Зоя проснулась, потому что кто-то стучал в окно. В окне не было стекол — только толстые металлические прутья. Окно было маленьким и располагалось под самым потолком, так, что Зоя могла дотянуться до него лишь кончиками пальцев. По ночам она куталась в простыню и чихала от холода, потому что ночи в Неверленде приносили с собой влажный воздух, пробирающий до костей и скрипа в зубах. Поэтому ночами Зоя обычно не спала, а смотрела на узенькое пространство усеянного звёздами неба. Она не различала созвездий, да и не оставалось пространства в крохотном окошке для таких величественных, громадных вещей. Были лишь толстые прутья и завывания ледяного ветра. И стук.
Зоя проснулась, потому что, как оказалось, всё же сумела заснуть ночью. Ещё никогда она не чувствовала себя такой слабой и беспомощной, ведь теперь она еле шевелила руками и едва могла открыть глаза. Простынка соскользнула с плеча, но Зоя даже не в силах была вернуть её обратно. А ведь ночи в Неверленде такие холодные…
— Эй, как тебя зовут? — заговорило с ней окошко. Возможно, оно говорило с ней всё это время — ведь стук тоже мог быть словами, просто тогда ещё Зоя их не понимала. — Девочка, я спрашиваю, как тебя зовут?
— …я, — шепнула Зоя и чихнула. Чих неведомым образом вернул ей часть сил. — Я Зоя…
— Зоя… Зоя, послушай, времени у нас очень мало. Я слишком поздно тебя нашёл, поэтому… — окошко всё говорило и говорило, но Зоя уже и не слушала. Приоткрыв один глаз, она следила за тенью в окне, закрывающей ей звёзды, и думала о том, что, наверное, очень грустно будет прощаться с ними вот так. Когда она даже не может их увидеть.
— Зоя, послушай же! — голос стал громче и твёрже. Зоя от неожиданности раскрыла оба глаза. Тень в окне никуда не исчезла, а, наоборот, словно стала более реальной и живой. — Слушай мой голос, не засыпай, Зоя. Пожалуйста, только не засыпай. Я так долго тебя искал, ты не можешь так просто взять и уснуть. Твои родители ищут тебя, Зоя, они очень тебя любят!
Родители у Зои были чудесными людьми. Папа носил её на руках, когда она плакала, поэтому она плакала чуточку чаще, чем требовалось. А мама готовила самые вкусные в мире вишнёвые пироги.
Зоя охнула и сжалась, свернулась и скрутилась, как и её живот, тонкой острой болью напомнивший о том, что о еде ей не следует даже думать.
— Ты не можешь подняться и подойти к окну? Зоя? Зо-о-я-я!
Тень в окне всё говорила и говорила, звала её по имени, неприятно растягивая гласные. Зоя не любила, когда её короткое, ёмкое имя растягивают на несвойственное ему количество букв. Поэтому она решила возмутиться:
— Что? — получилось тихо и даже как-то жалко. Зоя зажмурилась, стараясь не заплакать от стыда. Но слёзы закончились уже очень давно.
— Отлично, ты меня слышишь. Но не можешь подняться? Не беда, Зойка, мы с тобой справимся. Я бы передал тебе лично в руки, но ведь ты далеко, а окошко слишком маленькое, чтобы я мог в него пробраться. А пол грязный… Но я что-нибудь придумаю, не переживай, просто дождись меня.
Тень исчезла. Зоя с сожалением заметила, что на светлеющем небе уже потускли многие звёзды. Из-за этого странного одностороннего разговора она даже не успела с ними попрощаться. Может, ей всё только померещилось? Приснилась смешная, глупая тень, повелевшая Зое ждать её, будто у неё был какой-то выбор.
Светало. День в Неверленде — это одинокая светлая ночь, где вместо звёзд лишь печальное голубое небо. Здесь не летают птицы, не ползают насекомые, не пищат крысы. Неверленд — холодная бездушная камера, в которой Зоя кутается в простынку и часто чихает.
Она пыталась вспомнить, как оказалась в Неверленде, но на ум приходили лишь папа, таскающий её на руках, и мама, подающая ко столу пирог. А были ли они так же реальны, как эти стены, глухая железная дверь, маленькое окошко под потолком и крохотные звёздочки в небе?
Зоя прикрыла глаза, и тогда ей в нос ткнулось что-то холодное.
