Андрей Дьяков
К свету
Вселенная Метро 2033 – 4
Глава 1 «Сделка»
Черная тень стремительно перечеркнула угрюмое облачное небо. Величаво рассекая воздух трехметровыми перепончатыми крыльями, птеродонт перемахнул руины КАДа. По жилистому телу то и дело пробегала дрожь в предвкушении утренней трапезы, а уродливая голова птицы беспокойно вертелась, выискивая на поверхности признаки жизни. Поймав попутный порыв пронизывающего осеннего ветра, птеродонт спикировал в иссохшее русло Невы. Перед цепким взглядом рептилии с огромной скоростью проносились остовы машин, груды мусора, куски арматуры, выщербленные опоры давно обрушившихся мостов – железобетонные рукотворные джунгли, оставшиеся в наследство от сгинувших «хозяев жизни»…
Еще несколько взмахов крыльями – и внизу замелькали прожилки железнодорожных путей, тут и там выглядывающих из под бурого мха.Над «Сортировочной» хищник привычно сделал пару кругов, в надежде углядеть двуногую добычу. Раньше эти странные создания частенько появлялись на железнодорожной станции, копаясь в промерзшей земле. Теперь об их визитах напоминали только раскуроченные рельсы и ровные ряды поперечных ям – все шпалы были давно растащены для костров.
Кинув последний взгляд на ряды проржавевших вагонов, птеродонт понесся дальше, над руинами проспекта Славы. Полуразрушенные дома немо взирали на полет хищника пустыми глазницами выбитых окон. Порывы пронизывающего ветра тщетно кидали тело птицеящера из стороны в сторону. Птеродонт уверенно двигался по давно проверенному маршруту. Спикировав над потрескавшимся асфальтом, рептилия прибавила скорости. Дорога впереди ныряла под Ново‑Волковский мост. Прямоугольную арку моста густо стягивали клейкие нити гигантской паутины, раскинутой неведомым хищником. Птеродонт, словно издеваясь, наддал еще, сложил крылья и, азартно гаркнув, на огромной скорости протаранил преграду. Рваные края образовавшейся прорехи затрепетали на сильном ветру, а из глубины паутины на удаляющегося птицеящера уставились одиннадцать злобных глаз незадачливого охотника. В предрассветных сумерках безумного нового мира продолжалась безумная новая жизнь…
|
|
Тем временем бестия достигла Московской площади и, спикировав к массивной статуе, мягко приземлилась на вытянутую руку «вождя мирового пролетариата». Потоптавшись немного, птеродонт устроился поудобнее и принялся ждать, пристально наблюдая за выходом из «норы» – обвалившегося подземного перехода, ведущего на станцию «Московская». Именно здесь птицеящер неоднократно наблюдал двуногих, появляющихся из под земли. Совсем недавно ему даже удалось полакомиться двуногим из этой «норы»… И теперь он решил опять попытать счастья. При воспоминании о запахе сладкого теплого мяса по телу рептилии снова пробежала судорога…
В следующий момент что‑то оглушительно грохнуло. Необычный звук раскатисто пронесся по площади, многократно отразившись от выщербленных стен домов. Однако хищник этого уже не услышал – голова птеродонта разлетелась мелким крошевом, а из вытянутой в смертельной агонии шеи брызнула тугая струя крови, обильно поливая заиндевевшие плиты постамента.
В окне седьмого этажа сталинского дома напротив площади наметилось движение. Пару раз мелькнул силуэт рослого человека в противогазе и мешковатом костюме химзащиты, деловито разбирающего оптическую винтовку с гигантским дулом. Через пару минут человек, озираясь по сторонам, вышел из парадной и, обходя завалы мусора, неторопливо направился к площади. Труп птеродонта уже перестал содрогаться и бесформенной грудой валялся у подножия памятника. Из чехла на поясе охотник достал устрашающих размеров тесак и, примерившись, одним точным ударом отсек с крыла мутанта костяной шип. Спрятав трофей в карман разгрузки, человек снял с плеча «калаш» и занял выжидательную позицию. Из перехода уже показалась группа укутанных в серые тряпки людей с баграми и салазками. Проследив за тем, как споро соплеменники оттащили массивную тушу монстра в вестибюль станции, сталкер в последний раз окинул окрестности цепким взглядом и спустился под землю. Редкие лучи солнца, показавшись сквозь прорехи в пелене угрюмых туч, робко осветили руины Московского проспекта. Над Питером занималось утро…
|
|
* * *
– Алло! Алло! – Никонор, надсаживая горло, орал в трубку телефона. Как обычно, связь с Техноложкой была отвратительной. Сквозь хрип помех иногда прорывался далекий неразборчивый голос, но глава станции не мог разобрать и половины слов.
