— Вообще-то, — робко продолжил Тыквер, потянув Мэй за палец, чтобы привлечь ее внимание, — тебе даже смотреть на него нельзя.
Его щеки залились румянцем.
— Усик просил тебя предупредить.
Мэй помрачнела. Теперь все стало ясно. Вот почему вода притягивала ее, вот почему хотелось в нее войти.
Девочка подошла к своему рюкзаку и начала собираться.
— Прости, Мэй.
— Да ладно.
Прикрыв рот ладонью, Тыквер забубнил сквозь щели между пальцами.
— Ты злишься, что я забыл?
— Нет.
— Правда?
Мэй вздохнула.
— Правда.
— Можно тебя обнять?
Мэй в жизни не обнимала никого, кроме кота и мамы. Она не знала, что сказать.
— Ну давай.
Тыквер заключил ее в объятия и крепко прижал к груди. Девочка покорно терпела, стараясь не дергаться от непривычного холода. Как только призрак отпустил ее, она взвалила на спину рюкзак и привела в порядок челку, указательными пальцами разделив ее на две половинки.
Тыквер, которого природа челкой не одарила, провел пятерней по своему соломенному пучку.
Они пошли дальше, стараясь держаться поближе к скалам, как и советовала Утешительница.
— Смотри-ка! — Мэй показала на черную дыру, зиявшую впереди, у подножия скалистой стены. — Утешительница говорила, что это Катакомбы. А ты про них слышал?
Тыквер покачал головой:
— Неплохое место, чтобы переночевать. Или посидеть, послушать живострашные истории.
— Живострашные?
— Ага. Это когда собираешься с друзьями и кто-нибудь рассказывает, как живой пробирается в страну Навсегда и хочет тебя изгнать. Ой… — Тыквер покраснел. — То есть… прости.
Мэй не ответила.
— Просто я всегда думал, что живые — это такие чудища. Но ты совсем другое дело.
— А вот я всегда думала, что призраки — чудища.
|
|
Тыквер пожал плечами.
— Правду сказать, я еще ни разу не сидел и не слушал таких историй. Но мне очень хотелось.
— Ни разу? А почему?
— У меня нет друзей, кроме Усика. — Тыквер напустил на себя беспечный вид. — А он говорит, что живострашные истории — для призраков, которые эктоплазму с плюшками путают. — Тыквер понурился. — Он иногда говорит, что я и сам эктоплазму от плюшки не отличу.
— Ну конечно, это не так, — немножко помолчав, застенчиво утешила его Мэй.
— А у тебя ведь тоже нет друзей! — радостно вспомнил Тыквер.
Девочка сжала губы.
* * *
Пару часов спустя путники устроились на ночлег у подножия скал, подложив под голову рюкзаки вместо подушек. Мэй убедилась, что поблизости нет ни одной пещеры. Глаза слипались, живот довольно урчал. Девочка и призрак провели в пути целый день, и теперь у нее ныли все мышцы. И все же Мэй боялась уснуть и настороженно поглядывала по сторонам. А вдруг кто-нибудь нападет на них ночью? Она подвинулась поближе к Тыкверу.
— Хорошо сейчас в моей могиле, — грустно заметил он. — Я так привык в ней спать, что никак глаз не сомкну.
Мэй повернулась на бок.
— Ты спишь в могиле?
Тыквер кивнул. Девочка замолчала, пытаясь это представить.
— Могила есть у каждого духа, — продолжил он. — Даже если ты никогда не жил. Иначе и быть не может. Надо же нам как-то попадать на Землю.
— Ты о чем?
— Так я приходил в твой дом. Могилы ведут на дороги духов. У вас есть порталы. Через них умершие попадают в страну Навсегда. И ты через такой пришла. Но порталы ведут лишь в один конец. А в иной жизни каждый дух получает свою могилу, чтобы перемещаться туда и обратно.
|
|
Мэй вскочила.
— А я смогу попасть через могилу домой?
Тыквер покачал головой.
