Вывод: Возможно.
2. Репрессировали за то, что был зажиточным (кулаком)? Но позвольте, в 1934 году даже выселенных кулаков уже восстановили в гражданских правах, а в 1936 году они массово стали возвращаться в прежние места жительства. И, да, основным репрессивном методом, применяемым к кулакам было выселение вместе со всеми членами семьи. Однако, ни сам прапрадед, и никто из его детей не был выселен из села, а, наоборот, в селе было и есть целых 3 дома, принадлежащих «детям врага народа».
Неувязочка выходит? Выходит, так!
Вывод: Маловероятно.
3. Репрессировали за связь с М. В. Фрунзе? (есть семейная легенда про их очень дружеские отношения).
Но ведь легендарный нарком умер в 1925 году, то есть за 13 лет до описываемых событий.
Вывод: Маловероятно.
4. Очень много вопросов вызвало возможное участие прапрадеда в так называемом Шуйском деле.[1]
Наше село, вместе с церковью, были созданы во 2-й половине 18 века силами 3-х семей бывших церковных крестьян, специально присланных для этой цели.
Собственно, и прапрадед и я являемся потомками тех самых церковных крестьян.
Тесная связь семьи с церковью наложила определенный отпечаток и на наше отношение с этой самой церковью, о чем говорит хотя бы тот факт, что после закрытия церкви в 1936 году, бывший настоятель передал престольную храмовую икону (которую «успешно» потеряли новые церковные власти в 2000х годах, когда мы возвратили икону во вновь открывшийся храм) именно моему прапрадеду.
Поэтому, вполне вероятно, что прапрадед мог быть крайне недоволен изъятием церковных ценностей в 1922 году и принять участие в народных волнениях 1922 года в Шуе.
Однако, указанные события имели место в 1922 году. Тогда же были приведены в исполнение приговоры в отношении зачинщиков восстания. Притом, делом занимался лично Л. Д. Троцкий, которого в 1938-1939 годах давно уже не было в СССР.
Да и события тех далёких лет стали широко освещать только после 2002 года. Ни прабабка и никто из родственников про Шуйское дело никогда не рассказывал.
Вывод: Возможно, но маловероятно.
5. Ну и с точки зрения возможных репрессий особый интерес представляет не сколько личность прапрадеда сколько личность прапрабабушки (его жены), Марины Козьминичны в девичестве Пожарской (!). Уж её-то можно было арестовывать только за одну фамилию, тем более, при наличии братьев – бывших царских офицеров. Это теперь известно, что свою девичью фамилию она получила между 1881 и 1901 годами, а её отец был временно обязанным крестьянином.
Однако, за бывшей Пожарской никто не пришёл, она пережила своего единственного мужа на 13 лет, пережила войну и умерла в доме своего репрессированного мужа в 1953 году. У них с прапрадедом было 7 детей, и, не смотря на репрессии, никто из его детей впоследствии не подвергался репрессиям и каким бы то ни было преследованиям, как «члены семьи врага народа», а, напротив, все заняли достойные места в советском обществе. Так, моя прабабка в послевоенное время была председателем колхоза, а её племянник (сын старшего брата) вернулся с фронта кавалером орденов Славы и Боевого красного знамени.
Неплохо для членов семьи врага народа, согласитесь?
Вывод: Маловероятно.
Все эти и некоторые другие странности заронили во мне сомнения, и я, собрав кипу документов, и, предварительно проконсультировавшись с А. И. Колпакиди и сотрудниками «Мемориала», решил направить 3 запроса: в Центральный Архив ФСБ на Лубянке, Управление ФСБ по Ивановской области и Управление ФСБ по Владимирской области (почему-то именно во Владимире происходили следствие и суд).
Ответ из Центрального архива поступил очень быстро. Мне сообщили, что ни у них, ни в Ивановском, ни во Владимирском архивах информации об Четверикове А. Ф. нет и переслали мой запрос в ГИЦ МВД РФ и ИЦ МВД по Владимирской области.
Что бы это могло значить? А то что дело моего прапрадеда было «каким-то боком» передано из подведомственности ФСБ в подведомственность МВД и, вероятнее всего, является не сколько политическим, сколько чисто уголовным.
