Он «видел» разработанную ранее монтажную фразу (киномизансцену) в конкретных перипетиях сюжета, сцены, эпизода, в общей структуре магического кристалла задуманного фильма в целом.
Каждый отснятый кадр, как монтажный материал, осуществлен для решения многоцелевых задач: «воссоединившись» в монтажной фразе любой план усиливает кадр последующий, что и создает образный мир кинематографической реальности. Все кадры снятые с учётом драматургии движения в будущей монтажной фразе, а это и есть сквозное действие из кадра в кадр.
Напомним: киномизансцена есть монтажная фраза, т.е. смонтированный ряд кадров (или планов), отражающих фазу
площадке был подготовлен структурно, сюжетно, метафорически и философски.
Доминирующего движения по логике развития сюжета художественного замысла.
Именно монтажная фраза является «краеугольным камнем» построения сцены, эпизода, всего драматического сюжета кинематографической реальности, любого фильма любых видов и жанров.
Андрей Тарковский не только это понимал, но и эффективно пользовался при создании своих кинопроизведений
По А.А. Тарковскому киномизансцена и есть монтажная фраза. Режиссер доказал это практически. Попробуем разобраться как он строил киномизансцену.
Первая часть экспозиции: «Иваново детство» - довоенная, счастливая пора. Она состоит из двух сцен.
Первая сцена включает в себя 3-и монтажных фразы из 9-ти кадров:
1-я м.фр. – 2 кадра, (плана);
2-я м.фр. – 4 кадра, (плана);
3-я м.фр. – 3 кадра, (плана).
Всего 9-ть кадров.
Обращаю внимание на структурное построение первой сцены: первый план 1-ой монтажной фразы и последний 9-ый план 3-й монтажной фразы сняты с использованием внутрикадрового монтажа. Каждый из названных кадров (начала и конца сцены) по сути содержат в себе по два плана, снятых с учётом движения главного героя и движения съёмочной камеры.
Стартовый 1-й кадр 1-ой монтажной фразы – это крупный план Ивана, с выходом его за пределы кадра справа налево от зрителя, а затем, после панорамы вдоль ели снизу вверх, Иван появляется, на общем плане в том же кадре (пейзаж). Внутрикадровый монтаж.
Финальный 9-й кадр 3-ей монтажной фразы – общий план (панорама слева направо) среза земли и корней с выходом на крупный план Ивана (поворот головы вправо).
В первом случае кадр содержит крупный план героя, панораму снизу вверх, общий план (пейзаж): второй финальный кадр – это зеркальное отражение первого кадра: общий план среза земли, панорама слева направо, крупный план героя, поворот головы вправо.
Сняв 9-ть кадров, режиссёр в монтажных фразах (в 1-ой и 3-ей) фактически использовал в работе 11-ть кадров, учитывая 1-ый и 9-ый кадр.
Именно эти кадры 1-ый и 9-ый обозначают начало и конец сцены из 3-х монтажных фраз («рондо»).
Андрей Тарковский активно, я бы сказал – агрессивно, постоянно пытался влиять на эмоциональное восприятие зрителя, поступательно «нагружая» его образными впечатлениями «направляя» их в нужное русло.
Может показаться несколько «рутинным» перечисление различных числовых значений монтажных фраз. Но именно «сухая логика цифр» доказывает наглядно с какой расчетливой тщательностью и талантом создавал Андрей Арсеньевич Тарковский художественную и эмоциональную палитру кинематографической реальности.
Расчет и вдохновение на лицо!
Он не «сочинял» кино на съёмочной площадке, а реализовывал художественные решения, принятые и обдуманные заранее. Коррекция во время съёмок не могли поколебать магистральное решение создания кинематографической реальности. На всех этапах у А. Тарковского происходило совершенствование первоначального художественного замысла, что и являлось базой гармонии кинометафор и смыслового подтекста в законченном кинопроизведении.
I. Первая монтажная фраза.
Она фактически состоит из двух кадров, но первый кадр, как уже было сказано, снят по принципу внутрикадрового монтажа.
1-й кадр: крупный план: мальчик Иван – главный герой фильма – смотрит на зрителя, сквозь лучистую паутину, что затянула пространство между веточками ели. Лицо Ивана как потрескавшееся изображение старой живописи или древних икон. Кукует кукушка… Смолкает. Иван плавно выходит из кадра в левую от зрителя сторону (это единственное движение влево во всей экспозиции. Режиссёр этим выходом зафиксировал стартовую границу доминирующего движения в последующем из кадра в кадр: слева направо от зрителя).
Смолкает кукушка…
С первым движением Ивана перед выходом из кадра вступает музыка. Мелодичная. Переливающаяся. Лирическая. Отдаленно напоминающая звучание клавесина. После выхода мальчика из кадра, камера размеренно поднимается к верхушке ели. Панорама, как бы ненароком, фиксирует перекрестия ветвей и ствола: первое, второе, третье, четвёртое. У верхушки ели камера замирает. Еловые ветки обрамляют умиротворённый лесной пейзаж: поляна, залитая ласковым солнечным светом. Лето в самом разгаре…
… С левой стороны кадра появляется мальчик на общем плане. Это Иван. Он довольно далеко от камеры. Время панорамы вдоль дерева явно мало, чтобы мальчик успел отойти на такое расстояние. Происходит уловимый скачок от крупного плана к общему. Это необычно. Так бывает в грёзах, во сне или в забытьи (видение). Ощутимый скачок от крупного плана к общему нарочит, это режиссёрский посыл: мир экспозиции необычен, в нём может случиться всякое… Да и музыка располагает к такому ощущению. В ней уловимо музыкальное «кукование». Солнце, лес, детство, кукушка, - благостный мир грёз…
2-й кадр: крупный план – козёл, только его морда. Рога срезанные верхней границей кадра. Появление козлиной морды акцентируется музыкальным аккордом. Однако режиссёр не драматизирует изображение бравурным звучанием. Что означает облик козла, даже без рогов, объяснять излишне.
P.S. В солнечный, родной мир детства ворвалась некая злая сила. И хотя у козла «срезаны» рога – это несомненно демоническое явление. Мальчик - воин и враг встретились лицом к лицу.
Подтекст: Насыщение кадра солнечным покоем и благостью, мерцающая паутина, как на древнем изображении, перекрестья еловых веток и ствола, материализуется в пока ещё неясный религиозный мотив, как только камера двинулась снизу вверх…
Перекрестья ствола и ветвей ёлки, да и козёл, снятый так нарочито, хотя без рогов, но всё равно ясно кто он. Рога-то у него в действительности – есть! Режиссёр осторожен, он дозирует религиозно-образную информацию, прячет её житейские метафоры. Не потому, что боится цензуры. В последующем он доказал, что подобный страх ему неведом. Андрей Тарковский за постепенное («ненасильственное») внедрение религиозных мотивов, не выходя за пределы художественных метафор. Он не хочет нравоучительства. Зрителю предлагаются религиозные мотивы на уровне ощущений, чтобы он, как свободный человек, самостоятельно разобрался в трактовке режиссёра. А на нет и суда нет!
II. Вторая монтажная фраза.
А музыка звучит…
«Кукует» музыкальная «кукушка».
3-й кадр: крупный план Ивана. Он смотрит на козла. Заметно, что мальчик не боится его, но сторонится как от чего-то … чужеродного. Отворачивается Иван, идёт в противоположную сторону слева на право от зрителя, всё убыстряя шаг…, переходя на лёгкий бег. Панорама слева направо: камера «не выпускает Ивана из крупного плана». Бег подпрыгивающий, словно мальчик хочет … взлететь.
В музыкальном сопровождении ясно слышна имитация «кукования».
P.S. Кадр, движение в его пространстве наполнено предчувствием полёта. Кажется, если хорошо разбежаться – можно взлететь!
Подтекст: волшебный мир детства. Предчувствие чуда.
4-й кадр: общий план лесной лужайки. Над травами и цветами… порхает белая бабочка! Её порхание совпадает по ритму движения с подпрыгивающим бегом Ивана в предыдущем кадре.
… Музыка продолжается, продолжается мелодичное «кукование»… Слабо уловимое, но оно есть.
[1] Изображение, снятое от команды: «начали!» до команды «стоп!»