+++Джордано Бруно
| ДЖОРДАНО НОЛАНСКИЙ К НАЧАЛАМ ВСЕЛЕННОЙ Вновь направляя свой бег в высоту из Летейских пределов, Ты появись, о Титан, в круге светил, я молю. Хоры блуждающих звезд, я к вам свой полет направляю, К вам поднимусь, если вы верный укажете путь. Ввысь увлекая меня, ваши смены и чередованья Пусть вдохновляют мой взлет в бездны далеких миров. То, что так долго от нас время скупое скрывало, Я обнаружить хочу в темных его тайниках. Что же мешает твоим, ум озабоченный, родам? Следует ли эту дань грубому веку отдать? Землю потоки теней покрывают, – однако вершину Все же ты, о наш Олимп, к яркому солнцу вздымай. К СВОЕМУ ДУХУ Ты глубоко, гора, в земле залегаешь корнями, Но неудержно стремишь к звездам вершину свою. Ум, высочайший предел ты всех вещей постигаешь, Солнечный свет оттенив мраком подземных глубин. Так не теряй своих прав и понапрасну не медли Там, где потоки свои мрачный струит Ахеронт. Смело стремись в высоту, в отдаленные сферы природы, Ибо вблизи Божества ты запылаешь огнем. К ВРЕМЕНИ Старец медлительный ты, ты же быстрое. И замыкаешь И размыкаешь. Назвать добрым тебя или злым? Щедрость и скупость – все ты. Дары принося, их уносишь. Если ты что породишь, ты же убийца ему. Все, что наружу несешь, ты вновь укрываешь в глубинах. Все, что явило на свет, жадно глотаешь опять. Так как ты все создаешь и так как ты все разрушаешь, Я затрудняюсь назвать добрым тебя или злым. Там же, где грозный удар в бешенстве ты замышляешь, Злой угрожая косой, руку свою удержи; Где отпечатки следов Хаос угрюмый скрывает, Добрым себя не являй и не являй себя злым. | О ЛЮБВИ Любви доступны истины вершины. Сквозь адамантовы проникнув огражденья, Мой гений свет несет; для наблюденья Рожден, живет он вечным властелином; Земли, небес и адовой стремнины Правдивые дает изображенья, Врагам наносит смело пораженья, Внедряется в сердечные глубины. Чернь низкая, зреть истину старайся. Прислушайся к моим словам нелживым. Безумная, раскрой глаза со мною. Ребенком звать любовь ты не пытайся. Сама изменчива – ты мнишь ее пугливой, Незрячей будучи – зовешь ее слепою. Единое, начало и причина, Откуда бытие, жизнь и движенье, Земли, небес и ада порожденья, Все, что уходит вдаль и вширь, в глубины. Для чувства, разума, ума – картина: Нет действия, числа и измеренья Для той громады, мощи, устремленья, Что вечно превышает все вершины. Слепой обман, миг краткий, доля злая, Грязь зависти, пыл бешенства с враждою, Жестокосердье, злобные желанья Не в силах, непрерывно нападая, Глаза мои задернуть пеленою И солнца скрыть прекрасное сиянье. |
+++Мишель де Монтень
О ПРАЗДНОСТИ
Как пустующая земля, если она жирна и плодородна, зарастает тысячами
видов сорных и бесполезных трав и, чтобы заставить ее служить в наших целях,
необходимо сначала подвергнуть ее обработке и засеять определенными
семенами; как женщины сами собою в состоянии производить лишь бесформенные
груды и комки плоти, а для того, чтобы они могли породить здоровое и крепкое
потомство, их необходимо снабдить семенем со стороны, - так же и с нашим
умом. Если не занять его определенным предметом, который держал бы его в
узде, он начинает метаться из стороны в сторону, то туда, то сюда, по
бескрайним полям воображения:
Sicut aquae tremulum labris ubi lumen ahenis
Sole repercussum, aut radiantis imagine lunae
Omnia pervolitat late loca, iamque sub auras
Erigitur, summique ferit laqucaria tecti.
{Подобно тому, как трепещущая поверхность воды в медном сосуде, отражая
солнце или сияющий лик луны, посылает отблеск, который порхает повсюду,
поднимается ввысь и касается резьбы на высоком потолке [1] (лат.).}
И нет такого безумия, таких бредней, которых не порождал бы наш ум,
пребывая в таком возбуждении,
velut aegri somnia, vanae. Finguntur species.
