(схема 2)
20-й корпус. В состав корпуса входили 28-я и 29-я пехотные дивизии с 28-й и 29-й артиллерийскими бригадами, боевые действия которых происходили в районе к востоку от шоссе из Гумбинена в Краупишкен, ограниченном на севере шоссе из Пилькалена в Краупишкен, на юге шоссе из Шталюпенена в Гумбинен и на востоке шоссе из Шталюпенена в Пилькален.
28-я дивизия. Начальник дивизии в течение всего дня боя 19 августа, несмотря на полную неудачу наступления полков его дивизии и серьезные потери, причиненные неприятельской артиллерией 109-му и 110-му полкам, не уяснил себе обстановки и в сущности не руководил боевыми действиями своих полков. Он доносил командиру корпуса, что против него, видимо, лишь спешенная конница, и сообщал в 18 часов Хану Нахичеванскому, что «повидимому, артиллерия противника подавлена», и командиру 110-го полка, что «против нашего фронта, вероятно, две батареи и немного спешенной кавалерии».
Между тем, разведчики выяснили, что противник занимает сильно укрепленную позицию с проволочными заграждениями на фронте Покальнишкен — Варкален и что силы его не менее полка пехоты при 4 — 6 батареях. Тяжелые неудачи, постигшие авангарды 28-й дивизии, указывали начальнику дивизии, что он встретился не со спешенной, конницей немцев, а с превосходящими его силами из пехоты с артиллерией и конницей.
Авангард левой колонны 28-й дивизии завязал 19 августа бой с немцами на фронте Бракупенен — Ванагупхен. На авангардную 4-ю батарею 28-й артиллерийской бригады обрушилась германская тяжелая артиллерия. Командир 2-го дивизиона той же бригады, получив сведения от артиллерийской разведки и выяснив обстановку в авангарде, выбрал вместе с командирами своих 5-й и 6-й батарей закрытую позицию в 1,5 км к северо-востоку от Бракупенен. Единственнымнаблюдательным пунктом, с которого были ясно видны позиции неприятельской пехоты и трех немецких батарей, могла служить высокая водокачка в Бракупенен. Пришлось поместить офицера-наблюдателя на этой водокачке, хотя она была [176] ясно видима и немцам. После нескольких очередей беглого огня русской 5-й батареи ближайшая германская батарея, тщетно пытавшаяся пристреляться по невидимым для нее русским батареям, вынуждена была замолчать и не могла уйти с занятой ею позиции, так как пытавшиеся подойти к ней передки были разбиты огнем русской артиллерии и рассеяны по полю. Русская 6-я батарея открыла огонь по другой германской батарее, люди орудийного расчета которой, попав под губительный огонь, через несколько минут отбежали прочь от своих орудий. Затем и 5-я и 6-я батареи обрушились на стоявшую левее тяжелую германскую батарею и заставили ее также временно замолчать.
Не видя хорошо укрытых русских батарей, германская артиллерия развила сильнейший огонь по Бракупенен и, в частности, по водокачке, догадавшись, очевидно, что на ней помещается русский наблюдатель. К вечеру 19 августа водокачка загорелась, и ее пришлось покинуть.
Русские батареи 1-го дивизиона 28-й артиллерийской бригады, расположенные за правофланговым 109- м полком 28-й дивизии, не могли подавить огня более сильной неприятельской артиллерии и принуждены были молчать. К вечеру 19 августа они отошли к северу от Шуркляукена за шоссе.
Роты 109-го полка, понеся большие потери от огня, лишившись своего командного состава и не поддержанные действительным огнем своей артиллерии, не могли выдержать контратаки более сильных немцев. Остатки их, всего около двух с половиной рот, отошли к вечеру к Шуркляукену, а затем под давлением продолжавших наседать немцев, светивших прожекторами и развивавших сильный огонь, продолжали ночью свой отход на восток.
