Житковский Алексей
МАЛЕНЬКИЙ ТИРАН
Фантастическая комедия о семейной жизни и государственном устройстве
В пяти действиях
Какой-нибудь честный предатель,
Проваренный в чистках, как соль,
Жены и детей содержатель,
Такую ухлопает моль.
Мандельштам
Знаешь, Сократ, когда кому-нибудь близка мысль о смерти,
на человека находит страх и охватывает его раздумье о том,
что раньше и на ум ему не приходило.
Платон
Действующие лица
Лобков Никита Сергеевич – инженер второго разряда, заместитель начальника отдела капитального строительства крупной Компании.
Лобкова Маргарита Павловна – его супруга, рядовой клерк
Родион – их сын, выпускник гимназии.
Корделия – их дочь,тунеядка, выгнанная из колледжа за непосещаемость.
Бесчастных Лидия – супруга Бесчастных Андрея Андреевича, начальника Лобкова.
Саша и Маша – дети Бесчастных, дошколята.
Смертин Олег Владимирович – директор строительного управления Компании.
Абдусаламова Венера Марсельевна – секретарша в отделе Лобкова.
Призрак отца Лобкова
Призрак матери Лобкова.
Матрос-пулеметчик на грузовой барже
Капитан баржи.
Служащие отдела капитального строительства, полицейские, люди из службы безопасности, а так же арестанты всех мастей, полов и возрастов.
Действие происходит в небольшом российском городе, специализирующемся на добыче полезных ископаемых. Назовем его «Н-ск», или «М-ск», а лучше просто «Х-ск». Городок этот с виду ни чем не примечателен. Все сферы жизни Х-ска подчинены производству. Мужское население трудится на предприятиях крупной государственной Компании. Женское население, по преимуществу - обслуживающий персонал. Молодые люди, одаренные талантом, или, на худой конец, родительскими деньгами, мечтают уехать из Х-ска. Но, скажем прямо, мечты эти пустые и необоснованные. Жизнь в Х-ске хоть и не блещет многообразием, а все-таки приятна. Высокие зарплаты, замечательная природа, комфортные жилищные условия и, что немаловажно, длительные оплачиваемые отпуска – что еще нужно человеку для счастья? Иными словами – Х-ск, это рай, а не город.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Четырехкомнатная квартира семейства Лобковых в высотном доме. Перед нами – гостиная, убранная в помпезном и дешевом стиле: розовые обои, электрический камин, черный диван из кожзаменителя, черный стол овальной формы и любимец семьи - плазменный телевизор на стеклянной подставке (обращен задней стенкой к зрителям).
Посредине сцены расположена входная дверь в квартиру. Справа от двери – окно с видом на соседние дома. Справа от окна – коридор, ведущий в спальню Лобковых и на кухню. Еще правее – дверь в комнату Корделии. Слева от середины - дверь в комнату Родиона, далее тот самый камин, тот самый диван и тот самый стол с тем самым телевизором.
Вечер. В гостиной горит свет. На кухне гремит посуда. По телевизору идет аналитическая передача
ДИКТОР. Да дорогие друзья, как бы страшно это не звучало, но это так. Мы находимся на пороге большой войны. Именно сейчас мы должны признать - война пришла. Посмотрите на соседние страны, страны Африки, Востока, Латинской Америки. Война пришла. Пока не в наш дом, но это только пока.
Медленно открывается входная дверь. В квартиру входит Никита Сергеевич Лобков. Это грузный мужчина за сорок, начинающий седеть и лысеть одновременно. Он одет в серый невзрачный костюм, розовую рубашку, ослабленный голубой галстук. В его руках – помятый портфель.
Лобков аккуратно закрывает дверь, проходит к дивану, садится, смотрит в экран.
ДИКТОР: Значит ли это, что мы должны участвовать в войне? Хм. Там, за рубежом, многие просто не понимают: с нами бессмысленно воевать! И не только потому, что мы великая нация, но и потому что мы, наверное, единственный народ, воспринимающий войну как естественное свое состояние. Это очень странная, непостижимая наша генетическая особенность.
Шум на кухне прекращается. В гостиную вбегает Маргарита Павловна, полненькая, аккуратненькая женщина в цветастом халате и фартуке, с железной миской в руках. Вбежав – останавливается, замечает мужа, медленно подходит к нему.
Маргарита Павловна. Ага, здесь значит. Время – десять. Ни ответа, ни привета, звонишь ему – не отвечает, еще раз звонишь – не доступен. Думай, что хочешь! Сходи с ума, караул кричи… А ему хоть бы хны. Лобков! Мог бы и предупредить, что задержишься!
Лобков не реагирует на жену.
М.П. Крутишься весь день, как белка в колесе. Ужин по три раза разогреваешь. (Встает между мужем и телевизором). Ну, Лобков? Язык проглотил? Никита, я кому говорю?! Да что с тобой?! (Выключает телевизор).
Никита Сергеевич (прижимает портфель к себе). Ничего. Дети где?
