— Да. Мы вообще с ним лучшие друзья, почти одна семья. Надо же, он никогда не рассказывал о тебе. Наверное, у него есть пара-другая маленьких грязных секретов, — игриво добавил Дэвид, по-прежнему придерживая меня за запястье.
— Наверняка есть. К тому же он не любит делиться, поэтому и прячет меня.
— Какая жалость. Такой бриллиант, как ты, должен сиять на весь мир.
Меня чуть не стошнило от столь пошлого комплимента, но я продолжала улыбаться и бросила взгляд на Ноя, проверяя, смотрит ли он. Уж поверьте, он смотрел, да еще как! Чтобы закрепить успех, я чуть приблизилась к Дэвиду и вложила пальцы под лацкан его пиджака. Продолжая сохранять предназначенное для Ноя выражение лица, я, наклонившись к Дэвиду, сказала:
— Ты прости, но… я все про тебя знаю.
— Все? — произнес он грудным, соблазняющим (как ему казалось) голосом, подаваясь навстречу. — Не нужно верить всему, что слышишь. Ревность иногда меняет людей не в лучшую сторону.
— М-м-м, ты совершенно прав, — согласилась я. — Только ревность тут вовсе ни при чем.
Он придвинулся еще ближе и положил руку мне на бедро, опустив взгляд на мою грудь.
— А ты разбудила мое любопытство. Расскажи. Что ты слышала?
— Ты был лучшим другом Ноя, а потом за его спиной отымел вон ту шалаву. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать: это произошло за ее спиной, — но это ничего не меняет, — произнесла я, ведя пальчиком по лацкану снизу вверх, а потом по воротнику, до шеи. — И то, что Ной хочет сделать меня своим маленьким секретом, вполне объяснимо. Только он не понимает, что не каждая женщина клюнет на такого, как ты.
— Неужели? — спросил Стоун с уверенной улыбкой, обнажая выступающие клыки, что только лишний раз подтвердило мою правоту.
|
|
Я кивнула, продолжая кокетливо улыбаться.
— Я знаю, кто ты на самом деле.
— И кто же?
— Ты пиявка, паразит, обычная ремора.
Он переступил с ноги на ногу, ему явно не понравилось услышанное.
— Ремора? Что это за хрень?
Я победно улыбнулась.
— Реморы — это прилипалы, маленькие рыбки, которые цепляются к акулам и другим могучим морским животным. С их помощью они путешествуют по океану, не тратя при этом сил. Питаются объедками своих хозяев, а иногда даже их экскрементами, — пояснила я голосом детсадовской воспитательницы, разговаривающей с малышами. — Понимаешь, на самом-то деле акула — это Ной: он тяжело работает, борется за каждый кусок пищи, пробивается. А ты… Ты — унылая ремора, питающаяся его дерьмом. Ты только и делаешь, что собираешь его объедки и ждешь, когда тебе все принесут на тарелочке.
Я широко улыбалась, выражение моего лица было прямо противоположно словам.
— Ты ищешь в человеке слабости и, когда находишь, пользуешься ими, чтобы получить выгоду, затем только, чтобы заполнить пустоту в своей жизни, хотя бы на мгновение. Мне жаль тебя, искренне жаль. Но если хотя бы на миллисекунду ты увидел в моем лице потенциально слабое место в броне Ноя, дырочку, которую можно использовать против него, лучше сто раз подумай. В отличие от тебя и от его бывшей, моя преданность Ною не знает границ. Я живу и дышу им, им одним.
Он сглотнул, а потом рассмеялся.
— Черт возьми, красавица, у меня на тебя стояк размером с Калифорнию.
— С Калифорнию, да? Неплохо, — кивнула я. — Только Ной и тут тебя переплюнул. Может, он не техасец, но член у него явно оттуда. А знаешь, как говорят? «В Техасе все всегда больше». — Отклоняясь, я краешком глаза увидела стремительно направляющегося к нам Ноя. — Рада, что встретилась с тобой, Дэвид Стоун. Хотела бы сказать, что для меня это удовольствие, но лгать не хочу. Береги себя.
|
|
Я взяла бокалы для себя и Лекси, развернулась и отошла от бара.
