Апология книги Ф. Фаррара «Жизнь Иисуса Христа»
Против иером. Арсения
Защищать то, что не слишком нуждается в защите, довольно сложно. Книга «Жизнь Иисуса Христа» Фредерика Фаррара одна из таких вещёй: если прочитать её внимательно, то можно понять, что человек, не знающий Бога, не смог бы написать что-то подобное. Однако же у некоторых людей она вызывает ненависть. Дело тут, как мне думается, в двух аспектах (не будем брать «удобопреклонность ко греху», это общий момент): незнание матчасти – то есть люди не дали себе труда прочитать книгу, но уже заняли крайне отрицательную позицию по отношению к ней («агрессивная неграмотность организма»; «организма» потому, что разум, по толкованиям отцов, наиболее богоподобная часть образа Божия в человеке, так что, если им не пользоваться, то человек превращается, превращается… превращается в безлогосную тварь – не буквально, конечно; хотя Бог его знает) и ненависть ко всему не такому – которой пропитана книга иером. Арсения (чтобы не сказать «Писюния». Арсении, простите, но этот человек недостоин быть «арсением»).
Впрочем, лучше прочитать книги Фаррара и иеромонаха сего, чтобы составить полное представление. Лучше начать с Фаррара – это вполне объяснимо: сначала всегда изучается первоисточник. Пока я не буду много использовать отцов, иначе получится книга толще «Жизни Иисуса Христа» (я бы написал её, но на это нет времени).
В связи с последним хочется вспомнить две важных цитаты из двух важных произведений.
«Извозчик повернулся, сел боком, повел туманные, двоедушные речи. С одной стороны, правительство ему нравится, но, с другой стороны – шины полтора миллиарда! Первое мая ему нравится, но антирелигиозная пропаганда "не соответствует". А чему – неизвестно. На физиономии написано, что есть какая–то новость, но узнать её невозможно. Пошёл весенний благодатный дождь, я спрятался под кузов, извозчик, помахивая кнутом, всё рассказывал разные разности, причем триллионы называл "триллиардами" и плёл какую-то околесину насчет патриарха Тихона, из которой можно было видеть только одно, что он – извозчик – путает Цепляка, Тихона и епископа Кентерберийского» (М. А. Булгаков, «Бенефис лорда Керзона»).
«– Быть может, вам интересно, почему так случилось, – продолжал Грегори. – Это очень занятная история. Когда я примкнул к Новым анархистам, я перепробовал много респектабельных личин. Сперва я оделся епископом. Я прочитал всё, что пишут про них анархисты, изучил все памфлеты – "Смертоносное суеверие", "Хищные ханжи" и тому подобное. Выяснилось, что епископы эти – странные, зловещие старцы, скрывающие от людей какую-то жуткую тайну. Но я ошибся. Когда я впервые вошел в гостиную и возопил: "Горе тебе, грешный и гордый разум!" – все почему-то догадались, что я не епископ. Меня сразу выгнали» (Честертон Г. К., «Человек, который был Четвергом»).
Лучше всего у меня получается препарировать и разделять, поэтому свои доводы в данном вопросе я буду основывать именно на разделке отрицательных тушек, обнажать их нутро, вытаскивать на свет Божий их «богатый» внутренний мир. Вера без разума социально опасна.
Особо замечу, что Фаррар подготовил книгу в первую очередь как описание человеческой природы и жизни Спасителя, это надо помнить. Хотя Божество автор, естественно, также не забывает.
Итак, приступим.
Первые же строки опуса (чтобы не сказать «описьписа») иером. Арсения показывают его отношение к другой ветви христианства вообще и англиканам в частности: «Фаррар в своём писании о жизни Иисуса Христа выставляет себя, подобно безбожнику Толстому, как бы пятым евангелистом, не к прославлению Иисуса Христа и Богородицы, но к страшному унижению и постыдному поношению их и к посрамлению всего нашего православного христианства. Только подобные ему в неведении истины о Христе могут принимать его учение, а для истинно-верующих нетерпимы его страшные богохульства… Фаррар смотрит на евангельскую букву Писания, как на простое, человеческим умом составленное, письмо, а не как на истинное, Богодухновенное, от Самого Святого Духа происшедшее Слово Божие. Хотя местами он и именует его Священным Писанием, но при рассуждении об оном дерзко искажает его и порицает Евангелистов, как простых писателей, которые допускают ошибки в своих писаниях, и приводит доказательства от разных историков языческих, жидовских и неверующих учёных и писателей, а также от ложных апокрифов, чрез которые желает „пролить свет“, уяснить и исправить ошибки Евангелистов (во 2-й части больш. издания Жизни Иисуса Христа, стр. 356). Например, доказывает, что в изречении Христа Спасителя: „сей род ничим же может изыти, токмо молитвою и постом“, последнее слово: „и постом “, есть вставка в Евангелие от Марка (б. изд. ч. I, стр. 394). Второй пример: Фаррар не верит евангельскому повествованию о том, что Ангел Господень на всякое лето сходил в Овчую Купель и возмущал воду, в которой исцелялись болящие, а утверждает, что это – простонародное сказание».