Однако, чекисты из города невест (г. Иваново) предоставили ровно обратную информацию, чем их московские коллеги. Вопреки россказням о том, что дела политических заключённых, либо уничтожены, либо засекречены, ивановские чекисты пригласили меня ознакомиться с уголовным дело предка и дополнительно сообщили, что Четвериков Афанасий Федорович 1883 года рождения был арестован 04.11.1940 и приговором Ивановского областного суда от 31.12.1940 был осуждён по п. 10 ч. 1 ст. 58 УК РСФСР к 8 годам лишения свободы с поражением в избирательных правах на 5 лет. 28.01.1941 приговор Ивановского областного суда был оставлен без изменения Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР 28.01.1941.
29.11.1989 (!) и приговор Ивановского областного суда, и определение Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР были отменены за отсутствием состава преступления в действиях Четверикова А. Ф……
Из ответа ивановских чекистов следовал вывод, что так как было заседание Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР, значит обжалование приговора было реальным и возможным даже в тех суровых «сталинских» условиях?
Также, ответ оставил вопросы:
1) Кто был инициатором пересмотра дела в 1989 году? Из возможных вариантов только моя прабабка и её старшая сестра Екатерина Афанасьевна Полякова (это у неё на могиле стоит памятник прапрадеду), остальные дети прапрадеда не дожили до 1989 года.
2) Почему реабилитация состоялась только в 1989 году, когда прапрадеду исполнилось бы аж 106 (!) лет? Ни в «бериевский» ни в «хрущёвский» периоды, а именно в 1989 году?
Ну и 3-й, чисто риторический вопрос: уважаемые сотрудники Центрального архива ФСБ, вы вообще за что своё жалование получаете? Зачем вводите людей в заблуждение и пишете то, что не соответствует действительности? Ладно я, патентованный бюрократ, направил сразу 3 запроса по принципу «хоть где-то что-то да всплывёт», а как же другие люди? Не все же такие «прошаренные» в бюрократических дебрях, как я. Как им быть, если вам веры нет? Или как мне расценивать ваш ответ на мой запрос в сочетании с ответом из УФСБ по Ивановской области?
Однако, запрос Главного архива ФСБ РФ в ИЦ МВД по Владимирской области принёс свои плоды. Оттуда мне прислали копию приговора, а также справку о захоронении.
Итак, Четвериков Афанасий Фёдорович 31.12.1940 был осуждён выездным заседанием Ивановского областного суда в г. Шуе к 8-ми годам лишения свободы по ч. 1 ст. 58-10 УК РСФСР за антисоветскую агитацию с поражением в избирательных правах сроком на 5 лет. Отбывал наказание в колонии в г. Коврове, где и скончался 21.11.1941 от туберкулёза лёгких, осложнённого катаральным воспалением лёгких. Похоронен на кладбище в д. Сергейцево Ковровского района Ивановской (ныне Владимирской) области 22.11.1941 в могиле под № 199.
Описание состава самого преступления в сочетании со сроком в 8 лет меня, мягко говоря, удивило:
- «Восхвалял жизнь крестьян-единоличников в дореволюционное время»,
- «Критиковал указ президиума ВС от 26.06.1940 года» [2],
- «Сравнивал РККА с армиями других государств, идеализировал фашизм».
притом, из самого же приговора следует, что разговоры эти происходили в курилке фабрики, или на лавочке около проходной, один эпизод разговора датирован аж 1938 годом.
Вот не думал я что в 1940 году (ни Ягоды, ни Ежова уже нет) можно было за такое получить целых 8 лет. В нашей повседневной жизни мы регулярно критикуем и нашу нынешнюю жизнь, и принимаемые законы, и что-то никто никого на 8 лет не сажает, да и с Германией у нас в то время уже был подписан пакт о ненападении, и раз - 8 лет за разговоры……Легендарный защитник Эльбруса лейтенант Гурген Григорьянц отсидел 4 года за убийство жены, а тут 8 лет за слова. Как-то не пропорционально…что ж это за слова были, что дороже человеческой жизни оказались?
Итак, чтобы расставить все точки над «i», я 10.09.2019 поехал в Управление ФСБ по Ивановской области с надеждой ознакомиться с уголовным делом прапрадеда. В назначенное время сотрудник ФСБ пригласила меня в приёмную, где я и изучил материалы дела.