Не успела пройти и десяти футов, как рядом со мной оказался Ной. Его трясло от ярости. Ореховые глаза сделались стальными, ноздри трепетали, казалось, он был готов убить меня. Схватив мою руку, он рывком притянул меня к себе, чтобы нас никто не услышал. Все тело его содрогалось от сдерживаемого гнева, глазами он метал молнии в сторону Дэвида.
— Какого хрена ты творишь?
— У тебя есть две секунды, чтобы отпустить мою руку, а потом я начинаю кричать, — предупредила я ледяным голосом.
Он отпустил меня и сунул руки в карманы.
— Отвечай на вопрос.
— Мне захотелось пить. Я подошла к бару, и этот приятный джентльмен начал разговор, — невозмутимо произнесла я. — Не хотела показаться невоспитанной.
— Да уж. Так вот, этот приятный джентльмен… — Оборвав фразу, Ной зарычал.
— Что?
— Ничего, — сказал он, помотав головой. Посмотрел в пол, а потом снова поднял взгляд на меня. — Слушай, просто… я не хочу, чтобы ты с ним разговаривала. Я хочу, чтобы ты вообще не разговаривала с мужчинами здесь. Ты меня слышишь? Ты моя.
Так-так-так. Значит, мы заговорили о ревности.
Тогда моя очередь.
Я прищурилась.
— Судя по твоему поведению, не похоже, что твоя, — отчеканила я и направилась к Полли и Лекси, с восторженным вниманием наблюдавшим за нашей маленькой сценой.
|
|
Ной опять зарычал, я услышала торопливые шаги — он догнал меня.
— Как это понимать?
Я фыркнула.
— Не делай из меня дуру, Ной. Ты прекрасно знаешь, как это понимать. Кто она, а?
— О ком ты?
Я резко развернулась к нему, чуть не расплескав виски из пузатых бокалов, которые держала в руках.
— Ной, ты что, правда думаешь, будто я слепая? Только не говори, что это очередная родственница или какая-нибудь коллега по работе, потому что родственники или коллеги по работе не лапают друг друга. Разве что ты из какой-нибудь колонии извращенцев-кровосмесителей.
Он пригладил волосы, явно в замешательстве.
— Она… никто. Слушай, давай поговорим об этом позже.
Ной сделал движение, пытаясь обойти меня, но я остановила его.
— А я хочу поговорить об этом сейчас.
— Не устраивай сцену, Дилейн. Здесь люди, с которыми я работаю, — предупредил он.
— Ну, раз ты так говоришь, не переживай. Никаких сцен я устраивать не буду, — произнесла я и демонстративно закрыла рот, всем своим видом изображая милую покорность.
— Ну наконец-то, — сказала Лекси, когда я передала ей один из бокалов.
Полли, сдвинув брови, перевела взгляд туда, где стояли Дэвид и Джули (которая, по-видимому, сбежала при появлении Полли и Лекси), а потом снова на меня. Я почти незаметно покачала головой, давая понять: ничего серьезного не произошло.
— Вот и она, — сказал Ной, положив руку мне на спину. От сердитой мины не осталось и следа, ее сменила ослепительная гордая улыбка, когда он представил меня великолепной паре, стоявшей неподалеку от нас. — Дилейн, это мой дядя Дэниел и его супруга Ванесса.
Боже, наверняка его семья происходила от самих ангелов небесных. Они все были изумительно красивы. Ореховые глаза Дэниела искрились улыбкой, в точности такой, как сияла в глазах Ноя, только у Дэниела они были окружены более глубокими морщинками. Губы у них имели одинаковый оттенок розового цвета и контур, а волосы были одного шоколадного цвета, у Дэниела — с проседью на висках. Красивый, видный мужчина, впрочем, меньшего я и не ожидала.
Напустив на себя счастливый вид, я улыбнулась настолько широко, насколько позволяли щеки.
— Здравствуйте, очень рада познакомиться, — приветствовала я Ванессу. Дэниелу же ничего не сказала. Ной дал мне указание не разговаривать с мужчинами, а его дядя был самым что ни на есть настоящим мужчиной. Я просто-напросто следовала инструкциям, как хороший подчиненный.
Дэниел прочистил горло, пытаясь не обратить внимания на то, что я обошла его приветствием.
— Ну что, Патрик проявил себя гостеприимным хозяином?
