотрю, на подушке забинтованная голова молоденького парнишки. Одни глаза видны, чистые, чистые, голубые, но с нехорошей поволокой. Положила я его головенку себе на колени, дрожу вся, плачу, но пою. Тихонечко так, ба­юкаю солдатика и пою - про лес, про речку, про девицу-красавицу, которая ждет возлюбленного. Полночи так просидела.

А потом пришел врач и велел отвезти парниш­ку в операционную. На мой вопросительный взгляд ответил: «Безнадежно. Но попробуем...»

«Выживет! - сказала я. - Обязательно выживет. Мне надо уезжать, но имейте в виду, что серд­цем я буду рядом».

И что вы думаете, выжил мой парнишка! Выжил и вернулся в строй. Я да­же письмо от него получила. И какое письмо: он писал, что выжил благодаря моим песням, и называл меня своей второй мамой.

Автограф на колонне Рейхстага

 

Был и концерт у поверженного Рейхстага. Вот что говорил об этом Герой Советского Союза пол­ковник Константин Самсонов:

- Никогда не за­буду весну 1945 года - весну нашей победы. Три дня шли бои за Рейхстаг. Во втором часу ночи 2 мая фашис­ты сложили оружие и стали пачками сдаваться в плен. Усталые, опаленные пороховым дымом, наши бойцы, мно­гие из которых были ранены, получи­ли возможность хотя бы отоспаться.

И вдруг площадь зашевелилась!

- Вставайте, артисты приехали! - раздались голоса.

-А ну их! Дайте хоть чуток поспать.

-Вставай, дурья башка. С ними Русланова!

-Русланова? Тогда подъем! Подъем, братцы, Русланову проспите!

Необыкновенный это был концерт! Город еще горит, все в отблесках пламени, а на ступеньках Рейхстага поет Лидия Русланова.

Первый в поверженном Берлине концерт продолжался до поздней ночи.

Потом, как и многие фронтовики, Лидия Русланова оставила свой автограф на одной из колонн Рейхстага. Надо ли говорить, что она имела на это полное право!

И на орден Отечественной войны Лидия Русланова тоже имела полное право!

Во время выступления у Рейхстага певица увидела солдата, которому, смертельно раненному, она пела в госпитале под Вязьмой:

- Я сразу узнала его, хоть и возмужал он - офицером стал, - рассказывала она позже.- Вся грудь в орденах. Выжил. Подняла я его руку и крикнула: «Смотрите! Вот русский солдат! Умирая, он верил в победу! И он дошел до Берлина! Он победил!»

 

За Жуковым я готова идти хоть в Сибирь!

 

Но следователь Гришаев, безусловно знавший содержание постановления Политбюро ЦК ВКП(б) 1947 года, продолжал спрашивать ее об этом награждении:

- Кем Вы были награждены?

- Награждена я была по приказу (имя в протоколе вымарано), командовавшего

в то время оккупационными вой­сками в (вымарано).

Вот Лидия Русланова и назвала имя человека, ради получения компромата на которого ее и арестовали - Георгия Константиновича Жукова. С этого момента все последующие протоколы носят весьма странный характер: все, что касается Жукова, тщательно закрашено черной тушью, правда, сделано это довольно неумело - оставлено имя жены Александры Зуйковой, забыли вымарать название должности, фамилии людей из его ближайшего окружения. И поэтому было достаточно легко установить, о ком идет речь.

...Еще в 1946-м у Жукова начался пери­од самой настоящей опалы: из Москвы он был выслан и вплоть до 1953-го ко­мандовал то Одесским, то Уральским военными округами. Но недругам маршала этого было мало: его хотели упрятать за решет­ку.

Подбирались, как водится, с ты­ла: арестовали кое-кого из его сослу­живцев, потом принялись за адъютан­тов и друзей. Попал в эту сеть и муж Лидии Андреевны генерал-лейтенант Крюков. На одном из допросов он упо­мянул о том злосчастном награжде­нии, и поэтому следователь продолжал тянуть жилы из Лидии Андреевны:

- В каких взаимоотношениях Вы находились с Жуковым?

- Мы были хорошими знакомыми, - отвечает Русланова. - А с мужем они старые сослуживцы. Мы неоднократ­но бывали друг у друга в гостях, дру­жили семьями.

Следователь не верит Руслановой, тре­бует сказать правду: за что Жуков все-таки наградил ее орденом?

- Справедливости ради должна ска­зать, что если бы я не была женой Крюкова и не была лично знакома с Жуковым, то вряд ли меня бы на­градили орденом, - призналась Русланова. - Но я всегда говорила и буду говорить, что считаю Жукова не толь­ко великим полководцем, но и вели­ким человеком, и готова идти за ним хоть в Сибирь!

