Война в современных условиях проявляется не только в действиях вооруженных сил, но и в политической и экономической борьбе. Победителем будет тот, у кого не только сильная армия, лучше организованная, обученная и вооруженная, снабженная всем необходимым, но преимущественно тот, кто вместе с тем лучше подготовлен в политическом и экономическом отношениях, чьи государственные ресурсы заблаговременно приспособлены к удовлетворению огромных и многообразных нужд войны.
В современной войне принимают участие все силы и все средства государства. Поэтому целесообразная мобилизационная подготовка этих сил и средств, а не только одних вооруженных сил, приобретает решающее влияние на исход войны. Еще Энгельс с исключительным предвидением писал{459}: «Победа той или иной силы зависит от производства оружия, а это последнее, т. е. оружие, в свою очередь, от производства вообще, следовательно, от экономического могущества»... «Одним словом, сила всегда и везде одерживала победу не иначе, как при помощи экономических условий и средств, без которых эта сила перестает быть силой».
Между тем вопросы подготовки к войне государства в целом были в полном пренебрежении у правительства царской России и особенно в ее военных кругах, которые в общем не понимали военного значения экономики да и не допускались к такому пониманию царским правительством. Они не предусматривали неизбежность мобилизации всех сил и всех средств страны в целях обороны, не понимали ни значения такой всеобщей мобилизации, ни того, как ее организовать.
К первой мировой войне, как и к другим предшествующим войнам прошлого, готовились на следующих главных основаниях: а) вооруженная армия должна не только ни в чем не уступать армиям вероятных противников, но быть сильнее их во всех отношениях; б) во время войны, которая не может продолжаться более нескольких месяцев, армия будет жить на мобилизационные запасы [89] предметов военного снаряжения, которые должны быть заготовлены в мирное время по приблизительному расчету норм расхода боевого снабжения, произведенного в русско-японскую войну; в) предварительный план войны, план стратегического развертывания и сосредоточения армии и первоначальных военных действий, составляется на основании тщательного изучения военных сил и средств вероятных противников и вероятного района будущих военных действий, а также на основании добываемых разведкой сведений о военных планах неприятеля.
|
|
Предполагалось, что во время войны, ввиду ее краткосрочности, работа промышленности для удовлетворения потребностей армии не понадобится, так как эта потребность покроется мобилизационными запасами. А потому о подготовке мобилизации народного хозяйства на случай войны не беспокоились, относительно же соответствующей подготовки научно-технических и производственных кадров даже не помышляли.
Россия в 1914 г. не была одинока в этом отношении. Непредусмотрительность всех стран, принимавших участие в первой мировой войне, в отношении неподготовленности промышленности и обеспечивающих ее работу промышленных кадров была поразительной, даже невероятной. Во Франции, например, до 1914 г. «никогда не думали о мобилизации промышленности»; неправильное представление о масштабе и потребностях предстоящей войны имело следствием общее признание в 1914 г. следующей доктрины французской армии{460}:
|
|
«Война будет исключительно короткой. Во все время военных действий все коммерческие перевозки будут прекращены. Все будет ограничено местными сделками, за исключением снабжения продовольствием, организованного государством. Можно будет рассчитывать только на запасы, созданные в мирное время. Армия будеть жить на свои запасы» (подчеркнуто мною. — Е. Б.).
Французы предполагали, что во время войны работа их промышленности будет ограничена ремонтом материальной части и ежедневным изготовлением до 13000 снарядов для 75- мм пушек, т. е. по 3 выстрела в день на пушку. Между тем в первых же боях августа 1914 г. расходовалось до 1000 выстрелов на одну 75- мм пушку, а в сентябре 1914 г. на Марне были израсходованы последние снаряды установленного комплекта 75- мм патронов (около 1400 выстрелов на одну 75- мм пушку), и главная квартира французской армии потребовала довести в кратчайший срок суточную производительность до 100000 75- мм патронов.
