Забавно, но ближайший по возрасту сослуживец был младше его на целых шесть лет. Необычное ремесло он выбрал для своего возраста. Летчик улыбнулся своим мыслям, краем уха слушая гул разогревающихся двигателей. Летчик... С самой молодости своей, вчерашним школьником, свежеиспеченным студентом он бросил учебу в академии изящных искусств ради службы в армии. Большинство юношей поступили бы точно наоборот, но только не он. С завидным упорством, которым могли бы гордиться и отец, которого он помнил лишь по рассказам матери, и дед, и весь его старинный дворянский род, он шел к своей мечте о небе. А ведь поначалу путь его ввысь не складывался. Его взяли лишь механиком, но чтобы быть ближе к самолетам, он старался изо всех сил, и получил диплом с отличием... И на ярмарке просадил свое месячное жалование, чтобы «получить путевку в небо», прокатиться по кругу над Бурже на старенькой этажерке, что была лишь не намного моложе его, ровесника века.
Сколько чудных открытий принес человечеству этот век, век двадцатый! Перестали быть тайнами подводные глубины и небесные выси! Найдено чудодейственное лекарство от простуд, уносивших ранее сотни и тысячи жизней ежегодно! Какое облегчение для каждой матери: знать, что слово «скарлатина» перестало быть для ее ребенка смертным приговором! Наука двигалась вперед семимильными шагами, он сам мог засвидетельствовать это, разгоняя свою «Молнию» по полосе. Разве мог он подумать каких-то двадцать лет назад, только получив диплом пилота (и не военного, а сначала гражданского!) о скоростях в шестьсот и семьсот километров в час, когда даже четыреста было недостижимо? А о высотах в десять тысяч метров, когда не каждому авиатору хватало смелости и умения забраться даже на пять?
Да! Мог! И думал, и мечтал! Не просто глядел в потолок, затаив желание подняться выше, полететь быстрее и дальше, и воспевал его в своих статьях и книгах, стремился к нему делом, облетывая новые самолеты и открывая новые маршруты. Пусть дорога в небо открылась ему не сразу, пусть пришлось стать механиком, чтобы пробиться в курсы гражданских летчиков. Пусть понадобилось стать гражданским летчиком, чтобы пробиться в пилоты военные, но полумеры были не для него!
От аэродрома на острове Корсика оторвался и устремился ввысь тяжелый двухмоторный истребитель P-38 Lightning («Молния»), последнее слово техники, не уступающее ни в скорости, ни в маневренности современнейшим немецким истребителям, чудо авиастроения, некогда существовавшее лишь в смелых и пытливых умах мечтателей, не убоявшихся трудностей и ставших инженерами. Торжество пылкого человеческого ума, которому летчик пел оды, посвящая книги тем, кто вылезал из нор и стряхивал с себя грязь невежества для того лишь, чтобы Научиться чему-нибудь новому, чего они не знали вчера. Тем цветам будущих лет, кто тянулся к свету знаний уже сегодня.
Летчик чувствовал с ними родство. Он и сам был из таких людей. Один из первых пилотов Франции, начавших развозить почту, один из первых сотрудников великой компании «Эйр Франс», бесстрашный летчик-испытатель, он разбивался пятнадцать раз. Он рисковал своей жизнью, он едва спасался, он выживал в Сахаре и южноамериканских джунглях, он погибал от голода и жажды, от жары и от холода, он захлебывался в кабине тонущего гидроплана, но каждый раз спасался, и снова поднимался в небо! Даже мысли о малодушии, о передышке летчик не мог себе позволить, не говоря уже об отставке и пенсии.
А ведь сорок четыре года — это уже не маленький возраст для истребителя, находящегося на самом острие военной авиации. Ему предлагали летать на бомбардировщике, с боевым эскортом, но рыцарская честь не позволяла ему вываливать тоннами смерть на невидимых ему людей, не зная даже, скольких он убил за вылет, и кого: солдат и генералов врага или рабочих вражеских заводов, никогда в жизни не державших оружия, или мирных жителей... Его противник — это вражеский боец, тот, кто пришел сеять смерть его народу, тот кто пришел поработить его родную страну, но никогда никто другой.
Еще ему предлагали быть связным и летать с донесениями по тылам, но не мог честный дворянин прятаться за спины незнакомых пилотов-истребителей, стерегущих небо для него.
Друзья и вовсе отговаривали его идти на войну. Летчиков много, а он — журналист и писатель. И книгами своими он принесет больше пользы Человечеству, чем бороздя тревожное фронтовое небо. Ведь воинский долг свой он уже выполнил, он защищал Родину до конца, до самой капитуляции Франции! Теперь он свободен!
