Наверное, в жизни каждого человека есть кто-то, кто запоминается ему на всю жизнь. Это может быть человек, а возможно, даже животное. Друг или враг. Образ любви или глупости. Носитель света иль тьмы. Но такой хотя бы раз всем встречается. У каждого есть тот, который вызывает у него самые яркие впечатления. Это может случиться в детстве, в юношестве, в зрелые или даже преклонные годы. Но последнее совсем неважно. Важно, печально лишь то, что иной раз мы не успеваем понять или выразить каким другим способом наше осознание этой встречи. Она уходит, проходит. И время упущено навсегда. Вы больше в жизни не встретитесь.
…С Адатой я познакомилась, как кажется, ещё в прошлой жизни. Взорвалась Вселенная и, может, не один раз, на самом же деле это случилось недавно. Во время непродолжительной поездки в соседний город я заметила какую-то странную девушку. Она сразу бросилась в глаза тем, что, должно быть, была неместная. Она выделялась от остальных своей небывалой грациозностью и естественностью, не сказать, чтоб была красавица, но, конечно, она была хороша. Черноволосая, зеленоглазая, впрочем, с последним поторопилась. Её глаза, как покажется мне потом, будут меняться от освещения, от жёлтых до зелёных и голубых; наверное, они были серыми.
Я встретила её праздно гуляющей в парке, но застала при довольно странном занятии. Черноволосая незнакомка разглядывала наши громадные сосны так, будто видела их первый раз в жизни. И также тополя, и дубы, и все остальные растения. Во всём взгляде её выражались шок, восхищение и неверие. Единственной, впрочем, достаточно глупой мыслью, какой можно было бы это всё объяснить, было бы назвать её инопланетянкой. Возможно, так всё и было.
|
|
Собственно, наше знакомство представляло из себя короткую и забавную сценку, больше походящую на игру неумелых юных актёров. Мы столкнулись в прямом смысле этого слова, когда она, очарованная и задумчивая, смотрела выше своей головы, а поэтому не смотрела под ноги. В её руках, как я успела заметить, промелькнул ещё непонятный прозрачный приборчик. Теперь, зная, что он из себя представляет, я назову эту вещь телефоном из будущего, но не о нём будут речь.
- Какая отвратительная погода! – с раздражением проговорила девушка. Она оглядела меня с ног до головы, также с каким-то удивлением и недоверием.
- Отвратительная? Нет, отчего же?
Хотелось опустить глаза и засмеяться, мало ли на свете таких чудаков? Или она просто любит не то, что я, или, действительно, странная, или просто шутит, как знать? Но я почему-то решила, что можно и уточнить это.
- Да потому, что такая странная. – всё также утверждая свою мысль, заговорила девушка.
И в этом она была не права. Конечно, не знаю, как для кого, но умеренно тёплый свежий и солнечный майский день назвать странным и уж тем более отвратительным было как минимум нелогично. Даже если ты любишь снег и мороз, эта погода нормальная.
- И чем она странная?
Мы начинали говорить и в это же самое время шли по тенистой аллее. Удивлённое не меньше меня солнце безразлично кидало свои лучи на всех. Оно мелькало на лицах прохожих и лице этой странной красавицы, лишь изредка исчезая за листьями, ветками или стволами. Невдалеке были лавочки, но останавливаться не хотелось совсем. Как знать, может, нам лучше было бы и не встречаться, а кое-кому скорее бежать домой? Рассеянный и чуточку меланхоличный взгляд собеседницы отдавал чем-то ещё непонятным, таинственным, и это начинало пугать. Она явно не была так проста, как хотелось бы. Но это и привлекало.
|
|
- В моём мире в такое время на улицах больше людей. И деревьев на улицах больше. И деревья другие. Или это я представляла другими их?.. – засмеялась. – Даже не знаю, как вам сказать! – начала она и запнулась. – Простите, забыла представиться. Меня зовут Адата. Адата из Эверлейна.