Генеральные штабы всех государств, подготавливавшихся к первой мировой войне, не учли огромного значения экономики, играющей важнейшую роль в войнах переживаемой эпохи, — не учли и того, что военная машина становится не только продуктом индустрии, но и «образцом этой индустрии» (Энгельс). [90]
Действительность мировой войны 1914—1918 гг. опрокинула все расчеты на ее кратковременность и на возможность существования армии во время войны на одни мобилизационные запасы, заготовленные в мирное время. С самого начала войны выявился совершенно непредвиденный колоссальный расход предметов боевого снабжения, в особенности боеприпасов для артиллерии, мобилизационный запас которых истощился в первые же месяцы войны. Нормы запасов, определенные по опыту русско-японской войны, оказались ничтожными по сравнению с действительной потребностью армии в период войны. Потребовалось огромное количество и таких предметов, о которых вовсе не думали и которые не изготавливались в мирное время (как говорилось во второй части труда, — раздел «Эволюция техники артиллерии» и др.), потребовались зенитные орудия, легкие орудия для сопровождения пехоты в бою, сверхдальнобойные и сверхмощные тяжелые орудия, минометы и бомбометы, отравляющие вещества и прочие средства химической борьбы и т. д.
|
|
Для изготовления требовавшихся для армии предметов пришлось мобилизовать во время войны всю промышленность, все научно-технические и производственные силы, создавать новые отрасли производства, затрачивать миллиарды рублей денег на заграничные заказы.
Во время войны действующей армии пришлось воевать не на мобилизационные запасы, заготовленные в мирное время, а на продукцию, какую можно было получить от мобилизованной промышленности в период войны.
Заблаговременно разработанного плана мобилизации промышленности на случай войны не было не только у русских, но его не оказалось ни у одной из стран, участвовавших в войне 1914 — 1918 гг. В России, как и во всех этих странах, мобилизацию промышленности пришлось проводить во время войны более или менее импровизированным порядком, и мобилизация осуществлялась тем позже и тем труднее, чем слабее была развита индустрия данной страны.
Решение этой задачи для России оказалось чрезвычайно трудным вследствие многих причин: слабо развитая индустрия, в том числе слабо развитое в мирное время производство предметов боевого снабжения, отсутствие точного станкостроения, недостаток или даже отсутствие некоторых видов сырья и химических веществ, бедная и слабо оборудованная сеть железных дорог и прочих путей сообщения при огромных расстояниях, отсутствие в гражданской промышленности опыта в массовом производстве, недостаток подготовленных в военном отношении научно-технических сил и квалифицированных рабочих (особенно слесарей и токарей), наконец, недостаток рабочих вообще вследствие призыва в войска большей части трудоспособного населения и т. д.
В ожидании подачи продукции заводами русской мобилизованной промышленности и получения предметов боевого снабжения по заграничным заказам русской армии пришлось в 1915 г. перейти [91] к выжидательному образу действия вместо предположенного планом войны активного стремительного наступления, а затем отступать по всему фронту, перейти к пассивной обороне и зарыться в окопы.
Опыт мировой войны 1914—1918 гг. указал (и теперь это стало бесспорным) на то, что для ведения войны необходима общая мобилизация всей страны — военная, экономическая, промышленная, научно-техническая, финансовая, транспорта, связи, рабочих и всего труда. Такая мобилизация страны на случай обороны должна быть заблаговременно основательно подготовлена и должна, в случае ее объявления, протекать по заранее тщательно продуманному и разработанному плану, ничего не оставляющему на произвол импровизации.
Подготовка к войне в современных условиях должна основываться на широком применении военизации, понимая ее как приспособление государственного аппарата в целом к успешному исполнению задач обороны страны.
В частности, наука, техника, вся промышленность, все производственные силы — все должно быть построено не только для обслуживания текущей жизни страны, но и в интересах ее обороны, отвечая по своей структуре известному принципу организации вооруженной армии: хорошо подготовленные в мирное время постоянный кадр и запас, развертываемый на усиление кадра в военное время.
«Жизнь и работа фронта... определяются работой и состоянием тыла. И в этом смысле центр тяжести ведения войны переместился с фронта назад — в тыл... Все это по существу опрокидывает самое представление о «фронте» и «тыле» в старом понимании этих слов....Задача подготовки страны к обороне в современных условиях далеко не укладывается в рамки наличных возможностей армии и одного военного ведомства. Задача эта должна стать делом всей страны, всего советского аппарата... Подготовка эта должна иметь целью, во-первых, бесперебойное снабжение фронта всем необходимым для ведения боевых операций; во-вторых, обеспечение самого тыла всем, что нужно для поддержания на должном уровне его рабочей энергии и моральной устойчивости»{461}...
