Проследим логику Карла Маркса, который начинает рассуждать с элементарного —
«Пашню (воду т. д.) можно рассматривать как естественно возникшее орудие производства… Таким образом, здесь выступает различие между естественно возникшими орудиями производства и орудиями производства, созданными цивилизацией».
Ну что ж — подмечена нормальная вещь, но Маркс в этом видит уже ненормальность и начало большой беды, несправедливости. Проследим логику Маркса далее —
— «В первом случае, при естественно возникших орудиях производства, индивиды подчиняются природе, во втором же случае они подчиняются продукту труда. Поэтому и собственность в первом случае (земельная собственность) выступает как непосредственное, естественно возникшее господство, а во втором — как господство труда, в особенности накопленного труда, капитала. Первый случай предполагает, что индивиды объединены какой-нибудь связью — семейной, племенной или хотя бы территориальной и т. д.; второй же случай предполагает, что они не зависимы друг от друга и связаны только посредством обмена».
— «Во втором случае должно уже практически произойти разделение между умственным и физическим трудом; … во втором случае промышленность покоится на разделении труда и существует лишь благодаря ему…». Понятно, что с разделением труда и благодаря этому — образовались города.
— «Вместе с городом появляется и необходимость администрации, полиции, налогов и т. д. — словом общинного политического устройство, а значит и политики вообще».
Логично получается — если уничтожить разделение труда, то всё рухнет по цепочке и города, и промышленность, и полиция, и государство.
Тему разделения труда затрагивал ещё Гегель: «Всеобщий труд есть, таким образом, разделение труда».
Но Гегелю не приходило в голову этим возмутиться и это изменить. У него это было естественным этапом и элементом эволюции, ведь у Гегеля сама история человечества — это «прогресс духа в созерцании свободы». В том числе это и свобода выбора, в том числе и труда.
Маркс допускает в вопросе разделения труда глобальную философскую, мировоззренческую ошибку. Разделение труда — это в природе, в жизни есть специализация. А специализация есть уже у деревьев в лесу. Специализация обуславливается с одной стороны и прежде всего генетикой, врождёнными наклонностями, а затем внешней средой, когда любой органический индивид пробует приспособиться к реальным жизненным условиям, к окружающему его миру. Идеальным является, конечно, совпадение — востребованность окружающей средой чего-то и наличие этого в индивиде, природные склонности индивида к этому.
Специализация есть основа разнообразия этого мира, вида, рода и т. д. Именно специализация обеспечивает качественный разброс особей одного вида или рода, что обеспечивает многовариантность приспособления и, следовательно, — выживаемость всего рода. Одни птицы, приспосабливаясь к окружающей среде, отказываются от крыльев и от полёта (например — страус), у других в результате приспособления-специализации крылья превратились в ласты, и они не летают, а плавают.
Специализация существует уже в любом стаде и коллективе животных. В племенах людей у одних лучше получается с земледелием, а у других на охоте, а только третьи способны так хорошо выделывать шкуры и шить одежду. Маркс полностью игнорирует специализацию как закономерность и обязательную составную часть этого мира. Маркс продолжает любопытную логику —
— «Впрочем, совершенно безразлично, что предпримет само по себе сознание; из всей этой дряни мы получаем лишь один вывод, а именно, что три указанных момента — производительная сила, общественное состояние и сознание — могут и должны вступить в противоречие друг с другом…»
И далее Маркс делает глупейший в истории человечества вывод —
«Разделение труда делает возможным — более того: действительным, — что духовная и материальная деятельность, наслаждение и труд, производство и потребление выпадают на долю различных индивидов; добиться того, чтобы они не вступали друг с другом в противоречия возможно только путём устранения разделения труда».
Вот попытка уравнять людей устранив специализацию, разделение труда. Он решил отменить многовековой результат эволюции. Он решил убрать сразу два самых фундаментальных закона этого мира — закон разнообразия и закон развития.
Если бы это была только безобидная теория, то можно было бы искренне посмеяться над Марксом и марксистами, но! — в СССР на основе этого постулата Маркса решили устранить противоречия между интеллигенцией и рабочими — уравняв интеллигенцию с рабочими, и даже опустив её по оплате труда ниже. Результаты прекрасно известны.
Меня поражает живучесть этой элементарной ошибки Маркса. Приведу пример, который приводил в предыдущей книге. После выхода книги мне говорили — ну и здорово ты придумал пример на площади. Утверждаю — реальный живой пример, описал как было на самом деле. А было вот что:
Будучи в 1998 году на праздничном митинге на Дворцовой площади, ко мне подошла группа из 6–8 человек — коммунистов. Уверенные в своём теоретическом превосходстве и правоте своего марксизма, они ходили в толпе, затевая умышленно споры со сторонниками различных партий, громя при этом демократию, нынешнее правительство и президента. В общем, картина на таких мероприятиях знакомая.
Среди этой группы по внешнему виду были и рабочие и интеллигенты. Довольно долго я за ними наблюдал — они кружили вокруг меня, приставая к людям, кто-то не хотел начинать дискуссию, кто-то полностью с ними соглашался и клеймил подлых демократом. И они неудовлетворённые отсутствием достойного сопротивления и хорошей классовой борьбы усиленно искали достойную антагонистическую жертву. И нашли — меня. Мой внешне интеллигентный вид и насмешка в глазах давали им надежду наконец-то получить полную сатисфакцию в достойной идеологической борьбе и полной победе. Состоялся примерно следующий диалог —
— Вы, наверно, поддерживаете демократов? — спросили они меня.