— Но…
— Могильные переходы очень сложно устроены. Дух может пользоваться только своей могилой. Попадешь в чужую — обратной дороги нет. Исчезнешь навсегда. Некоторые духи уже пробовали. Вот почему у нас есть День Потерянных Душ. Чтобы напомнить о золотом правиле переходов.
— Что это за правило?
— В чужой могилке растрясешь поджилки.
— А… — Мэй постаралась усвоить эту истину, подумав, что духи-авторы могли бы сочинить и получше.
Она свернулась калачиком. Тыквер поступил так же. Полежав немного, девочка перевернулась на спину и посмотрела на звезды.
— Тыквер?
Краешком глаза она заметила, что призрак кивнул.
— А давно ты стал нашим домовым?
— Хм… Даже не помню. Место я получил, еще когда стоял первый дом. Вообще-то это был вигвам.
Девочка разинула рот от удивления.
— Это же сотни лет назад!
— Не знаю. Но он был ужасно тесный. И пахло там… хм… — Он задумчиво постучал пальцем по губам. — Олениной.
Мэй представила Тыквера, скрюченного в вигваме, и хихикнула в кулак.
— А наш дом? Где ты там жил?
— Везде. Чаще всего на чердаке. А еще на кухне часто бывал. Мне нравилось смотреть, как вы с мамой едите и разговариваете. Но иногда вы меня так расстраивали.
Мэй сглотнула.
— Почему?
Тыквер пожал плечами.
— Не знаю. Такое уж было чувство. Вы иногда не очень ладите.
Мэй потупилась. К горлу подкатил комок.
Тыквер кашлянул.
— А еще…
— Что?
— Я часто ходил к тебе. В твою комнату.
Теперь и Мэй пришла очередь краснеть. Она вспомнила, сколько раз переодевалась. Сколько раз ковыряла в носу.
|
|
— Я любил смотреть, как ты рисуешь, как изобретаешь. У тебя на стене такие красивые картинки. Ты очень долго умела видеть. — Призрак улыбнулся, глядя на Мэй, но как бы сквозь нее. — Пока ты видела, мы очень дружили. Ты лежала в кроватке и махала мне ручкой. А потом ты научилась видеть снова и стала меня бояться. Я тогда очень встревожился. Умение видеть не возвращается просто так. Для этого тебя должен коснуться очень сильный дух. Я совсем не понимал, в чем дело.
— В ту ночь ты пошел за мной на озеро.
Тыквер долго молчал.
— Я видел, как ты уходишь в лес. И знал, что там портал. Я боялся, что с тобой что-нибудь случится. — Тыквер нахмурился. — Прости, что я опоздал. Если бы поторопился, ты бы сейчас была дома.
— Знаешь… — Мэй помедлила. — Я тебе очень благодарна. Прости, что не сказала этого раньше. Ты ведь спас мне жизнь. Спасибо.
Тыквер помолчал.
— Не за что.
Они оба неловко заворочались.
— Тыквер, Усик мне говорил, что духи приходят на Землю в полночь. А по твоим рассказам выходит, что ты бывал в доме и днем.
Тыквер пожал плечами.
— Разве ты не должен сейчас быть у меня?
Губы Тыквера скривились извилистой линией.
— Должен.
— И ты ради меня нарушил правила?
Тыквер не ответил и покраснел.
— Тебя за это накажут?
— Если дух не ходит на работу, его увольняют.
— Как это? Не платят деньги?
— Его лишают земных прав.
— То есть ты больше не сможешь приходить в Болотные Дебри?
— Не знаю.
Мэй устроилась поудобнее. Тыквер тоже повозился немного и вскоре захрапел. Мэй, в отличие от него, было не до сна.
Она думала, как часто сидела у себя в комнате, рисовала, придумывала странные штуки, мечтала о далеких краях, которые видела на картинках. Все это время ей казалось, что она одна. Девочка посмотрела на Тыквера. Тот лежал на спине, раскинув руки. Они были длинные, тощие. И ласковые.
