Я молча сидела в кабинете директора цирка. Предстоял неприятный разговор.
— Что вчера произошло в гостинице, быть может, вы объясните?
— Ничего!
— Ах, ничего! По-вашему, ничего. А вот дежурная мне позвонила и просила вас немедленно выселить! Вы уже, кроме животных, стали заниматься, говорят, насекомыми. Кого же вы успели занести?
— Извините меня, это белые маленькие мучные червячки. У меня просто плохой ящик, нужно было сделать его из мелкой сетки. Они и расползлись по комнате. Это очень удобный корм для птиц и обезьян.
— Да-да, конечно, но не просить же мне вашу обезьянку и птиц объяснять каждому постояльцу гостиницы цирка, что черви удобство. Вы соображаете, что люди тоже хотят покоя и удобства. Вот поэтому я вынужден на дверях проходной повесить объявление:
В связи с выездом артистки Дуровой Минский цирк прекращает принимать подарки в качестве животных и птиц.
— Пожалуйста, работайте, живите, но для всех вас в Минске нет. Станьте хоть на время инкогнито. В противном случае вам придётся действительно покинуть Минск. Кто вам положен по штату? Морские львы и моржи. А посмотришь со стороны: чем морские львы и моржи обросли? Обезьянка, еноты, какие-то индюки, куры, кошки, собаки, ворона. Ну сколько же можно, так мы до мух и пауков дойдём, не говоря о червяках, которые полонили гостиницу. Вы даёте мне слово, что перестанете быть этим, как его, Дедом Морозом. Даёте?!
— Да! прошептала я и, понурив голову, простилась с директором. Да! Больше мне никто не нужен. Никто.
И в тот же день у меня снова появилось два незаконных члена семьи: лисичка Дымка и щенок, которого я встретила на Комаровском рынке.
Среди рядов сновал маленький, беспечный и очень жалкий щенок. Он приглядывался к каждому, заглядывал в лица, подбегал к сумкам, принюхиваясь, а что же там есть вкусного, и наконец из всех людей выбрал меня и за мной поплёлся. К моей сумке он тоже прильнул носом, и наконец я не выдержала, схватила в варежку кусок сухой колбасы, разморозила его и протянула щенку. Урча, он съел колбасу, уставился на меня чёрными глазами и забавной мордочкой, где громоздилось одно стоячее ухо вверх, а другое ещё болталось опущенным вниз, как флажок. «Забавный щенок», подумала я и пошла к троллейбусу. Щенок побрёл за мной. Я остановилась на остановке, вот уже мой троллейбус, а щенок стоит рядом. Я решила подождать, вдруг хозяин очутится где-то неподалёку и щенок, конечно, убежит к нему. Я стояла 10 15 20 минут, а хозяина нет. «Что же делать?» подумала я. И пошла к цирку. Щенок за мной. А когда я вошла в цирк, я услышала за дверью, как он жалобно заскулил. Я вовсе не рассчитывала брать в свой аттракцион собаку и не желала дрессировать их, потому что их так много в цирке и столько их у моего отца, а было ещё больше у дедушки. Что же делать? Потом дала же я слово. Но щенок упрямо сидел передо мной. Пришлось взять его.
|
|
Взяла щенка, вымыла, оказался он неказистым и смешным, с хвостом-крючком, но с очень задорным, весёлым характером. Как же его назвать? Я ведь долго колебалась, решаясь сказать «нет», да и река, которую мы переходили, называлась «Нарочь», так получилось «Нерочка».
Щенок попал в большое общество. Рядом копошились еноты Тяпа да Ляпа и Мишка со своей нянькой Кисолью, а ещё подальше от него очень похожее на собачку существо с рыжим хвостом, с двумя стоящими очень красивыми чёрными ушками и мордочкой острой и приятной. Но это существо, похожее на собаку, увидев его, вдруг ощетинилось и стало тявкать. Но откуда же мог знать щенок, что рядом в клетке сидел мой живой воротник лисичка Дымка, подарок, полученный утром до разговора с директором.
|
|
Где же мне их теперь прятать, чтобы она стали для всех невидимыми?
Дымку-лисицу в гостинице. Буду проходить с ней, надев её, как воротник. Может быть, в тёмном холле у дежурной никто и не заметит, что воротник живой.
Так я и сделала. Надев себе на шею Дымку, придерживая её за четыре лапы и пряча щенка в сумке, я храбро двинулась в гостиницу.
— Ключ от моего номера, будьте любезны.
— Одну минутку! дежурная сквозь очки взглянула на меня, и вдруг лицо её просияло: О, как мило. Просто великолепно. Гораздо интереснее с головкой и лапами. Чудесный воротник! Какая выделка! Рыжая лисица, а смотрится лучше моей чернобурки. Поглядите, как мне изуродовали зимнее пальто.