Да уж. Он лишил меня девственности, выбросил мою одежду, после чего купил целый новый гардероб — кроме трусиков, разумеется, — и не единожды позволил мне сосать своего любвеобильного дружка. Но благодаря нашему небольшому соглашению я испытывала многократные оргазмы, и если после этого его нельзя назвать гостеприимным хозяином, то я уж и не знаю, кого можно.
Все это я могла сказать вслух, но, к счастью, мне было запрещено разговаривать с мужчинами. Вместо ответа я просто улыбнулась и кивнула. Ной неодобрительно сдвинул брови, а Полли вытаращила глаза.
— Тебе понравилось в Чикаго, дорогая? — поинтересовалась Ванесса.
Я оживилась.
— Безумно! То, что я успела увидеть, конечно. Ной оставляет мне мало свободного времени.
— В самом деле? — спросил Дэниел. — Чем же он заставляет тебя заниматься?
Приехали. И как, спрашивается, на такое ответить без слов? Кивок или покачивание головой тут не подходит.
Ага! Я пожала плечами.
Дэниел и Ванесса озадаченно переглянулись. Брэд, Мейсон, Лекси и Полли повернулись, словно их что-то внезапно заинтересовало в толпе, но я заметила, как затряслись их плечи, — явное свидетельство того, что они смеялись.
Ной прокашлялся.
— Прошу прощения, я хочу потанцевать со своей дамой. Вы позволите?
— Конечно, мой милый, — ответила Ванесса с натянутой улыбкой.
Ной взял из моей руки бокал и поставил его на столик.
— Потанцуем? — Я услышала и правильно поняла его интонацию. Это был приказ, а не приглашение.
— Конечно, мистер Кроуфорд. Это честь для меня, — промолвила я, старательно изображая простушку с юга.
Не сказав больше ни слова, Ной взял меня за руку и вывел на середину зала. Когда мы смешались с толпой, он прокрутил меня и крепко прижал к себе, после чего наклонился так, что я ухом почувствовала его теплое дыхание, и мы начали раскачиваться в такт музыке.
— Что это на тебя нашло?
— Что? — вздрогнула я. Его запах, проникнув в мои ноздри, заставил на мгновение забыть обо всем на свете.
— Почему ты так повела себя с моим дядей? Если бы ты не разговаривала с его женой, он бы, наверное, решил, что ты немая.
Он легонько прижал губы к чувствительной точке у меня под ухом. Хорошо, что держал меня так крепко, потому что мои колени вдруг превратились в желе. Если бы не его крепкие объятия, я бы наверняка брякнулась на пол.
— Ты сказал, чтобы я не разговаривала с мужчинами, и поправь меня, если я ошибаюсь, но твой дядя — мужчина, — задыхаясь, ответила я. — Если, конечно, это не гениальная трансвеститка. Или — бог ты мой! — он что, гермафродит?
— Очень смешно. Обхохочешься, — сухо произнес Ной, а потом игриво укусил меня за мочку уха. — Сделай одолжение, прекрати издеваться.
— Да, сэр. Как скажете, мистер Кроуфорд, сэр.
Ной поднял голову и посмотрел на меня, мой тон его явно не рассмешил.
— Да что с тобой вдруг случилось, а?
— Случилось? Ничего не случилось, — пожала плечами я. — Если что-то и случилось, то у тебя.
Он вздохнул.
— К черту. Нужно было думать, прежде чем вести тебя сюда. Сам виноват.
— Почему? — спросила я, безуспешно пытаясь вырваться из его рук. — Потому что я всего лишь купленный товар? Потому что не вписываюсь в твой круг?
Ной снова заглянул мне в глаза.
— Ты что, шутишь? — Не увидев никаких перемен в моем лице, он наклонился к уху и прошептал: — Ты самая красивая женщина на этом балу, Дилейн.
Это было далеко от действительности, но я поверила бы в его слова, если бы не сцена, которую увидела, выйдя из туалета. И, верная своим принципам, я не стала об этом молчать.
— Однако ты не мог глаз оторвать от совсем другой женщины, — негромко проговорила я. — Джули Фрост, верно? Твоя бывшая?
Я почувствовала, как его тело застыло и каждая мышца напряглась, словно змея, готовая к броску.
— Кто тебе сказал?
— Это так важно? Важно то, что ты этого мне не сказал. Может, потому, что ты до сих пор ее хочешь?
Он снова оторвался от меня. Одновременно его рука опустилась еще ниже и оказалась на моей заднице.
— Ты ошибаешься.