Мэй закрыла глаза. Она попробовала представить большой белый дом в Болотных Дебрях. Что, если она сосредоточится как следует и правда увидит его на другом конце вселенной? С помощью телепатии. Где сейчас мама? Что она делает? Мэй зажмурилась, но увидела только темноту. Ни дома, ни мамы, ни Пессимиста.
Зато она могла их представить. Мама, должно быть, сидит за кухонным столом, подперев руками голову, ждет звонка или говорит с полицейскими. Пессимист, наверное, спит. Может, он даже рад избавиться от нее после всего, что Мэй ему сделала. Ведь ему больше не надо носить одежду кота-воителя. Никто не потащит его в школу на танцевальные номера. Никто не будет смотреть на него как на пустое место.
Сейчас больше всего на свете Мэй хотелось показать, как сильно она любит их обоих. Она так обо всем жалела. Так раскаивалась во всех неприятностях, которые им доставила. Закрыв глаза, Мэй попробовала послать на Землю свою любовь. Расстояние было огромным, но, может, она долетит?
Глава шестнадцатая
Духи тьмы
— А мне всегда хотелось к морю, — сказала Мэй.
Уже два дня они с Тыквером молча брели вдоль скал, затевая разговоры, только когда наступало время привала. Правда, и тогда их беседы сводились к нескольким словам.
Не останавливаясь, Мэй посмотрела на небо, потом оглянулась на берег за спиной и проверила, что за ними никто не увязался.
— Но лес мне больше по душе.
Тыквер согласно кивнул.
— Когда вернусь домой, ни за что не поеду на побережье.
Призрак опять кивнул.
Девочка вздохнула. Она разговорилась первый раз в жизни: в школе Мэй, как правило, держала рот на замке. Тыквер пугал ее все меньше и меньше. На самом деле сейчас он казался ей куда привлекательнее некоторых одноклассников.
— И как тебе работается в доме Усика?
Тыквер пожал плечами.
— Нормально.
— Тебе не нравится?
Он опять пожал плечами. Мэй недоумевала: иногда призрак становился таким болтливым, а иногда из него и двух слов не вытянуть.
Они прошли еще немного. Девочка ломала голову, подыскивая подходящую тему для разговора.
— А чем бы ты занялся, если бы у тебя был выбор?
Тыквер удивленно поглядел на нее.
— Ты о чем?
— Ну, представь себе, что ты можешь работать кем угодно. Кем бы ты стал?
Тыквер сунул палец в рот и задумался.
— Ты когда-нибудь слышала про Шекспира?
Мэй энергично закивала.
— Разумеется!
— Он открыл варьете на Пустынном плато. Очень популярное местечко.
— Правда?
— Я хочу там петь.
— Ничего себе!
Тыквер покраснел, как свекла, и Мэй догадалась, что виду нее был ошарашенный.
— Прости, я… я не знала, что ты умеешь петь. И ты такой… застенчивый, что ли.
— Я не застенчивый, когда пою.
Девочка улыбнулась. Она его поняла. Она тоже забывала о робости, когда становилась амазонкой.
— Спой мне.
— Спеть? Ну уж нет…
— Ну пожалуйста. Я так хочу послушать.
Тыквер мотал головой, но по его виду было ясно: он хочет, чтобы его уговорили.
— Пожалуйста! — Мэй запрыгала вокруг него. — Только не очень громко, ладно?
Она снова оглянулась.
Призрак остановился.
— Ну ладно.
Он кашлянул, прочищая горло.
— Хорошо, — повторил Тыквер, собираясь с духом. — Я обычно представляю, что в зале полно привидений, которые погибли в страшных авариях. У них нет рук и ног или еще чего-нибудь, и поэтому их нужно приободрить. Идет?
Мэй кивнула.
— Ага.
— Я выхожу на сцену, отпускаю пару-тройку шуток и…
Он выбросил вперед руку и раскрыл рот.
