Последнюю историю, рассказанную мне Джо, помню хорошо, история эта была не столь интересная, не столь веселая или грустная, эта история просто была. Из песни слов не выкинешь. Она как-то запала мне в голову, как бывает западают в голову лишние ненужные подробности, вроде имени того парня из фильма Паоло Пазолини «Сало или сто двадцать дней Содома», после премьеры которого режиссера жестко убили: его тело было найдено на заре в луже собственной крови, десять ребер и обе руки были сломаны, сердце в прямом смысле раздавлено, а челюсть разбита, наполовину вырваны уши, того парня звали Эчеленцо, впрочем не уверен, возможно, в оригинале его имя звучит иначе. Не думаю, что смерть и убийство этого режиссера было как-то связано именно с данной его кинокартиной или творчеством в общем, он был известный коммунист и имел проблемы с начальством одной из итальянских нефтегазовых компаний, где же теперь эти фашисты, которые клеймили его творчество, цензоры и несогласные с его точкой зрения? Он умер. Его убили. Ему было больно жить. Больно умирать. Такая постановка вопроса вполне нормальна – это честно, когда тебе больно умирать. Я смотрел его последний фильм. И не посмотрю его снова. Это флешбек не о нем, а о Джо.
- Эх, эФ… – начал он.
- Что ты Джо, спать хочешь?
- Ну, это ясно дело, просто вспоминаю, что было примечательного за время нашей разлуки.
- Что было?
- Много всего было. Вспомнился мне один случай, но рассказывать его сейчас, как-то не очень хочется, история длинная.
Я посмотрел на наручные часы фирмы «Касио», на часах было 04:13. Я показал ему это время.
- Ладно, знаю, ты обожаешь истории.
Я понимал, что рассказывать он ее не хочет не из-за длинны, а из-за усталости, язык уже заплетался и жутко хотелось спать.
Так вот – говорит он во тьму, разрывая покровы тишины, его голос с каждым словом будто бьется о невидимую стену, препятствие, заглушающее его, он говорит тихо, но мне слышно – «Мы собрались на день рождения моей одноклассницы. Ее зовут, впрочем, черт с ней, ее имя тут вообще не важно…»
Он отхлебнул из бутылки и продолжил.
«Дело было прошлой весной. Мы собрались у нее в доме. Знаешь, такой загородный, но дерьмовый дом о четырех этажах: кухня в подвале, по соседству с баней и курилкой; верхний этаж сдается, там две комнаты, в одной живет мужик, тридцать два года ему тогда было, в другой парень с девушкой: страшный длинный парень и прекрасная зеленоволосая красавица. На третьем живут родители. На втором ее комната - просторная, но убогая.»
- Краткое описание этой девицы – Джо выдержал паузу, отхлебнул и продолжил, сопровождая свою речь обильной жестикуляцией.
«Рыжие, естественно крашеные волосы, слегка полновата, но лишь каплю, постоянно заискивающе смеется каким-то странным смехом. Лицо почти чистое, курит, пьет, неплохо одевается, иногда перебарщивает. Она суетлива.
На вечеринку приглашены большая часть класса, пришли, к сожалению, только в основе своей ненавистный мною сброд, а именно:
Две неразлучные наиглупейшие подружки-хохотушки с развитием на уровне четвертого класса, они этого в прочем и не скрывали.
Один странный, ну очень странный, заводной парень без отца, но с кистой, завсегдатай на вечеринках организовываемых именинницей, его приглашали как шута, не в серьез, конечно, но он этого не понимал до конца, и это даже хорошо, для него самого.»
Знаешь эФ – внезапно обратился Джо – мне всегда его было жалко, но его тупость - безгранична, хотя он пытался, и наверняка до сих пор пытается, что-то с собой сделать, что-то прочесть, что-то понять, и за это я его уважаю. Но его устоявшиеся какие-то взгляды на некоторые вещи просто убивают. Его дотошность и негибкость ума раздражают, его податливость толпе – угнетает.