Ложь по книге.
Кстати говоря, это действительно может быть вставка, до конца это не установлено даже сейчас… А теперь смотрим слова самого доктора Фаррара – в данном случае, о Рождестве Христове.
«Настоящие вполне достоверные евангелия, каждая страница которых дышит простотой, видимым признаком правдивости рассказа, приводят это событие без всяких пояснений и дополнений. Они не нуждаются в избытке мистерий и чудес, которыми южное еврейское воображение старалось обставить приход Мессии; не нуждаются и в апокрифических рассказах относительно новорождённого Младенца. Эта господствующая в них историческая простота составляет очевидный до осязания контраст с подложными евангелиями ранних веков и со всеми придуманными на разные случаи легендами. Если бы наши евангелия не имели самостоятельности, то разделяли ли бы характеристику, принадлежащую всем без исключения изобретениям относительно жизни Спасителя. Для ума непросвещённого невероятно, чтобы такое поразительное в мировой истории событие совершилось без колебаний и катастроф. И вот, в апокрифическом Евангелии, приписываемом апостолу Иакову, есть целая глава, посвящённая описанию: как в благоговейный момент рождения Спасителя полюс небесный прекратил движение; птицы замолчали; кто торговал, перестал торговать; кто что брал, не покидал; кто нёс в рот, не доносил; но глаза всех вдруг обратились к небу. Множество других чудес сохранилось в преданиях. Но измышления людские не похожи на дела Божии».
Немного далее: «Более полное описание этого события находим мы в Евангелии святого Луки. Необыкновенная прелесть рассказа, удивительная простота, спокойный тон благородной сдержанности дают много намёков, что сообщённые им известия, представляющие отрывочные заметки о детстве Спасителя, записаны им прямо со слов Пресвятой Девы. Трудно даже представить себе, чтобы эти рассказы происходили из какого-нибудь другого источника».
Это отношение Фаррара к Четвероевангелию вообще и к Евангелию от Луки в частности. А в 9-й главе мы видим его слова о Спасителе: «Мы веруем, что Господь наш Иисус Христос есть безгрешный Агнец Божий без пятна и порока». Довольно интересно сравнить их с тем ядом, который изливает и расточает иером. Арсений (далее – И/А).
Рассмотрим обвинения насчёт порицания евангелистов. Фаррар пишет: «У всех четырёх евангелистов находим мы только четыре события, совершившиеся в течение младенческой жизни Спасителя: обрезание, принесение Его в храм, известное у нас под именем Сретения Господня, поклонение волхвов и бегство в Египет. Первые два описаны у св. Луки, два последние у св. Матфея. Но в рассказах их нельзя найти ничего такого, что бы указывало на противоречие их между собою. Если в виду других оснований мы имеем полный повод принимать евангелистов за свидетелей непогрешимой истины, то каждый должен веровать и тому, что, при очевидной отрывочности рассказов, свидетельства евангелистов должны быть принимаемы за дополнения одного к другому. Если бесчестно утверждать о существовании полного согласия там, где его не существует, то настолько же бесчестно отрицать существование этого согласия там, где оно очевидно. Верная и подробная последовательность биографического рассказа не была известна евреям и совершенно чужда их литературе и темпераменту».
А некоторые противоречия – кажущиеся, если рассмотреть внимательно – у евангелистов всё же есть. Например, количество гадаринских бесноватых: Марк и Лука говорят об одном, а Матфей – о двух. Гладков даёт интересное толкование: «это не есть признак разноречия, а показывает только различный образ повествования. Считая безусловно правдивыми повествования всех Евангелистов, мы должны признать, что бесноватых было два, но так как один из них был особенно свиреп, а другой, по сравнению с первым, оставался едва замеченным, то Марк и Лука упоминают только об одном, как наиболее замечательном». Или вопрос: сколько ангелов было у гроба Спасителя? Снова некоторые разночтения... Впрочем, пойдём по порядку, предложенному И/А.