Свободен? Ну нет! Помимо долга солдата был у него еще и долг чести, долг Человека: защищать Мир во всем мире! И потому он пробился в легионеры, и на американском самолете вместе с американскими солдатами воевал против нелюдей с черными свастиками. Всегда он привык идти не просто до конца, а идти еще дальше, никогда не останавливаясь на достигнутом. Ну и что, что писатель, писать можно и между вылетами, под крылом своей верной машины. Ведь именно так, карандашом в блокноте, на наколенном планшете создал он свои величайшие творения. Причем одно из них, рассказывающее о торжестве разума и необходимости неустанно двигаться вперед — мучаясь от жажды посреди пустыни, сидя в ожидании спасения у обломков самолета после одного из пятнадцати своих крушений. Он должен был летать, он должен был воевать, просто для того, чтобы через сто лет было, кому прочитать его книги. Чтобы и дальше грязные и лохматые дикари выползали из своих пещер неведения и шли к свету знаний, становились одухотворенными и образованными людьми, исполняли новые мечтания, о которых он сейчас, сидя в кабине самолета не может даже и подумать. Вот тогда его долг Человека будет выполнен.
В небе показалась темная точка. Перехватчик? Странно, что он один. Может, нацисты экономят дорогой бензин, не посылая против одного разведчика два истребителя? Да, летчик был разведчиком: ему все-таки не позволили бросаться в самое пекло, безбашенно, как старый бретер, рисковать своей ценной жизнью, и дали «Молнию», пулеметы которой были заменены на фотоаппараты. Посчитали, что скорости P-38 хватит, чтобы уйти от боя с немецкими «Мессершмиттами». Так оно и было, но инженерная мысль не стоит на месте: и к нему несся новенький Messerschmitt Bf.109G. «Густав», форсирующий свой единственный двигатель впрыском нитрометана.
Летчик пробовал уклониться, уйти, но огненные ленты трассирующих очередей безжалостно терзали его невооруженный разведчик. Затарахтел один из двигателей, работая уже не всеми цилиндрами, лихорадочно затрясся планёр от вибрации разбалансировавшихся винтов, упало давление в гидравлической системе. Отказали усилители рулей, и теперь летчику приходилось прикладывать все силы, чтобы развернуть тяжело раненную машину, истекающую бензином и маслом, точно кровью. И немец тоже разворачивался для нового захода. У летчика не было шансов скрыться на одном двигателе и поврежденных рулях. Вот и шестнадцатое его крушение! Но к авариям ему не привыкать и катастрофы он не боялся. Боялся он позора, бесчестия. Боялся струсить.
Вот оно, острие военной авиации, почти видимое в устремившемся к нему навстречу «Мессере». Вот он, долг рыцаря и Человека (с большой буквы, преданного слуги Человечества), разливающийся огнем по телу пилота, в поту выворачивающего штурвал, чтобы направить разведчик врагу наперерез. Во имя Мира, во имя лепестков будущих цветов знаний, во имя будущих друзей и за тех, кого люди еще приручат серебристая «Молния» сверкала на солнце, одеваясь в мантию солнечных зайчиков и сияющим комом неслась на темный росчерк немецкого истребителя, и сидящий в ней летчик не замечал летящих в него пуль и снарядов. Он не осознал даже удара, когда два самолета столкнулись. Он не видел, как «Густав» рассыпается на части. Он не переживал ужаса тех минут, когда «Лайтнинг», уже не управляемый несся вниз, в волны моря. Не ощутил он тяжести падения, от которого ломались лонжероны и шпангоуты и заполнения отлетавшей свое металлической птицы соленой морской водой.
Но он и не струсил, не отступил. До последнего вздоха не свернул с дороги, ведущей к процветанию и прогрессу человеческого ума и человеческой души, которые он воспевал при жизни. И ради которых погиб.
Тридцать первого июля одна тысяча девятьсот сорок четвертого года из боевого вылета не вернулся Антуан де Сент-Экзюпери, автор «Маленького принца» и «Планеты людей», ставших классикой еще при его жизни. В две тысячи восьмом году в Средиземном море, на глубине семидесяти метров были найдены обломки самолета Lockheed P-38 Lightning F-5B-1-LO, бортовой номер 42-68223, на котором Экзюпери отправился в последний полет. В конструкции поднятой со дна «Молнии» эксперты нашли замки капота истребителя Me-109.