– Повторяю! Вам придется разговаривать с ним здесь, на Московской! Он упертый, как баран! – Никонор сосредоточенно вслушивался, затем энергично закивал. – Да, да! Высылайте! Я предупрежу патрульных! Будем ждать! Бросив трубку на телефон, Никонор упал в просиженное кресло, закуривая самокрутку. Телефон… Пожалуй единственный оставшийся на Московской признак цивилизации. И то, кабель протянут технарями. Они же подавали электричество на несколько убогих лампочек, поддерживающих на станции скудное освещение. Грабительская плата за свет не добавляла технарям симпатии. Никонор не переваривал этих хитрых выродков, однако поделать ничего не мог. Затушив окурок, он встал из за стола. Надо было распорядиться по поводу намечающихся гостей.
|
|
* * *
Щелк… щелк… щелк… Звук захлопывающейся зажигалки завораживал. На отполированной до блеска поверхности отчетливо выделялся рельеф двуглавого орла. Иногда, правда крайне редко, Глеб даже позволял себе чиркнуть по колесику и с упоением следил за колебаниями огненного лепестка. Отец говорил, что пользоваться зажигалкой надо экономно, и Глеб накрепко запомнил это. За несколько лет, прошедших с момента гибели родителей, мальчик ни на миг не расставался с этой красивой металлической побрякушкой – единственным напоминанием об утраченной семье. И зажигалка до сих пор работала. Правда, все хуже с каждым разом. Поэтому Глеб все реже включал ее… «Семейный очаг»… Мальчик смутно понимал, что значит это выражение, но свято верил, что является хранителем семейного очага, и пока огонек будет теплиться в зажигалке, родители всегда будут рядом…
Глеб не заметил, как сон одолел его. Перед мысленным взором уже проявлялись такие родные черты лица… чуть прищуренные глаза и непослушные локоны вкусно пахнущих волос. Мама…
Из состояния полудремы мальчика вывел резкий рывок за руку. Подняв взгляд, Глеб увидел упитанного увальня Проху – местного хулигана и выскочку. Своими пухлыми пальцами тот вертел зажигалку, с интересом разглядывая добычу. Немного поодаль расположилась положенная в таких случая свита – три паренька ухмылялись и внимательно наблюдали за действиями вожака.
– Вещь! – Авторитетно заявил толстяк, показывая трофей приятелям.
– Отдай! – Глеб вскочил на ноги и гневно уставился на обидчика. – Это мое!
– А ты отними, – толстяк ехидно заулыбался, поднимая зажигалку над головой.
Глеб запрыгал рядом, пытаясь ухватить хулигана за руку. Пацанята захихикали, наслаждаясь сценой унижения. Толстяк, будучи выше ростом на голову, легко присекал нелепые попытки и откровенно развлекался.
– Ну отдай! – Захныкал Глеб наконец. – Этот папин подарок! Отдай сейчас же!
Толстяк с силой отпихнул Глеба, и тот повалился на пол, больно ударившись о холодный бетон. Из ушибленного носа показалась тонкая струйка крови. Мальчик был готов разреветься. Отчаяние и обида нахлынули с такой силой, что захотелось сию же секунду исчезнуть… пропасть… сгинуть из этого ужасного места… и оказаться рядом с родителями, которых ему так не хватало…
– Встань и подбери сопли!
Резкие слова прозвучали настолько неожиданно, что Глеб непроизвольно дернулся. А в следующее мгновение осознал, что уже слышал этот грубый мужской голос. Совсем недавно. И с ужасом обернулся.
Перед ним стоял тот самый сталкер, огромный и невыносимо чуждый. Оказалось, он находился рядом все это время, наблюдая за унизительной процедурой. Ослушаться сталкера Глеб не посмел и потому подскочил как ужаленный.
– Чего ты боишься больше, пацан? Быть побитым или остаться без своей цацки? – Отшельник сверлил Глеба злым напористым взглядом так, что тот не смел отвести глаза. – Это ТВОЯ вещь. И принадлежит она ТОЛЬКО ТЕБЕ. И НИКОМУ ДРУГОМУ.
Сталкер ронял тяжелые фразы, словно рубил топором, и с каждым произнесенным словом с мальчика слой за слоем слетала шелуха страха и отчаяния, обнажая обжигающую злобу. Пальцы сами собой сжались в кулаки, и в следующее мгновение Глеб, хищно оскалившись, прыгнул на толстяка. Тело сработало на инстинктах. Вцепившись обеими руками в сальные волосы обидчика, мальчик со всей силы ударил лбом. Толстяк отшатнулся, закрыл разбитый рот руками и истошно завопил. Зажигалка упала на бетон платформы. Глеб подхватил свое сокровище и, обернувшись к приятелям хулигана, зло оскалился. Он хрипел и угрожающе припадал к земле, твердо решив до конца отстаивать свое право на обладание зажигалкой. Однако приятели толстяка предпочли ретироваться. Спустя секунду их и след простыл.