И/А: «Первый приступ Фаррарова „лжеевангелия“ начинается не по примеру Богодухновенного Евангелия, но иным путём: не дверью входит Фаррар к описанию жизни Иисуса Христа, но „прелазит инуде“, именно начинает своё повествование от Вифлеема, а не от Назарета, где совершилось первое раннее событие – Благовещёние Пресвятой Деве Марии от Архангела Гавриила и прочия бывшия там события, в которых открылась нашему разумению великая благочестия тайна воплощения Сына Божия на земле».
Ложь.
Странно, что И/А сей не заметил, что три Евангелия не говорят о Благовещёнии.
И/А: «Дальше в 5 главе, на 33 стр., Фаррар говорит, что Дух Святый почил на Христе Спасителе от дней детства Его, когда он стал познавать в Боге своего Отца… Из этого видно, что Фаррар исповедует свою веру во Христа, якобы Он не от начала рождения явися Бог во плоти, а только тогда, когда стал познавать в Боге Отца Своего, тогда и Дух Божий стал почивать на Нём, от времени познания».
Ложь по книге.
Читаем Фаррара: «Один св. евангелист Лука, после описания событий, сопровождавших Сретение Господне, сохранил для нас бесценное описание детства Спасителя в двух стихах своего Евангелия: «Младенец возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости, и благодать Божия была на нем. Он преуспевал в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков». Само собой разумеется, что это развитие было развитиемчеловеческой природы [ курсив мой ]. Он не был облечён безграничной властью, но испытал слабости и несовершенство детского возраста. Он рос, как растут все дети, но в безгрешной и непорочной красоте, как цветки роз весной или лилия при воде».
И, немного далее, Фаррар объясняет молчание евангелистов – и снова волей Божией: «Это их молчание поддерживает в нас безусловное к ним доверие. Они желали передать нам только истину, а не пышный рассказ. По складу наших человеческих понятий, мы никак не можем ожидать, чтобы Иисус Христос тридцать лет своей кратковременной жизни провел в полной неизвестности; чтобы Он жил не только в отвоёванной земле, но в самой презренной её провинции и притом в пренебрегаемой наиболее других её долине; чтобы в течение всех этих тридцати лет неизречённая Его светлость, заключённая в человеческое тело, ничем не обозначилась и оставалась никем неузнанною; чтобы в течение этих продолжительных лет не было ни проблеска великих деяний, ни изумительных чудес, ни ангельских хоров, поющих: «аллилуия!», ни симфоний на арфе «для возвещёния, откровения и прославления грядущего Царя». Не этого ожидали мы; не это можно было вообразить себе или выдумать. Не этого мы ожидали, но так совершилось, а потому и молчат евангелисты».
И/А: «Согласно сказанному понятию Фаррара о Христе, он описывает Его детство как простого человека, уподобляя Его обыкновенным детям, неизвестно для чего приводит самые унизительные, неприличные и оскорбительные для религиозных чувств верующего человека апокрифы, и хотя делает на них замечания и критику, но в существе дела очень мало отступает от них».
Ложь по книге и по сути.
Здесь мы видим то самое странное желание лишить детей детства, которое так часто встречается – увы, увы – не только в житиях святых. Помнится, вопрос о том, можно ли кормить детей грудью по средам и пятницам (молоко-то скоромное) волновал ой как многих людей… Да и сейчас это стремление сделать из детей мумии – вытащить мозг четьиминейными крючьями, закатать органы жизни в стеклянные банки («Холодное сердце» Гауфа все помнят?) и закрыть в погребах храмовых зданий («какие здания и какие камни!»), намертво замотать тело в «послушание» и положить в неподъёмный, без доступа воздуха, саркофаг иерархии – куда как развито. К сожалению.