М.П. Дети?! С каких это пор ты детьми интересуешься? Что случилось то?
Н.С. Ничего не случилось. Родион спит? А Корделия?
М.П. (испугано) О, Господи! Не может быть…серьезное что-то, да? Ну, не молчи же ты!
Н.С. (мнет портфель) Ну…
М.П. Что ну? Лобков, что ну? Что случилось? Ты что…О, нет! Ты…Тебя…Тебя что…уволили? Скажи мне честно. Ну не молчи же ты!
Н.С. опускает глаза. М.П. садится подле мужа, истерически всхлипывает.
М.П. Я так и знала! Так и знала, что этим все кончится! У-во-ли-ли! Мать покойница говорила мне – это тряпка, не ходи за него, все профукаешь. А я, дура, пошла. Пошла! По любви пошла! Детей нарожала, молодость сгубила. А ради чего все? Уволили! Ну что ты молчишь, ну скажи же ты хоть что-нибудь, тряпка!
В отчаянии бросает тарелку на пол. Лобков не реагирует. Открывается дверь в комнату Родиона. Из двери выходит Родион - поджарый парень в шортах.
Родион. Мама, почему ты плачешь? Что случилось?
М.П. (взвизгивает). Сынок! Горе-то какое!
Р. Какое горе? Отец, что стряслось?
М.П. (вскидывает руки к небесам). Родя, Родичка, родной, твой отец…он…его уволили с работы. Уволили! Все кончено!
Родион подходит к дивану, обнимает мать.
Р. Как уволили? Но ведь этого не может быть! Папа, почему ты молчишь?! А как же отпуск? Ты же обещал нам отпуск в Испании, Вилья дель Мар! Я ведь весь год учился на одни пятерки, сдал экзамены, и…что теперь?
М.П. Теперь все пропало! Испания пропала, шуба моя, все, все, все!
В комнате Корделии заиграла рок музыка.
Р. Папа, ну не молчи. За что тебя уволили?
М.П. Лобков, ну не молчи, ну будь же ты, наконец, мужчиной!
Р. Папа!
М.П. (Поднимает тарелку, швыряет ее в дверь комнаты Корделии). Да выключи ты эту дрянь! Родного отца уволили, а она веселится!
Музыка стихает.
Р. (гладит мать по голове) Мама, успокойся.
М.П. (кричит). Отца уволили с работы, а ей хоть бы хны!
Н.С. (тихо бурчит). Меня не уволили.
М.П. Неформалка чертова!
Р. Что ты сказал?
Н.С. Меня не уволили. Меня повысили.
Мать и сын замирают, переглядываются.
М.П. (пищит) Никита, что ты говоришь?
Н.С. (обреченно) Меня повысили. Теперь я буду начальником отдела. Вместо Бесчастных.
М.П. и Р. переглядываются. Н.С. ставит портфель на пол, обхватывает голову руками.
Н.С. Уффф!
М.П. О, Господи! Никита, ты сведешь нас в могилу!
Р. (кидается обнимать отца) Папка! Поздравляю! Ура! Повысили, повысили! Ну. что же ты не рад. Папа! Что с тобой?!
М.П. Лобков! Да ты издеваешься над нами, что ли? Ты крови нашей хочешь?
Н.С. Никакой я крови не хочу, просто…
Р. Просто ты, наверное, устал, да? Понимаю, батяня. Дай я тебя обниму!
Н.С. (кряхтит) Перестань, Родик, шею свернешь!
М.П. Ничего с твоей шеей не случится! Уф! Ну, Лобков, ну напугал! (Встает). Так, Родя, зови сестру, стелите скатерть! Такое надо отметить! Ну, Лобков! А я уж было подумала…а его повысили!
М.П. исчезает на кухне.
Р. (обнимает отца). Батяня! Ну и напугал ты нас всех! Я ведь весь год на одни пятерки учился. Ты хоть знаешь, как мне тяжело было! А экзамены? По физике, по английскому…
Открывается дверь в комнату Корделии. Из комнаты выходит полная, некрасивая девушка с черным макияжем, в рваных джинсах, в кожаной куртке.
М.П. (с кухни). Родя стели скатерть, зови Корделию!
Р. (отпускает отца). А чего ее звать. Вот она, красотка наша. Явилась, не запылилась. Ну, что встала как вкопанная? Поздравь отца, что ли?
Корделия (безучастно) С чем?
М.П. (вбегает в комнату с тарелками) Я не поняла, Родя, где скатерть? О! Вышла! А куда это ты намылилась, а? Одинадцатый час уже, между прочим! Все шляемся, шляемся, не нашляемся. Ну конечно, нам ведь с утра не вставать? Нас же выперли из колледжа! Почему бы и не пошляться на ночь глядя?!
К. Мама не надо.
М.П. Корделия! Да посмотри на себя! На кого ты похожа, позорище?! Никуда не пойдешь. раздевайся!