Я кивнул головой в ответ:
- История не нова, у меня тоже был такой парень, только у него было две кисты, но это, в общем, не важно.
«Далее. Там был депрессивный переросток со странной челкой, бритым затылком и гоночными полосами на голове. Руки все изрезаны. Полный и высокий.
Будем звать следующего персонажа Сержантом, его все так звали. В общем-то неплохой малый, страшноватый правда, но у него была даже девушка, правда, она его бросила, к слову, это не значит абсолютно ничего.
Был и футболист и киберспортсмен с брюшком, которого я весь вечер пытался напоить, кстати он противился. Он был классным парнем.
Бывшая одноклассница: красивая, недоступная, мне всегда казалось, что она была быдловатой псевдоинтеллектуалкой.
Гомосексуалист. Приятный такой, но когда как, иной раз как гнилое яблоко. Как повезет. По мне слишком трушный, если ты понимаешь, о чем я.
Еще три подружки. Городошницы и толстая девочка. Вместе с двумя подружками – хохотушками они играли роль фона, что они есть, что их не было, но одна из них была подругой именинницы, в чем я сомневаюсь.
Подруга именинницы, страшная, с опять же крашеными рыжими волосами.
И последний штрих, ее мужик…»
- Чей? Подруги?- перебил я.
- Нет, брат мой, самой именинницы.- с едва заметным негодованием ответил он.
«Это был коренастый хоккеист, у которого отсутствовало какое-либо понимание морали, двухсот процентный циник и ублюдок. Его ненавидели все из присутствующих на том мероприятии, будь то тайно или открыто, кроме, конечно, самой именинницы. То ли он ее так смачно ебал, что она предпочитала ничего не замечать, то ли она его использовала, чтобы покупать алкоголь, пока ей не стукнет восемнадцать.
В общем, эФ, все действующие лица представлены, место действия – загородный дом, к трем часам дня уже заполненный еще трезвыми школьниками.
15.00.
Мы входим в дом, все еще хуже чем я думал, я был у нее до этого два раза, всё время пьяный, но сейчас я трезв. Архитектурная безвкусица, дизайнерский высер. В курилке замечаю недовольное лицо подруги с крашеными волосами. Не здороваюсь с ней.
Встречаю парня с кистой. Вот это уже поприятней. Встреча киберспортсмена, он одет элегантно, мне становится стыдно за то, что такой мужчина, и в такое дерьмо приехал.
Со второго этажа к нам спускается блаженный ангел – именинница, облаченная в белое платьице, с бутафорским веночком белых роз на челе. «Господи, – думаю я.- что за рай для нищих?»
Переодеваемся, и так далее тому подобное, вручаю, подарок, здороваюсь со всеми остальными, даже с хоккеистом.
Я думаю про себя. Мне надо промочить горло, иначе я не выдержу. Но когда я сажусь за стол я понимаю, что до этого момента эФ, все было еще охуенно.
- Что было? – спрашиваю я Джо.
- эФ, тебе птица когда-нибудь срала на голову?
- Да, на шапку бывало.
- А в рот?! Нет, не жду от тебя ответа. Представь будто в рот так вот, я был просто унижен.
Там стояли пластиковые стаканчики, и ни это самое страшное, что посуда вся тоже была пластиковая, они живут на стройке, как свиньи, ничего другого я не ожидала, но брат мой, стаканчики были подписаны черным маркером, как бы указывая кому – куда надо сесть. Ты понимаешь, никто не понял, но для себя я уяснил одно, она мнит, будто ее день рождения – это вечер у премьер министра сборной «Динамо», она, эта сука, думает, что я блять, ее гость, и что это честь для меня.
- Вот же сука.
- Именно – подхватил Джо. Сделал огромный глоток из бутылки и продолжил:
Но сейчас мы дойдем до конкурсов – многообещающе заявил он.