Нормы боевого снабжения, установленные по мобилизационному расписанию 1910 г., и потребность в предметах вооружения артиллерии, определившаяся во время войны 1914—1917 гг.
Для установления норм мобилизационных запасов снабжения армии на военное время в 1910 г., одновременно с проведением реформ преобразования армии, образована была при ГУГШ комиссия под председательством помощника военного министра генерала Поливанова. [92]
Работа этой комиссии базировалась на следующих главнейших соображениях:
1. Будущая война не может быть продолжительной; по господствовавшему в то время мнению представителей генерального штаба, война будет молниеносной и скоротечной, продлится 4 — 6 месяцев и не более года, так как во всяком случае ранее годичного срока войны наступит полное истощение воюющих сторон и они вынуждены будут обратиться к мирному соглашению.
2. Нормы мобилизационных запасов должны быть определены по данным опыта последней войны с Японией, принимая во внимание имеющиеся сведения о запасах, установленных возможными противниками и союзниками России, в особенности в отношении норм огнестрельных припасов. Утрата материальной части, оружия и боевых припасов на полях сражений, как данная весьма неопределенная, не учитывалась.
3. В первые месяцы боевых действий война ведется за счет заготовленных запасов, а затем пополнение израсходованного должно производиться своевременной подачей предметов, изготовляемых уже во время войны. Запасы должны содержаться такого размера, чтобы их хватило на период времени, необходимый для развития наибольшей производительности заводов, изготовляющих предметы боевого снабжения {462}.
Нормы запаса военного времени для орудий полевой легкой и полевой тяжелой артиллерии были установлены комиссией Поливанова, принимая во внимание процент потерь разных орудий в русско-японскую войну вследствие порчи их от стрельбы и других повреждений, в зависимости от их прочности, а именно: для полевых легких орудий в размере 15%, для полевых тяжелых орудий в размере 10% от общего числа орудий, состоящих в войсках. Такие же нормы были установлены для лафетов, передков и зарядных ящиков к указанным орудиям. Для запасных частей к орудиям, лафетам и прочей материальной части, для конской амуниции и некоторых других предметов материальной части были определены другие нормы запасов, которые здесь не приводятся (как не имеющие значения для настоящего труда).
Нормы запасов для тяжелой артиллерии — осадной и крепостной — комиссия Поливанова не устанавливала. Эти нормы определялись Арткомом ГАУ отдельно для каждого образца орудий.
В приводимой ниже табл. 3 указано, сколько орудий полевой артиллерии должно было состоять в запасах по мобилизационному расписанию 1910 г. и сколько их оказалось к началу войны, к 20 июля 1914 г.
Кроме орудий, показанных в табл. 3, должно было состоять 224 поршневых 3,4 -дм. полевых пушек обр. 1895 г. для 28 батарей государственного ополчения, а имелось таких пушек в запасах лишь 125, т. е. нехватало 99 пушек, или около 45%. [93]
Таблица 3. Мобилизационные запасы орудий
| Название орудий | Должно было состоять орудий в запасах | К началу мировой войны состояло орудий в запасах | ||
| % | число | число | ± | |
| 76- мм легкие пушки | + 4 | |||
| 76- мм конные пушки | — 44 | |||
| 76- мм горные пушки | — 25 | |||
| 122- мм легкие гаубицы | — 52 | |||
| 107- мм полевые тяжелые пушки | ||||
| 152- мм полевые тяжелые гаубицы | — 7 | |||
| Итого | — | —124 (12%) |
Недостаток орудий в запасах был пополнен в самом начале войны. Недостаток незначительный, но при общей слабости вооружения русской артиллерии, по сравнению с артиллерией Германии, он может служить показателем маловнимательного отношения к подготовке России к войне в артиллерийском отношении.
Что касается нормы запаса выстрелов к орудиям, то вопрос об этой норме или о так называемом «боевом комплекте» на орудие подвергался всестороннему обсуждению еще задолго до образования комиссии Поливанова.