Выше я приводил слова доктора Фаррара, далее он только дополняет их: «Зато стоит только обратиться к апокрифическим евангелиям и мы тотчас же найдем громадную разницу ложных людских идеалов от деяний божественных. Там мы увидим, каким образом, следуя общечеловеческим наклонностям, баснописцы окружают детство Иисуса чудесным сиянием, устраивают предзнаменования, приписывают Ему вымышленные, иногда даже жестокие, ненатуральные, неприятно действующие на ум и сердце деяния. Не служит ли это ясным доказательством, что евангелисты в своих повествованиях руководились Св. Духом?.. Истинное Евангелие представляет Иисуса простым, красивым, послушным и смиренным отроком. Он повинуется родителям, занимается мирными обязанностями, согласными с требованиями дома и возраста; он любит всех людей, и все люди любят невинное, милое и благородное дитя. Он уже знал, что Бог Его Отец и милость Божия являлась на Нём, как утренняя заря или роса небесная… Внешняя Его жизнь была такова же, как жизнь всех детей Его возраста, положения и месторождения. Он жил, как жили все дети поселян в этом мирном городе, и во многом сходно с тем, как они живут ныне. Кто видел назаретских детей, в их красных кафтанах, в светлых шёлковых или суконных туниках, в разноцветных поясах, а по временам в широких белых или голубых жакетках; кто наблюдал идиллическую живописность их забав и слыхал их звонкий смех, когда они бродят вокруг холмов своей родной долины или играют партиями на скате холма, возле красивого и обильного источника, тот может, пожалуй, составить себе некоторое понятие, каким выглядел в то время отрок Иисус и чем забавлялся… Однако, где бы ни учился отрок Иисус, – в доме ли матери, или в школе при синагоге, – мы уверены, что лучшим Его учением было непосредственное, полное знание воли Его Отца».
Кстати, описания природы у Фаррара – Толстому делать нечего. Серьёзно. И при этом совершенно не скучные. Так и даже лучше может писать – из современных авторов – Артур Скляров.
И/А: «нашей Православной Церкви учение о сем следующее: „С возрастом проявлялась премудрость Бога Слова: ибо Он был мудр не вследствие успехов в учении: прочь такая мысль! Поелику же Он прирожденную премудрость открывал мало-помалу, то говорится, что Он успевал и укреплялся духом сообразно с возрастом телесным“».
Он повторяет слова Фаррара, приведённые выше, но занимает очень странную, но вполне ожидаемую (чтобы не сказать «сектантскую») позицию: перефразирует первоисточник, повторяя суть, и затем говорит: ах, вот если бы он думал именно так! При этом никакого противоречия в своих словах и действиях не видит.
И/А (простите, не могу удержаться от соблазна называть его так): «Дальше Фаррар опять говорит, что Иисус Христос жил и возрастал как обыкновенные дети, требовалось для Него проходить человеческие познания, Он учился сначала от родителей Иосифа и Марии, а потом в назаретской школе при синагоге (7 глава, 51 стр.), учился языкознанию, был знаком с древним еврейским языком, вероятно, знал также и греческий язык, но латинский язык едва ли знал. Этим Фаррар ясно обнаруживает своё неистинное, плотское мудрование о Христе, судит о Нём как об обыкновенном человеке, что противно Евангельскому и нашему Православному учению. Всяк, зная истину о Христе, может ли допустить такое мнение, что Бог, явившись во плоти, должен был приобретать человеческие знания?».
Ложь по книге и по сути.
Странно, что И/А забывает, что Спаситель, по толкованиям отцов, был подобен человеку во всём, кроме греха. Значит, он должен был учиться не столько ради знаний, сколько для исполнения закона. Фаррар говорит о научении по человечеству, в частности, о его трёхдневном пребывании в храме: «молодой человек оставался там для познания и научения, а вовсе не для того, как представляет Аравийское Евангелие, чтобы устроить перекрестное испытание между Им и учителями и сделать исчисление сфер и небесных тел с их свойствами и движениями, а ещё менее для разъяснения каких-то физических, метафизических, гиперфизических и гипофизических истин!.. молодой Иисус, как и прочие дети, рос, получая знания постепенно, согласно с развитием человеческой природы». Когда был Логос маленький, с кудрявой головой…
То есть человечество развивалось по человечеству. Почему к этому придрался И/А – см. выше, про две причины. Странно, что И/А так принижает человеческую природу во Христе: почти как Татиан когда-то; на этом ученик святого философа и сломался...
И/А.: «Ещё Фаррар говорит о детстве Христа Спасителя: „везде и на всем читал Он имя Своего Отца, которое написано было в глубине Его духа и на самых заурядных испытаниях жизни, написано в лучах солнца и в блеске звезд. Безмятежное уединение в счастливой долине, с ее зелеными полями и чарующими красотами природы, чрезвычайно способствовало возбуждению внутренней духовной жизни“ и пр. (стр. 53). Читая подобные страницы, прилично сказать Фаррару: лучше бы тебе романическими писаниями заниматься, чем о Христе писать и рассуждать и свои плотские и праздные вымыслы Ему прилагать».
Почему монах не видит вполне православных строк – я не могу это понять. Как и то, почему он забыл слова: «И увидел Бог, что это хорошо».