Только около 20 часов вечера начальник 28-й дивизии стал опасаться за свой правый фланг, видя действительную обстановку и гибель почти всего своего 109-го полка. В ночь на 20 августа, между 3 и 5 часами, он посылает ряд записок, указывая на серьезность своего положения. Командиру корпуса он доносит: «Прошу обратить внимание на серьезность положения на моем правом фланге»... Начальнику 29-й дивизии он пишет: «На смену 109-го полка посылаю 111-й полк. Очевидно, против моего правого фланга большие силы противника. Положение серьезное... Прошу энергичного содействия вскорости». Генералу Орановскому он пишет: «Опасаясь охвата моего правого фланга, я выслал к Ушбалену 111-й полк; остатки 109-го отвел в резерв. Прошу самого энергичного содействия в смысле обеспечения моего правого фланга на случай боя сегодня. Ваше направление на Мальвишкен». Но ни ночью, ни днем 20 августа начальник 28-й дивизии не отдал общего боевого приказа, формулирующего боевые задачи полков его дивизии и согласующего их действия. Рассвет 20 августа застал полки 28-й дивизии, очевидно, даже не знающими, наступает ли дивизия или обороняет какой-либо рубеж. Между тем обстановка указывала на необходимость 28-й дивизии [177] принять сначала и прежде всего устойчивее положение на каком-либо рубеже и окопаться на нем.
20 августа 1-й германский корпус, подкрепленным частями кенигсбергского гарнизона, перешел и наступление и охват правого фланга 1-й русской армии.
В 4 часа начался сильный артиллерийский огонь легких и тяжелых германских батарей, засыпавших снарядами район расположения полков 28-й дивизии. Батареи 28-й артиллерийской бригады, несмотря на их доблесть и геройство, на готовность жертвовать собой, чтобы спасти свою пехоту, оказались не в силах подавить артиллерийский огонь немцев, и в восьмом часу утра почувствовалось сильное давление наступавшей германской пехоты.
Под страшным огнем немцев наполовину растаявшая и потерявшая почти всех офицеров русская пехота 28-й дивизии стала отходить за линию своей артиллерии.
Перед фронтом русских батарей 2-го дивизиона 28-й артиллерийской бригады (ночью авангардная 4-я батарея присоединилась к дивизиону и стала правее 5-й и 6-й батарей), стоявшего восточнее Бракупенена, приблизительно в 1 км тянулось шоссе. Сплошной гром и гул артиллерийских выстрелов и разрывающихся снарядов заглушал отдельные выстрелы, ружейной и пулеметной трескотни слышно не было, но, отходя, пехота 28-й дивизии прошла за линию своей артиллерии. Германская пехота пошла в атаку на русские батареи, и как только на шоссе хлынула, насколько хватал глаз, серая волна густых немецких колонн, русские батареи открыли по ним беглый огонь. Шоссе заволоклось дымом от разрывающихся шрапнелей, а когда дым рассеялся, белая полоса шоссе стала серой от массы трупов. Вторая волна людей в остроконечных касках — снова беглый огонь и масса трупов. Но в то же время над русскими батареями пролетел германский самолет с черными крестами и выехала на открытую позицию неприятельская батарея. Германская артиллерия стала обстреливать русские батареи массовым губительным огнем, все покрылось черным дымом от разрывающихся снарядов. Под прикрытием артиллерийского огня немецкая пехота надвигалась на русские батареи и обходила справа 4-ю батарею, в тылу которой вскоре затрещал пулемет. Картечный огонь, которым 4-я батарея встречала атакующих ее немцев, замолк: на батарее уже была германская пехота — батарея погибла. Против фронта 5-й и 6-й батарей немцы подошли на 500—600 шагов и стреляли по батареям лежа; батареи все еще били по ним, но уже редким огнем, так как комплект пушечных патронов иссяк. Германская артиллерия прекратила огонь, чтобы не поражать своей пехоты, подошедшей к батареям. Ружейные пули свистели по всем направлениям, поражая орудийный расчет. Все же 5-я батарея успела отойти, но передки 6-й батареи не подавались, и гибель ее казалась неизбежной. Командир 6-й батареи, выпустив последние три патрона, приказал вынуть кинжалы и револьверы и ждал штыковой атаки. Неожиданно примчались на полном карьере передки 5-й батареи, подхватили орудия [178] 6-й батареи и карьером же увезли их с позиции. 6-я батарея была спасена. Остались у немцев только орудия 4-й батареи, помочь которой уже было невозможно. Немцы, понесшие огромные потери от артиллерийского огня, остались на поле боя и прекратили наступление против русской 28-й дивизии.