Хотя в русско-японскую войну русская артиллерия особенно и не ощущала острого недостатка в боевых припасах, но все же этому вопросу придавалось важное значение.
Непосредственно после окончания войны с Японией, весной 1906 г., при ГАУ была образована комиссия под председательством генинспарта с привлечением видных участников этой войны для обсуждения ряда вопросов, назревших в связи с реорганизацией артиллерии, в том числе вопроса об установлении нормы боевого комплекта орудийных выстрелов, в первую очередь патронов к 76- мм пушке.
Основанием для комиссии генинспарта при определении числа снарядов, какое необходимо заготовить в мирное время на период войны на каждое орудие, служили следующие данные из опыта русско-японской войны:
1) число выстрелов, сделанное крупными артиллерийскими единицами (бригадами), принимавшими наибольшее участие в войне в течение года; [94]
2) наибольшее число выстрелов, сделанное отдельными батареями в односуточном сражении;
3) среднее число выстрелов на орудие, участвовавшее в войне;
4) скорострельность орудия.
Из этих данных в распоряжении комиссии имелась лишь одна достаточно проверенная данная, а именно: наибольшее число выстрелов, сделанное отдельными батареями в односуточном сражении с японцами, доходило до 500 выстрелов на орудие.
При дальнейшем обсуждении вопроса о размере боевого комплекта приняты были во внимание еще следующие соображения:
а) чем больше общее число орудий одного типа и калибра, тем меньше может быть число снарядов, заготовляемых в боевой комплект на одно орудие;
б) при малой производительности русских заводов, изготовляющих снаряды и прочие боевые припасы, размер боевого комплекта должен быть больше, так как изготовление во время войны может оказаться недостаточным;
в) содержание боевых комплектов в большом размере ввиду небольшого расхода на практические стрельбы в мирное время затрудняет их освежение, между тем бездымный порох в негерметической укупорке способен портиться после 10—12 лет хранения;
г) стеснение батарей в расходовании в бою боевых припасов действует на войска угнетающим образом и приводит к упущению удобных случаев нанести неприятелю существенный вред внезапным массированным артиллерийским огнем;
д) в течение войны с Японией большинством начальников было заявлено требование иметь на полевую скорострельную пушку не менее 1000 патронов, а некоторые старшие начальники требовали еще 40%-ный запас патронов сверх тысячи.
Комиссия генинспарта предполагала, что война, как русско-японская, затянется не более года, и на этот срок определяли размер боевого комплекта.
Комиссия решила установить боевой комплект в 1000 патронов на полевую 76- мм пушку. Решение это было утверждено военным министром в 1908 г.
Вопрос о норме боевого комплекта артиллерии вновь пересматривался в комиссии при ГУГШ, возглавляемой Поливановым. При этом, кроме соображений, имевшихся в виду у комиссии генинспарта, принято было во внимание еще следующее:
1. Во время главнейших боевых операций русско-японской войны было израсходовано на каждую 76- мм полевую пушку:
| За время боев ляоянских | по 190 выстрелов |
| За время боев шахейских | по 25 выстрелов |
| За время боев при Сандепу | по 88 выстрелов |
| За время боев мукденских | по 387 выстрелов |
2. Всего в войне с Японией со стороны русских участвовало 1276 полевых 76- мм пушек, в течение всей кампании было расстреляно [95] и утрачено 918000 орудийных 76- мм патронов, а в среднем за всю кампанию израсходовано было около 720 выстрелов на 76- мм пушку.
3. По сведениям ГУГШ, в то время и французы и немцы имели в боевом комплекте не свыше 1200—1500 выстрелов на орудие.
4. Комиссия генинспарта учитывала, что наибольший расход выстрелов в течение года войны будет не свыше 1000 патронов на 76- мм пушку; следовательно, этого количества 76- мм патронов должно хватить во всяком случае на полгода войны, т. е. на всю максимальную продолжительность современной большой войны, какая мыслилась по предположениям Генерального штаба.