— Зойка, ты меня так напугала! Я минут десять пытался тебя дозваться!
Зоя моргнула. Перед ней зависла в воздухе длинная палка с металлическим крюком.
— Живая? — спросила тень. Палка исчезла в окне, чтобы тут же появиться снова, но уже с повисшим на ней полиэтиленовым пакетом. Зоя вжалась спиной в стену, простынкой отгородившись от наступающего пакета.
— Послушай, Зоя, — сказала тень, — я твой друг. А эта страшилища нужна только для того, чтобы доставить тебе еду. В пакете куча еды, Зоя, только не ешь её всю за раз, иначе тебе будет плохо. Ты понимаешь меня? Я должен уйти сейчас, но я обязательно вернусь. Не ешь всë, ладно? Оставь на потом.
Пакет шлёпнулся рядом с Зоей. Палка с крюком исчезла в окошке, небо за которым уже окрасилось голубым. Тени не было.
Зоя неуверенно протянула руку к пакету. Шуршание полиэтилена казалось ей инородным, посторонним и незнакомым, хотя раньше она уже точно слышала его. Она знала, что такое пакет, знала, из чего он сделан, но это знание казалось ей теперь таким далёким и чуждым.
Она раскрыла пакет и с тихим вздохом увидела в нём бутылку воды, две шоколадки, хлеб и докторскую колбасу.
***
— Всё спишь и спишь. Как не приду, Зойка, а ты всё спишь!
Зоя встрепенулась и резко села на полу. Перед глазами потемнело, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что за окном вновь наступила ночь.
— А что ещё мне остаётся делать? — буркнула она сердито. В животе приятно урчали половина плитки шоколада и приличный кусок отгрызенной колбасы. Ей стоило больших усилий не съесть все принесённые продукты разом. Зоя и не помнила, когда последний раз ела хоть что-то.
— А ты повеселела, — в голосе незнакомца звучала улыбка. Зоя прищурилась и подползла чуть ближе к окну. Теперь она видела, что в окошке сидела вовсе никакая не тень, а мальчик, судя по голосу, примерно одного с ней возраста. — Надеюсь, ты послушалась меня и не съела всё за раз? Иначе у тебя с непривычки заболел бы живот.
— Послушалась, — кивнула Зоя и неуверенно улыбнулась. — А ты кто такой? И как тебя зовут?
— Я принёс тебе ещё кое-что, — сказал мальчик, словно её слова были обращены к кому угодно, но только не к нему. — Вы же, девчонки, любите куклы? Я принёс тебе одну.
Зоя оторопело проследила за тем, как он просунул руку с зажатой в ней куклой между прутьями и помахал ей вверх-вниз.
— Ты можешь встать? Я не хочу кидать её тебе на голову, лучше сама возьми. Давай-давай, движение — жизнь!
Мальчик был странным во всех возможных смыслах этого слова. Он появился здесь неизвестно откуда, говорил непонятные и бессвязные вещи, доставал еду и игрушки, совал ей в нос железные крюки и в целом был таким чудаком, что при иных обстоятельствах Зоя никогда бы не стала с ним общаться.
Но здесь и сейчас он был единственным, кто навещал её. И Зоя была ему благодарна.
— Мне долго ещё здесь куклой трясти? — Мальчик постучал по прутьям, и Зоя, кряхтя и вздыхая, всё же кое-как поднялась на ноги. Колбаса с хлебом и правда придали ей сил.
Зоя подступила к окну и протянула руку вверх. На секунду их пальцы соприкоснулись, кукла выпала из рук мальчика, а Зоя, не успев её поймать, отступила назад, прижимая руку к груди.
— Ну вот, теперь она будет грязной! — запричитал мальчик.
— А ты можешь... — вдруг прошептала Зоя, — ты можешь взять меня за руку? Пожалуйста. Хотя бы ненадолго!
Мальчик по ту сторону окна смолк. Зоя замерла от мысли, запоздало пришедшей ей в голову: а если её просьба была слишком наглой? А если она спугнула его, и он больше никогда не вернётся? Глаза защипало, Зоя утёрла нос тыльной стороной ладони и посмотрела на лежащую в её ногах куклу. Глупый мальчишка, переживающий о чистоте игрушек! Зоя теперь ничем не чище этого самого пола, которого он так боится!