Впрочем, у Джерома Джерома есть очень интересные строки про подобных монахов (у Рабле тоже есть, но их приводить пока не буду): «Знаменитые медменхэмские монахи составили братство, или, как его обычно называли, "Адский клуб", девизом которого было: "Поступайте как вам угодно"… За много лет до основания этого мнимого аббатства, населённого толпой нечестивых шутников, на том же самом месте стоял более суровых нравов монастырь, монахи которого несколько отличались от кутил, пришедших через пятьсот лет им на смену. Монахи-цистерциане, основавшие здесь аббатство в тринадцатом веке, носили вместо одежды грубые балахоны с клобуками и не ели ни мяса, ни рыбы, ни яиц. Спали они на соломе и в полночь вставали, чтобы служить обедню. Они проводили весь день в трудах, чтении и молитве. Всю жизнь их осеняло мёртвое молчание, ибо никто из них никогда не говорил. Мрачное это было братство, и мрачную оно вело жизнь в этом прелестном местечке, которое Господь создал таким весёлым. Странно, что голоса окружавшей их природы – нежное пение струй, шёпот речной травы, музыка шелестящего ветра – не внушили этим монахам более правильного взгляда на жизнь. Целыми днями они в молчании ожидали голоса с неба, а этот голос весь день и в торжественной тиши ночи говорил с ними тысячами звуков, но они его не слышали».
Не зря великий писатель объединил «Адский клуб» и цистерианский монастырь: ни первые, ни вторые не знали Бога-Творца, Творца материи и мира. И радости.
И/А: «В 9 главе Фаррар описует о Христе, что Он, как человек, искал себе уединенного места, чтобы там наедине с Богом ещё раз обсудить свое великое дело (стр. 68)».
Ложь по книге и по сути.
Слова Фаррара выглядят так: «Для приготовления себя к великому подвигу искупления и для беседы с Богом Иисус искал уединения». Во-первых, о «для приготовления» говорится и у некоторых толкователей Писания; во-вторых – мы неоднократно видим в евангельских текстах, что Иисус молится. Кому молится и по Божеству или по человечеству – об этом И/А, похоже, не задумывался. Ожидаемо, но печально.
Кстати, совершенно особая глава в книге Фаррара – описание искушений Христовых в пустыне. Такого описания больше нет нигде. И –знаменательный момент: к этому И/А не придрался…
И/А: «В 35 главе он утверждает, что все дело Иисуса Христа зависело, главным образом, от Его учеников и от истинного исповедания Петра, признавшего в нем Христа Сына Бога Живаго. А иначе все дело Его „потерпело бы полную неудачу, и христианства не существовало бы“».
Ложь по книге.
Смотрим слова англиканского богослова: ««А вы за кого почитаете Меня?». Если бы на этот вопрос получен был не тот ответ, который дан; если бы надо было отвечать иным образом, тогда, может статься, что изменилась бы судьба мира. Ибо если бы получен был иной ответ, то, говоря по-человечески, миссия Спасителя погибала бы в самом зародыше и не существовало бы христианства. Потому что дело Христа на земле возлагалось по большей части на Его учеников. Он сеял, они собирали жатву; Он видоизменил их, а они – мир. Иоанн родился для свидетельства об Иисусе, и тем, которые приняли его свидетельство, Иисус подтверждал не уверениями на словах, но проповедью и делами. Воля Его была такова, чтобы свет откровения просвещал умы Его детей постепенно; чтобы они вразумлялись больше истинами, которые Он передавал, и жизнью, которою Он жил, нежели чудесами, которые Он творил; чтобы все это устраивалось не посредством внезапных раскатов грома сверхъестественного величия, не посредством явлений невыразимой славы, но через тихое посредство безгрешной жизни и самопожертвования. В Сыне человеческом они должны были познать Сына Божия».
И/А: «На 242 стр. общ. изд. Фаррар говорит, что Иисус Христос любил „поесть“ и пить вино, не избегал невинных пиршеств».
Ложь по сути.
Для данного монаха пиршество, хотя бы и скромное (необязательно скоромное) – огромное преступление. Но а что говорит нам Писание? Во-первых, своё первое открытое чудо Спаситель сотворил на брачном пире, претворив воду в вино. И/А, скорее всего, поступил бы наоборот: отнял бы у людей хоть какую-то радость (сделаю небольшое отступление: настоящее вино, по словам некоторых моих знакомых, как «жидкое Солнце»: оно действительно оживляет разум). Во-вторых – есть же Его свидетельства о Себе самом: «Пришел Сын Человеческий: ест и пьёт; и говорите: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость всеми чадами её» (Лк. 7:34-35). А уж если вспомнить, что Христа укоряли за то, что Он ест и пьёт с мытарями и грешниками – с теми же Закхеем, Симоном прокажённым, да ещё и не умывает рук…
И.П.: «Причину недостатка вина на браке в Кане Фаррар приписывает приходу Иисуса Христа с пятью учениками своими, которые, уставши от утомительного великого пути (150 верст), много выпили вина с дороги».