На указанных основаниях комиссия Поливанова установила в 1910 г. следующие нормы боевого комплекта на орудие, которые и были утверждены{463}:
| На 76- мм легкую пушку | 1000 выстрелов |
| На 76- мм горную пушку | 1200 выстрелов |
| На 76- мм конную пушку | 1000 выстрелов |
| На 122- мм легкую гаубицу | 1000 выстрелов |
| На 107- мм полевую тяжелую пушку | 1200 выстрелов |
| На 152- мм полевую тяжелую гаубицу | 1000{464} выстрелов |
В боевом комплекте для пушек 1/7 часть выстрелов полагалась в мелинитовых гранатах, остальные 6/7 — в шрапнелях; в боевом комплекте гаубиц — 3/4 в гранатах (бомбах) и 1/3 в шрапнелях.
О норме запаса выстрелов к орудиям более крупного калибра тяжелой осадной и крепостной артиллерии вопрос в комиссии при ГУГШ не поднимался.
После 1910 г., в связи с получаемыми сведениями о норме пушечного боевого комплекта в иностранных армиях, неоднократно возбуждался вопрос об увеличении боевого комплекта только для 76- мм полевых пушек. Так, в 1911 г. начальник Генерального штаба Жилинский высказывался о необходимости увеличить боевой комплект до 1500 патронов на 76- мм пушку{465}. По сведениям ГУГШ, французы предполагали в 1912 г. увеличить боевой комплект 75- мм пушечных патронов до 1800 и даже до 3000 на орудие{466}.
По настоянию Жилинского было отпущено ГАУ в конце 1912 г. 10 млн. руб., чтобы приступить к увеличению боевого комплекта полевой артиллерии. Но это небольшое ассигнование не могло иметь существенного значения, тем более что в то время русские заводы были перегружены заказами боевых припасов по установленной норме боевого комплекта, и по новым дополнительным заказам они не могли бы ничего изготовить приблизительно до [96] 1915 г.; заказывать же боевые припасы за границей было вообще нежелательно.
В 1914 г. началась война. Попытку увеличения боевого комплекта артиллерии не успели осуществить, и установленная в 1910 г. норма боевого комплекта оставалась к началу войны не увеличенной.
Установленный для русской полевой артиллерии боевой комплект нельзя считать чрезмерно малым по сравнению с комплектом, принятым в иностранных армиях.
О боевом комплекте германской артиллерии точных сведений не имелось, но с достаточной достоверностью можно предполагать, что к началу первой мировой войны он не превосходил 1500 патронов на полевую пушку. Что же касается французов, то у них к началу войны состояло по 1300 и не свыше 1500 выстрелов на 75- мм пушку {467}.
Число выстрелов к орудиям русской полевой артиллерии, какое положено было содержать в боевом комплекте по нормам, установленным в 1910 г., и какое действительно состояло в 1914 г. к началу войны, показано в табл. 4{468}.
Таблица 4. Количество боевых припасов (выстрелов) к началу войны
| Название орудий | Положено выстрелов | Состояло выстрелов к началу войны | ||
| на одно орудие | всего | число | ± | |
| 76- мм легкая пушка | + 90080 | |||
| 76- мм конная пушка | ||||
| 76- мм горная пушка | + 126225 | |||
| 122- мм легкая гаубица | — 62523 | |||
| 107- мм полевая тяжелая пушка | — 68856 | |||
| 152- мм полевая тяжелая гаубица | 900{469} | — 64090 | ||
| Итого | — | +20836 [97] |
Как видно из таблицы, к началу войны в боевых комплектах оказался недостаток выстрелов к 122- мм легким гаубицам около 62000, или 12%, и особенно к 107- мм пушкам и 152- мм гаубицам полевой тяжелой артиллерии — около 133000, или почти 52%. Недостаток этот мало тревожил верхи царской русской армии и в довоенный период 1910—1914 гг., и даже в первый период маневренной войны 1914 г.
Причиной этого было установившееся общее убеждение, что участь войны решится быстрыми внезапными ударами в полевом бою и что центр тяжести боевых маневренных операций лежит в 76- мм полевых пушках, для которых боевой комплект был заготовлен в большем против положенного количестве почти на 215000 патронов.
Принимая во внимание средний расход патронов на 76- мм пушку за год русско-японской войны, ГУГШ признавало 76- мм полевые пушки обеспеченными патронами «по крайней мере на год войны».