— Неужели? — спросила я, поймав его взгляд. Глаза мои тут же примагнитились к его языку, который высунулся изо рта и быстро облизал сладкие губы, и мне с большим трудом удалось удержать в голове свою мысль. — А разве не ты теперь ко мне вообще перестал прикасаться, хотя раньше оторваться не мог? Ты спишь в одежде, не разговариваешь, даже не орешь на меня. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: ты больше меня не хочешь. Я знаю, что не имею права задавать такие вопросы, но, черт возьми, Ной, мне не нравится чувствовать себя так, будто… будто я — надоедливая муха.
Он застыл, уставившись на меня, глаза его бегали из стороны в сторону так, словно он искал что-то. Потом, не говоря ни слова, взял меня за руку и повел к ближайшему выходу.
— Куда мы идем? — спросила я, ускоряя шаг, чтобы не отставать.
— В более уединенное место, — ответил он, открывая дверь.
Я обернулась на переполненный зал и заметила Джули с Дэвидом, стоявших рядом под слегка раскачивающейся люстрой. Как только крепеж роскошной люстры оборвался и она начала падать, Ной дернул мою руку, снова вырвав меня из воображаемого мира. Пропади оно все пропадом!
Покрутив головой, он решил идти направо. Повернув за угол, мы вышли в другой коридор, потом еще в один, пока музыка не превратилась в далекий однообразный гул басов. Слева показалась темная лестница, Ной оттолкнул дверь и втащил меня внутрь.
В следующее мгновение я оказалась зажата между стеной и телом Ноя. Я не успела издать ни звука, когда его руки легли на мои бедра, а мягкие губы накрыли мой рот в страстном поцелуе, на который я, не раздумывая, ответила со всей доступной мне нежностью. А потом так же стремительно, как все началось, он прервал поцелуй и взял в ладони мое лицо.
— То, что происходит или не происходит между мной и Джули, не имеет ни малейшего значения. Но ты! Ты имеешь значение, не забывай об этом никогда. — Низкий хрипловатый голос его звучал до невозможности сексуально.
И он жутко меня хотел — вот его член сейчас и в самом деле был размером с Техас.
Я качнула бедрами, чтобы погладить его.
— Это для нее?
Он, вздохнув, страдальчески закатил глаза.
— Дилейн…
— Если для нее, то это нормально. Просто позволь мне этим заняться. Ты же мне заплатил, — сказала я. — Я, конечно, не она, но…
— Ты никогда не станешь ею, — зло бросил он и попятился от меня, пока не наткнулся на противоположную стену.
Все верно, я не могла ею стать. Он ведь любил ее. И, судя по всему, любил до сих пор. Она была богата и близка к его семье, а я просто шлюха, которую он купил, чтобы забыть о ней.
Я медленно двинулась к нему.
— Да, я это знаю. И никогда не буду пытаться занять ее место, — заверила я, становясь перед ним на колени.
— Дилейн, не нужно, — прохрипел он, но не остановил меня, когда я расстегнула его брюки.
— Может, я и не та, кого ты любишь, но ты со мной. Поэтому позволь мне выполнить то, для чего я здесь. — Я провела носом по головке члена, а потом поцеловала ее.
— Нет! — Он, оттолкнув меня, быстро застегнул брюки.
Никогда еще я не испытывала такого унижения. Я встала, руки мои сжались в кулаки.
— Почему?
— Потому что я хочу не этого, — ответил он. — Это неправильно.
— Да пошел ты, Ной! Может, ты забыл, что купил меня? — Меня охватили негодование, боль и… ярость. Да, подписав контракт, я совершила отчаянный поступок, но от этого не перестала быть личностью. Джули поступила намного хуже, чем я. По крайней мере, я никого не предала. — Я, конечно, не Джули, но никогда бы не позволила твоему лучшему другу трахать меня в задницу!
Голова его вздернулась, взгляд сделался убийственным. Так бы на него не подействовала и дюжина пощечин. Как только слова сорвались с моих губ, я пожалела, что произнесла их, но живущая во мне стерва возрадовалась: ей нужно было помучить, унизить его так же, как он унизил меня.
Я любила его, хотя и знала: он меня никогда не любил, он любил другую. Я в элегантном платье стою перед ним на коленях, готовая помочь забыть о том, что он не мог получить, и, возможно, подумать о том, что у него перед носом, а он отталкивает меня, как будто я его недостойна!