— Нет.
— Значит — вы за коммунистов?
— Нет.
— А почему — нет? Разве вы не видите, что сделали со страной демократы?
— Вы, надеюсь, читали Маркса. Ведь это его лозунги — Свобода! Равенство! Ведь это он был не только самый большой демократ и даже отец всей европейской демократии. Поэтому, какие могут быть претензии к демократии. Коммунисты — это самые первые в мире демократы. Получили, что проповедовали.
— А вы что предлагаете? Вы против равенства людей?
— А скажите — на чём основывал идею равенства Маркс, знаете?
— Да, — ответил один грамотный рабочий, очень пламенный марксист, — на устранении разделения труда, чтобы все были равны, чтобы каждый мог заниматься любым трудом, чтобы не было разницы между физическим и умственным трудом, чтобы…
— Спасибо, хватит, — всё точно и верно. А теперь вы — сочините мне симфонию, а вы — её сыграйте, а вы — выучите пять основных языков и преподавайте их в вузе, а этому пекарю скажите — пусть сделает операцию на сердце или глаз. Попробуйте заняться любым делом или освоить любое дело.
Наступила неуклюжая тишина. Затем один из них сказал неуверенно: «Если бы была возможность — почему бы и нет».
— Знаете, уважаемые, одно — теория 27-летнего Маркса, другое — истины жизни. Все вы, мы, — имели идеальные условия бесплатно учиться в СССР, — однако… Даже, если я сейчас дам вам много денег на учёбу — вот этот молодой человек может и не сделать операцию на глаз или сердце, — ибо ещё нужно призвание, нужен ещё талант. Вы сами понимаете, что это невозможно, что это абсурд. А самое страшное, что это не мелочь. Это имело и имеет потрясающие последствия. Мне при коммунистах в СССР жилось неплохо — не скрою, и сейчас не жалуюсь. Однако в СССР, когда я ещё учился в вузе и получал 50 рублей стипендию, вы не хотели учится или у вас не было способностей, и уже работали и получали около 180 рублей. А когда я окончил и приступил к работе, получая 120 рублей — вы получали уже 250 рублей, а то и больше и уже возможно получили квартиру.
Мне, чтобы нормально жить, приходилось не только инженерить, а ещё подрабатывать сторожем в детском саду и на грузовой станции. А другие мои коллеги просто играли на работе в шашки, шахматы или мастерили какой-то левак. Ведь так было. И что в результате? — Наша страна проиграла в экономической конкуренции и рухнула. Вы теперь покупаете не мною изобретённый телевизор, а японским интеллигентом, не мною изобретённую микроволновую печь — а шведского интеллигента, автомобиль — немецкого и т. д. И работать сейчас будете под руководством иностранных интеллигентов, со всей их пресловутой эксплуатацией. Вот так. Спасибо. До свидания. С вами приятно было поговорить.
Но никто из них не уходил. Они, как бы ждали, что я продолжу и укажу выход из этой ситуации.
— Да, было так, — сказал один из них, с виду интеллигент.
— Да, были, конечно, перекосы, — сказал задумчиво рабочий, и добавил, — это специально вредили, чтобы разрушить СССР.
— Нет, — сказал я, — это фундамент идеологии.
Мы стояли молча; я смотрел на них, а они о чём-то думали, каждый о своём. Чувствовалось, что между нами появилась какая-то симпатия и общность, мы находились в одном демократическом красно-синем дерьме, в одной беде. Я ещё раз попрощался и пошёл. Двое из них меня догнали, и спросили очень дружелюбно — в какой я состою партии? Я ответил им — в никакой, и опять пошёл.
Вернёмся к Марксу. Убедимся ещё раз, что Маркс твёрдо стоял на своей ошибке, послушаем несколько его маразмов — Маркс: «Дело в том, что как только появляется разделение труда каждый приобретает свой определённый, исключительный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти… тогда как в коммунистическом обществе… общество регулирует всё производство и именно поэтому создаёт для меня возможность делать сегодня одно, а завтра другое…»
Большую часть книги «Немецкая идеология» Маркс полемизирует почти со всеми современными ему философами, «врукопашную» кромсая их всех своей повальной критикой, показывая этим, что он один только прав. В этой книге Маркс вписал свою находку — пролетариат в свою философскую концепцию, и саму эту концепцию уже почти закончил. Далее он развивает со школы знакомые нам темы: о диктатуре пролетариата, о разрушении старой государственной машины, о «стоимости труда»…
Можно процитировать одно выражение Маркса в этой книге — «Это баранье, или племенное, сознание получает своё дальнейшее развитие благодаря росту производительности, росту потребностей…»
Здесь у Маркса всё точно как у Руссо — эти растущие коварные потребности, есть само зло, они портят человека, развращают и изменяют в худшую сторону.
До конца своей жизни Маркс уже ничего нового не придумает, заменит лишь выражение «стоимость труда» на «стоимость рабочей силы», а «цена труда» — на «цена рабочей силы».