Отшельник без тени эмоций проследил, как Глеб плюхнулся на пол, прижимая к груди драгоценную безделушку, и побрел к костру. Всполохи пламени неровным светом озаряли лица сидящих в круге людей. Среди множества знакомых изможденных лиц Глеб заметил несколько новых. Незнакомцы… Вспыхнувший интерес заглушил бушевавшие эмоции, и мальчик, спрятав зажигалку поглубже в карман рваных штанов, подобрался поближе к огню.
Пришлые отличались опрятной одеждой и странными широкими поясами, на которых вместо оружия болтались всевозможные инструменты – молотки, кусачки, отвертки… Странная парочка явно притопала с Техноложки. Об этой станции Глеб слышал много удивительных историй. Говорят, там повсюду яркий свет и куча всевозможного оборудования и станков. А свиноферм и грядок якобы вообще нет. Все съестное «технари» покупают у других станций, в обмен на оружие и разные, нужные в хозяйстве механизмы.
Главного Глеб определил сразу. Вот этот… с бородкой и строгим лицом. Он прокашлялся и, обменявшись мимолетными взглядами с присевшим рядом Нестором, обратился к сталкеру:
– Так ты и есть Отшельник?
Сталкер проигнорировал вопрос, протягивая руки к уютному теплу огня.
– Ты не принял наше приглашение. Поэтому мы здесь. Как говорится, если гора не идет к…
– Зачем я понадобился альянсу? – Грубо прервал Отшельник.
Технарь осекся на полуслове, однако быстро сориентировался, продолжая:
– А ты догадливый, сталкер… Да, мы представляем здесь Приморский альянс и у нас для тебя работа.
– Мне не нужна работа.
– Хорошо, – технарь насупился. – Не работа… Нам нужна твоя помощь, Отшельник. Это очень важно для альянса… Для всех важно.
– Что конкретно вы хотите? – Сталкер посмотрел на технаря как на особо назойливую муху.
– Здесь мы не можем сказать всего… Но это касается некой экспедиции… Мы посчитали, что ты – лучшая кандидатура, и сможешь провести отряд…
– Куда? – снова прервал Отшельник.
– Эм‑м… – Технарь вдохнул побольше воздуха. – В Кронштадт.
Сталкер молча поднялся и двинулся к выходу со станции. Делегаты подскочили словно ужаленные.
– Патроны, сталкер! Много патронов! Столько, сколько сможешь унести!
Жители с интересом прислушивались к тщетным уговорам гостей.
– Еда! Лекарства! Оружие!
– Остынь, технарь, – бросил Отшельник через плечо.
– Это твое последнее слово, сталкер?
– Нет. – Отшельник обернулся, недобро зыркнув на технаря. – Иди на хер.
– А вот это его последнее слово, – прокомментировал ухмыляющийся Палыч.
Технарь сник… Поразмышляв пару секунд, вдруг встрепенулся.
– Альянс может быть весьма щедрым! – Старший судорожно подбирал слова. – Любая плата, Отшельник! Все, что захочешь!
Сталкер остановился. Словно в страшном сне, медленно поднял руку…
– Я беру его. – Палец остановился, показывая прямо на Глеба…
Мальчик впал в ступор. Ужас прокатился по телу колючим ознобом. Во рту пересохло. Не в силах отвести взгляд от жуткого пальца, Глеб будто сквозь вату услышал, как перешептываются технари с главой станции. Нестор эмоционально жестикулировал руками, а его восклицания становились все громче, пока мальчик не услышал отчетливое:
– Да как у вас вообще язык поворачивается такое предлагать!
Глеб облегченно выдохнул.
– Десять кило свинины за пацана! Где такое видано?! – Никонор посмотрел в сторону обомлевшего Глеба и поспешно отвел глаза. – Вес на вес. И баста!
Дальнейшие события Глеб помнил плохо. Все было словно в тумане. Слезы жгли глаза… слезы обиды и страха. Словно в немом кино, перед взором мальчика проносились фрагменты один нелепее другого… Старик Палыч с негодованием мечется по платформе между Нестором и технарем, грозно выговаривая то одному, то другому. Девочка Ната ревет у матери на руках, испуганно глядя на Глеба. Никонор, потупившись, обсуждает с технарями детали сделки… А потом над мальчиком нависла фигура сталкера:
– Ты все слышал, парень. Сожители твои – дерьмо, воздух – дерьмо, да и работа твоя, наслышан – тоже одно сплошное дерьмо. Здесь нечего ловить. Пошли.
Глеб утер слезы драным рукавом, в последний раз окинул взглядом своды родной Московской и поплелся за Отшельником, всем сердцем чувствуя, что возврата к прежней жизни уже не будет.