Ной, достав из кармана телефон, набрал номер.
— Встречай нас на южной стороне, Сэмюель, — сказал он. — Мы уезжаем.
Захлопнув телефон, он взял меня за руку.
— Идем, — скомандовал, но вдруг остановился. — Черт! — Он снова открыл телефон и набрал другой номер. — Полли, мы с Дилейн уходим. Возьми ее сумочку и всем, кто будет спрашивать, говори, что она плохо себя чувствует и я повез ее домой.
— Я себя прекрасно чувствую, — пробормотала я, когда он потащил меня за собой.
— Надо же, а мне показалось, что ты свихнулась, — прорычал он в ответ.
Я не стала спорить. Откровенно говоря, он, наверное, был прав. Но я еще не получила своего. Он злился, я злилась. А когда мы злились, у нас получалось лучше всего. Мы сердились друг на друга, трахались и мирились. Так уж у нас сложилось.
Мы прошли по лабиринту залов и коридоров, не замеченные никем из гостей, что само по себе можно назвать чудом, и вышли на улицу.
Оказывается, за то время, пока мы были внутри, началась настоящая буря. Сверкали молнии, грохотал гром, хлестал сильнейший дождь, короче, все как полагается.
Сэмюель уже ждал нас с открытым зонтом, и Ной затащил меня в лимузин. Тот самый лимузин, напомню я, где он меня трахал, пока я смотрела на других людей, которые, живя своей скучной жизнью, не догадывались, что за ними, словно за животными в клетке, наблюдает кто-то, живущий настоящей полноценной жизнью. Тот самый лимузин, в котором Ной уверял меня, будто живет для моего удовольствия так же, как я живу для его. Тот самый лимузин, в котором он говорил, что любит женщин, знающих, чего они хотят.
В салоне он сел напротив меня и закурил одну из своих порнографических сигарет. Тут уж я не выдержала.
— Посмотри на меня, — властно произнесла я.
Он не обратил на меня внимания.
— Я сказала: посмотри на меня! — потребовала я.
Он выдохнул клуб дыма, но так и не повернулся.
Тогда я выдернула сигарету из его губ и швырнула ее в окно. А потом, подняв юбку, села на него, сжала пальцы на его волосах и заставила взглянуть на меня.
— Не нужно так со мной. Я не люблю, когда меня игнорируют.
— Тогда прекрати вести себя как стерва, — произнес он лишенным каких бы то ни было интонаций голосом.
Нужно было его ударить, и я бы его ударила, вот только он был прав. Я вела себя как стерва. Но опять же, так у нас сложилось.
— Трахни меня.
— Нет.
— Потому что ты хочешь ее?
— Нет. Потому что я больше не хочу тебя трахать.
В эту секунду сердце мое как будто оборвалось с каких-то удерживающих его невидимых струн и полетело вниз подобно любителю острых ощущений, прыгающему с моста в бездонный каньон без троса, возвращающего прыгуна обратно наверх. Только я не собиралась так просто сдаваться.
— Неправда. Я не верю тебе, — воскликнула я и впилась в него губами.
Я почувствовала вкус табака, который он только что курил, и шампанского, которое пил до того, как все пошло вкривь и вкось. Я желала, чтобы он хотел меня, а не ее. Я желала, чтобы он любил меня, а не ее.
Я как будто была в бреду, а он… он не ответил на поцелуй.
Я отпрянула, чтобы посмотреть на него, пораженная, потому что не ожидала такого.
— Слезь с меня. — Голос его оставался странно безучастным, невозмутимым, словно он сдался и у него не осталось сил сопротивляться.
Машина остановилась, но я не сводила с него глаз. Потом дверца открылась, за ней показался Сэмюель с зонтом в руках, мокнущий в ожидании нас.
— Ты собираешься выходить или нет? — спросил Ной.
Я наконец слезла с его колен и прошла мимо Сэмюеля — мне не нужен был этот чертов зонтик. Не оборачиваясь, вошла через парадную дверь в темный дом, Ной последовал за мной.
У меня оставался еще один козырь, туз, припрятанный в рукаве, и это была последняя надежда расшевелить его.
— Может, ты и не хочешь трахать меня, — обронила я, поднимаясь по лестнице в своем помятом платье, — но там было не меньше полдюжины других мужчин, которые хотели этим заняться. Особенно вспоминается один.