Описанные действия 2-го дивизиона 28-й артиллерийской бригады, прикрывавшего отход своей пехоты и остановившего наступление немцев, показывают, как русские артиллеристы, выполняя свой долг, поддерживали и выручали пехоту, жертвуя собой ради ее спасения.
К 11 часам утра отход 28-й дивизии принял общий характер. Начальник дивизии ищет помощи у начальника 29-й дивизии. «28-я дивизия в чрезвычайно тяжелом положении. Еле держусь. Потерн большие. Усердно прошу немедленно двинуться мне на помощь»... «Еще раз убедительно прошу поддержать меня. Держаться больше не могу. Справа обходят. Резерва нет».
Отступление 28-й дивизии, никем не регулируемое, приняло хаотические формы.
Пехота немцев преследовала отступавших только километра на два из шоссе Бракупенен — Пилькален, но конница их (1-я и 2-я кавалерийские дивизии) безнаказанно работала в тылу отступавших, действуя небольшими частями в общем направлении на Пилькален, который вечером 20 августа оказался в ее руках.
В реляции начальника 28-й дивизии говорится, что «после атаки неприятельской конницей некоторые части, расстроенные потерями..., стали отходить в различных направлениях и в конечном результате оказалось: рота 110-го полка с командиром полка в г. Владиславове; разрозненные части 111-го полка направились к Вержболову, причем знамя было отвезено коменданту крепости Ковно; части 112-го полка остановились и по указанию штаба 3-го корпуса заняли позицию у Шталюпенена; 1-й дивизион 28-й артиллерийской бригады — в Вержболово, 2-й дивизион прибыл в Шталюпенен; остатки 109-го полка с двумя сводными ротами 111-го полка и одной ротой 112-го полка заняли позицию на линии Колбасен — Тутшен».
Словом, 28-я дивизия за немногими исключениями рассыпалась. Между тем, разъезд, посланный в направлении Бракупенен, донес в 15 ч. 50 м.: «Наша пехота и обозы миновали линию Брушен — Тутшен. Огонь почти прекратился, стреляла одна тяжелая батарея от Радшена. Наступление неприятеля не наблюдалось. В Брушене (недалеко от Калбасена) небольшие силы спешенной конницы, у Эйменишкен (в 2 км к юго-западу от Калбасена) противника нет».
За бои 19 и 20 августа 28-я дивизия понесла следующие потери: офицеров 104, солдат 6945, пулеметов 23, орудий 8.
Начальник 28-й дивизии в боях 19 и 20 августа нарушил основные принципы управления войсками вообще, не отдав даже приказа, ясно ставящего боевую задачу частям своей дивизии. Вследствие этого боевая работа частей 28-й дивизии носила случайный [179] и весьма несогласованный характер, с нарушением азбучных правил ведения встречного боя.
Начальник 28-й дивизии, когда обнаружилось наступление превосходных сил противника и дивизия стала отходить под давлением немцев, вместо того чтобы хоть взять в руки управление своими войсками, ищет неосуществимой помощи у начальника соседней 29-й дивизии и командира 20-го корпуса.
Несомненно, что немалую отрицательную роль в неудаче 28-й дивизии сыграла армейская конница правого фланга генерала Хана Нахичеванского и генерала Орановского, бездействовавшая в день Гумбиненского сражения 1-й русской армии и даже не ориентировавшая начальника 28-й дивизии в обстановке.