В докладе ГУГШ начальнику Генерального штаба 10 (23) декабря 1911 г. № 219 средний расход за год определялся не 720, а около 900 патронов на 76- мм пушку (по 1057 патронов в 1-й Маньчжурской армии, по 708 во 2-й и по 944 в 3-й){470}.
Но в том же докладе ГУГШ обращало внимание на крайнюю медленность снабжения 76- мм патронами со второго-третьего месяца войны. Подавалось приблизительно по 30 патронов на легкую пушку в месяц, тогда как, по мнению ГУГШ, «крупные боевые столкновения уже начнутся со второго месяца войны», один большой бой может потребовать расхода большей части положенного запаса патронов, а пополнение израсходованных патронов необходимо произвести с возможной быстротой.
Питание русской артиллерии выстрелами из мобилизационных запасов предполагалось организовать следующим образом. Из 1000 выстрелов боевого комплекта на каждую 76- мм полевую пушку 428 патронов составляли возимый запас батарей и артиллерийских парков и находились в непосредственном распоряжении и ближайшем наблюдении за их состоянием своего же строевого начальства; остальные 572 патрона составляли так называемые местные парки и хранились в мирное время при артиллерийских складах. Местные парки должны были подаваться на театр военных действий по железной дороге в назначенные пункты, откуда необходимые для питания батарей выстрелы подвозились в зарядных ящиках артиллерийских парков. Всего для полевой легкой артиллерии действующей армии было положено иметь 112 легких местных парков, причем боевой комплект каждого парка состоял из 29072 пушечных 76- мм патронов (4296 с гранатой и 24776 со шрапнелью) и 14 миллионов 3 -лин. винтовочных патронов.
Боевые припасы не выдерживают продолжительного хранения без герметической укупорки и подвергаются порче. Поэтому боевые [98] комплекты местных паркой необходимо было содержать в разной степени готовности, причем в зависимости от готовности парки эти разделялись на три типа:
1. Тип А, в котором пушечные патроны содержались в неокончательно готовом виде, т. е. дистанционные трубки и взрыватели не ввернуты в снаряд и во избежание порчи хранятся в герметической укупорке, ввертываются же в очко снаряда только в войсках.
2. Тип Б, в котором пушечные патроны хранятся в разобранном виде, т. е. порох в зарядах в герметических ящиках, шрапнели с пулями, но не снаряженные порохом, капсюльные втулки, трубки и взрыватели — в герметической укупорке.
3. Тип В, в котором пушечные патроны хранятся в том же разобранном виде, как и в парках Б, но в котором в разобранном виде хранятся и винтовочные патроны, тогда как в парках типов А и Б они снаряжены.
Для приведения в мобилизационную готовность в случае войны парка типа А требовалось только пополнить его личным составом, укупорить патроны и погрузить на железную дорогу; в парке типа Б надо было, кроме того, предварительно снарядить пушечные патроны, а в парке типа В — и винтовочные.
Снаряжение пушечных патронов несложно и производится довольно скоро; снаряжение же винтовочных патронов представляет сложную операцию, требующую специально оборудованной мастерской и обученных рабочих, и производится в общем медленно.
Местных парков типа А было 19, типа Б — 25, остальные 68 были типа В. Местные парки для горной, гаубичной и полевой тяжелой артиллерии, как не имеющие 3 -лин. патронов, отнесены были к двум типам: А — в не окончательно снаряженном виде и В — в разобранном виде.
Все легкие парки типов А и Б и 12 парков типа В были расписаны по армиям, о чем были поставлены в известность соответствующие командующие войсками в округах; остальные 56 местных парков типа В предназначались в резерв, в распоряжение военного министра.
Указанное распределение местных парков объяснялось в докладе ГУГШ 10 декабря 1911 г. № 219 начальнику Генерального штаба следующим образом{471}:
а) запасы парков рассчитаны на продолжительное время, и потому нет надобности в первый же период кампании иметь при армиях все парки;
б) условия обстановки могут заставить главнокомандующего изменить состав той или иной армии и соответственно количество потребных ей огнестрельных запасов;
в) первые столкновения с немцами на линии рек Бобр и Нарев возможны на 12-й день, а с австрийцами — на 15-й день. [99]
Участие в боевых столкновениях в первые две недели могут принять лишь 1-я и 2-я армии, а они к тому времени могут иметь выстрелов:
1-я армия на легкую пушку — 785, на легкую гаубицу — 558;
2-я армия на легкую пушку — 737, на легкую гаубицу — 629, т. е. свыше 50% всего положенного боевого комплекта.