Перед этим изменница спросила меня, посадив за край стола, так что слева от меня сидел прекрасный киберспортсмен, а по правую руку одна из девочек – хохотушек, та, что поумнее, выглядит взрослее и пьет, но только слабый алкоголь – ты сядешь с (хоккеистом) рядом. Я тогда ничего не ответил. Но весь мой вид как бы кричал: «Ты блядь совсем ебанутая шкура?! Похоже, обронила свои мозги на сеансе хорошей русской комедии». И этот мой вид дал ей понять, что меньше всего я тогда хотел сидеть с моральным разложенцем и умственным отщепенцем вроде этого хоккеиста.
15:30.
В общем: все кто должен был прийти пришел. Все расселись за большим столом, я сидел на краю скамейки, накрытой одеялом, на краю стола, на краю жизни. Сидел и озирал взглядом стол: пластиковая подписанная посуда, огромное блядь ведро с салатом «Оливье», маленький сервант с грибочками и какая-то тара, с каким-то салатом, который никто не ел. Пять, блять, протвеней с остывшей вчерашней, похоже на то, пиццей. Две тарелки с пирогом. Все.
Я пришел туда, если честно, нажраться - мне надо было тогда именно это. А они начинают с шампанского. Потом вермут. Потом конкурсы. Я проглотил этот сраный банан полностью и лопнул зубами шарик, я сделал все, что они хотели, лишь бы отъебались от меня.
17:30.
Веселье только нарастает, я уже чувствую его всеми фибрами-жабрами своего тела. Да нет же бля, шучу хуйня это все. Я пью все что они дают, с опаской что проблююсь пиццей, которую так нещадно там ем. Я чувствую себя животным, свиньей как почти все остальные там. Я иду вниз, в курилку приводить себя в порядок. Сигарет у меня нет, я не курю, ты знаешь, но у меня есть парочку прелестных джойнтов. Твоя еврейская душа наверняка подумала про еврейскую благотворительность?
- В последнюю очередь, гой мой – отвечаю я Джо.
Я уж хотел было подорвать, как вдруг прилетела толпа сверху, все уже давно хотят курить и начинают делать это. Я сижу и просто втыкаю. Засвечу траву, меня отпиздят и заберут все себе. А так тоже тупо как-то сидеть ждать, предпринимаю усилия.
- Так сукины дети, у меня с собой один косяк. Он для меня и именинницы, всем остальным, кто не хочет смотреть на это чудесное превращение, то можете валить на хуй.
Они загоготали. Мол, трава моя им сто лет нужна, мол, у именинницы целая коробка на верху. «Охуенно» – ответил я и подорвал, дальше все стало намного легче, я полежал на диване в курилке и отправился наверх.
Тем временем они открыли ликер, допивали шампанское и вермут. Ничего интересного, общались, пытались общаться; хоккеист называл толстую девочку – жирной, слушали какую-то ужасную музыку.
18:00.
Большинство ушло гулять. Я остался там с парочкой аморфных одноклассниц. Включил Боуи и пил уже в одиночестве. Было скучно и я заснул.
18:45.
Все вернулись. Я пошел в курилку. Там играли в карты. Я присоединился. Игра была на желание. Я выиграл. Мне пришлось загадывать городошнице. Мне предлагали всякую дичь, вроде, что бы она в мороз пробежалась в одном дезабилье. Нет, я прекрасно понимал, что эти доморощенные девчонки, не станут выполнять такие фантазии. Так что я на отъебись сказал, чтобы она выпила стакан какого-то дешевого виски, не запивая и залпом. Она потом яро благодарила меня, отблевав свое.
19:00.
Я вновь лежу наверху. В основном все в курилки. Слушаем Леру Линн. Вдруг взбалмошная толпа врывается в комнату из курилки.
Оказалось, что та самая девушка, объект желания, столь далекий от меня что мы и не общались вовсе в одном нижнем белье побежит до моста.
Я спустился вниз посмотреть. Она побежала под руку с гомосексуалистом с мелированной челкой.