29-я дивизия. Весь день 19 августа 29-я дивизия наступала с боем при поддержке артиллерии дивизии, под сильным огнем германской артиллерии. К 22 часам вечера бой прекратился. Войска дивизии окопались на линии Пусперн — Балинен, около 10 км западнее шоссе из Шталюпенена в Пилькален. Ночь на 20 августа прошла относительно спокойно. С рассветом огневой бой возобновился. К 9 часам бой разгорелся, и в это время начальник 29-й дивизии пишет начальнику соседней 25-й дивизии: «Веду упорный бой на фронте Балинен, Шпринген и Антширгесерн. Деревни Балинен, Ворупенен и Антширгесерн заняты нами. Но деревни Шпринген, Бумбельн и Нибудшен сильно укреплены и заняты неприятелем. Веду против них усиленную подготовку, после чего они будут штурмованы. Начдив 28 сообщил, что на него напирают значительные силы и что кавалерия Хана Нахичеванского не может оказать содействия. Начдив 28 просит моего содействия. Таковое могу оказать не раньше захвата упомянутого укрепленного района. Прошу вас, если по обстановке возможно, движением в тыл Нибудшена поддержать мою атаку».
Занятых немцами деревень Шпринген, Бумбельн и Нибудшен взять 29-й дивизии не удалось, а около 14 часов немцы сами перешли в наступление на Ворупенен, направляя главный свой удар на правый фланг 29-й дивизии. Начальник 29-й дивизии опять обратился с просьбой к начальнику 25-й дивизии поддержать его в направлении на Блеккен, откуда немцы повели решающий удар на 29-ю дивизию.
25-я дивизия не могла поддержать 29-ю, так как сама была атакована немцами.
В 17 часов положение 29-й дивизии стало угрожающим, так как правый фланг ее оказался обнаженным вследствие отступления соседней 28-й дивизии. Начальнику 29-й дивизии пришлось отвести свои части несколько назад к востоку. К вечеру 20 августа части 29-й дивизии заняли и удержали за собой фронт Кумельн — Шоршилен. Таким образом, 29-я дивизия отошла, выполняя свой план, причем лишь настолько, чтобы обеспечить себя от обхода противником.
3-й корпус (схема 2). В состав корпуса входили 25-я и 27-я пехотные дивизии с 25-й и 27-й артиллерийскими бригадами и временно [180] приданная корпусу 40 я пехотная дивизия с 40-й артиллерийской бригадой. Боевые действия 3-го корпуса происходили в районе левее (южнее) района действии 20-го корпуса, ограниченном на севере шоссе Вержболово — Шталюпенен — Гумбинен, на западе р. Роминта, на юге лесом Роминтен.
25-я дивизия. К вечеру 19 августа 25-я дивизия расположилась на ночлег главными силами в районе Калпакен — Гурчен, выдвинув вперед два авангарда.
Левый авангард (два батальона 100-го пехотного полка) продвинулся к Зодинелен и выставил охранение к р. Роминта в районе Аутступенена, где вошел в связь с охранением соседней 27-й дивизии.
Правый авангард (батальон 97-го пехотного полка), подойдя к д. Байчен, был встречен артиллерийским и ружейным огнем противника, развернулся и завязал перестрелку, причем к нему на поддержку подошли батальоны 97-го полка и 1-й дивизион 25-й артиллерийской бригады.
С темнотой перестрелка прекратилась, поддержки были отведены на отдых к главным силам дивизии, а правый авангард занял линию охранения приблизительно в 3—4 км восточнее Гумбинена. При этом левый авангард оказался выдвинутым уступом вперед почти на 3 км и между ним и правым авангардом остался совершенно неохраняемый участок протяжением около 2,5 км.