Мы обменялись именами, а я продолжала слушать, постепенно удивляясь всё сильнее и сильнее. Разговор из самого обыкновенного очень быстро превращался во что-то странное.
- …В общем, немного неприятное впечатление оставляет у меня ваша планета.
- Планета?
- Ну да! И ладно, что внешне не совпадала. Деревья – это так, пустяки. Сосны или не сосны, - не важно. – она помолчала пару мгновений, а после выдохнула как-то печально: - Ты это лучше забудь, ладно?
Тогда ещё показалось, что природа и погода – это всего лишь прикрытие. Девушку мучит совершенно другое, а потому «не так» всё. Люди часто поступают подобным образом. Её что-то тревожит, и это надо как можно скорее решить. Надо заставить человека сказать, что случилось, и помочь ему в этом, если возможно.
Какое-то непродолжительное время мы продолжали идти по тропинке, молча рассматривать кипарисы и сакуры. Периодически мы смотрели друг на друга, потом отводили взгляды в разные стороны. Адата опять говорила, что «представляла всё как-то не так», и это было так странно слушать, что я вдруг не выдержала и, сама не знаю, из-за чего прошептала:
|
|
- Скажи, ты инопланетянка? Только честно.
И она отвечала.
- Да... – она говорила это так искренно и так просто, что ни на одно мгновение не вызывала сомнений в том, что она шутит или обманывает.
- Откуда ты?
- По той стороне от солнца. Наша планета копия вашей. Только не копии мы.
И в этот момент стало ясно слишком много различных вещей: и то, что всё как будто затихло, и из всех звуков остался один мой удивлённый голос, внезапно изменившийся, робкий и затаённый, и то, что одно мгновение будто перевернулся весь мир и свершились все мечты детства, о которых так долго мечтал, но, вот, когда они совершились, в это теперь даже не верилось.
- Зачем ты здесь? – поборов страх и волнение, спросила я.
- Хотела взглянуть на Вас.
- И что же, увидела?
Адата пожала плечами.
- Увидела. Разочаровалась. И хватит. – она внезапно метнулась в сторону, отскочила, почти перешла на бег.
- Стой! Погоди! Куда же ты?!
А парк уже скоро кончался. Если она завернёт за поворот, там многолюдная улица. Там её не поймать!
Я хотела бежать за той, кто, должно быть, преодолел скорость света. Было смешно и странно. Не передать всех чувств.
- Что ещё? Говори. – инопланетянка смягчилась в одно мгновение, обернулась, остановилась и, кажется, передумала возвращаться. – Я ещё здесь и готова всё выслушать. Да, я готова. Ну, говори!
- А я всего лишь…
Снова нависла пауза, такая глупая и нелепая, такая неуместная, как показалось даже впоследствии.
- Так это всё – правда?..
- Если сказала «да», значит, да. Как вы люди падки до таинств сомнения…
- А разве так только мы? А как вы? – я хотела перевести разговор, смягчить его, задать что-то важное, но не знала, не знала, с чего даже начать. – Расскажи про ваш мир. Какой он. Какие вы? – это было, и правду, банально, но актуально. До тех пор, пока не настанет тот самый знаменательный день первой встречи с инопланетным разумом, этот вопрос будет будоражить каждого здравомыслящего живого человека, - не только фантаста или учёного.
Адата вздохнула, но улыбнулась. Что-то грустное опять промелькнуло в её чертах. Бледная кожа почему-то налилась блеском, но это был не жар и не огонёк радости, а скорее тот призрачный волнующий свет, лунный свет, притягивающий и одновременно удивляющий. Да, что говорить! было в этом создании космоса что-то такое, что просто затмевало рассудок. И это нельзя было никак увидеть, а можно лишь ощутить, почувствовать. Наверное, это и есть тайна.
