Л.А. Дулгеров [29] Воспоминания
Я один из тех, кто работал на Надвоицком алюминиевом заводе с пуска первого корпуса, первой ванны. Приехал в Надвоицы в 1954 г. До этого работал в алюминиевой промышленности в Запорожье. На пуск завода приехало немало рабочих с Кандалакши, Урала. Из тех, кто пускал первый корпус, уже почти никого нет. Господь расщедрился: дал мне долгую жизнь.
Я участник двух войн – германской и японской, прошел половину Китая. Много служил. Начал войну на Ленинградском фронте. В мае 1945 г. нашу 73-ю артиллерийскую дивизию – резерв главного командования – погрузили в эшелон и повезли куда-то. Мы не успели получить летнюю форму, всю зиму не мылись, завшивели. Вместо бани посыпали одежду дустом. Куда ехали? Говорили, на Турцию. Когда Волгу перешли, мы догадались, что на Японию. Мы вошли в состав 2-го Дальневосточного фронта. Доехали до г. Ленин- на-Амуре. Успели сделать три залпа, и вдруг Амур разливаться начал – наводнение. За ночь вода поднялась на 1,5 м, и мы остались на острове. Потом пригнали американские баржи, нас перевезли. Местность в том районе холмистая, бездорожье, намучались мы. Дошли до Харбина. Ночью наши сбросили десант, взяли город. Пробыли в Японии до октября–ноября 1945 г. Потом подошла Мао-Цзе-Дуновская армия. Нас передислоцировали во Владивосток, передали Тихоокеанскому флоту – на флоте артиллерия тоже нужна. В Петропавловске-на- Камчатке я дослуживал последние 4,5 года.
В 1945 г. мне исполнилось 20 лет, а я уже прошел две войны. Демобилизовался осенью 1949 года. Перед войной я поступил в ветеринарный техникум, но из-за войны никакой мирной профессии получить не успел. Что делать? Мне 25 лет, я и девчонок близко не видел, на флоте их почти не было. В деревне меня встретили как фронтовика. Отец обрадовался: помощник пришел. Семья большая, я в семье старший, после меня еще пятеро детей, самая старшая 1931 г. рождения.
– Хорошо, батя. Но у меня нет никакой специальности. Только умею стрелять, убивать. Пойду заканчивать техникум.
– Учись, но помощь я от тебя жду, а не ты от меня.
Вскоре окончил с отличием техникум. Днем учился, вечерами вагоны разгружал. Выжил. Даже немного прибарахлился: форму носил военную, а рубашки, носки купил. Хоть диплом у меня был свободным, я вернулся домой, жалко стало отца. Начал работать заведующим ветучастком. Оклад мне положили 165 руб. – этого хватало только на курево. Жил на подножном корме. Проработал с год, женился на Анне Яковлевне. Тут приехал дядя из Запорожья, уговорил ехать с ним: Я тебе гарантирую 1,5 тыс. руб. ежемесячно. Действительно, в первый месяц в Запорожье заработал полторы тысячи. Я в руках столько никогда не держал. Так я попал на алюминиевый завод. До 1975 г. вкалывал, выйдя на пенсию еще до 1987 г. проработал.
В сталинское время в алюминиевой промышленности надо было отработать 10 лет и давали орден Ленина, а после смерти Сталина это правило отменили. Орден не зря давали. Лом здоровый, кувалда, лопата и метелка – вот и все механизмы. Температура в цехе 120 градусов, пыль, загазованность.
Я получил 7-й разряд – самый высокий, стал бригадиром 1-й бригады. В 1973 г. я получил звание Почетный металлург, в 1985 г. награжден орденом Отечественной войны II степени, имею ряд медалей.
Моя бригада являлась передовой. Вы историк? История мой любимый предмет с детства. Я прочел Карамзина, у меня библиотека почти вся историческая. Самый образованный человек, если не знает историю – безграмотный. Русский человек получил свободу в 1861 г., до этого он был рабом. А полтора века свободы – срок маленький. Рабство дало русскому человеку безответственность, воровство, пьянство, подхалимство. Может и я такой. Сейчас что нам дала демократия? Грабежи, разврат. Я хорошо знаю душу русского человека. Нет двух одинаковых людей. Став бригадиром, я стремился учитывать характеры людей, их индивидуальность. У меня в бригаде не было ни одного пьяницы, лодыря. Я ввел жесткий контроль. Даже ночью ходил проверять, как идет работа. Я хорошо знал технологию производства. Ведь как бывает, человек всю жизнь проработал электролизником, а не знал, в чем суть процесса электролиза, ему казалось, что не его это дело. Кроме того, люди были материально заинтересованы. Кто технологию нарушал, я строго взыскивал, поблажек не делал. Но и себе поблажек не делал. Я ничего никому не давал и ничего не брал. Больше всего в жизни я ценю принцип независимости. Таких людей не очень любят.