Командир 3-го корпуса в 22 ч. 20 м. 19 августа отдал приказ: «Ввиду утомления войск и необходимости подтянуть тыловые учреждения и пополнить запасы, командарм приказал продвинуться вперед лишь настолько, насколько это возможно при условии не вступать в упорный бой с неприятелем. 20 августа корпусу занять фронт Пусперн — Ширгупенен — Матишкемен — Зоденен.
а) 25-й дивизии к 5 часам утра занять район Пусперн — Ширгупенен.
б) 27-й дивизии к 5 часам утра занять район Матишкемен — Варшлеген.
в) 40-й дивизии к 5 часам утра занять район у Зоденен.
Районы, указанные в п. «а», «б» и «в», должны быть заняты главными силами. Охранение оставить на месте».
Приказ этот не был получен в дивизиях своевременно.
В 25-й дивизии ночь на 20 августа прошла в общем спокойно, но немцы освещали всю ночь расположение правого авангарда прожекторами и от времени до времени открывали огонь.
Части 25-й дивизии в 5 часов утра начали движение, чтобы занять указанный им район. Около 6 часов утра перед сторожевым охранением 100-го полка (левого авангарда) и перед соседней 27-й дивизией появились передовые части наступающей 35-й германской дивизии (17-го корпуса), под давлением которых охранение стало отходить. Вскоре влево в 27-й дивизии начался [181] артиллерийский огонь, а с 7 часов утра неприятельская артиллерия стала обстреливать район Зодинелена, занятый сторожевыми частями 100-го полка.
Затем при содействии сильного огня артиллерии (12 полевых батарей, в том числе 9 пушечных и 3 гаубичных) немцы начали атаку подходившей к району Пусперн — Ширгупенен по частям 25-й дивизии, в составе которой имелось лишь 8 полевых батарей (в том числе 6 пушечных и 2 гаубичных). Бой разгорелся между 10 и 12 часами. Наступавшая на д. Ширгупенен 87-я бригада германской 35-й дивизии потеснила центр русской 25-й дивизии, отошедшей в район Ионасталь. Одновременно немцы, атаковавшие в направлении на Зодинелен, заставили отойти несколько назад левофланговые части 25-й дивизии и правофланговые части 27-й соседней дивизии, причем последние образовали новый фронт в северо-западном направлении. Атаковавшая 87-я пехотная бригада германцев оказалась в мешке.
Русская артиллерия не замедлила этим воспользоваться и по своей инициативе стала простреливать оказавшуюся в мешке немецкую пехоту, наступавшую густыми цепями и даже колоннами, с двух сторон: двумя батареями 25-й артиллерийской бригады с севера и двумя батареями 27-й артиллерийской бригады с юга, причем последним пришлось переменить для этого фронт почти на 60°. Около 15 часов немецкая пехота, понеся огромные потери, в том числе почти всех офицеров и унтер-офицеров, сначала залегла, а затем, не выдержав убийственного огня русских батарей и пулеметов, дрогнула и стала в беспорядке отходить назад, очищая поле сражения.
Начальник 25-й дивизии отдал приказ о переходе дивизии в решительное наступление. Но полки дивизии, сильно пострадавшие в бою (100-й полк потерял в утреннем бою около 2000 человек и командира полка), уже почти не представляли реальной боевой силы. Только два батальона 99-го полка, не пострадавшие в бою, продвигались вперед за отходящими и бегущими немцами. Германская артиллерия, превосходящая русскую числом и калибром орудий, прикрывавшая отступление своей пехоты, развила такой сильный огонь, что преследование и контрнаступление русской пехоты приостановилось.
При выходе из боя 20 августа немцы понесли огромные потери и главным образом вследствие смелого и отличного действия русской артиллерии. Батареи 2-го дивизиона 25-й артиллерийской бригады два раза переезжали вперед за своей пехотой и работали в сфере ружейного огня неприятеля. В Гумбиненском сражении 20 августа артиллерии 25-й дивизии приходилось действовать большей частью по собственной инициативе, так как общевойсковое командование не давало ей определенных задач. Так, например, о действии того же дивизиона в начале сражения командир 25-й артиллерийской бригады говорит в своей реляции: «Ввиду неопределенности обстановки дивизион долго не мог занять определенную позицию и; переменив их три, наконец, занял четвертую [182] позицию к востоку от д. Шпиргунен, где и открыл огонь в 10 ч. 30 м. утра по неприятельским батареям».