Глава 2 «Экстернат»
Миновав патруль, путники шагнули в черный зев тоннеля. Уютный сумрак станции остался позади. Отшельник щелкнул фонариком, и мрак прорезал яркий луч света. Глеб невольно сощурился – свет был гораздо ярче, чем лампочки Московской. Сталкер уверенно зашагал по шпалам. Глеб семенил следом, с опаской рассматривая попадавшие в круг света детали обстановки: сочащиеся влагой тюбинги, заплесневевшие жгуты кабелей и ржавую арматуру потрескавшихся стен. Путники брели в полном молчании, однако тишина была обманчивой. Сквозь мерный стук капель и если слышное завывание туннельного сквозняка иногда доносились отдаленные звуки, природу которых Глеб не мог определить. Ему стало жутко. Впервые мальчик очутился в тоннеле, и это ощущение было не из приятных.
Впереди показался низкий боковой штрек со ступеньками, уходящими куда‑то во мрак. Глебу захотелось как можно быстрее проскочить это место, но, как назло, сталкер вел паренька именно туда. Ступеньки закончились неожиданно быстро. Пройдя по узкому коридору несколько метров, путники вышли в тесную каморку, заваленную всяким хламом. Раскидав ветошь и мотки проводов по сторонам, Отшельник вытащил из песка массивную скобу и потянул. Лязгнула створка открывающегося люка. Короткий спуск по вертикальной шахте закончился еще одним коридором, конец которого терялся где‑то впереди.
– Скорей… – Сталкер зашагал энергичней, дыхание его участилось.
Проскочив развилку, Отшельник перешел на бег. Впереди показалась еще одна вертикальная шахта, уводящая вверх. Не добежав до лестницы нескольких метров, сталкер вдруг зашатался и рухнул на пол. Лицо его исказилось до неузнаваемости, тело свело жестокой судорогой.
Глеб застыл в растерянности. Легендарный громила‑сталкер свернулся у его ног в позе эмбриона и тихо поскуливал, дрожа всем телом. Кусая губы, Отшельник кое‑как расстегнул подсумок. На бетон вывалился, развернувшись, невзрачный чехол… Несколько шприцов, наполненных мутной жидкостью. Мальчик схватил шприц, с готовностью подскочив к сталкеру. Тот дрожащими руками выхватил шприц и толкнул ногой автомат. Проехав по полу, оружие стукнулось о ботинок Глеба.
– Держи… проход… – выдавил из себя сталкер, непослушными руками всаживая шприц в плечо.
Глеб осторожно поднял автомат и нацелил вглубь коридора. Спиной мальчик ощутил, как перестал биться в конвульсиях его напарник. Дыхание Отшельника выровнялось, а сведенные судорогой мышцы постепенно расслаблялись. Через пять минут напряженного ожидания сталкер поднялся на ноги, отобрал автомат и подтолкнул Глеба к лестнице.
Взобравшись по ржавым скобам вертикальной шахты, путники преодолели еще один люк. Глеб как‑то не решился спросить у сталкера о внезапном приступе, а потом уже было не до того… Щелкнул тумблер – и вокруг зажглись многочисленные лампы, открывая взгляду внушительных размеров помещение. Чего тут только не было… Одна стена была сплошь заставлена двухъярусными койками, забитыми всяким хламом. Вдоль другой стены – бочки, канистры, пара массивных станков, длинный верстак с россыпью инструментов. Шагнув вдоль прохода, Глеб разглядел ровные ряды консервных банок самых разных размеров и пропорций. До этого момента Глеб считал, что консервы – это слово, равнозначное тушенке, однако, с удивлением читая названия на этикетках, открыл для себя много нового.
– Выбери там… пожрать, – бросил Отшельник, проходя вглубь обиталища. – И мне чего‑нибудь.
– Пер‑си‑ки… – медленно прочитал Глеб. На выцветшей этикетке желтело что‑то непонятное. Присовокупив к диковинке пару знакомых банок с коровьей головой, мальчик зашел в следующее помещение.
Здесь сталкер соорудил кухню. В печке уже весело потрескивали поленья, а в чугунке булькала вода. Глеб осторожно присел на колченогий табурет в углу и с облегчением прислонился к шершавой стене. Напряжение прошедшего дня дало о себе знать. Парень задремал.
На этот раз ему снился отец. Высокий, стройный и всегда чисто выбритый. Даже возвращаясь с ночной смены, отец первым делом брал огрызок зеркала, бритву и уходил к рукомойникам. Таким его Глеб и запомнил. Когда отец с матерью уходили с обозом на Сенную, мальчик и представить себе не мог, что видит родителей в последний раз. В тот памятный день на Московскую не вернулся никто. Лишь спустя несколько дней до станции докатилась страшная весть о набеге головорезов империи Веган на торговые ряды Сенной. В одночасье мальчик лишился единственных близких ему людей, а в памяти его еще часто всплывало искаженное ужасом лицо старика Палыча – единственного, кто добрался до Московской спустя несколько дней и рассказал о страшной резне, учиненной веганцами.