Порядок, дисциплина, знания – мое кредо. В 1970-1980-х гг. я часто пользовался технической библиотекой. Там мне попалась брошюрка о французской фирме Пишине. Это была технически передовая фирма: корпус обслуживало 3 человека, а у нас такой же корпус обслуживало 30 человек. Отработавший в фирме 10 лет металлург отправлялся на пенсию с сохранение 75% заработка и оставался зажиточным, независимым человеком. На оплату труда шло 40-45% от прибыли. А сколько у нас? Я подсчитал: мы от чистой прибыли получали 0,5%.
Как же так, – думаю. Сходил в плановый отдел, в бухгалтерию. Я был въедливый. С собранными данными пошел к парторгу Митрошину, старому коммунисту. Я его любил. Это был очень порядочный человек, а, когда умер, ему даже некролога в газете не напечатали.
– Александр Степанович, смотри, что же получается? Они за счет механизации сокращали число рабочих. А мы разве не можем механизировать?
–Хорошо, мы оставим троих таких, как ты, а 27 куда денем?
Этим аргументом он меня сшиб. Пусть даже по 0,5% получим, да все, а иначе кто будет кормить детей уволенных рабочих?
А сейчас мы именно так и делаем. Одно мне не понятно: как могло такое произойти - развал СССР?….
Когда моя семья получила квартиру, мебели у нас совсем не было. Я не стал горевать, сделал самодельную мебель. Через несколько лет в этой квартире мы уже принимали финскую делегацию. Когда застолье было в разгаре, один из финнов шутил, вспоминая войну: «Ты пух-пух меня, а я тебя». И странно нам уже было, почему люди не могут ужиться в мире.
У меня была первая легковая машина в поселке – в 1956-1957 годах – шик на все Надвоицы. Стоила машина около 1800 руб. Купил ее, когда еще прав не имел. Талоны на покупку выдали, а я ездить не умею. Пошел к начальнику вокзала: «Дайте платформу, чтобы машину привезти». Двое суток ехали. Следующей машиной были Жигули за 5,5 тыс. руб. Я с ней вместе двое суток в вагоне ехал.
С 1956 г. по 1959 г. я являлся депутатом Верховного Совета Карелии. Раз избрали, стал я депутатить. Королев, секретарь обкома, проверял наши доклады. Раз на каком-то заседании я бараки назвал чикагскими трущобами. Всыпали мне тогда. Когда приехал в Надвоицы, не было садиков в поселке, я за них бился. Не так скажешь начальству – влетит, но говорили, раз дело требовало. Меня потом упрекали: Дулгеров понастроил садиков, а они пустуют. Голосовали в то время единогласно. И за бюджет тоже. Все вопросы решали в Обкоме партии, тогда это казалось естественным. Депутат получал 50 руб. в месяц плюс бесплатный проезд по СССР 1 раз в год. Раз в неделю я делал прием в поселковом Совете.
Я был председателем участковой комиссии на местных выборах. В день выборов через каждый час нам из райкома звонили: как идут выборы? Мы на квартиры к избирателям на машинах ездили, добиваясь 99-100% явки. На выборы поступала разнарядка: 5-6% депутатских мест интеллигенции, 20% – рабочим, 15% – крестьянам и т.д. В итоге мы считались по составу самыми демократичными
Я работал посменно, учился, выполнял депутатские обязанности, был по совместительству и председателем цехкома, мне всегда не хватало времени. На сон оставалось 4-5 часов.
Одно время я работал председателем общественного суда. Приходит на прием женщина.
– Ты депутат?
– Я.
Она давай кричать, через слово мат:
– Что мне делать? Сидела в лагере чуть не с детства. Теперь с ребенком, без жилья.
–Завтра вечером приходите, – сказал ей, а сам пошел к Марии Ивановне Тимошенко, председателю поселкового Совета. Она деловая, молодец: Хорошо, жилье в бараке дадим.
Девочки, у кого что есть, собрали постельное белье, одежду для ребенка. На следующий день она приходит, а я говорю:
–Вот тебе ордер, вот материальная помощь. А работать будешь на стройке.
–Нет, мне нужна такая работа, чтобы дома быть.
–Посудомойкой пойдешь?
–Да.
–Хорошо, иди устраивайся посудомойкой. А будешь материться, всего лишишься.
Через неделю жалуются на мою протеже
– Ворует.
–Она же с лагеря.
– Что же ты нас не предупредил?!