К. Мама, пустите меня, а не то я сама уйду!
М. П. А отцу ты ничего не хочешь сказать?
К. Ничего.
Р. А поздравить его не хочешь?!
К. (отчаянно) Поздравляю! Поздравляю! Поздравляю! Все, довольны?!
М.П. Нет, ты слышал, Никита! Она еще хамит. Никуда не пойдешь. Раздевайся обратно, или я, или я…Родик запри дверь!
Н.С. Ну не надо, Рита! Ну что вы затеяли опять?!
М.П. Запри дверь, я сказала! Никуда она отсюда не выйдет!
К. Мне ведь двадцать лет, мама! Я взрослый человек.
М.П. А мне сорок шесть, сорок шесть, и я… Никуда не пойдешь, только через мой труп! Ты что не понимаешь, что у нас сегодня праздник?! Отца повысили! Если для тебя это пустой звук, то для нашей семьи…
Н.С. Рита, прекратите орать!
М.П. Для всей нашей семьи это большое событие! Остаешься дома, марш за стол!
Н.С. Рита!
Р. Неужели ты такая бесчувственная, Корделия? Уволили, повысили, для тебя это роли не играет?
К. Не играет. Пустите меня, или я не знаю, что с собой сделаю!
М.П. Нет, она нам еще угрожает, соплячка! Эгоистка! И это твоя дочь, Никита, твоя родная кровь, твои гены, наконец, Вот, полюбуйся, во что это вылилось!
Н.С. Замолчите! За-мол-чи-те!
Р. И в Испанию ты, значит, тоже не хочешь?
К. Не нужна мне никакая Испания.
М.П. Какая ей Испания? Хрен ей, а не Испания!
Н.С. (взрывается) Тихо! Тихо все! Молчать! Сидеть! Смирно!
Все застывают на месте.
Н.С. (тихо, постепенно усиливая интонацию). Тихо. Все слушают меня. С этого момента все слушают только меня. Это приказ, Слышали?! Это мой личный приказ! Марш все за стол! Мать – накрывай! За стол, я сказал!
М.П. Никита…Твой голос… он стал таким, властным. Я в шоке!
К. садится на диван, опускает голову. Р садится рядом.
Н.С. В шоке она! Раскудахталась. Ужин давай! (М.П. кивает, убегает на кухню) Голова лопается от вашего гама. Идешь домой в надежде отдохнуть, обрести душевный покой, а тут…
. Н.С. ходит по комнате заложив руки за спину. М.П. возвращается с новыми тарелками и бутылкой водки
Н.С. На работе – волчья жизнь, помираешь ради них на работе, а тут, на тебе! У всех свое на уме. У этого Испания, у этой шуба. А эта…Ну посмотри на себя. Корделия! (шепотом) Ну ты же девушка, будущая мать, а у тебя, тьфу! Ну что это за черные волосы, черные глаза… Ты как смерть выглядишь! (Машет рукой) Ай, черт с вами. Все свою волынку тянут. Ну, ничего, я вам сейчас покажу, кто такой ваш отец!
М.П испугано смотрит на Н.С. Он берет ее за грудки, срывает с нее фартук.
Н.С. Тряпка, говоришь? Вот тебе тряпка, вот, поняла? Тряпочница!
М.П. Ай, Никита, ты что делаешь то? Ничего себе…
Н.С. (берет сына за ухо) Испания, говоришь? Будет тебе Испания! Я тебя к бабке с дедом в деревню отправлю дрова пилить!
Р. Так они ведь умерли! Ай, ай!
Н.С. (отпускает Р.) Умерли. Умерли… Вы у меня все получите, понятно! Ну, что рты раскрыли? За стол, все за стол. (Семья рассаживается вокруг стола) Мать давай выпить (М.П. передает мужу бутылку). Вам железная рука нужна?! Будем вам железная рука! (Наливает рюмку, смотрит на Корделию). А тебя, Корделия, я налысо постригу и в монастырь отправлю! (выпивает) Уф! Устроили мне тут! Думаете, я такой же? Нет! Я теперь другой. Я теперь начальник отдела капитального строительства Х-ского нефтеперерабатывающего предприятия!
К. (жалобно) Папочка, прекрати, умоляю тебя.
Н.С. Прекратить?
М.П. Прекрати? Вот бессовестная, за столом начинает.
Н.С. Папочка, прекрати?!... Ага. Сейчас я тебе покажу папочку. Я уже не папочка, это раньше я был папочка –лапочка. А теперь, а теперь!... (снимает пиджак, становится на стул). Мать, дай рюмку!
М.П. подает Н.С. рюмку, он выпивает, бросает ее о пол.
Н.С. А теперь… слушайте! Сегодня утром приехала в отдел комиссия из Москвы. И началось. Весь день мурыжили-мурыжили, таскали-таскали, с совещания на совещание, с совещания, на совещание. Дай еще рюмку. (М.П. подает мужу выпить). Уф. А потом снова совещание. Все что-то копают, ищут. И нашли. Нашли, чего там. Чего его искать – и так все понятно. Мы уж думали что пронесет, ан нет, не пронесло. Вечером Смертин вызывает.