Резкий металлический звук вырвал Глеба из мира грез. Отшельник, сноровисто орудуя десантным ножом, вскрыл одну за другой две банки тушенки, вывалив содержимое в чугунок с дымящейся кашей. Тщательно перемешал нехитрое блюдо все тем же огромным ножом, кинул внутрь две алюминиевых ложки, пододвигая чугунок к мальчику:
– Жуй… Гречневую кашу, поди, не пробовал? До Катастрофы этим добром все магазины завалены были.
Мальчик с опаской покосился на сталкера. Отшельник подхватил одну из ложек, зачерпнул варева и невозмутимо принялся жевать. Дразнящий запах нехитрой, но добротной пищи, заставил Глеба незамедлительно присоединиться к трапезе. Ему доводилось и раньше пробовать кашу из зерновых, однако, то зерно, которое «огрызки» привозили в обмен на дрова, ни в какое сравнение не шли с этой чудесной субстанцией.
Затем настала очередь загадочных «пер‑си‑ков». Вот тут Глеб понял, что пища может не только утолять голод, но и приносить неописуемое наслаждение. Жмурясь от удовольствия, мальчик схарчил содержимое банки в один присест, понимая, что все треволнения прошедшего дня стоили того, чтобы испытать это непередаваемое ощущение.
– Спасибо… – выдавил из себя Глеб, преодолевая робость.
– Приберись тут… И ничего не трогай. – Сталкер подхватил автомат. – Мне надо уйти ненадолго.
Разомлевший от сытости Глеб осекся было, но слова уже вырвались наружу:
– Вам уже лучше?
Отшельник остановился в проходе и как‑то зло посмотрел на мальчика.
– Не задавай лишних вопросов, пацан. Просто вколи ту дрянь, когда меня снова накроет. Считай это своей главной обязанностью, от которой зависит твоя никчемная жизнь.
Сталкер скрылся за стеной. Хлопнула створка люка. Мальчик остался наедине со своими вопросами и переживаниями.
* * *
Следующие сутки прошли как‑то незаметно. Глеб бродил по «апартаментам» Отшельника, с интересом разглядывая диковинные механизмы, нагромождения труб и стеллажи, забитые оружием на любой вкус и калибр. Тут и там взгляд утыкался в таблички с загадочными надписями: «РЕЦИРКУЛЯЦИОННАЯ СИСТЕМА», «ГЕНЕРАТОРНАЯ», «ВЕНТИЛЬ ОТОПИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ». Когда в животе начинало урчать, мальчик с энтузиазмом изучал содержимое продуктового склада, неизменно заканчивая трапезу очередной порцией божественных «пер‑си‑ков».
Нашел он и главный выход из этого «сезама» – череда ступенек, уводящих вверх, упиралась в массивную гермодверь. Судя по ржавому рычагу запорного механизма, этим выходом сталкер не пользовался. Зато в дальнем конце склада, сразу за бочками с горючкой, Глеб обнаружил дверь поменьше. За мутным стеклом зарешеченного оконца стоял абсолютный мрак. Рядом с дверью, на полу, валялась металлическая табличка с текстом, выведенным аккуратными трафаретными буквами. Водя пальцами по облупившейся краске, мальчик прочитал – «УБЕЖИЩЕ №…». Номер было не разобрать. Ниже значилось: «Отв. Сазонов В.П. Ключи находятся у дежурного врача больницы № 20. Тел. 371…» Дальше снова неразборчиво.
Изучив табличку, мальчик призадумался. Вот почему Отшельник не живет на станции. В этом бомбоубежище гораздо комфортнее, чем в тесной палатке. А за дверью, судя по всему, переход, соединяющий убежище с подвалом больницы… Ну да, а иначе как больных сюда перетаскивать?
Мальчик снова заглянул в окошко и поежился. Мрак за дверью был какой‑то нереальный. Абсолютный. «А в больнице, скорей всего, медикаменты остались!» – пронеслась внезапная мысль. Глеб представил, как возвращается на Московскую с тюком таблеток и бинтов. «Вот уж наши обрадуются! А дядя Никонор, может, смягчится, да и заберет меня обратно!»
Идея настолько понравилась пареньку, что он в возбуждении заметался по бункеру, собирая необходимое. Нацепив кое‑как маску противогаза, Глеб вытащил пробку из фильтрующе‑поглощающей коробки, схватил с верстака увесистый фонарь и решительно потянул тяжелую дверь. Заботливо смазанные петли не скрипнули. Значит, сталкер действительно пользуется этим выходом. Замерев в проеме, мальчик прислушался. Кроме собственного сопения из‑под маски противогаза ничего не было слышно. «Опасаться нечего» – успокоил себя Глеб, включая фонарь. Тот моргнул пару раз и осветил коридор тусклым лучиком. «Ничего, сойдет! Я мигом. Туда и обратно…».