- Мы не такие, как вы. Вот и всё. – такой удивительно короткий ответ, без сомнений, поверг в смятение.
- И это всё, что ты скажешь?! Да разве же это всё? Мы столько думали, столько предполагали, какие только книги ни создавали, какие фильмы!..
- …А мы почти такие, как вы, только живём иначе. – в этом голосе на миг, показалось, промелькнула ирония, тонкий и звонкий смешок рассыпался, вскоре в воздухе, и, если меня не обманул слух, он был на самом деле, мне не послышалось. – Прости, я не смеюсь, это так. – продолжала, точно оправдываясь, моя собеседница. – Нам тоже очень много про вас говорили. Пугали, ещё как пугали, а всё оказалось…
- …не страшно?
- Нет, прозаично до ужаса. Просто и прозаично. Ничего личного.
Неуместная шутка про поэтичность Их мира осталась сидеть за зубами. Мы обе смеялись и улыбались, и было сложно понять, кто здесь шутит.
- А в чём отличие?
- Только в мире. Деревьев больше, - хихикнула, - но это пустяк. Мы просто не рубим их, рубим редко, обычно они сами падают.
- Тысячелетние дубы и платаны… - я прошептала в ответ. И тут точно что-то случилось. Не знаю чего, но в меня точно что-то вселилось. Ужасный юмор начал преследовать каждую фразу. Хотя, как уже говорилось, этой встречи ждали мы все. Она просто пришла неожиданно. Если бы только было время предупредить, хоть за час, за минуту!.. Это было от неожиданности.
- Ты мне не веришь, ну что же. Ваше право, не верьте, я просто отвечу на вопрос и уйду, – вздохнула опять красавица. – Мы живём в единстве с природой, поэтому и она отличается от той, что я сейчас вижу. Нет этих зверских «парков», «скверов», «садов», деревья сами выбирают себе место жительства. Их никто не может удержать и не держит. Они не заперты рамками территории. И, если хотят, могут просто встать и уйти.
- Деревья? Могут уйти? – я не выдержала и снова начала непроизвольно иронизировать.
- Не смейся, прошу. Всё так. Возможно, дело не только в нашем к ним отношении. Другие виды, другие сорта. Другая, в конце концов, атмосфера… Вот, они и смогли. А ваши, бедняжки, - прошептала в сторону девушка, - они обречены, это уж мне очень видно, сидеть здесь, быть здесь, как в темнице. Они никогда не смогут встать и уйти в родной лес! Ах, если бы только можно!..
Но что я говорю? Ох, не стоит. – она завертела по сторонам головой, точно оглядываясь, не подслушивает ли никто её. Деревья в этот момент, как показалось потом, неожиданно и таинственно опустили мохнатые зелёные ветви. Подслушивали, выходит! Но, нет, это, определённо, не так. Это так только кажется.
- В нашем мире, - продолжала инопланетянка, - всё спокойно и тихо. И так уже довольно давно. Тоже города, страны, науки и достижения. Но в чём же такая разница? Ах, я тебе скажу по секрету. Мы благодарны одним нашим учёным умам, которые создали Систему и привели в жизнь величайшее творение ума своего. Не буду говорить очень долго, времени на то как раз нет; благодаря вопросам различных блоков и, понятное дело, ответам на каждый вопрос, каждый житель нашего мира имеет разное положение в обществе. Вопросы все очень разные: про жизнь – детство, настоящее время, планы на будущее, про мысли, мечты, про профессии, про различные обычные и необычные ситуации, смоделированные и разыгранные на симуляторе, про жизнь и про смерть, и самое главное – про все правила.
- Какие такие правила?
Я ожидала услышать любую речь про какие-нибудь безумные запрещающие почти всё на свете законы, но только не то, что услышала.