Этого оказалось достаточно.
Рука Ноя полетела ко мне одновременно с очередным раскатом грома. Он схватил меня за лодыжку, я потеряла равновесие и упала, но он поймал меня до того, как я успела удариться головой о ступеньки, и положил на лестницу, а сам грозно навис надо мной. Лицо его было скрыто густой тенью, которая лишь на мгновения рассеивалась под вспышками молнии за огромными окнами.
— Хочешь трахаться? — произнес он холодным, грубым голосом и рывком задрал юбку мне на пояс. — Так я трахну тебя.
На то, чтобы расстегнуть брюки и достать своего готового дружка, у него ушло не больше секунды, но я была слишком сосредоточена на твердых линиях его лица, поэтому не обратила внимания на такую деталь. Одним быстрым, неумолимым движением он вошел в меня.
В том, что он делал со мной, не было ни чувств, ни нежности. Но большего мне и не надо было: пусть я и не получала удовольствия, но он уже не игнорировал меня.
Удары Ноя были быстрыми и яростными. Я терпела изо всех сил, впившись ногтями в его спину и принимая то, что он давал мне. Он прижался лицом к моему плечу и бился об меня, не глядя в мои глаза и не давая возможности заглянуть в его. Непонятно, что творилось у него в голове, но я не хотела, чтобы он думал только об одном.
— Не думай о ней! — Голос мой дрогнул, но я крепко прижала его к себе. — Не смей думать о ней, когда ты внутри меня!
В ответ я услышала тяжелое дыхание и нечто похожее на рычание. Он продолжал делать свое дело с первобытной яростью. Сверкнула молния и грянул гром такой силы, что задрожали стекла. Короткая вспышка света отбросила на стены тень наших переплетенных тел, и я вдруг поняла: мы с ним подобны этим теням. Такие же пустые создания, делающие вид, будто мы счастливая пара страстно влюбленных, хотя на самом деле это только иллюзия, невероятно далекая от жизни.
Я хотела не этого. Я хотела, чтобы все было по-настоящему, чтобы происходило что-то настоящее, существующее… Такое, что можно потрогать, что не исчезнет, когда нас в очередной раз окутает тьма.
Ной кончил, все его тело сжалось, когда он со сдавленным рычанием исторг в меня семя. Я крепко обняла его, не желая отпускать: знала, что перешла грань дозволенного и заставила его делать то, что он делать не желал. В тот миг я чувствовала одно: горячее тело Ноя и его вес, вжимающий меня в лестницу. Не яростную пульсацию крови в венах, не углы ступенек, впивавшиеся в спину, и уж точно не проникший в мое сердце холод, от которого хотелось плакать.
Он выгонит меня, сейчас я в этом не сомневалась.
Ной выбрался из моих объятий, встал и поправил одежду. Движения его были механически точными. Я лежала неподвижно и в оцепенении наблюдала за ним.
— Я не могу отменить только что сделанного. Я ничего не могу отменить. И это убивает меня…
Голос Ноя затих, он вздохнул и взглянул на меня, и я наконец смогла его рассмотреть. Лицо сведено мукой, волосы мокрые и всклокоченные, как и одежда. Он был подавлен не меньше моего.
Со стоном отчаяния Ной провел руками по лицу.
— Я все знаю, Дилейн. Я знаю про твою маму, знаю, что ты пошла на это из-за нее, ради нее… Я не хотел тебя, потому что это неправильно. Я больше не хочу тебя трахать, потому что… случилось нечто невообразимое. Боже, я полюбил тебя. Вот. Довольна? Теперь ты знаешь. И, кстати, Джули тут совершенно ни при чем.
Он не стал ждать ответа. Если честно, я не думаю, что нашла бы правильные слова. Не имело значения, что он полюбил меня, точно так же как не имело значения, что я полюбила его. Все равно у нас ничего никогда не вышло бы. Может, в другой жизни, где мы были бы равны, но не сейчас. В этой жизни он всегда будет Ноем Кроуфордом, успешным миллионером, а я — шлюхой, которую он купил для сексуальных утех.
Бессильно уронив руки, он, выругавшись, поплелся вверх по лестнице. Раскат грома прокатился по небу, как будто сама природа рукоплескала моему грандиозному провалу.
Что я наделала? И как все исправить?