— Жииивууу ооодинооооко…
Мэй вытаращила глаза. Оказалось, что у Тыквера чистейший, необычайно красивый голос, лучше которого она еще не слышала.
Тыквер пел и покачивал бедрами. Теперь он казался совсем другим призраком — элегантным, уверенным в себе.
— Приди ко мне, ко мне скорей, красотка! Клянусь, я не так уж плох.
Закончив, он быстро захлопнул рот, поморгал и залился краской. Мэй захлопала в ладоши.
— Да ты просто создан для этого варьете! — восхищенно выдохнула она.
— Ну где уж мне! Я просто домовой. Домовым и останусь.
— Но это нечестно! Ты просто зарываешь в землю талант.
Призрак смущенно хихикнул:
— Да ладно тебе.
После этого все переменилось, будто солнечный луч упал на полоску берега. Тыквер летел над землей пружинящим шагом, а Мэй шла летящей походкой.
* * *
Прошло еще два дня. Впереди по-прежнему тянулся бесконечный берег. На третий день вдали показалась непонятная точка. Только через десять минут они разглядели, что это было какое-то существо. Оно бродило взад-вперед по берегу, от воды к скалам и обратно.
— Охх-хо-хо, — простонал Тыквер.
— Кто это? — спросила Мэй.
Походка существа показалась ей странной. Оно не парило над землей, как другие духи — медленно и плавно, — а подскакивало и дергалось, точно язык пламени. Девочка нервно поежилась.
— Я не знаю.
Мэй поглядела на Тыквера. Тот хмурился.
— Кто водится на этом берегу?
Призрак дернул плечами.
— Надо идти поближе к скалам.
Они отдалились от каменных склонов и теперь начали постепенно забирать в сторону, возвращаясь к ним. Фигура ненадолго скрылась из виду за россыпью валунов, а когда путники увидели ее снова, она оказалась гораздо ближе, чем они ожидали.
— Ооооо, — шепотом застонал Тыквер и вцепился Мэй в руку. Она почувствовала легонький укус тока. — Ложись, скорее ложись!
Он сжал ее запястье, будто в электрических тисках, и потянул вниз.
Тварь, бродившая впереди, выглядела просто омерзительно. Кожа у нее была красная, покрытая слизью, а губы — черные и слюнявые. В руке она держала длинное черное копье. Длинные руки болтались вдоль тела, точно плети. Существо было достаточно далеко. Чтобы заметить их, ему нужно было как следует приглядеться. Однако даже с этого расстояния Мэй увидела, что из пасти у него торчат блестящие, длинные и острые клыки.
— К-к-кто это? — прошептала Мэй, вытаращив глаза.
Призрак рядом с ней дрожал так, что у девочки начали клацать зубы.
— Гуль.
Мэй захлопнула рот.
Существо кружило по песку, поглядывая то на небо, то на море.
— Звезды сегодня не слишком яркие, — дрожащим голосом шепнул Тыквер.
— А это важно? — прошипела Мэй, подумав, что у них есть беда и пострашнее погоды.
— Для них так лучше. Гули любят, когда темно.
— Ой! — Девочка сильнее прижалась к Тыкверу.
Тем временем существо засунуло палец в нос, поковырялось в нем и вытащило палец обратно, чтобы рассмотреть его как следует.
— Ффу, — шепнула Мэй.
— Надо поворачивать.
Мэй должна была признаться, что эта мысль только что мелькнула и у нее.
— Если хочешь, иди.
Тыквер замотал головой.
— Нет. Я тебя не брошу. М-может, через Катакомбы? — Он показал на пещеру, которая находилась прямо перед ними. — Попробуем его обойти.
Мэй проследила за его взглядом. Все пещеры, в которые она заглядывала по пути, тонули в непроглядной тьме.
— Знаешь, я думаю, лучше подождать, пока он не уйдет.
Она не хотела говорить Тыкверу, что Утешительница просила обходить Катакомбы стороной, иначе бедняга совсем потерял бы голову. Что, если им все-таки потребуется войти внутрь?