- Да самые обыкновенные правила. По которым мы все живём. Возвышенность победила. Когда-то много лет, о нет, даже тысяч лет, мы были, как вы, и пошлость, жадность и выгода правили бал целым миром, но потом пришли они. – Адата назвала фамилии, я забыла их почти сразу же; три фамилии неизвестных, но, похоже, величайших учёных, записанные через дефис, и составляли название того суперумного теста, благодаря которому и осуществлялось распределение людей на разные классы и уровни.
- И люди стали, как бы сказать, идеальными?
- Не сразу, не все и не без потерь. Но, конечно, такими стали. Теперь нас намного больше, чем раньше, потому что Правила учатся с первых лет.
- Ты говоришь, не все…
- Да, были, увы, такие. Они отвергали всё высокое, нравственное, они воспевали с пеной у рта те вещи, о которых мне стыдно сказать даже в тишине, даже в мыслях! Были такие… Говорить о них, к слову, нет смысла. Оных у вас предостаточно! Обернись. – и она начала указывать своей рукой на прохожих. И начала говорить такое, чего я не знала, но в принципе могла бы предположить. И ладно бы, сказала-выдумала, но когда её пальчик попал на проходящую мимо мою старую знакомую, с которой мы расстались в не очень приятных красках, я оробела, ведь это всё было так.
Теперь пришла вздыхать моя очередь.
- Не понимаю их. Всем сердцем не понимаю и не пойму! Даже убить порой хочется.
- И не надо понимать их. Пусть в этом будет месть им. Пусть будут обделены нашим обществом.
Адата улыбнулась и внезапно обхватила мою ладонь. То, что я почувствовала в этот миг, было невозможно передать словами, в первую очередь фразой, что это не описать; в тот момент стало ясно, что я не только стою на пороге великой космической тайны, мечты, фантазии, не только встретила самого лучшего друга и единомышленника, но и поняла, наконец, что есть ещё в мире свет! Есть ещё, стоит надеяться.
- С теми, кто променял лучшее нашего мира на грязь, разврат и наживу, я знаю лишь, работают наши учёные. Они находятся где-то далеко-далеко.
- Что-то вроде ссылки?
- Да, именно. На орбите плавает «остров», на деле искусственный спутник, там почти всё тоже самое, что и у вас, вот почему я так расстроилась…
- Так ты была там?
- Мельком! Видела. Закрыла глаза, а после стёрла из памяти. Потому что лучше даже не знать. – говорящая смолкла, её взволнованный голос дрожал, а сердце, очевидно, больно и отчаянно билось. Я не знала о последнем наверняка, но видела красное лицо и почувствовала, как будто она – это я.
- Мы боролись годами за то, чтобы достичь того, что вы называете невозможным. А не затем, чтобы позволить разврату опять править бал.
- Совершенство…
- Оно реально, как день. Нужно только желание многих. Мы боролись, - вновь начала оборванную мысль Ада, - мы боролись не для того, чтобы снова отпустить всё и потерять всё, поэтому были и жертвы, и поражения. Чтобы добиться вершины, приходится оставлять всё, что тянут за собой вниз. Всех, кто так делал. Не сочти за нелепости такие слова, но вы также обязаны разделиться и дать власть половине, которая имеет незримые крылья. Другая же половина или треть, или четверть, она погубит и себя, и вас, но на вас ей плевать, - защитите же себя тогда, что ли. Не ведитесь на поводу той части. Вы умнее их! Вы должны быть их выше! Но решите твёрдо для себя, кто есть кто. Если выбор будет совершён правильно, наступит то, о чём каждый мечтал и мечтает. Это не трудно, поверь мне.
Тысячи лет потратили мы потому лишь, что надеялись на течение времени, что, мол, оно само приведёт нас к тому, как нам надо, а не пришло; мы пробовали разные способы, но поняли, что изменить извращённое сознание невозможно. Здесь есть только два пути: или позволить ему вторгнуться в ваш мир и постепенно впустить вместе с ним ядовитые и крайне живучие споры самых низших пороков, а то есть фактически обречь себя опять на уныние, либо оградить себя от этого, оградить и таких от себя. Пусть получится в итоге два мира, а наверное, будет так, но зато вы будете счастливы. И они, наверное. Да. Только лучше забудьте про них. Они должны все исчезнуть.