ГУГШ считало это количество достаточным, имея в виду, что утвержденный в 1910 г. боевой комплект рассчитан на год войны.
Подробное мобилизационное расписание местных парков по армиям с указанием пунктов расположения в мирное и военное время и с указанием, к какому дню мобилизации парки должны быть снаряжены, было утверждено военным министром 5 марта 1911 г.{472}.
Из подробного расписания местных легких парков можно сделать следующие выводы о сроках их мобилизационной готовности:
| Число парков | Готовность к отправке в армию |
| 19 парков | в первый день мобилизации |
| 8 парков | через 12 дней |
| 6 парков | через 19 дней |
| 5 парков | через 26 дней |
| 2 парка | через 30 дней |
| Итого 40 парков | в 1-й месяц |
| 2 парка | через 33 дня |
| 1 парк | через 40 дней |
| 1 парк | через 47 дней |
| 8 парков | через 60 дней |
| Итого 12 парков | во 2-й месяц |
| 1 парк | через 61 день |
| 1 парк | через 68 дней |
| 8 парков | через 90 дней |
| Итого 10 парков | в 3-й месяц |
| 7 парков | через 120 дней |
| 7 парков | через 150 дней |
| 6 парков | через 180 дней |
| 5 парков | через 210 дней |
| 5 парков | через 240 дней |
| 4 парка | через 270 дней |
| 3 парка | через 300 дней |
| 3 парка | через 330 дней |
| 3 парка | через 360 дней |
| 2 парка | через 390 дней |
| 2 парка | через 420 дней |
| 2 парка | через 450 дней |
| 1 парк | через 480 дней |
| Итого 50 парков | |
| Всего 112 парков | через 1 год 4 месяца после объявления мобилизации |
При существовавшем в то время убеждении, что предстоящая большая война будет непродолжительной и продлится 2—6 месяцев, такой чрезвычайно длительный срок мобилизации парков [100] можно было допустить разве только при полной уверенности, что значительная часть парков вовсе не понадобится в течение предполагаемой краткосрочной войны.
В табл. 5 показано количество боевых припасов (патронов, выстрелов) к орудиям, каким могли располагать русские армии по мобилизационному расписанию 1910 г. в первое время мобилизации, сосредоточения и начала войны, а также к концу года войны на единицу оружия. Количество это было определено ГУГШ и считалось им достаточным, по крайней мере по соображениям 1910 г.{473}
Таблица 6. Число выстрелов на орудие по мобилизационному расписанию 1910 г.
| Номера армий | Название орудий | Число патронов или выстрелов на орудие в день мобилизации | |||||
| 12-й | 21-й | 33-й | 47-й | 68-й | Конец года войны | ||
| 1-я | 76- мм полевая пушка | ||||||
| 122- мм легкая гаубица | ? | ||||||
| 2-я | 76- мм по левая пушка | ||||||
| 122- мм и легкая гаубица | ? | ||||||
| 3-я | 76- мм полевая пушка | ||||||
| 122- мм легкая гаубица | ? | ||||||
| 76- мм горная пушка | ? | ||||||
| 4-я | 76- мм полевая пушка | — | |||||
| 122- мм легкая гаубица | — | ? | |||||
| 5-я | 76- мм полевая пушка | ||||||
| 122- мм легкая гаубица | ? | ||||||
| 6-я | 76- мм полевая пушка | ||||||
| 122 мм легкая гаубица | ? | ||||||
| 76- мм горная пушка | ? | ||||||
| 7-я | 76- мм полевая пушка | ||||||
| 122- мм легкая гаубица | — | — | ? |
Примечание. 47-й день считался приблизительно концом сосредоточения армии.