— Попросила и стоишь, — раздался смущённый голос сверху, — и чего просила, спрашивается? Я вас, девчонок, никогда не понимал…
Зоя подняла взгляд и увидела протянутую руку. Она встала на цыпочки и вложила свою ладонь в его. Рука мальчика была маленькой, мягкой и тёплой. Уютной. Зоя сильнее сжала пальцы и лбом упёрлась в холодную стену. Рука уже начинала затекать, но ей так хотелось продлить этот момент ещё на каких-то пару секунд…
— Я вытащу тебя отсюда, обещаю, — прошептал мальчик. Зоя вздрогнула, чувствуя, как на глаза всё-таки накатывают слёзы. Она думала, что уже давно выплакала их все. — Но мне пора. Жди меня, Зойка. Только дождись, ладно?
Рука мальчика выскользнула из её и исчезла в окне. Зоя не удержалась на ногах, повалилась на пол и в первый раз за долгое, бесконечно долгое время заплакала навзрыд.
***
— Тебе понравилась кукла? — спросил мальчик на следующую ночь, протягивая в окошко леденец на палочке.
— Я уже давно в них не играю, — ответила Зоя, забирая леденец.
— Ты вредина! — воскликнул вдруг мальчик и рука в окошке исчезла. На улице всё стихло. Зоя поглядела на леденец, на куклу, на пакет с продуктами в углу. За окошком молчали звёзды. Мальчик не появлялся.
— Но кукла всё равно мне понравилась, — прошептала она, зажмурившись. Когда она была совсем маленькой, сколько только игрушек ей не дарили! Но ни одна из них не стала для неё столь же значимой и важной, как эта тоненькая пластмассовая куколка в розовом платьишке. Зоя говорила с ней всё время до прихода мальчика. Она старалась беречь силы, поэтому весь разговор вела у себя в голове. — Пожалуйста, только не обижайся на меня! Не уходи!
Она хотела бы обратиться к мальчику по имени, да не знала его. Она хотела бы представить его образ, но даже не подозревала, как он может выглядеть. Она помнила тепло его мягкой руки, помнила его бодрый голос и скверный характер, хотя, конечно же, он не сделал и не сказал ей ничего плохого. Ей нравилось злиться на него, точно так же, как нравилось скучать по нему. Она хотела ненавидеть его по совершенно глупым, детским причинам, хотела обзывать его последними гадкими словами и выслушивать гадости в ответ. И вместе с тем она нуждалась в нём, как в своём самом лучшем друге, которого, должно быть, у неё никогда и не было. Ей хотелось считать этого мальчика чем-то большим, чем просто незнакомцем, в прямом смысле протянувшем руку помощи, ведь в этом бескрайнем пространстве неизвестности и неопределённости он был единственным понятным для неё существом. С того самого момента, как Зоя оказалась здесь, она боялась каждую секунду. Страх был повсюду — в стенах, среди грязи на полу, в окне и за ним, в массивной двери, что ещё ни разу не отворилась. Зоя дышала страхом, спала беспокойным сном, впадала в голодное обессиленное забытьё, но продолжала бояться даже тогда, когда перед глазами пульсировали чёрно-белые круги.
И только этот мальчик и исходившая от него теплота стали для Зои спасением.
— Без паники! Я принёс тебе немного фруктов, — раздалось из окна. Зоя вздрогнула от неожиданности и во все глаза уставилась на протянутый из окна пакет. Откуда он всё это доставал? — Надеюсь, ты не сильно долго меня ждала?
— Пару… минут, — пробормотала Зоя. Она наблюдала только за сменой дня и ночи, но не могла уследить за менее очевидными временными промежутками. Часы, минуты и секунды сливались для неё в однообразный серый поток, который она не в силах была контролировать.
— О-о, повезло! — мальчик радостно хлопнул в ладоши. — Сей миг оказался весьма хорош. Надо запомнить для этого сектора, иначе так и продолжу блуждать моментами.
Зоя почувствовала, что у неё закружилась голова.
— Слушай, я… я ничего не поняла. И не понимаю, — произнесла она.
— Мысли вслух, не обращай внимания, — отмахнулся мальчик.
— Да нет же, я вообще ничего не понимаю! Кто ты? Откуда? Как я тут оказалась и почему меня вообще держат здесь столько времени?
— Стой, стой, Зойка, — за окном послышалось шебаршение. Зоя привстала на цыпочки, чтобы лучше разглядеть мальчика. И в тот самый момент она, наконец, встретилась с ним взглядом.