Довольно значительную роль сыграл в преследовании немцев начальник пулеметной команды 99-го полка, который доносил следующее: «Около 5 (17) часов дня немцы двинулись колонной на наш правый фланг; впереди шли знамена с двумя ассистентами-офицерами. Определив расстояние дальномером, 14 моих пулеметов открыли огонь через головы своих. 2000 шагов дали недолет, и с прицелом 23 и 24 мы перешли на поражение. Поддержанные батареей 3-го мортирного дивизиона, пулеметы в 5 минут уничтожили эту колонну, положив около 1500 человек».
Около. 18 часов начальник 25-й дивизии получил распоряжение командира корпуса: «ограничить преследование противника огнем». Дивизия отошла на ночлег в район Ионасталь.
В бою 20 августа 25-я дивизия потеряла 35 офицеров и 3 145 солдат.
Бой 20 августа был для 25-й дивизии, кроме 97-го полка, неудачным в тактическом отношении. Основной причиной неудач следует считать отсутствие или запоздание управления со стороны начальника дивизии.
При встречном столкновении с противником начальник обязан, прежде всего, согласовать усилия всех своих частей с целью развития их в одном определенном направлении. Между тем, части 25-й дивизии не только начали бой без всякой связи друг с другом, но и продолжали его так до вечера.
Если бой под Гумбиненом 20 августа не окончился для 25-й дивизии крупной неудачей, то только благодаря устойчивости 97-го полка и существенной поддержке соседней 27-й дивизии, оказанной 25-й дивизии в трудную минуту, а также благодаря отличному согласованному действию артиллерии 25-й и 27-й дивизий.
27-я дивизия. К вечеру 19 августа 27-я пехотная дивизия заняла главными силами район Энцунена, выдвинув авангард к Варшлегену. Сторожевое охранение продвинулось к р. Роминта, где заняло линию от Аугступенена до Вальтеркемена. Продвижение совершалось без сопротивления со стороны противника, но западнее р. Роминта русским разъездам не удалось проникнуть, так как район западного берега р. Роминта кишел немецкими пешими и конными дозорами.
Вечер и ночь прошли спокойно; до 5 ч. 30 м. утра в охранении была лишь редкая перестрелка. Ничто не обнаруживало скорого наступления немцев.
Около 3 часов ночи 20 августа командир 3-го корпуса сообщил начальнику 27-й дивизии, что получено сведение о сосредоточении немцев против 3-го корпуса, и приказал выдвинуть дивизию для прочного занятия района Матишкемен — Варшлеген. Около 7 часов части 27-й дивизии начали занимать указанные им места. Правее разворачивалась 25-я дивизия, левее — 40-я. Но еще ранее, около 6 часов утра, немцы неожиданно напали на левую сторожевую [183] роту со стороны Вальтеркемена и уничтожили две сторожевые заставы (от роты осталось человек 60—70). В то же время замечено было движение колонны противника из-за р. Роминта. Охранение завязало оживленную перестрелку и стало постепенно отходить. К 8 часам сторожевое охранение 27-й дивизии было оттеснено. Немецкая артиллерия непрерывно стреляла из-за р. Роминта.
Около 9 часов началось наступление германской пехоты: правофланговая 70-я бригада 35-й германской дивизии против центра и правого фланга 27-й русской дивизии; 71-я бригада 36-й германской дивизии против левого фланга 27-й дивизии. Сначала немецкая пехота продвигалась перебежками по отделениям, искусно пользуясь холмистой местностью; появлявшиеся же густые цепи немцев несли большие потери от огня 1-го дивизиона 27-й артиллерийской бригады. Подойдя приблизительно на 1000 шагов к окопавшейся русской пехоте, немцы порывисто бросились вперед, но могли пробежать не более 200—300 шагов и вынуждены были залечь вследствие огромных потерь от ружейного и пулеметного огня русских.