Не стремитесь угодить всем одним миром. Только выбор. Только приоритетная сторона. Одна половина должна принести в жертву другую, и тогда победит свет. Свет должен убить тьму, если ты меня понимаешь.
- Понимаю. Давно ждала услышать такую речь.
- И я ждала. Увидеть мир. Этот мир. И повторить наше великое дело. Быть также причастной к свету. Посеять его семена в вашем мире, хотя бы самые малые семена, а потом, быть может, и на третьих планетах…
Увы, не достигнуть света, если уважать и свет, и убивающую, разъедающую его и губящую тьму. Гонясь за таким желанием, вы можно только убить себя, убить свет, зато дать тьме снова восстановиться. Да, я не понимаю и не уважаю тех, кто заставил нас жить счастливо только сейчас! Тех, кто заставляет проделывать тоже других! Тех, кто тянет десятки тысяч миров к уничтожению! Тех, кто не даёт жить в гармонии тем, у кого светло на душе!
- Не люблю, не понимаю, не уважаю.
- И не потому, что воспитали такой.
- А потому что такой родилась сразу… - мы сказали это почти в один миг, чем ещё раз убедили друг друга в возможности невозможного достижения совершенства и понимания, хотя бы понимания дружбы.
…Она отдёрнула свою ладонь, и деревья расправили ветки и распрямились. Точно что-то случилось опять. Замедлившееся, прислушивающееся к происходящему время побежало с обычной скоростью. По парку пролетел ветерок.
- Тех, кто обитает на «острове», ожидает ещё один тест, убеждения, сотни и тысяч слов, а в конце концов, смерть от насилия. Если оставлять их в живых и давать им такие же права, как всем, они снова будут издеваться над светлыми и упиваться этим. Это уже не Люди.
- Наверное, иногда очень сложно решить, кто был плохим, а кто – нет?
И тут Адата замешкалась. Я, похоже, попала в самое яблочко.
- Да. Ошибки случаются часто. Сложно расценивать человека с учётом всех его граней, всех его поступков и помыслов. Мы над этим… работаем… - в спешке заговорила она, краснея, как будто от ужаса внезапно найденного несовершенства системы её любимого мира.
- Зачастую всё очень просто. Но бывает и так…
- В этом вся сложность, я верю.
- И поэтому тысячи лет работы... Вопросы совершенствуются до сих пор, результаты пересчитываются и пересопоставляются, и в тоже время… - она стала говорить уже не так радостно и заметно тише. Она как будто в ужасе взглянула со стороны и поняла, что наговорила сейчас много лишнего. Мы были совсем не знакомы, а она буквально одним разговором вывернула на голову стороннего слушателя весь свой возвышенный мир. Но я её не осуждаю.
- Мы не такие, как вы, - твердила очень тихо она, - мы не такие, как вы, это всё, что надо вам знать. Всё, что надо… Мы убивает всё несущее тьму во имя нового гения света, но тоже порой допускаем ошибки, мы оставляем кое-что в темноте, мы подправляем после данные, мы радуемся, надеясь, что правильно всех расценили, и мы… - она говорила ещё долго, но была теперь точно помешанная. И, возможно, никакая не инопланетянка, а самая обычная девушка, новая ученица, новая собеседница, случайная попутчица, фантазёрка.
Девушка, мечтающая о свете и несущая в себе свет. О, как же она была смела, как отчаянна, не боясь говорить это вслух мне, первому, возможно, самому первому слушателю в её непридуманной жизни, первому, кажется, не последнему; как много ещё работы предстояло нам всем впереди!..
Севастополь, февраль 2020, 424