Глаза мальчика светились как две маленькие яркие звёздочки. Казалось, его зрачки, чёрные у всех нормальных людей, заполнило растопленное золото. Зоя раскрыла рот от удивления. Она никогда не встречала ничего подобного! И если бы не видела сейчас собственными глазами, то никогда не поверила бы на слово.
— Испугалась? — насмешливо спросил звёздоглазый мальчик.
— Немного, — пискнула Зоя.
— Немного — это хорошо, — мальчик на мгновение замолк. Глаза его бегали из стороны в сторону. Зоя, словно приворожённая, не могла отвести от них взгляд. — Ладно, я расскажу тебе, что знаю, но только самое главное. У нас с тобой не так много времени.
— Конечно! — нетерпеливо воскликнула Зоя и тут же прикрыла себе рот ладонью. Она всё ещё не была уверена, что ей позволено шуметь.
— Мне нравится твой настрой, Зойка! — мальчик хлопнул в ладоши, следом схватился обеими руками за прутья в окне и приблизил к ним своё лицо. Зоя поняла, что его глаза и в самом деле светились в темноте. — Тебя похитили и держат взаперти Торговцы Днями дней. Это очень, очень плохие… постой, прежде чем ты вновь завалишь меня вопросами, давай я спрошу у тебя вот что: ты знаешь, кто ты такая?
— Я? — удивилась Зоя. — Я… эм, Зоя…
— Это верно, — перебил её мальчик. — В своём мире ты девочка по имени Зоя. Но здесь ты — День дней.
Зоя помотала головой, решительно ничего не понимая. Торговцы Днями дней… а она, выходит, предмет их торговли? Но люди не должны продаваться!
— А они и не торгуют людьми, — ответил мальчик на высказанное ею вслух возмущение. — Они торгуют Днями дней, вернее, как бы попроще выразиться… детскими душами. Да. Они — торговцы детскими душами вне времени и пространства, по ту сторону реальности, в которой ты жила и к которой привыкла. Или нет, не по ту сторону, а скорее… вне твоей реальности. Понимаешь, если в этом месте…
— В Неверленде? — уточнила Зоя.
— Неверленде? Ты так называешь это место? — удивился мальчик. Зоя кивнула. — Хм, пусть будет так. В общем, если здесь, в Неверленде, ребёнок, которого Торговцы выкрали из определённой реальности и определённого времени, погибает, то его душа становится навсегда прикована к этому месту. Сейчас ты, наверное, думаешь: почему же я, простая девочка по имени Зойка на самом деле не Зойка, а День дней? А потому, что если ты погибнешь здесь, то души всех простых девочек по имени Зоя, все вариации тебя в иных реальностях и временах окажутся в западне, в лапах этих кровожадных Торговцев. Ты, Зоя, — один День, похищенный среди миллиардов и миллиардов других Дней твоей жизни и жизней иных версий тебя, до сего момента существовавших без твоего ведома. И пусть вы никогда и не узнаете о существовании друг друга, никогда встретитесь, всё же вы — одно целое. И Торговцы, к сожалению, знают об этом.
— Я не уверена, что поняла хоть слово из твоих объяснений, но… почему тогда Торговцы держат меня здесь? Почему они не сразу меня, ну… — Зоя замешкалась.
— Не убили? — подсказал мальчик. — Я сам не уверен, но, кажется, самим Торговцам нельзя вредить детям, поэтому они морят их голодом, держат в холоде, темноте и одиночестве. Возможно, детские души, истощённые и истерзанные страданиями, ценятся дороже. Не знаю. И, честно говоря, совсем не хочу знать.
Зое показалось, что свет в глазах мальчика потускнел. Он больше не смотрел на неё, разглядывая собственные пальцы. Тогда Зоя решилась задать самый главный вопрос, волнующий её больше собственной жизни.
— А ты?..
— А мне пора идти. Прости, Зойка, я и так слишком здесь задержался. Я вернусь завтра. Будь готова и поешь как следует. Наберись сил. Тебе предстоит совершить дерзкий побег!
***
Побег… это слово одновременно пугало и беспокоило еë. Разве могла она в самом деле сбежать? Куда бы она пошла после? И если в мире и правда существует бесчисленное множество точно таких же Зой, сумела бы она найти именно свой дом и именно своих родителей?