Где я ее только не устраивал на работу. А теперь самостоятельная женщина, на пенсии. Дочка выращена.
Вечером заходит парень.
–Я только с колонии, я детдомовский, помогите.
–Пошли ко мне.
Переночевал парень у меня дома. Выбил ему направление в Большую Сегежу. Дал денег. Позвони мне, – говорю. Не позвонил. Через 4 года поехал я как-то в Сегежу. На улице вижу, идет навстречу парень с женщиной, ребенком. Схватил меня: Здравствуйте! Я тот, кого Вы на комсомольскую стройку отправляли.
Сейчас меня больше всего тревожит грабеж. За двухкомнатную квартиру платим 2,5 тыс. руб. в месяц. Царит чиновничий произвол. Раньше я был уверен в завтрашнем дне. Это большая сила.
В советское время я судился с директором С.Н. Петровым. Послали нас в командировку в Армению, там умышленно гробили технологию: ванны забиты, аноды погоревшие. Со всех заводов послали по 5 человек восстанавливать производство. Директором завода был сталинский соратник. Наводите порядок, – говорит, – а жить будете в санатории. Питание бесплатное, баранов резали, на Севан ездили. Но и работали, себя не жалея. Я за смену 2 ведра газированной воды выпивал. Полтора месяца проработали, а денег не дали – дома получите, из Армении денег вывозить нельзя. Вернулись в Надвоицы, директор Петров говорит: Сегодня вечером выходите на работу. Мы не вышли. Вскоре вывесили приказ с объявлением выговора, лишили 13-й зарплаты. Все боятся с директором спорить: Он нас съест. Встретившись со мной, директор и впрямь возмутился:
–Ты на меня в суд подал?!?
–Вы нарушаете КЗоТ.
В итоге суд отменил приказ, а директору за нарушение КЗоТ постановил объявить выговор. Правда, директор этот суд не забыл, вскоре приказал мне получить смежную профессию электрокарщика.
Мы давали много металла сверх плана. В корпусе 8 бригад, по 20 ванн в бригаде. У каждой бригады свой план, бригады независимы: получали сырье, химикаты, выдавали металл. Были такие, кто приходил на работу с бутылкой, не выполняли план. За перевыполнение платили большие деньги. Почему-то больше 100% не разрешали вырабатывать. За 1% перевыполнения давали 15% премиальных. Иногда премии повышали. На зарплату влияла экономия электроэнергии. Она зависела от количества вспышек: когда их очень много, сжиралась энергия. Забулдыги сплетничали: Калашников – твой друг, он тебе помогает. А Калашников меня вызывал, просил дать металла взаймы отстающей бригаде. Раз я дал им взаймы, два, потом возмутился: «Пошли они на...» Ведь давал без отдачи.
В большинстве бригад наряду с ответственными мужиками были забулдыги. Соберется собрание, видят – спился человек, но большинство жалело алкоголиков. Уволят такого, он поболтается, приходит сникший. Люди просят: «Давайте возьмем, ведь семья голодает». Так увольняли – принимали из жалости не раз. Мне это не нравилось. Я не люблю халтурить, не то что б жаден до денег, а просто не люблю.
К движению «За коммунистический труд» я настороженно отнесся. Там ведь провозглашался лозунг «Один за всех, все за одного» – очередная дурь. Я против выступил. Если 20 человек в бригаде, и один провинился, вся бригада лишается премии. Страдали честные труженики. У нас в корпусе бригад коммунистического труда не было. Не так надо воспитывать.
Премиальные давали на цех. Фонд всегда был хороший. Один забулдыга, 6 детей, все время приходил за помощью. Решили мы, что не будем давать ему деньги в руки, пусть жена ходит. А жена сама пьяница. Перестали и ей выдавать. Давайте детям давать. Ничего не получилось. А дети выросли неплохими.
В последнее время, когда я работал бригадиром, при Брежневе, была установка: давать сверхплановый металл. Директор нас собрал, зачитал директиву – 1,5 тыс. тонн металла сверх плана. А на 1 кг металла должно быть определенное количество сырья. Я и спросил:
–А дополнительное сырье вы нам дадите?
–Садись! Садись! Ты сейчас начнешь. Никакого дополнительного сырья.
Сейчас дисциплина более жесткая. И правильно. У меня за всю жизнь ни одного опоздания, прогула.