Чувствуя, что никакого компромата на Жукова Русланова не даст, майор Гришаев заходит с другой стороны. Он говорит, что «материалами следствия Вы изобличаетесь в том, что во время пребывания в Германии занимались грабежом и присвоением трофейного имущества в больших масштабах». Однако Русланова отказывается признать свою вину…

 

История с картинами и брилли­антами

...Два с лишним месяца Лидию Андре­евну не вызывали на допросы, и она стала успокаиваться: значит, ее ско­ро отпустят. Но майор Гришаев не сидел без дела, он подготовил такой удар, которого Лидия Андреевна никак не ожидала. 5 февраля 1949 года он ошарашивает Руслано­ву заявлением:

- Во время дополнительного обыска в кварти­ре Вашей бывшей няни Егоровой, проживаю­щей на Петровке 26, в специальном тайнике под плитой были найдены принадлежащие Вам 208 бриллиантов, в том числе необычайно крупные по 12-13 каратов. Кроме того, мы нашли изум­руды, сапфиры, рубины, жемчуг, платиновые, золотые и серебряные изделия. Почему Вы до сих пор скрывали, что обладаете такими крупными ценностями?

- Мне было жаль лишиться этих бриллиантов. Ведь их приобретению я отдала все последние годы… Я хорошо зарабатывала исполнением русских песен, особенно во время войны, ког­да «левых» концертов стало намного больше. А скупкой бриллиантов и других ценностей я стала заниматься с 1930 года и, признаюсь, делала это не без азарта.

Гришаев идет дальше и спрашивает про коллек­цию живописи из 132 произведений искусства, на что Русланова отвечает, что «и приобрете­нию художественных полотен отдавалась со всей страстью».

Имущества у семейства Крюковых-Руслановых, действительно, было немало: две дачи, три квартиры, четыре автомобиля, антикварная мебель, многие километры тканей, сотни шку­рок каракуля и соболя, аккордеоны, рояли, редчайшие сервизы, 4 картины Нестерова, 5 - Кустодиева, 7 – Маковского, 5 - Шишки­на, 4 - Репина, 3 - Поленова, 2 - Серова, 3 -Малявина, 2 – Врубеля, 3 – Сомова, 3 - Айва­зовского, 1 -Верещагина, 1 - Васнецова, а так­же полотна Сурикова, Федотова, Мясоедова, Тропинина, Юона, Левитана, Крамского, Брюл­лова и многих других всемирно известных ху­дожников.

- Большинство картин я купила в Ленингра­де, - призналась Русланова. - Сама я туда не ездила, в войну это было невозможно, но у меня были знакомые искусствоведы, которые подбирали для меня наиболее ценные карти­ны. Такие же доверенные лица были и в Моск­ве.

Далее Лидии Руслановой пришлось расска­зать про то, что в артистическом мире скупка драгоценностей совсем не редкость.

…А потом она подписала бумагу, в которой были такие фразы: «…картины, бриллианты, платиновые и золотые изделия приобретала нелегально, с рук, в целях наживы. Так что в стяжательстве и недостойном советской артистки поведении признаю себя виновной».

Параллельные допросы

Судя по всему, история с картинами и брилли­антами для майора Гришаева была неожиданной и несколько сбила его с толку. Приняв от Лидии Андреевны заявление о разделе имущества с мужем («все, что в квартире - мое, а то, что на даче - его»), он вернулся к основной теме следствия.

Время от времени стращая Русланову ее личными антисоветскими высказываниями, он выпытывал главное - про маршала Жукова:

- Что говорил Жуков в Свердловске, когда к нему ездили Ваши общие знакомые, в том числе его давняя любовница Лидия Захарова? Не приписывал ли он себе лишних заслуг в битве за Москву? Не занимался ли самовосхвалением? Не жаловался ли на то, что после войны его отстранили на задний план?

И то ли в силу искренности, то ли от непонимания сути происходящего, но на некоторые из этих, далеко не безобидных, вопросов Лидия Андреевна ответила положительно…

Параллельно шли допросы генерала Крюкова. Он признал все: и то, что посещал притон «Веселая канарейка»; и то, что в своем госпитале содержал самый настоящий бордель, а девушек награждал боевыми орденами; и то, что превратился в мародера и грабителя - в дом тащил все, от мехов, тканей и ковров до зубных щеток, унитазов и водопроводных кранов.

И главное - то, что Жуков называл себя спасителем Родины, говорил, что это Родина ему обязана всем, а не он ей; что в своем зазнайстве маршал дошел до того, что стал противопоставлять себя Верховному Главнокомандующему товарищу Сталину, бесстыдно заявляя, что заслуга в разгроме немцев принадлежит только ему, Жукову; и то, что к разгрому немцев под Москвой Верховный не имеет никакого отношения…

Все! Генерал Крюков следствие больше не интересовал - самое главное он сказал. Противники Жукова получили то, что хотели. И тут же доложили о результатах следствия Сталину.