Обратив внимание на крайнюю медленность увеличения числа боевых припасов в армии во время войны, ГУГШ считало необходимым только 7 местных парков, готовность которых определялась в последнюю очередь с 360-го по 480-й день, снарядить в первый год (упомянутый доклад ГУГШ 1911 г. № 219). [101]
На докладе № 219 начальник Генерального штаба Жилинский сделал как пометки об увеличении комплекта пушечных патронов до 1500 на орудие, так и, между прочим, пометки следующего содержания: «Изготовление снарядов в первые месяцы надо усилить, ибо в Европе война будет вестись и скорее и интенсивнее, чем в Манчжурии, и размер армий будет иной, и подвоз легче и пр.».
Хотя на увеличение комплекта пушечных патронов были отпущены деньги, но выше объяснялось, что никаких существенных результатов от этого не получилось. Что же касается пожелания Жилинского об усилении снаряжения местных парков в первые месяцы войны, то на него не обратили внимания и о нем, повидимому, вовсе не сообщалось в ГАУ.
В том же 1911 г. стали поступать в ГУГШ с разных сторон тревожные заявления по поводу сроков готовности местных парков. Начальник штаба Киевского военного округа считал необходимым к концу третьей недели мобилизации иметь в округе по крайней мере по 500 выстрелов на орудие, но с тем, чтобы в течение первых четырех месяцев войны изготовлялось ежемесячно по 1500 выстрелов на орудие{474}.
Затем в декабре 1911 г. командующий войсками Киевского округа возбудил вопрос о необходимости такого усиления снаряжательных мастерских, чтобы изготовление патронов в местных парках закончить в трехмесячный, а не в годичный срок.
Начальник Генерального штаба Жилинский, признававший необходимость скорейшего снаряжения местных парков, на этот раз (20 января 1912 г. № 110) уклончиво ответил на эти заявления, что прежде всего нужно довести боевой комплект до установленной нормы, а затем поднимать вопрос об увеличении нормы и расширении снаряжательных мастерских. Ответ Жилинского заканчивался следующими словами: «Вполне сочувствуя пожеланию относительно усиления запаса патронов, полагаю более правильным итти к нему более планомерно, так как повышенные требования могут повести лишь к тому, что вопрос будет разрешен только теоретически»{475}.
Одновременно ГУГШ возбудило вопрос о необходимости предусмотренного еще в 1910 г. устройства в 1912 г. шести специальных мастерских для снаряжения патронов, так как только при наличии таких оборудованных мастерских армии могли быть снабжены патронами по установленной норме к концу года войны. В результате так называемой «междуведомственной» переписки по поводу этих мастерских они вовсе не были построены к началу войны в 1914 г.
С целью увеличения готовности парков часть парков типа Б была переведена в начале 1912 г., путем снаряжения патронов, [102] в тип А. Но от этого готовность парков в общем не повысилась, так как в местные парки на пополнение патронов, отпускаемых войскам на практическую стрельбу, поступали с заводов не патроны, а огнестрельные припасы в виде составных частей.
Совещание начальников штабов округов, собранное в ноябре 1912 г. для обсуждения нового плана войны, разработанного в ГУГШ в связи с реорганизацией армии 1910 г., пришло к заключению, что мобилизационная готовность местных парков по расписанию 1910 г. не обеспечивает армии боевыми припасами после первых двух-трех боев (в течение 1—2 месяцев войны). Совещание пришло к следующим выводам: 1) местные парки, назначенные в непосредственное распоряжение армий, должны прибыть в районы сосредоточения не позже 40—45-го дня мобилизации; 2) все остальные парки должны быть изготовлены в первые три месяца с таким расчетом, чтобы пушечных патронов было к 45-му дню по 370 на орудие, на 60-й день — еще по 130 и на 90-й день — все остальные запасы.
Несмотря на решение совещания, ни ГУГШ, ни ГАУ, рассчитывая друг на друга, никаких мер не предпринимали, и сроки снаряжения местных парков, установленные совещанием, остались не проведенными в жизнь.
В июне 1914 г., когда неизбежность войны стала очевидной, состоялось несколько совещаний об ускорении подачи боевых припасов в армии. ГАУ стало торопиться с постройкой и оборудованием снаряжательных мастерских, но едва успело закончить в самом начале войны устройство лишь двух мастерских (в Луганске и в Томилове).