Алюминиевое производство вредное, не зря лес вокруг завода сухой. В маленькой Европе алюминиевых заводов почти нет, не хотят травить территорию. На алюминиевом заводе газ, жара, в ванне 1,5 тыс. градусов температура, пот у рабочих льется ручьем. В 30 лет у меня обнаружили язву 12-перстной кишки, я похудел так, что остались кожа да кости. Хирург Хазанов готовил меня на операцию. Набрался я немного сил. А тут приехали ленинградские врачи, стали дежурить в больнице. Одна из врачей такая была внимательная, от разговора с ней легче становилось. Она изучила историю болезни и посоветовала не соглашаться на операцию: Я вас вылечу. Она мне доверие внушила, я ей поверил. Через 2 недели чувствую – оживаю. Срочно достали путевку в Ессентуки, я там в санатории на 8 кг поправился. Когда вернулся, рентген показал, что язва отлично зарубцевалась. Фамилию не помню, а всю жизнь благодарю этого врача. Вот так.
В 1975 г. я вышел на пенсию по профзаболеванию, вторая группа. Пошел в заводское общежитие воспитателем. Под моим началом оказалось более 300 гавриков от 16 до 40 лет – рабочие, конторские. До меня на этой работе больше года никто не выдерживал: воровство, пьянка. При мне построили в подвале банно-прачечную комнату с горячей водой. Библиотеку устроил. Забулдыг начал давить. Пошли конфликты. Порядок у меня был армейский. Шесть лет я там проработал, потом не выдержал.
Многие не думают о завтрашнем дне. Сосед этажом выше получку получит, гулянка-пьянка, а через 3 дня прибегает жена: «Анна Яковлевна, нет капустки?» Я всегда расписывал расходы, откладывал деньги на большие покупки. Рабочий человек должен уметь экономить и думать о завтрашнем дне. Иначе не будет достатка. Для питания денег мы никогда не жалели. С 8 месячного возраста мы с женой растили внучку. Пока ее учил, продал машину, гараж, 3 млн. руб. заплатил за ее учебу на бухгалтера-экономиста.
В 1950-1960 гг. к нам на завод прислали на практику рабочих из Армении. У меня в бригаде трудилось двое. Когда я в Армению приехал, они там уже мастерами работали. Пришли к одному из бывших учеников в гости: разговоры, армянский коньяк, угощение.
–А чего ты жену не пригласишь?
Он даже вздрогнул:
–Пойдем покурим,
Когда вышли, он попросил:
–Пожалуйста, не вспоминай о жене. Если жена сядет за стол, со мной здороваться не будут.
–Ты же член партии.
–При чем тут это.
Да, у каждого народа свои обычаи. Но межнациональной вражды не было. В Сочинском санатории нас жило 5 человек в палате: украинец, русский, еврей, узбек, киргиз. За путевки доплачивали 30% стоимости. Любой мог поехать, даже уборщица. Отпуск был 25 дней, 5 дней брали за свой счет. Дорогу оплачивал завод. Я объездил почти все Кавказское курортное управление.
В 1961 г. я вступил в КПСС. Правда с лозунгом «От каждого по возможностям, каждому по потребностям» не совсем согласен. Я прочел Библию от начала до конца. И тоже не со всем согласился. Некоторые ее абзацы все-таки не для современного человека. Наши попы оторваны от народа. Я им не верю. Читал много астрологических книг. Читал Нострадамуса в юном возрасте, не понял, а после бомбардировок Японии поверил. Существует высший разум, который руководит Вселенной. Природа и человек кровно связаны. За жестокое отношение к природе природа будет жестоко мстить человеку.
Надвоицкий алюминиевый завод. Очерк истории. Документы и материалы. Воспоминания. Хроника событий. Петрозаводск: Скандинавия, 2004. С. 396-400.
Г.П. Нечаев [30] Из воспоминаний «Верен заводу…»
Когда в 1960 году я оканчивал Ленинградский политехнический институт им. М.И. Калинина, о поселке Надвоицы понятия не имел. Послал информацию о себе в Тульскую область, Молдавию, Узбекистан, Крым, получил в ответ несколько приглашений на работу. Звали и на родину в Оренбургскую область: управление совнархоза предлагало рядовую должность с окладом 1100 рублей. На предварительное распределение в институт приехали «сваты» из Надвоиц. Там готовился к сдаче электролизный корпус №3, нужны были минимум 5 ИТР. Представитель НАЗа предлагал чудесные условия: квартира, оклад 1350 рублей. Я по распределению шел седьмым, и все претенденты, которые были впереди меня, выбрали Надвоицы. Мне достался Волгоградский алюминиевый завод, должность мастера смены, но без предоставления квартиры. На окончательном распределении кто-то поменял свои намерения, в Надвоицах появилось вакантное место. Я с удовольствием согласился его занять.