М.П. Это который?
Р. Это который?
Н.С. Это который Олег Владимирович, директор управления. Вызывает меня и говорит. Бесчастных уволен! Все! Бесчастных больше не существует! На него завели дело, подключилась прокуратура. За махинацию с прокладкой трубы ему впаяют…А я весь дрожу, как осиновый лист дрожу. Потому что, эту самую трубу… Налей еще.
М.П. (наливает, руки ее дрожат, водка льется на стол) Что трубу? Что трубу, Никита?
Н.С. (залпом выпивает) Уф. Эту самую трубу я и проектировал!
Н.С. медленно слазит со стула, садится за стол, обхватывает голову.
М.П. О, Боже!
Н.С. Погоди, Рита! Погоди Бога вспоминать. Дальше слушай. А дальше он мне говорит: «Сергеич, я все знаю…Всё! Вот твое досье. Вот твои документы, ничего ты от меня не утаишь».
М.Б. Ой. Мама родная.
Н.С. У тебя, говорит, Никита, семья, дети подрастают. А я уж думаю – все, кранты. (Снимает и демонстративно отбрасывает галстук). Ипотека, говорит у тебя от компании нашей. Сколько, спрашивает, тебе еще ипотеку платить?
Р. Сколько, пап?
М.П. Сколько, Никит?
Н.С. Тринадцать лет.
М.П. Ой, мамочки!
Н.С. У тебя, говорит машина в кредит. А зарплата то у тебя, Никита, так себе. Да и должность то у тебя, признаться честно – говно! В общем, все, говорит, Лобков, дело серьезное, решай сам.
М.П. Что решай?
Р. Как сам?
Н.С. Или, говорит, ты становишься новым начальником отдела, или…
М.П. Ой, Никита, Страсть то какая!
Н.С. (встает из-за стола) Или, говорит…
М.П. Господи!
Н.С. Ну, я и согласился!
М.П. Родной ты мой. Никитушка, спаситель наш! Ты прости меня грешную, прости, я уж было подумала на тебя, а ты, а ты…
Р. Ну отец, ну ты даешь! Мужик, мужик!
М.П. Господь услышал нас, Господь нас спас! Ну теперь то все по-другому будет. Теперь то мы заживем, как люди. Как белые люди заживем!
Р. А я уж было испугался, что в Испанию не поедем. Я ведь и маску уже выбрал и ласты.
М.П. А я уж и о шубе отчаялась думать, дура!
Н.С. Маска, щуба! Опять вы о своем! Думаете, это легко быть начальником отдела?!
М.П. Трудно. Трудно, Никитушка. Но зам.начальника еще труднее быть.
Н.С. Это правда. Ну, а ты что молчишь, Корделия? Что не радуешься?
М.П. Нет, ну вы посмотрите на нее!
Н.С. Ну, Корделия! Я жду ответа. Рада ты за меня или не рада?
К. (срывается) Рада! Рада! Рада!
М.П. не смей кричать на отца!
Н.С. (язвительно) Тише, тише, Риточка. Это она не кричит. Это она высказывается так. Да? Это она у нас чем-то недовольна. Что-то не так, доченька? Что-то тебя смущает?
К. (встает, говорит тихо). Меня смущает, отец, что я тебя больше не узнаю. Это не ты, папа, это кто-то другой!
Н.С. Ну-ка повтори!
К. Вы и так все слышали.
Н.С. А ну иди сюда и повтори это?!
Р. Папа. Да не обращай внимания – она специально дразнится.
Н.С. Я, значит, корячусь там, спину гну за тебя, лентяйка, за твою двадцатилетнюю тушу прогибаюсь как червяк. А ты! Ну, сейчас я тебе задам!
Н.С, вынимает ремень из брюк.
М.П. Никита!
Н.С. (идет на Корделию) Не узнаешь, говоришь!
Брюки спадают с Н.С. Он пытается их поднять, машет ремнем. М.П. пытается удержать Н.С. Р. Пытается удержать М.П. Корделия в ужасе закрывает глаза руками.
Н.С. Ну сейчас я тебе!
В гостиной раздается противный сигнал сотового телефона. Все застывают на месте. Сигнал повторяется. Корделия убегает в свою комнату, хлопает дверью. Вновь звучит вызов.
М.П. Ой, Никита, кто это?
Н.С. Не знаю.
Н.С. поддерживая штаны подходит к дивану, достает телефон из кармана пиджака.
Вновь звучит сигнал.
Н.С. (шепотом) Бесчастных звонит.
М.П. (вскрикивает) Ааа!
Н.С. (подносит палец ко рту) Тише вы!
М.П. Никита, родненький, не отвечай!
Звонок повторяется два раза, потом замолкает. Все замирают на местах.