Вот только переступить границу света и тьмы никак не получалось. Ноги предательски дрожали, не желая подчиняться. «Я смогу… Подумаешь, всего и делов‑то! Дойду до конца коридора и погляжу, что там дальше…» Преодолев сомнения, Глеб двинулся вперед. Бледный луч еле рассеивал мрак в пределах пары метров. Мальчик почти физически ощутил сопротивление темного «ничто» клочку света в его руке. Еле переставляя ноги, Глеб то и дело оглядывался назад, на удаляющийся яркий контур двери. А коридор все дальше уводил его во тьму. По телу пополз липкий страх. Родившись где‑то в кончиках пальцев ног, он волной колкого озноба прокатился по всему телу, угнездившись где‑то в районе затылка.
Впереди отчетливо раздался шорох. На лбу Глеба появилась испарина. Словно завороженный, он медленно пошел вперед, пытаясь рассмотреть источник шума. Повернуть назад и без оглядки побежать к спасительному свету бункера не позволял парализующий ужас. Мальчик не в силах был повернуться спиной к неведомому. Ему хотелось одного – как можно быстрее увидеть, что впереди. Убедиться, что это сквозняк катает листья по полу, или крыса шарится в поисках пищи. Другого там просто не может быть! НЕ МОЖЕТ!
Из мрака показались очертания поворота. Мальчик посветил за угол. Опять коридор, уводящий в никуда. И пустые дверные проемы по бокам. Последний раз взглянув на далекую дверь убежища, Глеб исчез за поворотом. Судя по всему, здесь уже начинались подвальные помещения больницы. Низкие бетонные потолки, кучи битого стекла на полу и ржавые остовы коек, разбросанные тут и там… Где‑то должна быть лестница наверх, на первый этаж… Обследовав пару закутков, Глеб встал на пороге большого помещения, дальняя стена которого терялась во мраке.
Снова что‑то шваркнуло… Теперь уже гораздо ближе. Мальчик начал судорожно рыскать фонарем по сторонам, пытаясь уловить движение. Круг бледного света на мгновение выхватил из темноты неясную высокую фигуру и ушел в сторону. Мальчик краем глаза успел ухватить эту картинку и тотчас навел фонарик на дальний угол подвального помещения. Неровный тусклый свет искажал очертания предметов, отбрасывая на стены нереальные причудливые тени. Глебу никак не удавалось рассмотреть эту размытую фигуру впереди… Как будто кто‑то, с головой завернувшись в бесформенное тряпье, стоит в углу, словно наказанный. Уродливый горб на спине… Мальчик сделал шаг вперед. Еще один… На мгновенье ему показалось, что фигура шевельнулась. Или это фонарь пляшет в дрожащей руке…
Еще шаг… Фигура впереди приобретала все более четкие очертания. Еще немного, убеждал себя Глеб, и плод разбушевавшегося воображения истает, уступив место банальной груде хлама, коим забит весь подвал. Ну да… А что еще это может быть! Затем фонарик погас. Это случилось так внезапно, что мальчик застыл на месте, боясь вздохнуть. И в этой абсолютной тишине прямо впереди что‑то прошелестело… Перед мысленным взором мальчика пронеслась ужасающая картина, в которой массивная фигура впереди медленно распрямляет плечи, оборачивается и, скидывая на пол полуистлевшие хламиды, тянет вперед узловатые длинные руки с острыми как бритва когтями…
Мальчик захрипел от ужаса и подался назад. В абсолютном мраке ему показалось, что прямо перед его лицом что‑то резко рассекло воздух. Глеб упал на спину и, перебирая ногами по пыльному полу, стал судорожно отползать.
Необъятное пространство подвала наполнилось оглушительным протяжным завыванием. Волосы на голове мальчика встали дыбом. Ужас ледяной волной затопил сознание. Не отдавая себе отчета, даже не понимая, что это он сам воет от страха, Глеб ринулся прочь, слепо натыкаясь во мраке на бесконечные стены подземелья. Осознав, что без света не отыщет дорогу назад, он в отчаянии заметался и, споткнувшись обо что‑то, рухнул в кучу разломанной мебели. Ушибленный бок саднило, дыхание сбилось. На мгновение Глебу даже показалось, что противогаз сломался – так тяжело было вдыхать отдающий резиной воздух.
Хрипя и задыхаясь, мальчик зашарил по полу в поисках хоть какого‑то оружия. Рука его подсознательно потянулась к карману. Ощутив рукой гладкий металл зажигалки, Глеб немного успокоился. Перевел дыхание. Затем вытащил зажигалку. Чиркнуло колесико. Мрак раздался в стороны, уступая крохотному огоньку в поднятой руке. Подсвечивая дорогу дрожащим пламенем, Глеб прокрался по закоулкам подвального комплекса, и, наконец, увидел нужный коридор. Впереди маячила знакомая дверь убежища. Мальчик припустил по коридору, нырнул внутрь и, захлопнув тяжелую створку, в бессилии сполз по двери на пол. Все тело колотило от нервного перенапряжения. Откинув влажный противогаз, Глеб сжал в руках заветную зажигалку и разрыдался.