Оказывается, прапрадед, хоть и жил на селе, но на ткацких фабриках работал аж с 1899 года, сначала помощником ткача, затем ткачом и уже в советское время помощником мастера, так что версия о раскулачивании отпадает. Он не был партийным и в войнах участия не принимал. Оказывается, это был уже 2-й его арест. С первым арестом есть неясности. В обвинительном заключении и анкете указано, что он арестовывался на 12 дней во время кронштадтского мятежа, но дата ареста указана 1918 год, а мы знаем, что события кронштадтского мятежа имели место в марте 1921 г. Однако в одном из протоколов допроса указано, что прапрадед допрашивался на предмет связи с партией эсеров и контактами с эсерами во время первого ареста. Из чего можно предположить, что имелся в виду не кронштадтский мятеж, а мятеж левых эсеров в июле 1918 года.
Интересно, что на допросе прапрадед показал, что во время первого ареста общался с эсерами, так как: «двери камер не закрывались, и заключённые свободно перемещались по тюрьме», однако, ни в каких партиях, боевых и террористических организациях не состоял и не состоит. Причина ареста ему не озвучивалась, и только при освобождении дежурный сказал: «Держал бы ты язык за зубами».
Так вот, нигде более в материалах дела: ни в обвинительном заключении, ни в приговоре, ни где-либо ещё про его первый арест не указывается, и его, если так можно выразиться, связь с партией эсеров ему в вину не ставилась.
Всё дело построено исключительно на свидетельских показаниях. Доноса в материалах дела не было, однако в деле присутствуют 3 протокола допроса свидетелей, подписанные одинаковым с виду почерком (свидетели грамотные, со средним или начальным образованием, так что могли подписать протоколы лично), а в графе «паспорт» указано: «паспорт есть, но не с собой» (а как личность этих свидетелей устанавливалась?), показания абсолютно идентичные – как под копирку. Здесь возможны 2 варианта: или показания этих 3-х свидетелей были просто «нарисованы» следователем «для массовости», или этими протоколами прикрыли чей-то донос, или иной документ, который в материалы дела не попал. Ну это уже не важно.
Пять из семи протоколов допроса обвиняемого были составлены после 22:00, т.е. в ночное время. Итак, ноябрь-декабрь 1940 года, СССР не ведёт никаких боевых или военных действий, тем более город Шуя, извечный тыл…..какие веские основания были у следователя проводить регулярные допросы обвиняемого в ночное время? Больше чем уверен, что никаких оснований у него на это не было.
Итак, что же такое противозаконное, по мнению свидетелей, сказал и сделал А. Ф. Четвериков?
«Раньше крестьянин-единоличник мог позволить себе французскую булку с маслом, а теперь в колхозах по 12 пудов хлеба, и те не всегда получают » (это я, так понимаю, на сухом юридическом языке того времени звучит как «Восхвалял жизнь крестьян-единоличников в дореволюционное время»). Итак, семейная легенда про масло подтвердилась.
«С этим указом все старики скоро уйдут в инвалиды, молодых по тюрьмам пересажают, а новых не наймут, потому как все побоятся тюрьмы. Так и встанет всё производство, и фабрики закроются» (а это, стало быть «Критиковал указ президиума ВС от 26.06.1940 года»).
Указ Президиума ВС СССР от 26 июня 1940 года «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» предусматривал увеличение продолжительности рабочего дня на 1 час, а также устанавливал фиксированный выходной день – в воскресенье (до этого выходными были каждое 6, 12, 18, 24 и 30 числа месяца). Иными словами говоря, была увеличена продолжительность рабочего времени и прапрадед (в это я легко могу поверить), являясь «рабочим, занимающимся в том числе сельским хозяйством» вполне себе мог в штыки воспринять любые действия и события, ограничивающие его в работе на своём участке, и, по его мнению, грозящие ему голодом.
С другой стороны, Указ Президиума ВС СССР от 26 июня 1940 года однозначно отвечает на вопрос «готовился ли СССР к войне с Германией?» - да, однозначно готовился.
А вот что по поводу «Сравнивал РККА с армиями других государств, идеализировал фашизм»: «Вот Гитлер, какой молодец! Как быстро сильную армию создал. Вся Европа под ним стонет, и нам не поздоровится, если он к нам придёт. Наша-то армия с финнами не больно хорошо воевала».
С одной стороны, он в итоге оказался прав - Гитлер к нам сунулся, и для нас это повлекло крайне неприятные и плачевные последствия, да и советско-финскую войну мы не самым лучшим образом провели. А с другой стороны – нельзя ли это назвать разжиганием панических настроений? Не знаю, истинные обстоятельства произнесения моим прапрадедом этой фразы ни нам, никому другому уже не узнать. Также в обвинительном заключении написано, что он «рассказывал о занятии Красной армией территории Бессарабии», что именно говорил из документов непонятно.