— Если он повернет сюда, просто спрячемся в тоннеле и переждем.
— Не хочу, чтобы меня потрошили, — застонал Тыквер.
Мэй нерешительно посмотрела на него, потом на пещеры.
— Не будут потрошить, обещаю, — наконец сказала она.
Они сели на песок скрестив ноги, прислонились к скале и стали ждать.
Гуль по-прежнему описывал круги, словно исполнял причудливый танец. Мэй и Тыквер договорились дежурить по очереди на случай, если он решит пойти в их сторону. Мэй выпало отдыхать первой, но она еще долго не могла уснуть, зная, что чудище совсем рядом. Она лежала и представляла, каково это, когда тебе выедают кишки.
Призрак разбудил ее посреди ночи. Не успела Мэй заступить на пост, как Тыквер отключился и шумно захрапел. Девочка попробовала затыкать ему нос, но от этого у нее только заледенели пальцы. Мэй боялась, что слух у гулей окажется чересчур острым.
Она как раз пыхтела, стараясь перевернуть Тыквера на бок, когда гуль внезапно сменил занятие. Он подошел к самому краю воды и уставился в черную даль.
Мэй затаилась. Прищурив глаза, она взглянула на море, но не увидела ничего, кроме темноты. И вдруг по смоляной массе поползла какая-то тень, за ней — другая и третья.
— Лодки, — прошептала девочка.
К берегу, медленно взмахивая веслами, скользили три длинных челнока. Чем ближе они подплывали, тем сильнее радовался гуль. Он рычал и нетерпеливо прыгал на месте.
В лодках шевелились тени. Мэй потрясла Тыквера за плечи.
— Проснись! — пискнула она.
Носы челноков уткнулись в песок, и на берег начали выпрыгивать темные силуэты. Все они тоже оказались гулями. Один за другим чудища выбрались из лодок, и вот на песчаной полоске столпилась целая сотня гулей, а то и больше. Они рычали и ворчали.
— Бырбыглыррх.
— Хоггубблеблурргггхххх.
Мэй и Тыквер вжались в скалу и застыли.
— О чем они говорят?
— Наверняка о какой-нибудь гадости, — ответил Тыквер, подняв колени так, что из-за них виднелись одни глаза. Голос у него стал глухим и невнятным. — Странно, что они тут оказались. Не к добру это, ох не к добру.
— Думаешь, они замышляют что-то?
Тыквер покрепче обнял колени.
— Я очень надеюсь, что они уберутся прочь.
Но гули и не думали уходить. Вместо этого в следующие несколько часов они разожгли огромный костер, вытащили из лодок ящики с бутылками, открыли их и пустили бутылки по кругу. Гули пустились в пляс вокруг костра, который полыхал синим пламенем. Они буянили все сильнее, рычали все громче.
Некоторые выпадали из общего хоровода, валились на песок и тут же засыпали.
Один гуль особенно отличился. Мэй видела, как он подкрался к ящику, поднял его и отбежал подальше от остальных. Его заметил другой гуль. Не успел первый устроиться на песке с добычей, как второй испустил пронзительный вопль. Вся компания побросала свои занятия и бросилась к ворюге. Его взяли в кольцо. Из середины круга раздался душераздирающий крик. И тут все стихло. Гули, шатаясь, побрели обратно к костру. Вор исчез.
— Где он? — шепнула Мэй. — Куда подевался?
— Наверное, съели, — всхлипнул Тыквер.
Они переглянулись и пересели ближе друг к другу.
В ту ночь путники расположились у самого входа в пещеру. Тыквер стоял на часах. Веки Мэй становились тяжелее и тяжелее, и наконец она заснула. Наутро гули никуда не исчезли. Они разложили по всему берегу полотенца и валялись на них. Одни читали книги, другие потягивали коктейли.
— Им нравится звездный загар, — объяснил Тыквер. — Я слышал, гули очень следят за внешностью. Гоблины, кстати, тоже.