М.П. Никиточка, зачем он звонил? Его же уволили…
Н.С. Не знаю.
М.П. Мне страшно.
Н.С. Погоди ты.
М.П. Может он сдать тебя хочет? Вдруг он про трубу эту проговорится?
Н.С. Да не каркай, Рита! И без тебя тошно.
М.П. А вдруг он и вправду взболтнет, и тогда…
Н.С. Что тогда?
Р. Что тогда, мама?
М.П. И тогда…
Ее речь прерывает резкий звонок в дверь.
М.П. (от страха падает на пол, ползет за диван.) Ой, мамочки!
Н.С. вместе с Родионом прячутся под стол. Звонок раздается вновь и вновь. В дверь начинают стучать. За дверью кричит женщина:
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Никита Сергеевич, Никита Сергеевич, откройте! Это я, Лида Бесчастных, жена Андрея Андреевича.
М.П. Жена Бесчастных, Господи, что ей надо?!
Н.С. (шепотом) Замолчи, Рита. Нас нет, слышишь? Нас нет!
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Никита Сергеевич, откройте! Я знаю, что вы дома. Я видела, что в вашей квартире горит свет. Я пришла с детьми, с Сашей и Машей. (За дверью раздается детский плач). Откройте нам, пожалуйста. Нам нужно поговорить!
М.П. (причитает) Что же будет, что же будет...
Н.С. Родька, гаси свет, мигом – только тихо, гаси его.
Р. медленно подползает к двери, привстает, выключает свет в гостиной.
Стук в дверь усиливается.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (кричит): Откройте же! Андрей Андреевич пропал. Он не отвечает на звонки. Может он у вас? Вы же друзья, Никита Сергеевич. Откройте, я вас умоляю. Саша, не плачь. Маша, успокойся. Мы замерзли. Мы хотим кушать, Никита Сергеевич. Умоляю!
Р. быстро ползет обратно под стол. Вновь звонки, грохот в дверь.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Ай, ай, не трогайте детей. Никита Сергеевич, помогите, спасите. Откройте, я вас Христом Богом прошу – спасите нас! Сволочи, отпустите ребенка. Маша, Саша!
М.П. (из-за дивана) Мы все умрем, мамочка!
Шум на лестнице. Крик переходит на улицу
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Детей не трогайте, оставьте детей, нелюди, фашисты проклятые!
Н.С. медленно встает из-под стола, аккуратно подходит к окну, прячется за занавеской, мельком выглядывает.
М.П. Никита, не суйся, не суйся Никита!
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Никита Сергеевич, спасите нас…
Н.С. прячется за занавеску. Раздается лязг автомобильных дверей, шумят двигатели – от дома отъезжают авто. Шум стихает.
Н.С. (вновь выглядывает). Уф. Все.
Р. Что все?
Н.С. Все, увезли.
Р. Кого увезли?
Н.С. Ее. Жену Бесчастных. Вместе с детьми.
М.П. Господи, Господи, Царю небесный…
Р. Может полицию вызвать?
Н.С. Это и была полиция.
М.П. Никита, что с нами будет?
Н.С. молчит, смотрит в окно.
М.П. Что с нами будет! Что с нами будет?
Р. Отец, что же делать?
Н.С. (тихо, но строго) Никому ни слова. Ни слова. Вы слышали меня? Никому! Ничего не было! Понятно? (Поворачивается, говорит грозно) Ничего этого не было!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Та же гостиная. Ночь. В соседнем доме горит одинокий квадрат окна. Из комнаты супругов раздается посапывание. Из комнаты Родиона раздается похрапывание. На диване в гостиной лежит завернутый в белое одеяло Н.С. Он ворочается, потом вскакивает.
Н.С. Не могу, не могу так больше. Неделю не сплю. Голова кругом идет…Ааа! (бьется головой о подушку, тараторит) Бесчастных пропал. С детьми, с женой. Из соседнего отдела пропал Ивашов. Зайкина, главный бухгалтер отдела добычи неделю не появляется в управлении. И никто ничего не говорит. Все молчат. Все только требуют. Здесь требуют. Там требуют. Дай то, дай это. Этот маску купил за десять тысяч. Эта шубу хочет взять, шиншилловую…в июле…в кредит! Эта вообще со мной не разговаривает. А я так не могу. Только глаза закрою и…
За окном раздается все тот же женский голос.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Никита Сергеевич, спасите нас. Маша хочет кушать.
Н.С. (затыкает уши) Опять этот крик. Я так с ума сойду (надевает подушку на голову, тараторит). На днях Смертин потребовал, чтобы я назвал пятерых сотрудников на увольнение. И я назвал. Не задумываясь назвал. От балды. Хренов, Шигульский, Бабаджян, Калинина, Кукуев. Хотя Кукуев-то ни в чем не виноват! На нем вся смета лежит, он до десяти вкалывает каждый день. А я назвал…У Хренова тройня. Калинина беременна. А я назвал! Назвал! И все. На следующий день они не вышли на работу. Их кресла стоят пустые. Их компьютеры конфискованы. Весь отдел смотрит на меня как на тирана! А я, ну какой я тиран? Какой? Вот. Опять начинается.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Никита Сергеевич! Саша описался, откройте нам дверь. Ну, откройте!