Неудачный стремительный первый штурм заставил немцев подготавливать следующую атаку огнем всех видов. В 13- м часу они повели наступление против правого фланга 27-й дивизии, стараясь расширить мешок между частями 27-й и 25-й дивизий, в котором очутилась их 87-я пехотная бригада. Правый фланг 27-й дивизии, немного осадив назад, прочно держался, благодаря огневой поддержке 2-го дивизиона 27-й артиллерийской бригады, действовавшего с большим искусством с закрытой позиции.
Командир 105-го Оренбургского пехотного полка так описывал действия 6-й батареи названного дивизиона:
«Густым цепям противника, наступавшим на мой правый участок и на части 25-й дивизии, 6-я батарея наносила громадные потери и благодаря этому 100-й полк (25-й дивизии), два раза отступавший, снова переходил в наступление, и немцы не могли произвести охвата участка, занимаемого 105- м полком. Опушка рощи, занятая тремя ротами оренбуржцев, обстреливалась сильным артиллерийским огнем немцев, под прикрытием которого неприятельская пехота вела атаку на лес, но 6-я батарея успевала переносить и сюда свой губительный огонь и заставила противника спешно отступить».
Около 15 часов немцы вновь пытались атаковать центр и левый фланг 27-й дивизии. Германская 70-я бригада (36-й дивизии), наступавшая на Матишкемен, ввела в бой все свои резервы, но не могла продвинуться вперед. Для ближайшей поддержки атаки две немецкие батареи выехали карьером на открытую позицию в 1200 шагах от окопавшейся цепи русской пехоты, но они успели сделать лишь один выстрел и были совершенно уничтожены огнем батарей 1-го дивизиона 27-й артиллерийской бригады, а также ружейным и пулеметным огнем русской пехоты. Разгром батарей оборвал сразу наступление немцев против центра 27-й дивизии. [184]
Перешедший в контратаку 108-й пехотный полк захватил материальную часть, оставшуюся от двух погибших германских батарей, в составе 12 пушек и 24 зарядных ящиков.
Наступление немцев против левого фланга 27-й дивизии продолжалось. Германская пехота пошла здесь в атаку стройными линиями густых цепей, соблюдая равнение, под командой начальников, из которых некоторые ехали верхом среди рядов своих войск. Русская артиллерия подпустила немцев на расстояние действительного выстрела и затем обрушилась на них ураганным уничтожающим огнем. Стройность атаки исчезла. Немецкая пехота сильно поредела, разбилась на отдельные группы и залегла.
Между 15 и 16 часами наступление 17-го германского корпуса остановилось на всем фронте. Немецкая пехота залегла на ровной, открытой местности и несла большие потери от артиллерийского, пулеметного и ружейного огня русских.
Русская артиллерия занимала хорошо укрытые позиции, а потому была неуязвима для расположенной за р. Роминта германской артиллерии, тщетно пытавшейся подавить огонь русских батарей, чтобы спасти свою пехоту.
Вскоре начался отход германской пехоты, начиная с ее правого фланга. Стали уходить сначала отдельные люди, а затем все боевые линии немцев неудержимой волной хлынули назад.
Русская пехота перешла в контрнаступление, но не могла развить в полной мере достигнутый успех, так как по ней был открыт жестокий огонь всей германской артиллерии, прикрывавшей беспорядочный отход своей пехоты.
Около 17 часов командир 17-го германского корпуса отдал приказ об отступлении. Под прикрытием сильного огня 28 батарей, из которых было 6 легких гаубичных и 4 тяжелых гаубичных, германский корпус отошел за р. Роминта, не преследуемый русскими.
В бою 20 августа части 27-й дивизии понесли сравнительно небольшие потери: 21 офицер и 950 солдат.