Парень с кистой ринулся к ним в домашних тапочках, через территорию соседского огорода, с отвисшей челюстью и вдоволь уже напившийся.
Что же, ничего сказать не могу эФ, она была прекрасна.
20:00.
Достали вино. Вино было паршивое.
21:00.
Вино закончилось. Салаты тоже. Достали самбуку.
Мне внезапно стало хорошо и мы поперлись в курилку, я решил скурить свой последний джойнт. За мной увязался парень с кистой. И широкий детина с гоночными полосами на голове.
Все скурил. К нам в курилку спустился тридцати двух летний, как оказалось позже фрезеровщик. Начал загонять про смысл жизни. Сказал мне, что слишком рано задумываюсь я о смерти. Я сказал ему, что лучше уж рано.
22:00.
Я уже без всякого стеснения переключаю их гавеную музыку, включаю ремиксы Битлз и Джимми Морисона. И просто кайфую. Алкоголь закончился. Мы скидываемся с сержантом на Финляндию. Хоккеист говорит, что не хватит, я прекрасно знаю, что того что мы дали более чем хватит. Зачем ты нас наебываешь? Он отвечает, что хочет шоколадку себе купить. На те деньги, что там были можно было купить еще три коробки конфет, этот чертов ублюдок хотел навариться на нас. Сержант без вопросов добавил, мне было все равно. Хоккеиста не стало на некоторое время. И всем стало вроде как веселей. Атмосфера стало свободнее и воздух наполнился веселым смехом.
И тут начало происходить уж совсем странное. Это девушка, что была предмет моего вожделения, что щеголяла в одном нижнем белье, оказалась сидящая рядом со мной, и просила меня выпить с ней. Я пошел к ней на встречу, как раз не с кем было. Сержант уже был в небольшом отрубе, и в воздухе парил Фараон, что же думаю я, бывает и хуже, на много.
Мы разговорились о контркультуре. Мои прогнозы были верными на сто процентов. Псевдоинтеллекталка. Но мне же не жить с ней с другой стороны. Мы говорили о Бегбедере, Уэлше, Паланике, Сорокине. Я советовал ей кое-что, она слушала и выпивала. На столе лежал черный маркер, которым подписывали пластиковую посуду, но как и ожидалось, когда все напились, было уже совершенно плевать на эти подписи, так что я взял со стола маркер и нарисовал какую то поеботину себе на руке, она совершенно ничего не значила, впрочем как и всегда. Тут она увидела это и начала разрисовывать мою руку. Я пил. Мне было хорошо. Это было невообразимо прелестно. Мы выпили с парнем у которого киста на брудершафт за батю, он все норовил и уговаривал меня это сделать - «Ну ладно» - думаю я.
23:00.
У меня уже крепкий как камень. Я бегу отлить. Забываю закрыть дверь. Чувствую легкое прикосновение и холодок прошел по моей жопе. Послышался скрип закрывающейся щеколды. Я закончил, хотел уж было ширинку застегнуть, как вдруг меня развернули и белая макушка начала елозить у меня в штанах. Это был тот гей. Он сосал довольно не плохо, чувствовалась неопытность, но неопытность с лихвой компенсировалось тем диким рвением с которым он это делал. Все это было не к месту, меня ждала в курилки моя женщина. А тут это чмо. Но я не мог отказать себе в удовольствии. Когда я кончил ему на волосы, он спросил ты не хочешь трахнуть меня. Я вытирая пот со лба, на скоро впихивая эрогированный член в штанцы, и говорю ему умывая руки холодной водой и застегивая ремень. «Чувак, ты просто прекрасен, о, знаешь там внизу меня ждет обворожительная куколка, давай как-нибудь в следующий раз, когда моя дырка будет готова?»
Джо засмеялся.
- Нет эФ – говорит он мне – ты не в коем случае не подумай, что я ему это всерьез сказал.
- Ах да Джо-Джек, наш парень захотел немного мальчишеского мяска. – он будто обиделся после этих слов.
- Ладно бля. Проехали.