{Подобные сновиденьям больного, создаются бессмысленные образы [2]
(лат.).}
Душа, не имеющая заранее установленной цели, обрекает себя на гибель,
ибо, как говорится, кто везде, тот нигде:
Quisquis ubique habitat, Maxime, nusquam habitat.
{Кто всюду живет, Максим, тот нигде не живет [3] (лат.).}
Уединившись с недавнего времени у себя дома [4], я проникся намерением
не заниматься, насколько возможно, никакими делами и провести в уединении и
покое то недолгое время, которое мне остается еще прожить [4]. Мне
показалось, что для моего ума нет и не может быть большего благодеяния, чем
предоставить ему возможность в полной праздности вести беседу с самим собою,
сосредоточиться и замкнуться в себе. Я надеялся, что теперь ему будет легче
достигнуть этого, так как с годами он сделался более положительным, более
зрелым. Но я нахожу, что
variam semper dant otia mentem
{Праздность порождает в душе неуверенность [5] (лат.).}
и что, напротив, мой ум, словно вырвавшийся на волю конь, задает себе
во сто раз больше работы, чем прежде, когда он делал ее для других. И,
действительно, ум мой порождает столько беспорядочно громоздящихся друг на
друга, ничем не связанных химер и фантастических чудовищ, что, желая
рассмотреть на досуге, насколько они причудливы и нелепы, я начал переносить
их на бумагу, надеясь, что со временем, быть может, он сам себя устыдится.
+++Никколо Макиавелли
ПОЧЕМУ ГОСУДАРИ ИТАЛИИ ЛИШИЛИСЬ СВОИХ ГОСУДАРСТВ
Если новый государь разумно следует названным правилам, он скоро
утвердится в государстве и почувствует себя в нем прочнее и увереннее, чем
если бы получил власть по наследству. Ибо новый государь вызывает большее
любопытство, чем наследный правитель, и если действия его исполнены
доблести, они куда больше захватывают и привлекают людей, чем древность
рода. Ведь люди гораздо больше заняты сегодняшним днем, чем вчерашним, и
если в настоящем обретают благо, то довольствуются им и не ищут другого;
более того, они горой станут за нового государя, если сам он будет
действовать надлежащим образом. И двойную славу стяжает тот, кто создаст
государство и укрепит его хорошими законами, хорошими союзниками, хорошим
войском и добрыми примерами; так же как двойным позором покроет себя тот,
кто, будучи рожден государем, по неразумию лишится власти.
Если мы обратимся к тем государям Италии, которые утратили власть,
таким, как король Неаполитанский, герцог Миланский и другие, то мы увидим,
что наиболее уязвимым их местом было войско, чему причины подробно изложены
выше. Кроме того, некоторые из них либо враждовали с народом, либо,
расположив к себе народ, не умели обезопасить себя со стороны знати. Ибо
там, где нет подобных изъянов, государь не может утратить власть, если имеет
достаточно сил, чтобы выставить войско. Филипп Македонский, не отец
Александра Великого, а тот, что был разбит Титом Квинцием, имел небольшое
государство по сравнению с теми великими, что на него напали,-- Римом и
Грецией, но, будучи воином, а также умея расположить к себе народ и
обезопасить себя от знати, он выдержал многолетнюю войну против римлян и
греков и хотя потерял под конец несколько городов, зато сохранил за собой
царство.
Так что пусть те из наших государей, кто, властвуя много лет, лишился
своих государств, пеняют не на судьбу, а на собственную нерадивость. В
спокойное время они не предусмотрели возможных бед -- по общему всем людям
недостатку в затишье не думать о буре, -- когда же настали тяжелые времена,
они предпочли бежать, а не обороняться, понадеявшись на то, что подданные,
раздраженные бесчинством победителей, призовут их обратно. Если нет другого
выхода, хорош и такой, плохо лишь отказываться ради него от всех прочих
точно так же, как не стоит падать, полагаясь на то, что тебя поднимут. Даже
если тебя и выручат из беды, это небезопасно для тебя, так как ты окажешься
в положении зависимом и унизительном. А только те способы защиты хороши,
основательны и надежны, которые зависят от тебя самого и от твоей доблести