И эти Торговцы… очевидно, если были те, кто продавал детей, то обязательно должны иметься и их покупатели! Кто эти люди и что они делают с душами?
Зоя поёжилась. Страшно было даже подумать.
Она съела все фрукты, почти доела хлеб с колбасой, допила воду и теперь жевала последнюю плитку шоколада. Мальчик должен был скоро вернуться. Прошло уже несколько ночей с их последней встречи. Зоя жевала шоколад, смотрела на звёзды и сама не заметила, как заснула.
Хищный птичий крик разбудил её. Зоя моментально села, прижимая к груди куклу. За окошком раздавались странные, страшные звуки. Свистел ветер, что-то клацало, бренчало, шуршало. Зоя забилась в угол, спрятав голову в коленках. Сердце стучало, по ощущениям, где-то в горле, а по звукам — в ушах. Первый раз за всё время она чувствовала себя настолько напуганной.
— Зойка! — крикнул мальчик в окошко. Зоя встрепенулась, подскочила на ноги и подбежала к окну. Глаза мальчика светились в темноте ещё ярче, чем раньше. Он заговорил быстро и сбивчиво: — Это просто Кошмар, не бойся! Сейчас к тебе придёт Торговец, вот его уже стоит опасаться. Но всё будет хорошо, Зойка, главное, не смотри на него. И слушай меня внимательно: когда дверь отворится, зажмурься, досчитай до трёх и беги прямо в неё, поняла меня? Заткни уши и беги прямо по коридору. Беги, пока не встретишь меня, ладно? Просто беги.
Зоя не успела даже кивнуть, услышав, как заскрипела всё это время молчащая дверь. Внутренности обдало холодом, Зоя застыла в немом ужасе, не способная пошевелиться.
— Сейчас же закрой глаза! — воскликнул мальчик. Зоя крепко-крепко зажмурилась. Вокруг полыхнуло светом, словно на секунду кто-то зажёг лампочку, существо, отворившее дверь, взвыло, заскрежетало и будто бы ударилось о пол. — Беги, Зойка, не останавливайся!
И Зоя рванула, что есть мочи, выбежала в коридор и, зажав уши, полетела по нему, тёмному, каменному и бескрайнему. На стенах висели редкие тусклые светильники, отбрасывая мрачные, уродливые тени. Кровь стучала в ушах, дыхание сбилось, с непривычки закололо правый бок. Зоя сильнее зажала уши, набрала в лёгкие холодного, затхлого воздуха, пытаясь не зареветь от страха и стресса, и… поскользнувшись, полетела прямо на пол. Она больно ударилась коленкой о каменный пол и, должно быть, в кровь содрала её, но время поджимало. Опершись о пол руками с зажатыми в них игрушками, Зоя, морщась, кое-как поднялась на ноги. Коленка ныла и пульсировала, но Зоя, хромая, сделала шаг вперёд. И вдруг поняла, что совсем забыла закрыть уши.
— Не стоит маленьким милым девочкам бегать одним по страшным тёмным коридорам, — прошелестел неведомый голос над еë ухом. Зоя резко развернулась и вскрикнула. Перед не стоял высокий тонкий человек в тёмно-зелёном бархатном костюме и цилиндре. Он мог быть очень красив, если бы не улыбался так широко и пугающе.
Нет. Скорее, если бы вместо глаз у него не было бездонных чёрных провалов.
Зоя хотела закричать, развернуться и бежать, бежать, бежать прочь от этого страшного существа, но тело не слушалось её, закаменело и оттого не двигалось с места. С замиранием сердца Зоя наблюдала за медленно тянущейся к ней рукой. Когда её щеки коснулись холодные тонкие пальцы, она задрожала всем телом, но всё ещё не могла сдвинуться.
— Тебе не понравилось у нас, милая? — заговорил человек, практически невесомо поглаживая её по щеке. Зое казалось, что с каждым его прикосновением она проваливается всё глубже и глубже во тьму. — Как жаль, что ты решила сбежать. Твоя душа… — человек наклонился к ней, и перед глазами Зои предстали бездонные провалы, — такая чистая и сладкая… Но не переживай, придëт время, и я ещë настигну тебя.
Зоя хотела зажмуриться, но не могла и шевельнуться. По её щеке стекла слеза, тут же подхваченная холодными пальцами Торговца.