- Ты кончил ему на волосы, продолжай – подначивал я.
- Чтобы тебе было ясно, мне было потом стыдно за себя, и я жалел.
- Господи что ты там жалел Джо. Я знаю, что ни черта ты не жалел, ты, если бы трахнул именинницу в ту ночь, когда этот ее парень за водкой уехал, не пожалел бы.
- Во всяком случае, меньше бы. Но не на много!
- Ладно, старик, продолжай. Что у вас там с той курочкой?
Так вот – продолжил Джо – Я значит Раз и Квас! Выхожу из туалета вместе с этим парнем, на встречу мне идет эта красавица и именинница. Именинница произносит тихо: педики. Мне плевать. Я спускаюсь в курилку с ними. Там сидит парень с кистой, сержант и этот здоровяк со странной прической – играют в бридж. Именница убегает встречать своего хоккеиста, девушка садиться рядом. И мы начинаем разговаривать о жизни.
Эх эФ, как же я скучаю по тем временам, когда туалет значил несколько большее, чем параша.
- Джо, – говорю я – параша на иврите, кстати, – это дурнопахнущая история, так что не надо мне тут говорить о глубоком анализе слов.
Он отвечает мне: а ты не надо мне тут разводить о глубоком анализе! И с твоего позволения я продолжу.
- К барьеру! – подначиваю я опять.
23:10.
Она уже лежит в моих объятиях, а наколенная беседа о том, что богу на нас насрать доходит до своего апогея, сержант осел в углу, я нервно курю спизженную пачку Петра. Парень с кистой соглашается, Турби спорит.
Она говорит, что ей пора уходить. Я прошу, чтобы она осталась, обещаю, что позвоню ее мамке, отпрошу, это звучало очень наивно, сейчас я это понимаю, но что поделаешь, я был очарован, если ты мне позволишь, влюблен.
23:40.
Я не пошел их провожать. Ушли многие. Осталась ясное дело именинница, спорившие, кроме моей девочки, толстая одноклассница и где-то до сих пор блевала городошница.
Вместо «Финляндии» это недоносок купил «Финский лед», зато три бутылки, пытался я себя ободрить.
Сержант незаметно испарился. Мы пошли наверх курить дурь именинницы. Парню с кистой сказали, что это шалфей с петрушкой для запаха в комнате, и пока он, наслушавшись моей лекций о пользе мгновенного исторжения алкоголя из себя - мы взрывали. На деле это конопля похоже действительно оказалась шалфеем с петрушкой.
0:00.
Я стащил одну бутыль, и мы пили внизу с тем кистовым, как вдруг вбежали взволнованные люди, и сказали, что там Сержант плачет на улице. Ну и пусть, опять со своей бабой посрались, не мои проблемы, все эти любовные, мать его, драмы.
0:05.
Я остался пить в одиночестве, когда пришел тридцати двух летний Игорь, я волей-неволей побежал на помощь бедному однокласснику, и чтобы хоть как-то оправдать свое внезапное появление я притащил тазик, и расталкивая всех с криками - «Что вам надо от него?», «отстаньте», «пусть парень поплачет нормально».
Я не плачу – говорит он. Я отвечаю: Не плачешь, не плачешь, мы тут никого не упрекаем.
Он говорит, что убьет себя нахер сейчас, так и сказал. Ну, я ясно дело слегка испугался за него, хоть в принципе уже слыхал таковые истории и не раз.
Ну, мы прогулялись по ночи, пришили бутылку водки, и меня стало уже очень хорошо. Мы говорили обо всем подряд - как-то мне уже было на все наплевать. Кто-то разбил бутылку водки. И мы отправились спать.
1:05.
Сержанта начало тошнить во сне. И это было уже не смешно. Я почти спал, но сквозь сон слышал чьи-то крики и проснувшись сразу пошел на них. Он лежал в спальне на ковре. Ну, всем было, похоже, полностью наплевать и никто ему и не помогал.