Н.С. Саша, Маша, я так с ума сойду!
На сцене появляются два старика – тень отца Никиты Сергеевич и тень его матери.
МАМА. Никитка, что ты кричишь, маленький?
ПАПА. Сынок, кто тебя обидел?
Н.С. (замирает в ужасе) Ааа! Призраки! Нет!
М. Не кричи, весь дом разбудишь! Это же мы, твои мама и папа пришли тебя проведать.
Н.С. Мама, папа? Вы? Как вы? Вы ведь умерли!
М. Умерли-то умерли, а все тебя вспоминаем. Одна у нас в жизни отрада была, сынок-отличник. Все тобой гордились. На весь поселок один такой вумник. Думали – хоть кто-то в нашей семье в люди выбьется. Ну как ты, сынок? Выбился?
Н.С. (падает на колени) Выбился, мама. Из сил выбился. Погибаю я мама!
М. Никитка, ну ты чего? А ну иди ко мне. Я тебя обниму, приголублю. Ну вот, так то получше будет?
Мать гладит Н.С. по голове.
Н.С. (с досадой). Мама. папа. Вот он какой я стал. Смотрите.
М. Да с виду вроде ничего. Здоровенький вроде, лобастый. (Треплет Н.С. за щеку). Щечки, вон, смотри какие!
П. И квартира то у тебя, мать честная! Смотри, какие хоромы! И семья, смотрю, складная. Унучок, унучка. И чего ты плачешь? В толк не возьму…
Н.С. Ой, отец… Сам не знаю. Не хорошо у меня на душе. Точно душит меня что-то, задыхаюсь я.
П. Да ты что, Никита, пьяный что ли? Такой мужичака, а нюни распустил!
Н.С. Мама, отец. А я вас вспоминал недавно. На днях вспоминал. Нашел фотографию старую, где мы свинью режем. Я там с ухом свиным стою, в шортиках. А ты, папа, с ножом. Помните такую?
М. Помним, помним. И мы тебя часто вспоминаем. Все думаем, как там наш мальчик? Чего достиг? Чего добился в жизни?
Н.С. (обречено). Ой, мама. Плох ваш мальчик. Плох. А дальше еще хуже будет.
П. Да, что ж ты Никита крест на себе ставишь? Или у тебя болезня какая?
Н.С. Ипотека у меня отец, ипотека. Плюс кредит за машину. Плюс вот за шубу кредит. Плюс на работе – кошмар, не спрашивайте даже. Плюс жена, плюс дети…
М. А дети то что?
Н.С. Ничего. Не любят они меня.
В комнате справа открывается дверь. На пороге бесшумно появляется Корделия в черной ночной рубашке. Всю сцену она стоит в проеме. Ее не замечают.
П. А ипотека - это что за зараза такая? Рак что ли какой? Или сердечное?
Н.С. Это, отец, долг такой, пожизненный. Я теперь раб.
М. Скажешь тоже, раб! На работе то у тебя что?
Н.С. На работе и не спрашивайте, ужас… начальником стал.
П. Так это ж хорошо. Или чего?! Чего ты плачешь тогда? Сам говорит начальник и сам говорит раб. Ничего не пойму.
Н.С. И я не пойму, отец. Только что делать - не знаю. Чувствую, что пропадаю, в аду сгорю!
М. Ой, Никита. ты чего несешь! Чур тебя!
П. Да ты что, сынок! Меня то, алкаша, в ад не взяли, а тебя-то за что?
Н.С. Не знаю, только чувствую, что сгорю! Отец, мать, скажите, Бога ради, что мне делать? Что делать? Вам ведь там виднее все!
М. Где уж там виднее то? (всхлипывает). Мы, Никита, люди простые. Всю жизнь в деревне прожили. Что мы знаем-то?
П. Сынок! Ты что, забыл? Мы ведь пятнадцать лет назад как померли!
М. Я четырнадцать.
П. Да не перебивай, мать! Померли мы, Никита, пришли к тебе, а ты…Ничего мы Никита не знаем!
Н.С. Мама, но ведь там у вас все ясно! Там же все как на ладони, все видно!
М. Видно то, видно, сынок, а делать что с этим, никто не знает. Вот, опять слезы пошли…
П. Что ж ты, Никита, мать довел? А?
Н.С. Отец, родной, ну а ты что скажешь?
П. (отшатывается) Да что я могу сказать-то? Всю жизнь комбайнером пропахал. Водку пил, воровал да похабничал. Какой я тебе советник?!
М. Мы сынок тебя проведать пришли, порадоваться, а ты несешь что попало.
П. (отступает от Никиты) Ты, Никита, это…
Н.С. Что это?