* * *
Сталкер объявился на вторые сутки. Грязный и угрюмый. Придирчиво осмотрел свое логово, жадно выхлебал полчайника воды и подозвал Глеба:
– Раздевайся.
Парнишка переминался с ноги на ногу, уткнувшись взглядом в пол.
– Я говорю, скидывай свое рванье! – Рявкнул Отшельник, расшнуровывая объемистый рюкзак.
Пока мальчик неуклюже стягивал заношенную до дыр рубаху, сталкер один за другим выуживал из необъятного рюкзака различные свертки. Одежда… Судя по всему – новехонькая! Глеб с удивлением таращился на ворох всевозможных носков, маек, штанов. В дополнение к этому богатству Отшельник вытащил на свет божий ладные ботинки с ребристой подошвой и шнуровкой на всю голень.
– Тебе, тебе, – ответил сталкер на немой вопрос мальчика. – Только отмойся сначала. Всю хату провонял…
Оказалось, что в этом убежище есть даже банное помещение. Прошлепав босыми ногами по холодным плиткам, Глеб поначалу долго искал таз, пока на шум его возни не пришел сталкер и не показал, как пользоваться душем. После плескания в лоханях с мутной холодной водой в санузле Московской, струи горячей воды, бьющие с потолка, показались парнишке раем. Однако долго ему нежиться не пришлось. Сталкер позвал Глеба грубым окриком. Боясь рассердить Отшельника, Глеб, наскоро вытершись белоснежным вафельным полотенцем, выскочил из душевой.
– Одевайся и сваргань пожрать… – Сталкер придирчиво осмотрел серый костюм химзащиты и, тяжко вздохнув, удалился с ним в мастерскую.
Там он провел большую часть следующей ночи, лязгая инструментами и работая на станках. Изредка он, словно медведь из берлоги, выбредал на кухню, чтобы перехватить чего‑нибудь съестного. Мальчик без конца примерял обновки и уже начал откровенно скучать, когда, наконец, сталкер вышел из мастерового угла с объемным свертком в руках:
– Пробуй.
На лице мальчика отразилось неподдельное восхищение, когда глазам его предстал прорезиненный комбинезон с пластинами брони, тут и там вмонтированными в прочную упругую ткань. По всей поверхности чудо‑костюма располагались кармашки и загадочные пеналы приборов. Два шланга, выходя из раструба у подбородка и огибая шею, уходили за спину бронекомбинезона, где расположился плоский ребристый ранец. На левом предплечье красовался кожаный чехол, из которого торчала рукоять ножа.
Перекроенный комбез пришелся впору. В довершение всего сталкер нахлобучил на голову Глебу массивный шлем с намордником респиратора. Пристегнув раструб подачи кислорода, он отошел от паренька, осмотрев результаты работы.
– Дарт Вейдер, мля… – Отшельник мрачно ухмыльнулся и протяжно зевнул. – Все. Снимай снарягу, космонавт. Утром выходим. Я спать…
Навозившись с мудреными застежками, Глеб бережно опустил костюм на стул и, стараясь не шуметь, на цыпочках пробрался к своей койке. Ворочаясь с боку на бок, он все никак не мог уснуть. Поддавшись внезапному порыву, Глеб приподнялся на локте. Отшельник лежал на дальней койке, отвернувшись к стене. «Почему я?» – подумал Глеб взволнованно. Его так и подмывало задать этот простой, но такой важный вопрос.
– Не дрейфь, пацан. – Сталкер словно услышал его. – В тебе есть сила. Просто держись рядом и мотай на ус. Может и не сдохнешь…
Закончив немудреное напутствие, Отшельник сладко зевнул и засопел, мгновенно отключившись.
* * *
Вода была везде. Куда не посмотришь – кругом одна вода. Волны ледяной парализующей воды накатывали одна за другой, захлестывая с головой. Ноги практически не ощущались. Все тело сковало ужасная вялость, а рот беззвучно разевался, как у рыбы, глотая вместо спасительного воздуха очередную порцию воды. Отяжелевшие от усталости руки в последний раз вытолкнули тело на поверхность, но очередная волна предательски толкнула в спину, и свет, пробивавшийся сквозь толщу воды, стал меркнуть…
Глеб проснулся, закашлявшись. Сердце заходилось в бешеном ритме, а легкие судорожно втягивали застоявшийся воздух убежища. Сон… Всего лишь страшный сон. Глебу никогда не доводилось видеть столько воды. Честно говоря, он и теперь был уверен, что такого просто не может быть. Конечно, мальчик слышал озатопленной Горьковской, но во сне воды было гораздо больше, чем может вместить станция.