6 апреля 1960 г. я прибыл на НАЗ. Вместе со мной приехали на завод еще 5 выпускников Ленинградского политехнического института… По-разному сложились их судьбы… Так вышло, что я один остался верен этому заводу. Чтобы тыл был покрепче, получив диплом, поехал в деревню, женился на девушке, с которой давно дружил. Завод выделил двухкомнатную квартиру. Мы были счастливы.
Из-за того, что строительство очередного электролизного корпуса затянулось, директор завода Н.А. Калужский предложил должность электролизника 5 разряда, и я начал работу в смене. Как сейчас помню часы и минуты моей первой рабочей смены. Исполнял обязанности мастера смены Юрий Алексеевич Лысенко… Юрий Алексеевич поставил меня подручным к звеньевому Ивану Санарову. Вспоминаю его каким-то угрюмым, необщительным и, мне показалось, бывшим не прочь поиздеваться над «инженеришкой»….В эту смену корпус выливался, т.е. из каждого электролизера надо было забрать наработанный за трое суток металл.
Тогда на заводе основными орудиями труда являлись лом, лопата, молоток. Для меня, маленького, щупленького, это был адский труд, после каждой операции пил воду без меры. В смене столкнулся с разными людьми. При первой встрече звеньевой, не объяснив ничего, велел: «Надо дырки рубить». Ну и рублю я отбойным молотком, а ничего не получается. Одновременно с нами работала так называемая «спаренная» смена, это когда для выработки рабочего времени за месяц одна смена в свой очередной выходной выходит на работу параллельно со сменой, работающей в этот день по графику. И вот из этой смены подходит молодой здоровенный парень и говорит моему звеньевому: «Чего ты мучаешь парня, покажи, как надо» - и, взяв у меня молоток, с какой-то легкостью, даже, мне показалось, играючи, в три приема прорубил выливное окно. Это был Валентин Иванович Кайгородов. С особой благодарностью вспоминаю его не только за этот случай, но и за неоднократную поддержку моих позиций как руководителя различных подразделений. Это был авторитетный рабочий, пусть с малой грамотностью, но с проницательным умом, природным юмором, активной гражданской позицией.
Вскоре я попал в звено к Леониду Ивановичу Никитину, чудесному человеку, награжденному орденом Ленина за успехи в труде, за пытливость ума, активное участие в механизации производства. Прижился я у него надолго. Прижился не только в звене на работе, но и в его квартире. Дело в том, что выделенная мне квартира стояла абсолютно пустая… Вот Леонид Иванович и предложил мне вместе с молодой женой пожить в его квартире, чтобы постепенно обустраивать свою, пока он будет в отпуске.
Помощником Леонида Ивановича был Костя Ильин (по прозвищу Босый, так как был абсолютно лысым). Очень веселый, жизнелюбивый человек. Впоследствии оказалось, что он вместе с моим отцом находился в концлагере Маутхаузен.
Через полгода меня вызвал Н.А. Калужский. Директор завода рассказал, что на заводе создается опытно-экспериментальный участок: «Я предлагаю всем вам, выпускникам института, перейти туда». Мы начали исследовать возможности получения из жидкого алюминия гранул, необходимых для раскисления стали. Решили эту важную для металлургического производства задачу успешно.
Когда серьезно заболел один из мастеров смены Юрий Шапиро, руководство завода решило: «Нужно тебе стать мастером смены». Первый коллектив, за работу которого я стал отвечать, был непростым. В смене трудились вчерашние крестьяне из деревни Надвоицы, молодежь, приехавшая в Карелию по оргнабору, бывшие заключенные. С первых лет на заводе действовало правило: чтобы иметь славу и почет, нужно не только добросовестно трудиться, но и достойно вести себя в быту, в общественных местах. А в своей смене я столкнулся с вольным поведением ребят. Вместе с тем они чувствовали, что уязвимы, и в работе выкладывались полностью, были замечательными тружениками. Вот и получалось, что по уровню технологии смена передовая, но первые места занять не может, потому что один с женой поскандалит, другой выпьет лишку и его дружинники задержат. Начальник 2-го корпуса Г. Ф. Скачков, мой первый наставник, дал мне ценный совет: в коллективе должны быть люди, которые тебя поддерживают, опираясь на их поддержку, можно всякий негатив изжить. Я этого правила держался и смог переломить ситуацию. Одно дело, когда я отчитал нерадивого, другое дело, когда товарищи ему говорят: «Что ты, Фадюшин, споришь, ведь он же прав». Понемногу удалось сплотить коллектив, мы начали занимать призовые места в соцсоревновании, вышли в передовики. Я до сих пор помню весь списочный состав этой смены – первого трудового коллектива, которым мне пришлось руководить, в котором и я рос, набирался опыта, совершал ьошибки, радовался первым успехам…
Мне повезло в том, что рядом работали люди крепкой жизненной закалки, с твердым внутренним стержнем. Не могу не отметить парторга корпуса фронтовика И.Ф. Аулова. В моей смене трудился уникальный человек Иван Емельянович Долгополов, кавалер ордена Ленина. Во время Великой Отечественной войны он работал электролизником на Урале. Тогда алюминий требовался оборонной промышленности, как воздух. И.Ф. Долгополов рассказывал, что министр металлургии П.Ф. Ломако контролировал выпуск каждой тонны металла. Если производственный план был под угрозой срыва, министр с пистолетом в руках ходил по электроцеху, угрожая отправкой на фронт, расстрелом. В военные годы в звене И.Е. Долгополова трудились в основном узбеки. Бывало, люди умирали прямо в цеху, не выдержав сверхнапряжения – в шинах каналов мумии находили. Работало в звене 5–7 женщин, но их красоту, их молодость, даже не замечали, потому что труд был очень тяжелым – отработав смену, оставались на вторую.