- Блять, надо его перевернуть набок, задохнется еще, пидор. Я начал вытирать ему лицо, притащили тазик, я держал его около получаса и счищал блевотину с его лица и волос. Подходил хоккеист, как бы второй хозяин дома и орал что-то на ухо, вроде: «Сами напоили, сами и откачивайте, мудилы», после этой фразы он просто уединился с именинницей, которая даже не почтила нас своим визитом. «Ну и хуй с ними всеми» - подумал я, народец резко начал расходиться, ушли все кто хоть как-нибудь мог бы меня поддержать, парень с кистой ушел за водой, Турби был в отрубе, остались только моя злейшая ненавистница с рыжими волосами и толстушка.
1:50.
Вроде перестал. Я улегся на кровать, чтобы подремать немного, что-то странная ночь выдалась однако.
2:00.
Зашел хоккеист и я проснулся, почуявши опасность, забился в угол и наблюдал за происходящим. Он наверняка только что поимел именинницу и тут началась уж совсем параша.
Хоккеист – длинный и тупой, полез говорить какую-то хрень Сержанту, валявшемуся в хлам на старом обоссаном ковре, теперь и облеванном. Кажется, зажал ему нос в сливку, ну и получил свое. Сержант заблевал ему руку. Тот громко выругался и со всей силы ударил его в живот ногой, когда я понял, что происходит, я вскочил с дивана, но тоже жутко пьяный и к этому времени хоккеист уже был в уборной, смывал желчь с руки, которой начал блевать наш залетный. Ну и что, все либо спали, либо были в отсосе. Парень с кистой где-то пропадал, а жаль. Я начал держать ведро и вытирать его лицо полотенцем, он будто на мгновение проснулся или мне просто показалось, закрыл глаза и опять уснул.
2:05.
Вернулся хоккеист, начал оскорблять меня и говорить, что это все буду убирать я, что я напоил, я виноват. Слегка ошалев от таких заявлений. Понимаешь, эФ, в чем тут дело, да ты понимаешь. Никто этому парню не помог, он там, может быть, сдох без меня, но черт его знает, шутка ли столько выпил и выблевал, а этот идиот его еще и бил, понимаешь, беспощадного, ничего не соображающего человека, это не нормально.
И я просто сказал: «Нет.»
Он схватил меня за ворот футболки, и сказал, ну как сказал, крикнул мне так в лицо: «Проваливай пидор не благодарный!», после чего я вспомнил твои уроки учтивости. Когда не можешь осилить в честном бою, выебывайся словарным запасом и другими штучками.
- Главное, чтобы не уебали – добавил я.
-Верно – согласился он.
- Я вспомнил Пелевина и сказал: «Вашего краудфантинга, не хватило бы даже для моего дауншифтинга. Сэр, я заберу свои вещи, и мигом исчезну с ваших глаз». И я ушел. И единственное, что мне было жалко, это то, что там Сержант, хотя после такого, вряд ли он стал бы и дальше его обижать.
- Ну, что же – сказал я – это очень великодушно и слегка удивительно, ведь я знаю тебя, но мне приятно, потому что ты поступил так, как поступил бы и я.
- Да, эФ, я думал о тебе тогда, и не то чтобы ты был для меня каким-то моральным ориентиром – нет, только Базаров. Как говорили наши убогие учителя по литературе, цитируя великих классиков – «Природа – это мастерская».
- И вот еще что – добавил он, поразмыслив – этот Сержант, так никогда и не сказал мне спасибо, прибывая очевидно в полной уверенности, что так все и бывает.
- Но именно так и случилось.
- Да – ответил он – именно так. Но ведь так получилось, только потому что я – это я. То есть урод, но не до конца, даже у меня есть какие-то понятия о чести. Но вдруг меня бы там не было? Что тогда?
- Ну, исходя из логики того хоккеиста, сержант бы и не напилсяи не заблевался.
- Можно и так рассуждать, но это глупости. Если бы он хотел нажраться, он бы все равно нажрался, и дело тут не во мне.