Да, верно, человек перед ней был Торговцем Днями дней. А Зоя — всего лишь День дней, одна из их бесчисленного количества. Спастись? Как глупо было и надеяться…
— Не смей! Её! Трогать! — неожиданно прогремел гневный голос и кто-то резко рванул Зою за руку. Она оступилась, но не упала. Рука мальчика была всё такой же мягкой и тёплой. Глаза его горели так ярко, что Зое пришлось на секунду зажмуриться. Её тошнило, а сердце стучало так сильно и громко, что она готова была потерять сознание здесь и сейчас, и лишь тепло крепко сжимающей её руки не позволяло забыться.
— А вот и ты, — прошелестел Торговец ласково. — Беги, беги, моя непослушная звезда, однажды я всё равно поймаю тебя.
— Держись крепче, — шепнул мальчик Зое, сжал её руку и достал из-за спины фонарик, горящий тем же светом, что и его золотые глаза.
Торговец рассмеялся холодным, бесчувственным смехом и щёлкнул пальцами. В тот же миг со всех сторон раздались крики и детский плач. Зоя осознала, что всё это — такие же, как и она, похищенные ребята, сотни, тысячи похищенных детей.
Фонарь полыхнул золотом, и все звуки стихли. Зоя открыла глаза, и перед ней предстал бескрайний звёздный океан. Она взглянула под ноги и вскрикнула — она не стояла, а парила, зависла в невесомости!
— Напугалась? — спросил мальчик, отпуская её руку. Зоя заверещала и накинулась на него, хватая за плечи.
— Не отпускай! Не отпускай меня, я же упаду! — закричала она. Мальчик усмехнулся и обнял её. Зоя замерла.
— Не упадёшь, — признёс он спокойно и слегка отстранился, взял её за руку и отлетел назад. Зоя, всё ещё не расцепляя пальцев, осторожно поболтала ногами в воздухе. Ощущения были странные: не имея опоры под ногами, она чувствовала лёгкость в каждом движении.
Зоя осторожно разжала пальцы и выдохнула, поняв, что никуда падать её тело не собирается. Она переступила ногами, привыкая к своему новому положению, подпрыгнула, повертелась и, раскинув руки в стороны, повалилась на спину.
— Больше не боишься? — улыбнулся мальчик. Зоя посмотрела на него. Мальчик, как мальчик. Босоногий, в штанах и рубашке, с тёмными короткими волосами. И только его светящиеся глаза с затопленными золотом звёздочками-зрачками отличали его от обычного мальчишки. В руке он всё ещё держал фонарик, светящийся теперь уже не так ярко.
Воспоминания о Торговце и его холодных касаниях, о многоголосом коридоре с тысячами похищенных детей в одно мгновение захлестнули Зою. Она потеряла равновесие и перевернулась вверх ногами. В любое другое время она бы засмеялась от собственной нелепости, но сейчас сердце еë было скованно ужасом и шоком от пережитого.
Мальчик подлетел к ней, кувыркнулся в воздухе и завис в том же положении, что и она. Только тогда Зоя осознала, что вовсе не висит вверх тормашками, а находится в той же плоскости, как и раньше. Ах, точно, к космосу же не применимы понятия верха и низа.
— Зоя, — произнëс вдруг мальчик, беря еë за руку, — нам нужно спрятаться. Торговец обязательно станет нас искать.
— Но как же другие похищенные дети? Что будет с ними? Мы не можем оставить их здесь!
Мальчик печально покачал головой.
— Я не смогу спасти их всех. Сначала я должен вызволить хотя бы тебя. Но после я обязательно вернусь за ними, обещаю!
Не сказать, чтобы ответ успокоил Зою. Но иного выхода в самом деле не было. Она не могла вернуться в тюрьму Неверленда. Только не снова.
Глаза мальчика вдруг полыхнули, и он резко обернулся. Зоя проследила за направлением его взгляда и застыла. Огромная туманная птица направлялась прямо к ним. Мерцающей тьмой, словно вуалью, покрыты были еë серые кости. Взмахи гигантских чëрных крыльев оставляли за собой сияющий тëмными искрами след.
Птица раскрыла костяной клюв, и Зою оглушил пронзительный крик. Она зажмурилась, чувствуя крепкую хватку на своей руке, и в следующую секунду ухнула прямо в переливчатые тëмно-серые облака.
Мгновение спустя из чëрных барашков вынырнул и мальчик с бородой из облачной пены.