Девочка и призрак сидели в своем лагере у скалы. От нечего делать Мэй протыкала пальцем дырки в песке. Гули загорали весь день. А ночью, около полуночи, к берегу причалили новые лодки.
— Похоже, они к чему-то готовятся, — заметил Тыквер.
В эту ночь гули устроили такое же буйство, как и накануне. Мэй подумала, что призрак прав. А еще — что оставаться тут опасно.
На следующий день, рано утром, девочка проснулась от хруста. Не успела она открыть глаза, как что-то стукнуло ее по лбу.
— Ай!
Она села и посмотрела вверх. Над ней, уцепившись за крошечный выступ, висел Тыквер.
— Достал!
Призрак отломил от скалы блестящий камешек и подлетел к девочке, улыбаясь до ушей.
— Серебряник! — гордо сказал он.
И тут наверху что-то зашуршало и посыпалось. Оба подняли головы.
— Ааа! — Мэй бросилась к Тыкверу и оттолкнула его.
В ту же секунду место, где они только что стояли, завалило камнями.
— Что я наделал! — охнул призрак.
Они поглядели на гулей. Некоторые чудища поднялись и смотрели в их сторону, а несколько тварей зашагали к скалам, нюхая воздух.
— Тыквер! — прошептала Мэй.
Призрак печально взглянул на нее.
— Прости.
Мэй заглянула в пасть пещеры, потом снова посмотрела на берег. Гули приближались.
* * *
Пессимист свернулся калачиком в маленькой каменной нише и смотрел на причудливый пейзаж юго-западного Навсегда. Он еще никогда не терял дороги, а вот теперь заблудился, и это его ужасно расстраивало. Замешательство и смущение быстро превратили его природную меланхолию в настоящее горе. Кот опечалился настолько, что даже не мяукал.
Семь дней указательный палец дамы водил Пессимиста по песчаным берегам реки Стикс. По дороге коту не встретилось ни единой души — живой или мертвой. И хотя запах угрозы остался далеко позади, кот по-прежнему чувствовал себя неуютно, не говоря уже о голоде. Пессимист не ел целую неделю.
Правду сказать, он уже терял надежду.
Свернувшись калачиком в своей пещерке, Пессимист медленно погружался в усталую дрему, как вдруг заметил, что над песком к нему летит какой-то огонек. Он был похож на солнышко или, по крайней мере, на лампочку. Если бы кот знал астрономию, он сравнил бы его с кометой.
Пессимист удивился так, что даже позабыл спрятаться.
Огонек влетел в пещеру и проплыл над ним. Коту показалось, будто его коснулась теплая рука. Она погладила его по спинке, почесала за ушком, скользнула по шейке. Прикосновение было похоже на саму любовь. А ведь кот неплохо в ней разбирался.
Продолжалось это недолго. Огонек приласкал его в последний раз и улетел.
Пессимист встал на усталые лапки и продолжил свой путь.
Глава семнадцатая
В Катакомбах
Мэй вытащила из кармана звездосвет и подняла его, чтобы осветить подземный ход, в который они углубились.
— Аааа!
Как только луч упал на стены, Тыквер завопил и шарахнулся в сторону. На них таращились тысячи, тысячи глаз. Мэй попятилась, водя лучом туда и сюда. И вдруг…
— Тыквер!
Тот был уже на полпути к выходу из пещеры.
— Смотри! Да это просто глазницы.
Мэй очертила рукой широкую дугу, показывая на множество черепов, которые были уложены вдоль стен, словно кирпичи.
— Ух ты! — выдохнула девочка.
Тыквер начал медленно пятиться обратно к ней.
Они стояли в тоннеле, уходящем во мрак. Низкий сводчатый потолок нависал прямо над макушкой призрака, поэтому Тыквер немного сутулился.
— Катакомбы очень древние, — заметил он. — Некоторым из этих черепов тысячи лет.