— Извините меня, но я очень тороплюсь.
— Одну секунду, секундочку, я хочу сравнить. Я долго вас не задержу.
«Только этого мне не хватало», пронеслось у меня в голове. Дальше началось невообразимое. Дымка вздрогнула и моментально вцепилась в пальто дежурной. Услышав победное тявканье лисицы, мгновенно откликнулся из сумки щенок…
Потом опять разговор с директором.
— Так-с. У вас уже и пальто стало кусаться, а сумки рычат. Придётся, кажется, вызвать комиссию и положить этим безобразиям конец.
Теперь я со страхом за разросшуюся свою звериную семью ждала комиссию. За Дымку я не волновалась. Она была очень красива, а вот щенок…
|
|
Он стал расти, но по-прежнему оставался неказистым. Если бы заранее знать о приезде грозной комиссии, то всё было бы по-другому; в моём представлении рисовалась картина, как я преподнесу комиссии Нерочку и Дымку.
Я попрошу кого-нибудь из ребят на глазах у всей комиссии сделать мне подарок. Ведь отказаться будет неловко, и тогда все примут щенка и лисицу как должное.
Я приучала Нерочку исподволь к работе на манеже, делая из неё традиционный дуровский номер «Собака-математик», а милая рыжая Дымочка так и вошла в программу как хитрый заместитель моржа.
Между львами и моржом есть пауза. Одна клетка уезжает с манежа, а другая вкатывается. Вот тут-то и будет роль Дымке.
Выйдет ко мне клоун и скажет:
— Я морж!
— Ну какой же вы морж!
— Сухопутный! Хочу рыбы, не дадите? Не верите, ну и не надо! Попрошу своего заместителя наловить! Клоун вытащит из-за пазухи лисицу, нагнётся к ней и будет делать вид что лисица ему шепчет, а Дымка в это время просто ласково облизывает его шапку над ухом, потому что к полям прилеплен кусочек конфеты.
— А, договорились! Если ты не поймаешь, то я буду ловить сам, а чтобы я не замёрз, ты меня согреешь! Что ж, пойдём на Свислочь-реку! И, надев Дымку на плечи, клоун смешно зашагает к занавесу.
С Дымкой хорошо, гораздо проще, чем с неуклюжим щенком. Ничего ие остаётся, как инсценировать подарок для комиссии.
Настал этот серьёзный момент. Комиссия принимает работу моих питомцев, и вдруг в самый разгар представления с громким лаем перелетает через барьер Нерочка, за ней падает мальчик и второй толстяк, перелезая через барьер, начинает речь:
— Тётя Наташа, там нас долго охранники в цирк не пускали…
— Замолчи! Не знаешь, что говорить, так молчи. Я учил, как надо. Вот мы вам от науки хотим сделать подарок. Сначала его должны были в космос пустить. Но у него одно ухо лежачее. Он не подошёл, тогда мы решили его вам. Я всё сказал! Ух, и дала же она нам, рвётся к вам, прямо не удержать. Во, какие мозоли натёр! показал он мне свои покрасневшие ладони.
Комиссия всё поняла, наблюдая торжественных ребят и довольную, что снова рядом со своей хозяйкой, собаку.
«Подарок» разрешили взять, и только режиссёр, недовольно покачивая головой, запальчиво проговорил:
— Для дома, не для цирка. Иначе я не согласен. Все животные как на подбор, и вдруг чертополох какой-то щенок без рода и племени.
— Нет, нет, он породистый, он собака, заступились ребята за Нерочку.
— Какая порода? переспросил режиссёр.
Тут вмешалась я, припомнив Комаровский рынок, откуда пришла Нерочка, ответила:
— Комаровская гончая!
— Тут половина Комаровских рыночных, пояснил смеясь директор цирка. Ладно, но это последнее, что разрешено Дуровой в моём цирке. Лучше объясните ей, что думать надо головой, а не сердцем. Если она это поймёт, то получится аттракцион, а не зооуголок или пункт по приёму бездомных кошек и собак.
Директор был озабочен, но снисходителен и добр, простив мне в глубине души огромный прирост населения моей не положенной по штату семьи. Он только потребовал письменного доказательства, что больше никто не проникнет в стены его цирка.
Чувствуя сама, что злоупотреблять директорской добротой нельзя ведь и так он разрешил, чтобы мой живой воротник лисица Дымка и непородистая гончая с Комаровского рынка обрели узаконенное существование в стенах цирка, я написала:
«Усыновление животных и птиц прекращаю!
Честное слово!»