М. Высечь тебя надо, поросенок ты этакий!
П. Пошли мать. Не трать слез. Какой он был глупой, такой и остался. Институт закончил, а у меня совету просит. Тьфу.
Н.С. Мама, папа, не уходите. Ну постойте!
М. Пойдем отец, не могу я больше. Позор-то какой! На весь край позор.
Мать берет отца за руку, вместе уходят.
Н.С. А я-то как? Мне-то что теперь делать?
П. (поворачивается к сыну) Мужиком надо быть, Никита, мужиком, а не соплей на палочке.
Мать и отец исчезают. Н.С. стоит на коленях, бьется головой об пол.
Н.С. Не уходите, ну не уходите, я же погибаю.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Корделия выбегает из комнаты, наклоняется к отцу, обнимает его.
К. Папа, папочка, родной, ну не плачь. Ну не надо. Все обойдется.
Н.С. (грозно). Кто это? Корделия?! Ты?! (бросается ей на грудь) Дочь моя, я сходу с ума!
К. Нет папочка, я все видела. Не с ума ты сходишь, это совесть твоя говорит.
Н.С. Корделия! Дочь моя! Если бы ты знала, если бы ты все знала! О! Как раскалывается голова! Как болит сердце!
К. Я все знаю, папочка. Если болит, значит есть чему болеть. Тебе полежать надо, отдохнуть. Пойдем, на диван. Пойдем. (Н.С. перемещается на диван). Вот так. Я папочка с тобою буду. Ты только держись, родной.
Н.С Корделия, Корделия… И отчего ты ночью в черную тушь накрашена. И волосы у тебя не мытые, воняют чем-то. И ночнушка у тебя странная – черная, дырявая. Доченька – ты же будущая женщина, мать, для чего это тебе?
К. Это для того, папочка, чтобы ко мне всякая грязь не приставала. Я ее, папочка, грязь эту, обманываю так. С виду я чмо, а внутри у меня тихий свет.
Н.С. Свет, свет. Понимаю. А я с виду чистенький, светлый – а внутри – дерьмо! Дерьмо!
К. Ну что ты? Ты хороший, ты добрый. Ты полежи, полежи. Вот так. Так-то лучше.
Н.С. Слушай, Корделия, а может тебе замуж пойти? За инженера, нефтяника. Знаешь, у нас в отделе есть один молодой…
К. Ну вот, опять ты начинаешь. Нет, папочка, я с тобою буду.
Н.С. Эх, дура ты Корделия, дура. Жизни ты не знаешь!
К. Пусть дура, пусть не знаю, я потерплю. И ты потерпи. Вот поспишь и все пройдет.
Н.С. Жизнь то она знаешь какая? Посмотри на меня. Не думал не гадал, а весь в грязи оказался. Но ничего, твоя правда, Корделия. Мы потерпим, мы очистимся. С утра – очистимся. Завтра все по-другому будет. Я им покажу маску и ласты! Я им покажу шубу! Они меня еще узнают, узнают, какой я на самом деле. Я другой, другой! Вот те крест, другой!
Лобков вскакивает с дивана. Храп и сопение в комнатах прекращаются.
К. (укладывает отца на диван). Другой, папочка, другой, ложись.
Н.С. Завтра сожгу все к чертям собачьим! Все сожгу: шубу, ласты …(показывает пальцем на электрический камин, замолкает, бормочет) Сожгу, все сожгу.
К. Давай я тебе лучше песню спою, колыбельную, ты только отдыхай.
Н.С. Завтра у нас гости будут. Назначение мое праздновать придут. Я им там все скажу. Чтобы знали. Лобков еще себя покажет. Покажет!
К. Покажешь, папочка, покажешь, ну, будет (поет).
Сидит Дрема, сидит Дрема,
Сидит Дрема, сама дремлет,
Сидит Дрема, сама дремлет.
Взгляни Дрема, взгляни Дрема,
Взгляни Дрема на народ,
Взгляни Дрема на народ.
Н.С. (тихо) Что ты так стонешь, Корделия?
К. Это колыбельная папочка, песня такая. Спи, спи мирно. (Поет).
Бери Дрема, бери Дрема,
Бери Дрема кого хошь,
Бери Дрема кого хошь.
Н.С. (засыпая) У Калининой тройня.
К. (поет)
Сидит Дрема, сидит Дрема,
Сидит Дрема, сама дремлет,
Сидит Дрема, сама дремлет.
Н.С. начинает зрапеть.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
В гостиную из своей спальни выходит М.П. в белой комбинации.
М.П. Корделия, что ты тут делаешь? Почему ты мешаешь отцу спать?
К. (испугано) Ай!
М.П. (походит ближе) Ты же прекрасно знаешь - завтра у нас торжественное мероприятие. Отец устал, он волнуется, не спит третьи сутки. А ты мешаешь, не даешь отдохнуть!
К. Я ему не мешала. Я ему колыбельную пою.
Из своей комнаты выходит Родион в спортивных шортах.