Мэй удивилась. Должно быть, она недооценивала познания Тыквера.
— Откуда ты знаешь?
— А тут написано.
Он показал на череп, лежавший в середине кладки, прямо перед его носом. На кости чем-то маленьким и острым кто-то нацарапал: «Здесь был Навуходоносор. 4 апреля 103 г.».
Тыквер бодро зашагал вперед.
— Осторожнее!
Он растерялся.
— Лучше я пойду первой. У меня же звездосвет.
И они пустились в долгий утомительный путь. Мэй шла впереди, освещая извивы тоннеля. Через несколько минут девочка и призрак дошли до развилки. Мэй вытащила компас.
— Тати находятся между этой точкой и городом. Если повернем в сторону Белль Морт, как раз пойдем в направлении Грота.
Она навела компас на левый рукав тоннеля. Стрелка указала «Неверный путь».
— А сюда? — Мэй повернулась к правому тоннелю.
Стрелка указала на «Путь для туристов».
— Ладно, — вздохнула девочка.
Она вспомнила их с мамой туристические маршруты, когда они выезжали в соседние округа и, держась в стороне от больших шоссе, колесили по городкам в поисках древностей. Чего бы Мэй только не отдала за одну из этих скучных поездок? Пессимист всегда хотел увязаться за ними — то запрыгивал в сумочку миссис Берд, то забирался на крышу машины. И что стоило взять его с собой?
Мэй сглотнула, чтобы избавиться от комка в горле. Теперь становиться туристкой ей очень не хотелось, однако другого выбора не было.
Долгие часы они виляли и петляли по пещерам. Девочка настороженно прислушивалась к любому шороху. В Катакомбах было намного холоднее, чем снаружи, и Мэй совсем продрогла.
— Без неба так неуютно, — сказала она Тыкверу, который предусмотрительно держался в двух шагах позади.
Каждый раз, когда Мэй замедляла шаг и ждала, пока призрак с ней поравняется, Тыквер находил какой-нибудь повод, чтобы отстать: то изображал, что у него шнурок развязался, то разглядывал что-то интересное на полу, пока девочка снова не уходила вперед.
Мэй надеялась, что пещеры выведут их на поверхность до того, как наступит время спать. Она боялась, что компас окажется неисправным и что они заберутся в такую глубину, из которой будет уже и не выбраться.
Судя по всему, путь, который они выбрали, тянулся вдоль берега Мертвого моря, однако на деле могло получиться всякое. Наконец они совсем обессилели. Прежде чем двигаться дальше, нужно было хоть немного поспать. Мэй и Тыквер улеглись прямо посреди тоннеля. Больше было негде.
— Хоть бы завтра отсюда выбраться! — взмолилась Мэй.
В свете ее звездного фонарика они посмотрели друг на друга.
— Так хорошо, что кто-то есть рядом, — сказала девочка.
Тыквер кивнул.
— Ага.
Мэй поежилась.
— Вот бы еще и одеяло.
Она подвинулась ближе к Тыкверу, но рядом с ним было еще холоднее. По крайней мере, хоть электрические укусы больше ее не тревожили. Наверное, Мэй уже к ним привыкла.
— Извини. Духи такие холодные.
— Я и не обиделся.
Мэй не стала от него отодвигаться.
— Тыквер?
— Уммгумм.
— Спасибо, что пошел со мной.
Мэй улыбнулась призраку. Тот ответил ей своей кривой улыбкой, которая больше напоминала гримасу, и девочка погасила свет.
* * *
— Мэй?
Мэй проснулась, потому что ее трясли за плечи. Открыв глаза, она увидела встревоженное лицо Тыквера. В руке он держал звездосвет.
— Что такое?
— Гляди!
Призрак показал на что-то рядом.
В тусклом свете фонарика девочка увидела возле своей ноги большой черный сверток. Она шарахнулась в сторону, словно испуганный краб.
— Вчера его тут не было, — с тревогой пробормотала Мэй, окончательно проснувшись.
Тыквер кивнул.