Мастером смены 1-го электролизного корпуса я проработал 4 года. И все эти годы моим руководителем был Евгений Павлович Стихно, наделенный очень вспыльчивым характером, остро переживающий все перпитии жизни своего коллектива. Он мог радоваться как ребенок успехам в соревновании, достижениям в спорте, в хъудожественной самодеятельности, рационализации и пр., но нетерпимо, вплоть до истерик, реагировал на несправедливость, халатность, безразличие. Это был человек с четким пониманием, что хъорошо, и что плохо. Не заискивал перед руководством, имел мужество высказать свое мнение. Этому учил и нас, молодых мастеров… Впоследствии я не раз вспоминал Е.П. Стихно, размышляя о профессионализме, житейской мудрости и других качествах, необходимых руководителю коллектива.
Через несколько лет работы секретарь парткома Иван Иванович Кукушкин предложил мне оформить членство в партии. Раньше были квоты – на одного принятого в партию инженера должно было приходиться не менее двух рабочих. Я в эту квоту попал, вступил в партию. Как коммунисту, имеющему опыт руководства производством, мне предложили возглавить 3-й корпус электролиза… Я принял корпус в то время, когда в нем без остановки производства наращивались мощности электролизеров. Реконструкция по такой схеме проводилась впервые в российской практике алюминиевого производства и поэтому была сопряжена с риском, с временной потерей производительности, с большими выделениями вредных веществ в цехе. Скорректировать план в условиях социалистического производства было непросто, главк на это не шел, несмотря на то, что цех работал в условиях реконструкции. Мне, молодому начальнику цеха, на всех совещаниях приходилось выслушивать резкие замечания из-за недовыполнения плановых показателей. С благодарностью вспоминаю мастерский коллектив цеха, не отступивший перед трудностями. Мастером анодного хозяйства тогда работал Николай Данилович Корсак, электролизные смены возглавляли Геннадий Петровский, Дмитрий Петров, Александр Шилин, Анатолий Шлеенков. Много сил, нервов и, конечно, здоровья было затрачено, но мы справились. Когда реконструкция завершилась, показатели цеха стали одними из лучших на заводе.
К этому времени был пущен 4-й корпус. Его работой руководил Анатолий Васильевич Шебанов, трудившийся на заводе с 1955 г. Возникла идея объединить корпуса в единую систему. Так возникла первая серия, в которую вошли 1-й и 2-й корпуса, и вторая серия, включавшая 3-й и 4-й корпуса. Вторую серию возглавил А.В. Шебанов, а я у него стал инженером-технологом.
Когда Н.А. Калужский перешел на работу в Карельский совнархоз, директором завода стал Сергей Николаевич Петров. Это был человек крутого нрава, но незлопамятный, отходчивый. Если Сергей Николаевич, всей душой болевший за завод, видел такое же серьезное отношение к делу у своих подчиненных, то мог понять и простить допущенные ошибки, принять неудачу, случившуюся по независящим от специалистов причинам. Много делал С.Н. Петров для развития поселка. До сих пор вспоминаю, как мы на общественных началах строили стадион, улицу-лестницу, сажали деревья. У дома №10 на улице Ленина, у поликлиники любуюсь березами, посаженными моей сменой и мной лично.
У Сергея Николаевича сложились чудесные отношения с председателем поселкового совета Марией Ивановной Тимошенко. Та была очень дотошной, могла пристать как репей, если добивалась решения важной для поселка задачи, хотя понимала, что не все в ее силах. В конце 1960-х гг. осложнились отношения С.Н. Петрова с обкомом партии в связи с отказом выполнить отдельные рекомендации И.И. Сенькина. Завод сразу же попал в орбиту внимания Контрольно-ревизионного управления, народного контроля, которые нашли финансовые упущения, акцентировали внимание на экологических нарушениях. В этой ситуации было принято решение освободить от исполнения обязанностей директора С.Н. Петрова, главного бухгалтера В.А. Литвиненко. Из Красноярска на работу в Надвоицы прибыл Владимир Дмитриевич Федорцов, ставший новым директором НАЗа.