Ложь по книге и по сути.
Смотрим слова англиканского богослова: «Причиной этого неожиданного недостатка могло быть присутствие Иисуса и Его пяти учеников. Приглашение сначала, как можно думать, было сделано только одному Иисусу, и юный жених в Кане Галилейской никак не мог знать, что в течение последних четырёх дней Иисус приобрёл себе пять неразлучных учеников. Вероятно, и запаса не было сделано на случай увеличения гостей, и вот их-то неожиданное прибытие и было причиной недостачи вина в их простом хозяйстве. Притом сами новоприбывшие, только что прибыв из поспешного и утомительного стопятидесятивёрстного пути, даже если бы им позволяли средства, не имели возможности согласно с распространённым иудейским обычаем принести с собою вина и других припасов».
Таким образом, мы снова видим, как И/А откровенно врёт, выдавая описание обычного (хотя и неприятного) события за попытку унижения Спасителя. Только ложью Спаситель не спасается Сам и не спасает никого. Возникает вопрос: а точно ли именно Фаррар унижает Христа? Судя по всему, монах никогда не был лишним – но всегда был нахлебником, поэтому ему всегда доставалось вкусное и много.
И/А: «Тело Иисуса Христа, по смерти Его, Фаррар не отличает от нечистых жидовских трупов и удивляется, что как погребатели Иисуса Христа, так и Апостолы безбоязненно прикасались к нему, не боясь осквернения от прикосновения, о чём верующему страшно и подумать. А так же и гроб Господень за святыню Фаррар не признает и уподобляет его нечистым жидовским гробницами, к которым не должно было прикасаться по обычаю обращения с нечистыми гробами».
Я не нашёл этих слов в двух имеющихся у меня вариантах издания. Но, во-первых, мы уже видели скотскую ненависть И/А к англиканам, во-вторых – почему-то он не думает, насколько апостолы любили Учителя, что пошли даже на такое преступление закона (Числ. 19:11 – ритуальная нечистота семь дней). Наверное, он сам на такое не был способен; обычная зависть… Кроме того, монах противоречит сам себе, чего, как ожидаемо, не замечает.
И.П.: «Далее, Фаррар дерзает говорить нестерпимое злохуление на Преблагословенную Деву Марию и праведного Иосифа, которые, можно думать, по его буесловию, „после чудесного зачатия нашего Господа находились в брачном сожитии“ и рождали детей. Это Фаррар называет трудным вопросом и утверждает, что „данные для решения этого важного вопроса слишком недостаточны для того, чтобы делать какой-нибудь положительный вывод, могущий рассчитывать на всеобщее признание“».
Монах ссылается на 5-й Вселенский собор – не указывая по какой-то причине конкретное правило (да и цитируя его по «Догматическому богословию» Макария (Бугакова)); ну а мы укажем, что это один из анафематизмов (6-й против «Трёх глав»), и звучит он немного по-другому: «Если кто называет святую славную Приснодеву Марию Богородицею в несобственном, а не в истинном смысле, или по перенесению, как будто родился простой человек, но не Бог Слово воплотился и родился от Неё, и рождение человека, по его словам, переносится на Бога Слово, как соприсутствовавшего рождавшемуся человеку, и клевещет на святой Халкидонский Собор, будто он называл Деву Богородицею по этому нечестивому, выдуманному Феодором, разумению; или если кто называет Её человекородицею, или христородицею, как будто бы Христос не был Богом; а не исповедует, что Она есть Богородица действительно и по истине, потому что Бог Слово, рождённый от Отца прежде веков, в последние дни воплотился от Неё, и что так именно и святой Халкидонский Собор благочестно исповедал Её Богородицею: тот да будет анафема».
Опять подлог. Некоторые монахи, особенно дежпомствующие (опыт семинарии) на это горазды. Но то, что после у Неё не было детей – это православная традиция, это не догмат. Догмат – только Её приснодевство. Другой вопрос, что Иосиф, в силу преклонного возраста, уже вряд ли был способен на супружескую жизнь.
Теперь смотрим, что писал сам Фаррар: «В апокрифической главе истории Иосифа плотника говорится, что у Иосифа было четыре старших сына и несколько дочерей от прежнего брака». То есть православное предание о детях Иосифа от прежнего брака берёт основание в апокрифе. Странно, что И/А не обратил внимания именно на эти строки, а взъелся на слова Фаррара о том, что толком ничего пока неизвестно.