Она повертела головой, будто надеялась увидеть, кто оставил тут сверток, но фонарика хватало, только чтобы отогнать темноту на шаг-другой.
— Что это?
Призрак по-прежнему грыз палец и молчал.
— Как он сюда попал?
Тишина… и клацанье тыкверских зубов.
Они присели на корточки и опасливо уставились на сверток, будто он мог подпрыгнуть и вцепиться в них.
Мэй осторожно вытянула руку. Ничего не произошло. Девочка тронула его пальцем. Ткань — самая мягкая и нежная на свете.
— Кажется… — Мэй взяла его и начала разворачивать. — Тыквер, да это же одеяло!
Вытаращив глаза, они многозначительно посмотрели друг на друга. Мэй глянула вперед, потом назад.
— Похоже, нас кто-то слышал, — прошептала девочка. — Прошлой ночью.
Для совпадения это было слишком. В груди заворочалась тревога.
Мэй положила одеяло на колени и развернула его полностью.
Вдоль верхнего края, обшитого черной шелковой каймой, один за другим начали появляться светящиеся зеленые стежки. Мэй вела по ним пальцем, а они закручивались и петляли, выписывая затейливую вязь, пока не сложились в надпись:
Для Мэй. Больше не замерзай.
Девочка удивленно ахнула и снова завертела головой по сторонам, но тот, кто оставил ей подарок, уже давно ушел.
— Что там написано? — спросил Тыквер, изучая слова.
— Вот, посмотри поближе. — Мэй протянула ему одеяло, но призрак выставил перед собой руки, отказываясь.
— С чтением столько мороки… — Он глубокомысленно вздохнул.
Мэй тоже вздохнула и прочитала ему надпись. Они сели возле одеяла и задумались.
— Кто мог его принести?
Тыквер пожал плечами. Вдруг в его глазах блеснула догадка.
— А что, если у тебя есть тайный поклонник? — предположил он.
Мэй закатила глаза.
— Это вряд ли. Может, его принес Усик? — Она с надеждой посмотрела на призрака, но тот затряс головой так энергично, что на макушке закачался клок волос.
— Усик ни за что не бросит своих пчел. Да и сюрпризов он не любит.
— Тогда это точно не он.
Мэй не могла представить старичка, который крадется за ними по тоннелю и тайком подкладывает загадочные подарки.
Она взглянула на одеяло, протянула руку и развернула последнюю складку. Ей так хотелось накинуть его на плечи. Наконец девочка так и сделала.
Внезапно мир вокруг засиял всеми красками. Мэй подняла руку и посмотрела на нее, удивленно моргая. И тут…
— Боже мой!
Девочка снова захлопала ресницами.
— Боже!
Она сидела у себя в комнате, на кровати, завернувшись в свое одеяло. Здесь все было как раньше. Картинки с Египтом и Самоа на стене. И письменный стол, и книжная полка. Под потолком динькала «музыка ветра». Девочка потянулась и тронула ее подвески. Они были настоящие!
Мэй поискала глазами Тыквера, но он куда-то пропал. Тогда она подвинулась и посмотрела в окно. Там был двор, а за ним — лес.
— Мама! — закричала Мэй. — Киса!
Она вскочила, распахнула дверь и замерла на пороге. За дверью ничего не было. Только оранжевый свет.
— Мэй? — позвал кто-то.
Она не ответила. Не хотелось ничего говорить.
Мир снова потемнел, и девочка оказалась лицом к лицу с Тыквером. Он держал в руках одеяло.
— Как ты? С тобой все в порядке?
— Да, — ответила Мэй, стараясь прогнать воспоминания.
— Я думал, ты заснула.
Девочка забрала у него одеяло.
— Я была дома!
Она снова накинула одеяло на плечи и снова очутилась у себя в спаленке. Потянувшись к окну, Мэй открыла его, но знакомый вид немедленно растворился в оранжевом сиянии. Она опять стянула одеяло и оказалась в пещере.