— Где это мы? И куда подавалась та страшная птица? — спросила Зоя, наблюдая за тем, как мальчик отряхивается от прилипших к нему кусочков облака.
— Птица? — переспросил он слегка удивлëнно. — Ах, это… это Кошмар. Он питается плохими воспоминаниями запертых здесь детей. Он страшный, но безобидный. И очень полезный, ведь сейчас мы с тобой прячемся от Торговца именно в Кошмаре!
Зоя решила, что ей уже давно пора было начать принимать происходящие здесь странности за обыденность и перестать удивляться.
Мальчик покопался в облаке и достал из него фонарик, светящийся теперь спокойным тихим светом. Интересно, зачем он ему?
— В этом фонаре я храню свою душу, — ответил мальчик, верно интерпретировав заинтересованный взгляд Зои.
— Душу? — удивилась она, хотя буквально пару секунд назад пообещала себе этого не делать.
— Мои душа и тело существуют отдельно друг от друга. И если я выпущу душу — она просто улетит.
— И что станет с тобой тогда?
— Душа превратится в звезду, — мальчик пожал плечами, — а тело продолжит скитаться по космосу в одиночку, пока не будет поглощено другими звëздами.
— Постой! Но папа говорил мне, что звёзды — это горящие газовые тела в космосе. Как они могут быть душами?
— Всë верно, — мальчик грустно улыбнулся, поставил фонарик себе на коленки и положил на него подбородок. — Звëзды — огромные небесные тела, состоящие из газа и прочих прекрасных вещей. Но изначально все они родились именно из маленьких детских душ. Даже Солнце, представляешь? Оно появилось только потому, что где-то в мире умер один ребëнок.
Зоя поражëнно охнула. Она и подумать не могла ни о чëм подобном! Папа, наверное, тоже не подозревал об этом.
— А как ты вообще нашëл меня? И почему — именно меня?
— Погоди немножко, — сказал мальчик и засунул обе руки в облако, выуживая оттуда спицы и вязаную… тетрадь. — О, не волнуйся, я заношу в неё всë, что случается со мной. Я вяжу еë из белых нитей своей души и тëмной материи Кошмаров. Так Торговец никогда не сможет найти тетрадь без моего ведома и воспользоваться ей.
Мальчик открыл тетрадь с конца и слегка пролистал назад.
— Ага, вот, смотри, — произнëс он, показывая разворот тетради Зое, — это же ты?
На первой странице разворота потрясающей для вязаной вещи детализации были изображены двое: высокий человек с провалами вместо глаз и девочка, в которой Зоя не без удивления узнала себя. Страница была подписана: «Торговец Днями дней». На второй странице была одна только Зоя и подпись: «День дней».
— Ничего не понимаю, почему я у тебя в тетради?
— Проблема в том, что я тоже не понимаю! В какой-то момент я открыл тетрадь и увидел в ней это! Тогда я понял, что должен найти тебя.
— Но ведь… — Зоя постаралась вспомнить их первую встречу. — Ты говорил, что мои родители ищут меня…
— Я соврал тебе, Зойка, — мальчик захлопнул тетрадь и закинул еë в облако вместе со спицами. — Родители не ищут тебя, потому что Торговец не просто похитил тебя — он забрал с собой и их память о дочери. Но не волнуйся, я верну всë на свои места.
С этими словами он встал, стряхнул со штанин прилипшие облачные клочки, левой рукой подхватил фонарик, а правую протянул Зое.
— Бесконечно долгое время я бесцельно блуждал по космосу, прятался от Торговцев, пытался приручить Кошмаров. Моя жизнь после смерти была пустой и бессмысленной. Ты первая, кого я решился вызволить. Но ты не станешь последней! Я сделаю всë, чтобы помешать Торговцам! Дни дней должны быть возвращены на свои места. Никто не вправе распоряжаться нашими судьбами.
Зоя сморгнула подступившие слëзы и приняла протянутую руку, также поднимаясь на ноги. Мгновение — и вот они вновь оказались в окружении звëздного неба.
— Куда теперь?
— Сейчас я постараюсь найти мгновение твоей истории, из которого Торговец забрал тебя. Держись крепче и будь внимательней. Миг мимолëтен, ты должна успеть поймать его.