В 1960-е гг. техническую политику на заводе определял отличный специалист Александр Николаевич Смородинов – человек очень высокой технической эрудиции, немногословный, интеллигентный, никогда не позволявший, в отличие от директора С.Н. Петрова, не только нецензурщины, но даже повышенного тона в разговорах с подчиненными. Это при нем была организована экспериментально-исследовательская служба на заводе, началось широкое внедрение как заводских конструкторских разработок, так и новинок в области технологии, механизации и автоматизации производственных процессов с других предприятий. …
Когда А.Н. Смородинов перешел на работу в ВАМИ, главным инженером завода стал Анатолий Васильевич Шебанов. А меня назначили начальником второй серии. В этой должности я проработал до 1979 года. Это было время стабильности. Усилия коллектива сосредоточивались на снижении затрат, издержек производства, повышении качества выпускаемой продукции, совершенствовании организации труда…Вся наша продукция стала маркироваться государственным Знаком качества… Мы стали участниками ВДНХ СССР и были удостоены почетного диплома, а А.В. Шебанов (главный инженер), В.Г. Моргун (Начальник элетролитейного отделения) и я (начальник отдела технического контроля) были удостоены медалей ВДНХ – золотой, серебряной и бронзовой соответственно.
Во время болезни и других случаев отсутствия на заводе А.В. Шебанова я исполнял обязанности главного инженера. В этом качестве ближе познакомился с замечательным человеком Владимиром Дмитриевичем Федорцовым. Поначалу мы встретили его с настороженностью. Федорцов приехал опальным управленцем, потому что после пуска Красноярского алюминиевого завода (а его мощность в 10 раз превышает мощность нашего предприятия) технология не заладилась, он стал объектом критики. На НАЗ Федорцова послали хоть и директорскою должностью, но с понижением. Работая с ним бок о бок, я скоро понял, что Федорцов - технолог от природы, с интуицией металлурга, он нутром чувствовал опасности, которые подстерегали электролиз. Уровень технологии при новом директоре заметно вырос. С другой стороны, Федорцов очень много сил, времени, нервов тратил на решение социальных вопросов. При нем построили теплицы, подняли сельское хозяйство. Появилось хорошее стадо крупнорогатого скота, развели кроликов, создали птицефабрику. Хозспособом построили профилакторий, вторую среднюю школу. Начался постепенный снос жилья барачного типа. … Успешно решая социальные проблемы, коллектив завода стал маяком для всей Карелии.
… К концу 1970-х гг. В.Д. Федорцов стал в алюминиевой отрасли человеком заметным. Предполагался его переход одним из руководителей главка в Министерство. Теплым воскресным летним днем 1979 г. я встретился с директором последний раз…. «Давай выпьем за мой успешный отпуск», - предложил Владимир Дмитриевич на прощанье. На следующий день он уезжал с женой в Варну, но я и не предполагал, что провожаю его навсегда. По дороге в отпуск, не доезжая до Твери, В.Д. Федорцов скоропостижно умер. Не довелось ему реализовать всего задуманного.
В 1979 г. А.В. Шебанов был назначен директором завода, а я главным инженером. Неплохо мы работали. Закончили удлинение корпусов электролиза, а главное, решили вопрос строительства цеха порошковой металлургии, необходимого для решения стратегических задач оборонного значения – алюминиевые порошки использовались в создании топлива для ракет. Это был оборонного значения объект группы 100 (т.е. контролируемый ЦК КПСС). Трудно строился новый цех. Постоянный контроль, постоянные вызовы в Москву. В то же время прирост жилья в поселке за время строительства цеха порошковой металлургии составил 40 % от того, что было построено в прежние годы.
Из-за отставания капитального строительства сложилось негативное отношение к директору А.В. Шебанову. На его место пригласили порошковика Анатолия Васильевича Безрукова – заместителя директора Иркутского алюминиевого завода. Я продолжил работу главным инженером завода. Анатолий Васильевич, технолог-электролизник может и невеликий, но как порошковик – уникальный специалист, каких в СССР можно было по пальцам перечесть. Мы установили прочные деловые отношения, распределив обязанности так: электролизное производство – мое, порошки – его. Поддерживали тесные связи с директором строительного треста П.В. Черновым, ныне премьером карельского правительства. С Павлом Викторовичем у меня сложились не только деловые, но и дружеские отношения. В 1987 г. мы пустили цех. Он успешно заработал.