И/А: «На браке в Кане Иисус Христос назвал Матерь Свою женою, но не Матерью. Безумный Фаррар выводит из сего, что она с этого времени уже не стала признаваться от Него за Свою Мать. Названием женою Иисус Христос будто бы, „ раз навсегда хотел показать ей, что отныне Он не был Иисус Сын Марии, но Христос Сын Божий, что в виду Его вечного бытия высокое значение родства для Нея миновало “ (93 стр.). Вот лютейший душегубительный яд учения Фаррара, которым он окончательно подрывает религиозные чувства своих читателей к почитанию Богородицы. По его учению, будто бы Преблагословенная Дева только тогда достойна была к почитанию от Сына Ея, доколе Он не возрос, а как возрос и пришёл в мужество, то уже будто бы Он отверг Сыновнее к Ней уважение и почитание и даже перестал ее своею Матерью называть, но просто женою».
Ложь по книге и по сути.
Фаррар пишет: «Никто так, как Мария, не знал, кто был Её Сын. Она чувствовала, что для Неё прошли тридцать лет терпеливого ожидания, пока Он объявит себя миру тем, чем Он есть. Прошло то время, когда Он рос перед Ней, как растут прочие дети; развивался в кротости, смирении и премудрости пред лицом Божиим. Теперь, в тридцать лет, голос великого и высоко прославленного народом пророка провозгласил Его обещанным Мессией; теперь Он имел учеников, признававших Его учителем и Господом. Она чувствовала, что близок час Его великого учения, что утратились навсегда их прежние отношения; что в этом случае Его мысли не суть Её мысли, что Его пути не суть Её пути. Вследствие этого, несмотря на сильное желание любвеобильного сердца помочь горю новобрачных, со стороны ее последовало только робкое замечание: вина нет у них; со стороны Иисуса ответ: что мне и тебе, жено? ещё не пришел час Мой. Ответ этот с первого взгляда кажется как будто жёстким, но это зависит частью от перевода, частью от изменившихся общественных условий. Слово «женщина» употреблялось как самое почтительное при обращении к особам женского пола царственных домов, как самое нежное при обращении к любимым женщинам, а слова: «что Мне и Тебе» представляют буквальный перевод сиро-халдейской фразы «маливелак», поставлявшейся нередко предисловием к тому, что будет говорено далее, без всякого нарушения вежливости».
Кроме книги Фаррара, в данном случае как особенно показательного случая обмана полуобразованного и озверевшего монаха, я обращусь к словам святых.
Святитель Иоанн Златоуст: «Но что Он весьма почитал родительницу Свою, об этом послушай повествования Луки, как Христос был послушен родителям; да и этот самый евангелист (Иоанн) показывает, как Он заботился о Матери в самое время крестных страданий. Когда родители ни мало не запрещают дел богоугодных и не препятствуют им, то родителям нужно и должно повиноваться; неповиновение в таком случае весьма опасно. Когда же они чего-либо требуют безвременно и запрещают какое-нибудь дело духовное, то не безопасно им повиноваться. Потому и в настоящем случае Христос так отвечал, и в другом случае также: «кто матерь Моя и братья Мои?» (Мк.3:33). Они в то время ещё не имели о Нем надлежащего понятия; а Его Мать, по той причине, что родила Его, хотела приказывать Ему во всём, по обычаю всех матерей, тогда как должна была чтить Его, как Господа, и поклоняться Ему. Потому-то Он так и отвечал ей тогда. В самом деле, подумай, каково это было, когда при всем народе, окружавшем Его, при многочисленном собрании внимательных слушателей, во время преподавания учения, Мать Его вошла в собрание, стала отвлекать Его от проповеди, чтобы наедине поговорить с Ним, притом и не осталась с Ним в доме, а увлекла Его одного вон оттуда к себе. Вот почему Он и сказал: «кто матерь Моя и братья Мои?» И Он не оскорблял тем Матери; нет, а приносил ей величайшую пользу, не давая ей думать о себе уничижено».
Получается, что Фаррар повторяет мнение Златоуста, а И/А ему противоречит. На этом христианство монаха и заканчивается. Особенно если вспомнить слова Евангелия: «Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Её к себе» (Ин. 19:26-27).
Далее я приведу весь блок вопросов И/А и отвечу уже после него.