Успешные действия 27-й дивизии в Гумбиненском сражении объясняются спокойным мужеством солдат и офицеров и главным образом методичностью всех распоряжений командного состава дивизии, простотой, ясностью и определенностью задач, которые ставились полкам, батальонам и артиллерии, а также хорошо организованной связью.
Опыт Гумбиненского сражения 3-го русского и 17-го германского корпусов представляет положительный пример искусных маневренных действий русской пехоты и особенно русской артиллерии во встречном столкновении, а также искусных и оборонительных действий русской артиллерии.
При завязке боя решительное наступление германской пехоты, прикрываемое сильным артиллерийским огнем, заставляет русские дивизии перейти к обороне. Умелые энергичные действия русской артиллерии останавливают немецкую пехоту, буквально скашивая на некоторых участках целые ее линии своим огнем (на близких дистанциях совместно с пулеметным и ружейным огнем пехоты). [185]
Перед фронтом русской 27-й пехотной дивизии немцы оставили более 2000 убитыми, многие из них были убиты ружейными пулями в голову.
Бой 20 августа под Гумбиненом 27-й русской дивизии отличался полной согласованностью действий артиллерии и пехоты. Ряд донесений, извещений и полевых записок подтверждает это.
Так, например, в записке командира одной из рот 106-го пехотного полка к командиру ближайшей к нему батареи 2-го дивизиона 27-й артиллерийской бригады говорилось: «В полутора или версте от нас стоит батарея неприятеля. У нас ее хорошо видно, но точно указать место не можем; благоволите прислать своего разведчика с моим посыльным».
Командир батареи ответил: «Сейчас».
Русская артиллерия 3-го корпуса по числу и мощности орудий (18 легких пушечных и 4 легких гаубичных батареи) была слабее германской артиллерии (28 батарей, в том числе 4 тяжелых гаубичных), а потому не могла заставить замолчать немецкие батареи. Но, как мы видели, русская артиллерия не замедлила воспользоваться благоприятным случаем, чтобы уничтожить две немецкие батареи, выехавшие на открытую позицию для спасения своей пехоты.
Почти все действия русской артиллерии происходили, как это и должно быть во встречном бою, по инициативе командиров батарей и других артиллерийских соединений, способных быстро разбираться в изменчивой обстановке боя и понимавших задачи и положение пехоты. В приказе для боя командира 3-го корпуса об артиллерии даже не упоминается. Повидимому, ей предоставлялось действовать по своему усмотрению (в приказе не было даже фразы: «артиллерии содействовать пехоте своим огнем», как обычно указывалось в то время в приказах для боя), но артиллерия должна была иметь в виду во всех случаях свою обязанность — оказание огневой поддержки и помощи своей пехоте. Артиллерия почти не получала заданий не только от общевойсковых, но и от своих ближайших пехотных начальников. В бою 20 августа управление артиллерией 3-го корпуса не было объединено. Легкие пушечные батареи оставались при своих дивизиях; к ним же приданы были легкие гаубичные (мортирные) батареи. Однако в сражении у Гумбинена действия русской артиллерии не были разрозненными. Наряду с широким проявлением инициативы со стороны командиров батарей и самостоятельными действиями отдельных батарей, управление огнем в необходимых случаях объединялось в руках командиров дивизионов, а иногда и в руках командиров артиллерийских бригад. Так, например, огонь батарей 27-й артиллерийской бригады, имевших отличный обзор с наблюдательных пунктов и обстрел на дальность 3—4 км, сосредоточивался распоряжением командиров дивизионов и бригад последовательно (до 24 орудий на 1 км обстреливаемого фронта) по наступающей германской пехоте, благодаря чему она жестоко расстреливалась и несла огромные потери. Особенно сильно пострадала 71-я бригада [186] 36-и германской дивизии, атаковавшей левый фланг 27-й пехотной дивизии; жалкие остатки этой бригады бежали с поля сражения.