Зоя кивнула. В ту же секунду мир вокруг них исказился, смазался и растëкся, как пролитая на пол густая сметана. Зоя сощурилась от яркого света, ударившего ей по глазам, но смогла увидеть промелькнувшие картинки собственной жизни.
— Что? — выдохнул вдруг мальчик. Мир вокруг них замер и вернулся в исходное состояние безмятежного сияния далëких звëзд. — Как такое возможно?
Мальчик выглядел потрясëнным.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Зоя.
— Я не могу увидеть собственные мгновения, ведь их больше не существует, тогда почему… — мальчик сглотнул и указал вперëд, на вырисовывающееся в воздухе изображение значительно повзрослевшей Зои, держащей на руках свëрток с ребëнком. — Почему я есть в твоëм будущем?
Зоя поражëнно замерла. Кроме неë и ребëнка на изображении больше никого не было. Не могло же, в самом деле, случиться так, чтобы…
— Зоя, прости меня, — прошептал мальчик. По его щекам текли слëзы, сияющие, как крохотные бриллианты. — Ты не должна… тебе нельзя было этого видеть. Зоя, прости, но тебе придëтся всë забыть.
— Но я не могу! — воскликнула Зоя. — Я не хочу тебя забывать! Пожалуйста, не забирай мои воспоминания! Позволь мне остаться с тобой, я вернусь домой когда-нибудь потом, а сейчас… — она замерла от внезапно пришедшей ей в голову мысли, — я хочу спасать детей вместе с тобой!
Мальчик покачал головой. Слëзы, не прекращаясь, текли из его глаз, и Зоя принялась вытирать из ладошками. Касаясь еë кожи, они испарялись, оставляя после себя лишь мерцающий след, но прекращаться даже не думали.
— Тебе нельзя, как ты не понимаешь! — с надрывом выкрикнул мальчик. Зоя испуганно отшатнулась. — Это очень опасно! Ты должна вернуться!
— Но я не хочу забывать тебя и то, что ты сделал!
— Пусть ты и забудешь, но я всë равно буду рядом, — мальчик взял еë руки в свои и широко улыбнулся. Сердце Зои болезненно сжалось. — Бесконечное количество моих версий найдëт тебя в бесконечных количествах миров. Мы обязательно встретимся с тобой вновь. Просто верь мне. И… лови мгновение!
Он резко толкнул еë назад, прямиком в туманное изображение пустой кровати. Зоя потеряла равновесие и, чувствуя, как неведомая стремительно тянет еë вниз, в последний момент выкрикнула:
— Как тебя зовут?!
— Я не помню! — крикнул в ответ мальчик. И добавил уже тише, но Зое всë равно удалось расслышать его: — Пожалуйста, назови меня своим любимым именем.
***
Когда мгновение свершилось, мальчик рассмеялся. Боль, отчаяние и тоска смешались в этом жалком, истеричном смехе. Он упал бы, не существуй он в невесомости. Он разбил бы фонарь, не хранись в нëм его душа. Он знал и одновременно с тем совершенно не понимал, что ему делать дальше.
— Теперь ты понимаешь, моя беглая звëздочка? Тебе никогда не выбраться из моей ловушки. Само твоë рождение уже обещано мне.
Тихий, пробирающий до костей шелестящий голос раздался позади мальчика, и широкая холодная ладонь легла ему на плечо. Мальчик не шелохнулся, лишь ненавистно взглянул на Торговца.
— Ты знал! Ты знал всë с самого начала! — прорычал он, смахивая слëзы. — Тогда почему дал ей уйти?
— Позволь мне радость небольшого развлечения, — Торговец чуть сжал пальцы на плече и коснулся ими голой шеи мальчика. Тот дëрнулся, сбрасывая с себя его руку. — Ты ведь вновь соврал ей, знаешь? Из всего множества миров вы встретитесь лишь однажды. В еë украденной реальности, откуда когда-то я забрал — или ещë только заберу — и тебя.
— Ты — абсолютное зло!
— Ошибаешься, — Торговец растянул тонкие губы в жуткой улыбке, — я лишь посредник. Зло — тот, кому я продаю Дни.
— Кому? Кому ты их продаëшь?
— Тем, кто обитает в бездонных глубинах Чёрных дыр, мой милый. Тем, кто тебе явно не по зубам.
Торговец улыбнулся шире, обнажая стройный ряд белых клыков.
— Ты омерзителен! — воскликнул мальчик. — Как омерзительно и это место! