Министр торговли и промышленности, вместо того чтобы с первого же дня войны стать ближайшим сотрудником военного министра, совершенно отстранился от дела и ответственности, продолжая лишь «бумажную» работу, которая вообще мало нужна и почти бесплодна.
В сущности говоря, в трудное время войны, особенно в 1916—1917 гг., в глубоком тылу вне театра военных действий в России не было ни главы, правительства, ни военного министра, понимающего что-либо в артиллерийском снабжении и в военной промышленности, ни министра торговли и промышленности, способного руководить работой заводов на нужды обороны.
Ни законами царской России, которыми руководствовались в глубоком тылу, ни положением о полевом управлении, которым руководствовались на театре военных действий, не было предусмотрено никакого связующего звена между органами военного снабжения, находящимися в распоряжении командования действующей армии, и органами, остающимися в глубоком тылу в распоряжении военного министра. Статья 99 положения о полевом управлении служила чуть ли не единственным и к тому же весьма неопределенным указанием о связи фронта [27] с тылом, согласно которой только верховный главнокомандующий и главнокомандующие армиями фронтов имели право «непосредственно сноситься с министрами». «Сноситься» — не значит требовать или предлагать, а равносильно лишь сообщению или просьбе, исполнение которой зависело от усмотрения военного министра. В частности, согласно положению о полевом управлении, начальник артиллерийского снабжения армий фронта мог с разрешения главного начальника снабжения фронта «своевременно сноситься с ГАУ о пополнении боеприпасов и прочих предметов артиллерийского ведомства, указывая, куда, к какому сроку и что именно должно быть доставлено».{18} Но взаимоотношения ГАУ с фронтовыми органами артиллерийского снабжения не были определены законом, а потому на отношение начальника артиллерийского снабжения того или иного фронта начальник ГАУ мог реагировать по своему усмотрению.
|
|
Особая распорядительная комиссия по артиллерийской части была учреждена главным образом «для установления действительной связи между действующей армией и органами, ведающими изготовлением и снабжением предметами артиллерийского имущества» (см. выше). Просуществовав лишь полгода, комиссия эта была упразднена по настоянию Поливанова, чтобы она не затрудняла «исполнение постановлений особого совещания по обороне».
С упразднением особой распорядительной комиссии по артиллерийской части работа по согласованию требований из действующей армии с деятельностью главных управлений военного министерства, в том числе ГАУ, возложена была на начальника ГУГШ генерала Беляева М. А., представлявшего собой олицетворение канцелярской рутины и бюрократизма. Поэтому руководство генерала Беляева не принесло никакой пользы для дела, тем более, что взаимоотношения начальника ГУГШ с высшим командованием действующей армии также не были определены законоположениями.
Что же касается генерал-инспектора артиллерии, то положением о полевом управлении 1914 г. никаких обязанностей для него во время войны в отношении артиллерии действующей армии не предусматривалось. С объявлением войны он оставался в глубоком тылу в подчинении военному министру и в своей деятельности должен был руководствоваться положением о генерал-инспекторе артиллерии 1910 г.{19} Только временно в течение первого полугодия 1915 г. на генинспарта возложены были, сверх прямых его обязанностей, права и обязанности председателя особой распорядительной комиссии по артиллерийской части (см. выше). [28]
|
|
Положение 1910 г. обязывало генерал-инспектора артиллерии «наблюдать и проверять боевую подготовку артиллерии», причем он мог сообщать свои указания войскам для руководства только через военного министра. Но так как военный министр не имел права распоряжаться войсками, находящимися на театре войны, то генинспарт не мог ни руководить боевой подготовкой, ни тем более влиять на боевое использование артиллерии действующей армии. Во время войны за генинспартом сохранялось право и обязанность следить за подготовкой артиллерийских пополнений и формированием новых артиллерийских частей, но лишь находившихся в глубоком тылу — вне театра военных действий. Между тем подготовка многих пополнений и большинство новых артиллерийских формирований, особенно в первый период войны, производились на театре военных действий, т. е. вне сферы влияния и деятельности генерал-инспектора артиллерии.
Но и во внутренних областях государства подготовка артиллерийских пополнений и формирований оставалась фактически без высшего руководства, по крайней мере в первый год войны. Генинспарт не мог руководить вследствие тяжелой болезни, продолжавшейся с июля 1914 г. почти до февраля 1915 г., а временно замещавший генинспарта генерал Баранцев уклонялся брать на себя ответственность. С января же до лета 1915 г. генинспарт, назначенный председателем особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, был обязан «наблюдать и контролировать» все действия довольствующих артиллерийских учреждений и был в полной мере занят ответственной неотложной работой по обеспечению действующей армии предметами артиллерийского снабжения.{20}
|
|
На театре военных действий. Согласно положению о полевом управлении войск в военное время,{21} верховный главнокомандующий являлся высшим начальником всех вооруженных сухопутных и морских сил, предназначенных для военных действий. Он был подчинен «исключительно и непосредственно» царю. Никакое высшее правительственное учреждение или лицо, находящееся за пределами театра военных действий, не имело права давать ему предписания или требовать от него отчетов. Военному и прочим министрам разрешалось только сноситься с ним непосредственно. Но и верховный главнокомандующий не имел никаких прав в отношении внутренних областей государства и не мог давать предписаний ни военному, ни другим министрам. [29]
На основании того же положения верховный главнокомандующий, главнокомандующие фронтов и командующие армиями обязаны были руководить военными действиями и направлять по своему усмотрению усилия действующей армии к достижению поставленной цели. Управления и штабы главковерха, главнокомандующих и командующих армиями служили для них органами:
«1) по сбору, содержанию и обработке сведений, необходимых для руководства военными действиями;
2) по разработке указаний по ведению военных операций;
3) по разработке вопросов по укомплектованию вооруженных сил;
4) по сбору и содержанию сведений о численности войск, о степени обеспечения их главнейшими видами довольствия» и пр.
При современных условиях непрерывного усовершенствования и чрезвычайной сложности артиллерийской техники старшие общевойсковые начальники могут с успехом использовать артиллерию в бою, если для разработки всех данных по артиллерийской части, обеспечивающих успех боевых операций, в их распоряжении имеются помощники из опытных, обладающих обширными специальными знаниями, артиллеристов. Такие артиллеристы в особенности необходимы были в высших войсковых штабах царской армии ввиду слабой подготовки в артиллерийском отношении общевойсковых старших начальников, не исключая начальников из офицеров генерального штаба.
Между тем положением о полевом управлении не предусматривались должности таких артиллеристов-специалистов ни при главковерхе, ни при главнокомандующих, ни при командующих армиями, которые были бы их докладчиками и советниками по артиллерийской части вообще и в особенности по вопросам применения в бою артиллерии в техническом и тактическом отношении.
Что же касается инспекторов артиллерии, состоящих при командирах корпусов, то их роль в корпусах сводилась в военное время, согласно положению о полевом управлении, к заботам о боевом снабжении войск корпуса, а не к руководству и не к проверке правильности боевого применения артиллерии.
«Важнейшей обязанностью» инспектора артиллерии корпуса, согласно положению о полевом управлении, являлась «забота о своевременном и соответственном с потребностью пополнении войскового запаса огнестрельных припасов, ручного оружия и прочих предметов артиллерийского довольствия в войсках корпуса, а также непосредственная организация пополнения огнестрельных запасов во время боя».
Определенных указаний об обязанностях инаркора по руководству боевыми действиями артиллерии корпуса в положении не имелось; он должен был во время боя, как говорилось [30] и положении, «независимо от руководства работой артиллерийских парков корпуса, исполнять возлагаемые на него командиром корпуса поручения по своей специальности».
Согласно приказу по военному ведомству 1911 г. № 133, который помимо положения 1914 г. оставался в силе и на время военных действий, инаркор хотя и не являлся начальником, ответственным за правильное использование в бою артиллерии корпуса, но все же обязан был руководить ее технической подготовкой. А так как боевая работа артиллерии является прежде всего результатом ее технической подготовки, то инаркоры не могли оставаться безучастными к боевой деятельности артиллерии их корпусов,- в особенности к боевой работе подчиненных им частей корпусной артиллерии — легкой гаубичной (мортирной) и полевой тяжелой, не включенных в состав дивизий.
Выше упоминалось, что в апреле 1914 г. был разработан проект нового положения, согласно которому предполагалось значительно расширить круг обязанностей инаркора в отношении руководства боевым применением артиллерии. До начала войны проект не был осуществлен, но идеи, заложенные в основание проекта, проводились в жизнь еще с 1908—1910 гг.
Инаркоры привыкли считать своей важнейшей обязанностью «инспектирование», т. е. проверку, наблюдение и руководство боевой подготовкой артиллерии, а не боевое снабжение войск корпуса, как это предусматривалось неожиданно для них изданным положением о полевом управлении, Во время войны они очутились в положении, так сказать, «между двух стульев», — не то они руководители действий артиллерии по директивам командиров корпусов, не то «артиллерийские каптенармусы» корпуса, как они сами себя с иронией называли. Первая роль им приходилась больше по вкусу, к ней они подготавливались в мирное время.
Командиры артиллерийских бригад, казалось бы, должны быть ближайшими помощниками и советниками начальников дивизий. Но в положении о полевом управлении совершенно не упоминалось о роли и обязанностях командиров артиллерийских бригад во время войны по использованию в бою артиллерии дивизии и по разрешению других возникающих артиллерийских вопросов и о взаимоотношениях между ними и начальниками дивизий. Устаревшее положение 1907 г.{22} устанавливающее обязанности командира артиллерийской бригады только на период мира, и как мы видели (см. выше), крайне неопределенно, оставалось без изменений и во время войны. В результате командиры артиллерийских бригад в большинстве случаев принимали недостаточное участие в руководстве боевой работой подчиненной им артиллерии, входившей в состав дивизий. [31]
Что касается органов управления артиллерийского снабжения на театре военных действий, то, согласно положению о полевом управлении 1914 г., при верховном главнокомандующем не полагалось иметь никакого специального органа, который ведал бы и руководил снабжением действующих армий, в том числе боевым снабжением артиллерии. Лишь на одного из офицеров управления дежурного генерала при штабе главковерха возложена была работа «по сбору, содержанию и обработке» необходимых для штаба сведений о степени обеспечения действующих армий предметами не только артиллерийского, но и военно-инженерного снабжения. Этот единственный офицер был настолько перегружен работой, что не мог удовлетворительно исполнять свои прямые обязанности по сбору и обработке сведений и совершенно не был в состоянии, да и не был обязан, руководить снабжением армий.
По положению 1914 г. главковерх не должен был отвлекаться в своих оперативных замыслах делами снабжения. Но боевые операции находятся в большой зависимости от степени)беспечения войск предметами снабжения. Поэтому уже с самого начала войны штабу главковерха пришлось отступить от закона. После первых же боевых столкновений главковерху и его штабу пришлось обращаться с требованиями о снабжении боеприпасами непосредственно к ГАУ, к военному министру и даже к царю.
Согласно положению 1914 г.,{23} в полевом управлении главнокомандующего армиями того или иного фронта состоял главный начальник снабжения фронта, на которого возлагалось руководство снабжением армий фронта всем необходимым. Непосредственно ему подчинялся начальник артиллерийского снабжения фронта.
На начальника артиллерийского снабжения фронта возлагалось: руководство обеспечением крепостей и тыловых учреждений боеприпасами и прочими предметами материальной части артиллерии, находящихся в районе фронта армий. Он являлся распорядителем всех артиллерийских средств, имеющихся в тыловом районе фронта, и должен был давать указания не только по содержанию материальной частично и по правильному использованию артиллерии в техническом отношении. Но всецело занятый артиллерийским снабжением, он не имел времени и возможностей давать эти указания; к тому же штабы фронтов вообще не привлекали к подобной работе начальников артиллерийского снабжения.
По закону только начальнику артиллерийского снабжения фронта вменялось в обязанность «своевременно сноситься» с ГАУ о пополнении запасов действующих армий предметами боевого снабжения. Начальники артиллерийского снабжения [32] широко, пользовались этим правом и буквально засыпали ГАУ своими требованиями, нередко неосновательными и даже сопровождаемыми угрозами, что в случае невыполнения того или иного требования, особенно боеприпасов, армии фронта вынуждены будут потерпеть неудачу или вовсе прекратить военные действия. ГАУ не в силах было не только удовлетворить, но даже просто разобраться в этих бесчисленных запросах, в результате чего страдало дело боевого снабжения.
В полевом управлении армии, согласно положению,{24} необходимые для командующего армией сведения «о степени обеспеченности армии всем необходимым в соответствии с военными операциями» сосредоточивались в этапно-хозяйственном отделе штаба армии (ЭХО).
Начальнику ЭХО непосредственно подчинялся заведующий артиллерийскою частью (ЗАЧ), на которого возлагались «общие обязанности по заведыванию артиллерийскими учреждениями армии, не распределенными между корпусами, по содержанию сведений о степени обеспеченности армии предметами боевого снабжения и по исчислению потребности армии в этих предметах».
В частности,» ЗАЧ, с разрешения начальника ЭХО, имел право «по делам своей специальности» входить с представлениями к начальнику артиллерийского снабжения армий фронта, а также «давать по техническим вопросам и по специальной службе указания соответственным корпусным управлениям армии». Но подобных указаний от ЗАЧ не требовалось при наличии инспекторов артиллерии корпуса, которые по служебному положению были вообще авторитетнее и по большей части старше по чину, хотя «в общем порядке службы», как говорилось в положении, ЗАЧ пользовался правами инспектора артиллерии корпуса.
По закону ЗАЧ не имел права сноситься с центральными тыловыми органами. Но в действительности, по крайней мере в 1914—1915 гг., ЗАЧ нередко обращались по вопросам боевого снабжения непосредственно в ГАУ, чрезвычайно перегружая его работой.
Ответственность по артиллерийскому снабжению корпуса возлагалась, согласно положению 1914 г., на инспектора артиллерии корпуса (см. выше).
В полевом управлении дивизии, согласно тому же положению,{25} сведения «об устройстве тыла дивизии по артиллерийской части» обязан был иметь начальник штаба дивизии, но в штабе дивизии не было никого, кто бы мог этим ведать. Положением 1914 г. не предусматривались подведомственные начальнику дивизии «чины и органы» по части артиллерийского снабжения, а также обязанности в отношении боевого снабжения командиров артиллерийских бригад (см. выше). [33]
Некоторые особые обязанности по артиллерийскому снабжению действующей армии возлагались на органы управления военных округов, входящих в район театра военных действий.{26} Главные начальники таких округов подчинялись непосредственно главному начальнику снабжения соответствующего фронта, оставаясь в то же время в подчинении и военному министру.
В состав управлений военных округов входило окружное артиллерийское управление. На начальника этого управления сверх обязанностей, указанных в кн. II Свода военных постановлений 1869 г., изд. 3, возлагалось, согласно положению о полевом управлении, исполнение требований, предъявляемых ему начальниками артиллерийского снабжения фронта, по обеспечению армий всем необходимым по артиллерийской части, а также по устройству артиллерийского тыла в пределах тылового района данного фронта. Начальник окружного артиллерийского управления должен был ведать артиллерийскими учреждениями, находящимися в тыловом районе фронта; в то же время некоторые из них (арсеналы, казенные военные заводы и мастерские, артиллерийские склады) оставались в ведении ГАУ, вследствие чего происходили нежелательные трения.
Начальнику окружного артиллерийского управления были предоставлены довольно широкие полномочия в отношении снабжения, но требовать недостающие для армии предметы из внутренних военных округов и от ГАУ он мог лишь через начальника артиллерийского снабжения фронта. Таким образом, начальник окружного артиллерийского управления должен был, с одной стороны, удовлетворять требования, предъявляемые ему начальником артиллерийского снабжения фронта, с другой стороны, через последнего обращаться с требованиями к ГАУ. В общем организация управления артиллерийского снабжения на фронтах действующей армии, установленная положением о полевом управлении 1914 г., отличалась отсутствием планомерности и страдала крупными дефектами.
Артиллерийское снабжение действующей армии находилось в ведении главного начальника снабжения фронта и подчиненного ему начальника артиллерийского снабжения фронта (или отдельной армии на правах фронта). Таких независимых и не связанных между собой организаций было на театре военных действий несколько. Деятельность их никем не объединялась и не планировалась, так как при штабе верховного главнокомандующего до 1916 г. не было органа, который мог бы планировать артиллерийское снабжение на фронтах. Таким органом не могло быть ГАУ, так как оно находилось в глубоком тылу, не было подчинено верховному командованию действующей армии и не имело с ним органической связи. К тому же, не имея сведений ни оперативного характера, ни о состоянии боевого снабжения на театре войны, ГАУ было лишено возможности [34] критически относиться к многочисленным требованиям и выделять из них те, которые действительно необходимо было удовлетворять в первую очередь в порядке оперативном, а не в порядке личных знакомств и протекционизма, как это часто происходило.
Требования предъявлялись к ГАУ с разных сторон и самые разнообразные, как мелочного характера, так и первостепенной важности — от какой-нибудь запасной детали и телефонного провода до сформирования новых батарей и пр.
Не объединяемая свыше работа начальников артиллерийского снабжения фронта была бы терпима, и то лишь на первый период войны, в том случае, если бы заблаговременно при подготовке к войне был разработан план боевого снабжения в соответствии с оперативным планом войны, если бы артиллерийские запасы были тогда же распределены сообразно с планом и по возможности сосредоточены в районах будущих фронтов, а часть запасов оставлена была в виде резерва в распоряжении ГАУ.
Но так как этого сделано не было, то с самого начала войны со всех сторон обрушились требования на ГАУ, которое в короткий срок роздало все свои запасы и уже к началу 1915 г. само осталось без резерва артиллерийского имущества. При этом ГАУ, не имея сведений об оперативных замыслах командования действующей армии, не могло считаться с отвечающей этим замыслам необходимостью пополнения артиллерийских запасов, и по большей части уступало требованиям и просьбам более настойчивых или влиятельных и даже просто более ему известных начальников.
Штабу верховного главнокомандующего пришлось столкнуться не только с артиллерийским снабжением, но и с вопросами усиления артиллерийского вооружения армии, в особенности тяжелой артиллерии, и с вопросами целесообразного применения артиллерии в бою.
За отсутствием в штабе главковерха специалистов-артиллеристов разрешение этих вопросов приняли на себя генерал-квартирмейстер и дежурный генерал штаба, обнаружившие при этом недостаточное знакомство с артиллерийским делом.
Так например, генерал-квартирмейстер телеграммой 4 (17) августа 1914 г. просил начальника главного артиллерийского полигона выслать в ставку главковерха одно «орудие с прислугой для стрельбы по воздухоплавательным аппаратам»{27}. Эта курьезная телеграмма свидетельствует не только о незнакомстве штаба главковерха с порядком боевого снабжения — следовало обратиться в ГАУ, а не к полигону, занимающемуся научно-исследовательской работой, но и о незнании свойств орудий: зенитная стрельба из одного отдельного орудия не может привести к сколько-нибудь ощутительным результатам. [35]
Или например, наштаверх Янушкевич летом 1915 г. писал военному министру Поливанову по поводу дистанционных трубок к 76- мм шрапнелям: «Раз задержка с дистанционными трубками — надо давать гранаты: они будут срывать немецкие окопы»... Опять отсутствие понимания техники применения артиллерии: 76- мм граната малопригодна для срывания окопов, а заменить шрапнель для поражения живых целей она не может, в особенности при отсутствии взрывателя мгновенного действия, которого тогда русская артиллерия не имела.
Подобных примеров недостаточного знакомства со свойствами современной артиллерии не было бы, если бы в ставке главковерха и при высших общевойсковых начальниках с самого начала войны имелись помощники из вполне осведомленных опытных артиллеристов.
Нельзя найти никаких сколько-нибудь оправдывающих объяснений, почему, например, даже генинспарт, возглавляющий руководство артиллерией в мирное время, не был привлечен с объявлением войны к службе при штабе главковерха и в первые полтора года войны оставался, в сущности, не у дел.
Недочеты в организации высшего управления артиллерией обратили на себя внимание уже в первые месяцы войны.
По мнению бывшего помощника начальника офицерской артиллерийской школы, командированного в октябре 1914 г. на Юго-Западный фронт, «отсутствие артиллеристов при штабах и управлениях высших и старших войсковых начальников, при недостаточном их знакомстве со свойствами современной артиллерии, привело к тому, что неправильная постановка задач артиллерии и многие ошибки в отношении ее применения в бою оставались без исправления, не устранялись и повторялись в еще большей степени». В отчете о командировке указывалось на необходимость иметь авторитетных артиллеристов при штабе главковерха и при штабах главнокомандующих фронтами для установления однообразного характера требований от артиллерии.
По проекту, приложенному к отчету, следовало добавить в штаб главковерха артиллерийское управление, начальник которого должен быть докладчиком наштаверха по всем вопросам как вооружения и боевого снабжения армии, так и применения артиллерии в техническом и тактическом отношении. Он же должен был бы ставить в известность об общих достижениях артиллерийского дела артиллеристов, состоящих при главнокомандующих фронтами и командующих армиями, и вместе с ними проводить в войска одобренные наштаверхом взгляды на техническое и тактическое применение артиллерии; не ограничиваясь этим, он должен был входить в связь с самими артиллерийскими частями, знакомясь непосредственно с боевым применением артиллерии и расходом боевых припасов для доклада наштаверху и т. д.{28} [36]
Указанный проект не был осуществлен, но и не был оставлен вовсе без внимания. Под давлением требований войны, начиная с 1915 г., к штабам главковерха и главкомов фронтов прикомандировываются для поручений или привлекаются в качестве консультантов наиболее видные артиллеристы (Дельвиг при главкоме Юго-Западного фронта, Шихлинский при главковерхе и другие, преимущественно из бывших руководителей офицерской артиллерийской школы); формирование частей тяжелой артиллерии поручается Маниковскому (комендант Кронштадтской крепости и потом начальник ГАУ), Лаймингу (бывший комендант крепости Брест-Литовск) и наиболее энергичному специалисту тяжелой артиллерии Фонштейну; генинспарт назначается председателем особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, образованной в Петрограде в целях «установления действительной связи между действующей армией и органами, ведающими изготовлением и снабжением предметами артиллерийского имущества», но не в целях привлечения генинспарта к непосредственному участию в работе главковерха по разрешению возникающих артиллерийских вопросов вообще (впрочем, главковерх иногда интересовался заключением генинспарта не только по вопросам артиллерийского снабжения; так, в декабре 1914 г. он поручил Маниковскому формировать тяжелую артиллерию «по личным указаниям генинспарта»).{29}
Особая распорядительная комиссия по артиллерийской части, к которой военный министр Поливанов относился весьма отрицательно, была упразднена 30 июня (13 июля) 1915 г. (см. выше).
Наштаверх Янушкевич сообщил Поливанову, что верховный главнокомандующий «одобрил необходимость закрытия комиссии» и что ее председателю, как генерал-инспектору артиллерии, будет поручено «установить живую личную связь Петрограда с фронтом и ставкой по части артиллерии» {30}.
Через несколько дней после упразднения особой распорядительной комиссии по артиллерийской части ее бывший председатель был командирован на Юго-западный фронт, но не столько в целях осуществления «личной связи генинспарта с фронтом», сколько для проверки на месте состояния артиллерийского снабжения.
Отчет генинспарта о результатах командировки{31}, а также отчеты командированного на тот же фронт в конце 1914 г. бывшего помощника начальника офицерской артиллерийской школы (см. выше) и производившего по поручению главковерха в начале 1915 г. обследование артиллерийского снабжения на Кавказском фронте начальника управления генинспарта{32} показали, насколько дезорганизовано было артиллерийское снабжение. [37]
Кроме того, в отчете генинспарта отмечалось, что такое серьезное дело, как правильное использование в бою артиллерии, подготовка пополнений в запасных частях артиллерии, формирование и боевая подготовка новых артиллерийских частей — все это, как подтвердилось во время командировки в июле — августе 1915 г., оставалось на фронте действующей армии без надлежащего объединяющего руководства.
В отчете генинспарта указывалось, что для устранения всех крупных недочетов необходимо иметь в штабе главковерха особый орган, который ведал бы и руководил специальным артиллерийским делом.
Генинспарт признавал необходимым: а) иметь не только при штабе главковерха, но и при штабах главнокомандующих и командующих армиями артиллеристов, которые могли бы направлять сложное специальное артиллерийское дело, ведали бы не только вооружением и боевым снабжением, но также вопросами боевого применения артиллерии; б) расширить права и обязанности инспектора артиллерии корпуса, начальника артиллерийского снабжения фронта, заведующего артиллерийской частью этапно-хозяйственного отдела штаба армии, и т. д.
Высшее командование действующей армии объясняло крупные боевые неудачи, испытанные в первые месяцы войны, недочетами артиллерийской части и неправильным боевым использованием артиллерии в особенности.
Необходимость реорганизации высшего управления артиллерией в целях устранения обнаруженных недочетов была очевидной. Но доводы очевидности и рассудка не так скоро доходили до сознания отдельных ответственных деятелей ставки главковерха, среди которых замечалось отчасти даже какое-то предвзятое отношение к артиллерийскому делу, как к второстепенному и малозначащему.
Потребовалось много времени и все поражения 1915 г., чтобы, наконец, в связи с состоявшейся сменой верховного русского командования созрело в верхах решение пересмотреть организацию управления артиллерийским делом на театре военных действий. Начальнику штаба главковерха Алексееву в декабре 1915 г. был доложен составленный в управлении генинспарта проект временного положения о полевом генерал-инспекторе артиллерии при верховном главнокомандующем. Генерал Алексеев проект одобрил, несмотря на отрицательное отношение к проекту генкварта ставки Ю. Данилова, остававшегося упрямо верным себе и в данном случае. Весьма характерно заключение Данилова по поводу проекта положения о полевом генинспарте: «По моему мнению, следовало бы относиться с осторожностью ко всяким дополнительным формированиям в период войны».{33} Между тем сам Данилов был инициатором многих новых формирований, в особенности частей тяжелой артиллерии, о чем будет сказано ниже. [38]
Сущность положения о полевом генинспарте, утвержденного 5 (18) января 1916 г.,{34} сводилась к следующему.
Полевому генинспарту вверялось:
1. Общее руководство и наблюдение за боевым снабжением действующей армии.
2. Наблюдение: а) за правильным использованием в бою артиллерии в техническом отношении; б) за боевой подготовкой и за благоустройством артиллерийских частей; в) за подготовкой на театре военных действий личного состава артиллерийских пополнений; г) за формированием и подготовкой на театре военных действий новых артиллерийских частей.
На него возлагалась разработка вопросов о мерах, касающихся усовершенствования всех отраслей боевой готовности, вооружения и материальной части артиллерийских частей, а также вопросы вооружения и снабжения войск прочими техническими средствами артиллерийского поражения.