А тут перестроечные времена подоспели. Постепенно стали обостряться мои отношения с директором. У нас были разные подходы к стратегии развития завода, к подбору кадров. Он делал ставку на бартер, я считал, что средства надо вкладывать прежде всего в реконструкцию производства. Если мы идем в рынок, как сможем выжить с изношенными фондами. Я искренне рад за своего коллегу Генерального директора Кондопожского ЦБК В.А. Федермессера, который в то время сделал ставку на обновление фондов и оказался прав.
Во время одного из споров мы с Анатолием Васильевичем решили: пусть люди нас рассудят и инициировали выборы директора НАЗа. Эти выборы я вчистую проиграл. В тайном голосовании участвовали 250 человек, и только одна десятая отдала свои голоса за меня, остальные – против. Я добровольно подал заявление об отставке. Попросил какую-нибудь должность, хоть инженера по технике безопасности. Помог мне старый друг Вячеслав Николаевич Маркушев в Оленегорске. Он меня попросил возглавить участок Оленегорского треста в Надвоицах. Я начал ремонтировать электролизеры. Переход с должности главного инженера на должность инженера по технике безопасности не был легким, но в целом об этом периоде жизни вспоминаю с добром. Организация с имиджем «шарашкиной конторы», со слабой технологической дисциплиной за время моего руководства превратилась в слаженный коллектив, способный решать любые производственные задачи. Рабочие словно духом воспряли, поверили в себя, в завтрашний день…
На заводе в это время пошел разлад в команде управленцев, развал технологии. А.В. Безруков занимался порошками, а на мое место, на должность главного инженера, пригласили старшего мастера с Братского алюминиевого завода, который за собой привез начальника производственного отдела, начальника электролизного цеха с должности мастера смены электролизного цеха, заместителя начальника электролизного цеха и других начальников. На заводе образовался так называемый клан братских управленцев…. Катастрофически росло число аварий, из-за ограничений электроэнергии пришлось отключить 40 % мощностей. Назревало откровенное противостояние «надвоицких» и «братских». На одном оперативном совещании, когда эмоционально обстановка накалилась, А.В. Безруков обратился ко мне: «Геннадий Павлович, может, ты возглавишь производство на заводе?» Для команды из Братска это предложение директора стало шоком. А я ответил: «Анатолий Васильевич, если это серьезно, мне потребуются определенные условия». Согласившись занять должность заместителя технического директора по производству, столкнулся с саботажем управленцев из Братска. Я обратился к Анатолию Васильевичу. Его отличала способность принимать смелые решения экспромтом: «Ты будешь заместителем генерального директора».Через минуту после принятия такого решения, не успел я еще покинуть кабинет Анатолия Васильевича, как входит главный инженер и вопрошает «Если Нечаев зам. генерального директора по производству, то что остается под моим началом? Только техника безопасности?» «Тебе хватит и этого», - ответил директор. Оснований у Безрукова ответить столь резко своему первому помощнику было уже достаточно. Он понял его неспособность исправить положение и имел факты, когда его откровенно обманывали.
Когда А.В. Безрукова назначили заместителем председателя комитета по металлургии РФ, встал вопрос о генеральном директоре. Завод был уже акционирован. Основные акционеры поддерживали меня, но полной уверенности, что на выборах генерального директора я получу 75 % акций в поддержку, не было, т.к знал об отрицательном отношении ко мне части влиятельных людей из окружения технического директора. Решено было отсрочить это решение до полной гарантии. Генеральным директором завода стал Швецов Олег Максимович. Он освободил свое место по собственному желанию менее чем через год. С июля 1995 г. я стал полноправным генеральным директором. Что изменилось за этот промежуток времени – судить людям.
…Много радостных дней прошло в Надвоицах, но было и очень тяжело. Например, через неделю и три дня после назначения на должность главного инженера, комитет народного контроля заслушал мой отчет об экологической обстановке на заводе, объявили мне выговор – с политической точки зрения, может и правильный, а с точки зрения человеческого подхода очень обидно было. На выборах директора в начале 1990-х годов большинство голосовавших меня не поддержало. Некоторые люди, которые с тобой проработали десятки лет и с подобострастием издалека здоровались, после выборов перестали меня замечать. Правда, через несколько лет, когда вновь я стал руководителем завода, они начали еще большее подобострастие выражать.
Когда я стал руководителем второй серии, вскоре обратил внимание, что некоторые «передовики» в президиуме на собрании, в товарищеских судах с готовностью поучали оступившихся, а отношение их самих к труду, мягко