Р. Не правда, я все слышал. Она шепталась с отцом. Говорила ему о нас. мама.
М.П. Что ты ему о нас сказала? Ну, отвечай!
К. Ничего, ничего я не сказала, зачем ты врешь, Родион?
Р. Я вру? А про маску, а про шубу? Думаешь, я глухой? Ты ему шептала, чтобы он все сжег!
К. У отца болела голова, я просто пела ему колыбельную, успокаивала…
М.П. Просто пела! Почему ты вообще здесь оказалась, в три часа ночи?! Караулила его, да?!
К. Я проснулась на шум. Вышла – он плачет. Никто из вас не вышел. А я вышла!
Р. На шум? Проснулась? Не ври! Да ты вообще не спала. Я тебя знаю, ты только и ждешь момента, чтобы всех нас выставить в черном свете, следишь, караулишь, подсматриваешь!
М.П. Что ты сказала ему про мою шубу?
К. Оставьте меня. И его оставьте. Никуда я не подсматриваю и вообще…
М.П. Ты что – хочешь разрушить нашу семью?
К. Это вы хотите ее разрушить. Вы губите отца. Ему плохо, он страдает на работе. У него болит сердце от того, что ему приходится делать. Ему нужна помощь, забота, любовь. А вы, вы…
Р. Что мы?
М.П. Что мы?
К. Вы толкаете его в пропасть!
М.П. Мы, в пропасть? И это говорит она?!
Р. И это говорит девочка с черными вонючими волосами? Девочка, с черными ресницами, девочка, выгнанная из колледжа, девочка, принимающая наркотики?!
М.П. Наркотики! Какие наркотики?! Вот тварь!
К. Не ври, Родион!
Р. Думаешь, я не знаю, за что тебя отчислили? Думаешь, ребята мне не сказали?
К. Прекрати, прекрати!
М.П. Что ты сказала ему про мою шубу, Корделия?!
Р. И это мы толкаем отца в пропасть?
М.П. И это мы разрушаем семью? Наркоманка чертова, да если бы я знала, что ты станешь такой, я бы в детстве тебя придушила!
К. Я не наркоманка, оставьте меня в покое!
М.П. (угрожающе) Корделия, я тебя предупреждаю! Если завтра на банкете ты ляпнешь что-нибудь лишнее, я не посмотрю что ты моя родная дочь!
Н.С. (во сне) А у Хренова тройня!
Все вздрагивают. Корделия бросается в свою комнату, хлопает дверью.
Н.С. А Калинина беременна…
Р. Чего это он?
М.П. Калинина, Родя, какая еще Калинина?
Н.С. Сожгу! Все сожгу! Все уничтожу!
М.П. Довела его, неформалка чертова.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Воскресное утро. Посреди гостиной стоит убранный белой скатертью стол, сервированный для большого праздника. На столе - множество яств: салатные тарелки, графины, соусницы, бутылки, фужеры, ложки, вилки, ножи и зубочистки.
Перед столом стоит телевизор. По телевизору идет политическая передача.
ДИКТОР (милый женский голос): В этой непрекращающейся борьбе, партия просит нас, товарищи, быть особенно бдительными. Теперь нам не до компромиссов. Время ставит все на свои места. Теперь мы четко понимаем, где белое, а где черное, кто наш друг, а кто враг. Оглянитесь вокруг, присмотритесь. Неужели вы их не замечаете? Да… тот, кто еще вчера казался вам незлобивым соседом, сегодня может оказаться…страшно подумать. Страшно товарищи! Но война не знает страха. Война – горнило, через которое мы все должны пройти.
По комнате в вечернем платье и цветастом фартуке носится Маргарита Павловна.
М.П. Раз, два, три, десять, пятнадцать. Вилки, так, ложки, что с фужерами. Сколько их будет? Никита!
Н.С. (из ванной, не разборчиво) …цать.
В гостиную выходит Родион в вечернем костюме, с галстуком, неумело надетым на шею.
Р. Мама – смотри, у меня получилось?
М.П. Ой, иди сюда, поправлю. (Поправляет галстук сыну). Так, вот, порядок. И давай, стулья ставь, время уже. Да вы что все с ума посходили! Время!
Р. А отец где?
М.П. (вновь пересчитывает приборы на столе) В ванной. Бреется. Пятнадцать, так, а ложек… Сынок, сходи к соседям за стульями! Слышишь, три стула возьми. У нас не хватит.
Из ванной выходит Н.С. в майке, в цветастых трусах, с пеной для бритья на щеке,
М.П. Никита! Ну ты чего? Ну посмотри на себя. Сейчас же люди придут! А это что, кровь? У тебя кровь на шее! (Подходит к мужу, вытирает кровь фартуком). Не к добру это.
Н.С. (садится на диван, безучастно). Их семеро будет.
М.П. Кого?
Н.С. Гостей. Семеро.
ДИКТОР (сурово): Мы должны сделать выбор, товарищи. Ч