Постаравшись забыть о дурном мороке, Глеб продрал глаза, выполз из‑под байкового одеяла и быстро оделся. Отшельник уже вовсю гремел на кухне посудой. На столе дымилась плошка с ароматно пахнущей похлебкой.
Пока Глеб расправлялся со своей пайкой, Отшельник паковал вещи. Затем помог мальчику облачиться в бронекостюм. Глеб ощутил как потяжелел комбинезон, экипированный парой автоматических пистолетов «Пернач», уймой запасных магазинов и всевозможным походным снаряжением.
– Знаешь, как пользоваться? – спросил сталкер, вытаскивая увесистый пистолет из кобуры на комбинезоне Глеба. Проследив за растерянным взглядом, Отшельник зарядил пистолет, давая краткие пояснения.
– Два режима огня: одиночный и автоматический. Вот переключатель. Магазины удлиненные – на двадцать семь выстрелов. Тяжеловат, зараза, но ничего, привыкнешь. А вот эту штуковину будешь беречь как зеницу ока. – Сталкер протянул Глебу свернутый в цилиндр чехол‑патронташ с похожими на сигары металлическими инъекторами. Если что, у меня такая же упаковка.
– Вы… наркоман? – набравшись храбрости, спросил Глеб.
Сталкер криво ухмыльнулся, отошел к столу, сел на табурет.
– Ты когда‑нибудь слышал о «болотном дьяволе», парень?
Глеб вспомнил, что Палыч как‑то рассказывал об этом, но что именно…
– Насекомое. Мутировавший москит. – Во взгляде сталкера отразилась злость. – Укус не смертельный, но кровь портит почище браги «бордюрщиков»… Лихорадка у меня. И заразу эту вирусную ничем не вытравить. Потому и «дьявол». Сколько я лекарей перевидал… Одни веганцы только и помогли.
– Они же враги! – Выкрикнул Глеб. Кулаки его сжались. – Они родителей моих…
Мальчик запнулся. Язык не поворачивался произнести ужасное слово. Сказать, словно окончательный приговор вынести и потерять всякую надежду…
– Конечно, ребята Вегана те еще мудаки. Но даже любой отъявленный мерзавец может стать отличным партнером для сделки. Тем более в нашем вонючем муравейнике с гордым названием «метрополитен». Запомни это, парень. – Сталкер вытащил из чехла сигару инъектора с бурой жидкостью. – Не знаю, что они туда намешали, но экстракт этот приступы снимает. И лучше бы тебе, пацан, не зевать, когда меня снова накроет.
Глеб убрал лекарство в поясной подсумок. Щелкнув предохранителем, спрятал пистолет в кобуру и направился за сталкером к знакомой по вчерашней вылазке двери.
Заперев выход, сталкер повел мальчика по длинному коридору. В компании Отшельника, да еще и с оружием Глеб не ощущал вчерашнего страха. В ярком свете налобного фонаря подвал больницы уже не казался таким мрачным, а в злополучном углу стоял, скособочившись, свернутый ковер. Мальчику стало немного стыдно за пережитые накануне эмоции. Поднявшись по лестнице, они минули еще пару поворотов. Из‑под ног порскнула жирная крыса. Впереди, из‑за прикрытой двери струился дневной свет.
– Мы на поверхности? – Глеб вдруг ощутил какой‑то дискомфорт.
Отшельник приоткрыл обшарпанную дверь и, озираясь, вышел во двор больницы. Мальчик, как и вчера, стоял на границе света и тьмы. Только в этот раз он никак не решался переступить порог, чтобы покинуть привычный сумрачный мир.
– Давай, пацан. Времени в обрез. Придется тебе учиться всему на ходу.
Глеб сделал несколько корявых шагов, щурясь от яркого света. Глаза отчаянно слезились. Поднял голову… и, ахнув, упал на четвереньки. Привычного потолка не было. Не то, чтобы он был где‑то высоко, как ему представлялось в скудном воображении – его не было в принципе. Бескрайнее небо с прожилками серых туч повергло мальчика в шок. Захотелось вцепиться в землю обеими руками, вжаться в нее, чтобы не сгинуть в этом серо‑голубом «ничто».
– Встать! – Сталкер, от чего‑то, стал крайне раздражителен и напряжен. – Привыкнешь еще. А сейчас пошел!
Глеб, шатаясь, припустил за массивной фигурой Отшельника. Голова отчаянно кружилась. К горлу подкатила тошнота. Мальчик споткнулся, упал, разметав прелую осеннюю листву. Но сталкер лишь на секунду обернулся и потрусил дальше. Поправив намордник респиратора, Глеб рванул следом. Раз‑два, раз‑два… Сосредоточившись на движениях ног, он начал успокаиваться, а земля под ногами перестала плыть и двоиться.
– По сторонам смотри! Не зевай! – Отшельник прибавил ходу.