И/А: «Как при описании лица Христа Спасителя Фаррар старается устранить Его Божество и изобразить пред нами как бы простую человеческую личность, так и при описании божественных дел Господа нашего Иисуса Христа, Его чудес, Фаррар всячески старается унизить их и толкует так, чтобы ничего чудесного и божественного в них не оставалось, а одно человеческое и естественное.
1) Когда жители Назарета схватили Иисуса Христа, чтобы низринуть Его со скалы, и Он – сказано в Евангелии – прошед посреде их идяше, то здесь, по Фаррару, „нет надобности предполагать в собственным смысле чудо“, то есть проявление Божества Христа Спасителя. Здесь могло быть обычное проявление геройского духа и простого человеческого обаяния личности Иисуса Христа (в примечаниях сообщается о подобном случае с одним английским пастором в Лондоне).
2) Фаррар, говорит, что Иисус Христос только ускорил засыхание смоковницы, а не то чтобы от Его проклятия усохло вполне живое дерево (стр. 419, общ. изд.).
3) Преложение воды в вино на браке в Кане могло быть, по Фаррару, следствием какого-нибудь „ускоренного процесса природы“, или следствием магнитизма, или же тут произошёл какой-нибудь обман зрения и вкуса вследствие „необычайной восхищенности“ гостей (стр. 95, общ. изд.).
4) В овчей купели исцеление подавалось больным не от схождения Ангела, а просто от того, что пруд обладал целебными свойствами, которые возбуждались чрез известные промежутки времени, что суеверный народ приписывал действию Ангела. Между прочим, Фаррар в замечании указует на то, что в Евангелии не сказано, чтобы исцеления при овчей купели совершались моментально, так что, по его мнению, там не исцелялись больные, а просто лечились, как теперь бывает, ездят на целебные воды (см. замеч. к больш. изд. Жизни Иисуса Христа, стр. 431).
5) Говоря о даровании зрения слепорожденному (чрез помазание его глаз брением), Фаррар почему-то находит нужным упомянуть о „слюне человека, долго не нарушавшего поста“, что она имеет целительную силу для слабых глаз, и сделанная их неё грязь употреблялась на Востоке при лечении опухоли на веках (329 стр. общедоступн. изд.).
6) О служении на пользу человеческому спасению ангелов и о мучительном действии в людях бесов Фаррар говорит „ это иудейское верование, в окончательной своей форме заимствованное от язычников в Вавилоне “ (ч. I, стр. 365). По поводу Евангельского повествования о схождении ангела, возмущавшего воду в овчей купели, Фаррар замечает: „ древнее народное сказание, проникшее и в текст Евангелия Иоанна, приписывало целебные свойства воды схождению Ангела “ (стр. 263, ч. I).
Ещё он говорит: „ то, что мы считаем эпилепсией и манией, Иудеи, как известно, считали бесноватостью “ (стр. 400); особенно же следует прочитать повествование об исцелении гадаринского бесноватого, как образчик Фарраровского извращения Евангельского повествования (стр. 236–239, с замечаниями).
В главе 9-й Фаррар говорит, что Евангельское повествование об искушении Спасителя от диавола можно понимать аллегорически (стр. 87).
7) Фаррар чудесное явление звезды при Рождестве Спасителя отмещёт, а утверждает, что это явилась новая комета, что зависело от сочетания двух великих планет, Марса и Сатурна, и будто бы она светила в течение целого года, а затем начала постепенно меркнуть (17 стр. общ. изд.).
Лжет Фаррар противу Евангельской истины, где говорится о чудесном явлении звезды, которая руководила волхвов во Иерусалим, и скрылась, а потом явилась опять к волхвам и руководила их до места дома, в котором, сказано, было Отроча (Матф. 2, 1–12).
8) Тьма, бывшая при страдании Иисуса Христа, говорит Фаррар, была местною и покрыла только преступный город и его окрестности (552–553 общед. издания). Но явно лжёт Фаррар противу Евангелия, где сказано, что тьма была по всей земли, но не над одним городом (Матф. 27, 45; Амос. 8, 9).
Причина отвержения чудес.
По прочтении мною всех Фарраровских писаний о Евангельских чудесах, я узнал дух его учения, который во всём подобен нашим русским сектантам и богоотступным иудеям, которые, не имея в своих обществах благодатных божественных, сверхъестественных чудес, принуждены всячески отметать их, чтобы тем ослепить и удержать в своём заблуждении своих последователей. Поэтому Фаррар и отвергает чудеса, и говорит, что чудеса не нужны для утверждения нашей веры, и мы теперь, в наши образованные времена, не нуждаемся в них (предисловие). Но мы знаем, что Сам Господь сказал: аще з