В любом случае, распространение панических настроений в преддверии войны нельзя было допускать. Прапрадед частично признал вину.
Его признание частично отразилось в кассационной жалобе в коллегию по уголовным делам Верховного суда РСФСР, копию которой мне, к сожалению, получить не удалось.
В ней он пишет, что из предъявленных ему 8-ми эпизодов распространения антисоветской агитации имели место только два, в третьем случае он говорил исключительно на ухо собеседнику шёпотом, и не считает это агитацией. Также он пишет, что двоим из пяти свидетелей он периодически устраивал выволочки на профсоюзных собраниях, и они, тем самым, решили свести с ним счёты, а также подмечает, что очень странно, что кто-то из свидетелей вдруг вспомнил про какие-то разговоры 1938 года, а не сообщил о них ещё тогда.
Да, он заслужил внушение, выволочку по профсоюзной линии, даже если бы ему дали 2-3 года (санкция ч. 1 ст. 58-10 УК РСФСР начиналась с 6-ти месяцев, так что это было вполне возможно) я бы с приговором суда согласился.
Но 8 лет лишения свободы 57-милетнему мужчине, тем более за разговоры в курилке-на лавочке – это практически смертный приговор, что, в итоге, и произошло.
Какие выводы в итоге я сделал для себя по результатам своих изысканий?
1) Вопреки страшилкам разнообразных «дудей», в СССР, как минимум с 1940 года и позднее был вполне нормальный по современным российским меркам суд, с председателем, народными заседателями, прокурором, адвокатом и возможностью обжаловать приговор в кассационном порядке в вышестоящую инстанцию. Никакого особого порядка для рассмотрения дел по ст. 58 УК РСФСР не существовало.
2) Вопреки страшилкам, не все приговоры по ст. 58 УК РСФСР заканчивались расстрелом или ссылкой на Колыму, могли направить, притом на приличный срок, и в колонию всего в 70 км от родного дома.
3) Вопреки страшилкам, приговоры по ст. 58 УК РСФСР далеко не всегда отрицательно влияли на дальнейшую жизнь родственников осуждённого, и вовсе не обязательно было от этого осуждённого отрекаться.
4) Следователи не старались повесить на обвиняемого «всех собак», а работали по конкретным эпизодам.
5) Уголовное дело не представляет собой 2-3 листа со следами «выбивания показаний», на поверку бюрократическая машина в СССР того времени находилась на вполне совершенном, даже по современным меркам уровне. В материалах дела содержатся все документы, сопровождающие обвиняемого с даты ареста, до даты его этапирования в колонию (медицинские справки, продовольственные отчёты и т.п.).
6) Вопреки рОссказням либеральных историков, СССР и Германия не являлись союзниками, и любое мало-мальски положительное высказывание советских граждан в адрес Гитлера могло послужить основанием для жестокого наказания.
7) Вопреки рОссказням либеральных историков, СССР готовился к войне с Германией, ради чего даже «наступил» на права трудящихся, издав указ президиума ВС от 26.06.1940 года.
8) Вопреки распространённой позиции левых историков, репрессии по доносу и за малозначительные преступления продолжались и после 1938 года. Сроки по таким делам давали неоправданно высокие, и далеко не все эти дела были пересмотрены в «бериевский» период.
[1] 13 - 15 марта 1922 года в г. Шуе в связи с изъятием церковных ценностей произошли народные волнения. Граждане, подстрекаемые духовенством, пытались оказывать сопротивление изъятию ценностей. По толпе граждан был открыт пулемётный огонь, вследствие чего пострадало двадцать два человека, из них четверо были убиты.
См. подробнее Ильин Ю. А. «Март 1922 г.: церковь, власть, общество (светский взгляд на события 13 – 15 марта в г. Шуе Иваново-Вознесенской губернии), «Вестник Ивановского государственного университета», вып. 3, 2008, стр. 47 – 74.
[2] Указ Президиума ВС СССР от 26 июня 1940 года «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Данным указом, в том числе, запрещался уход трудящихся с предприятий и организаций без ведома начальства, переход с одного предприятия на другое, а также устанавливалась уголовная ответственность за прогул.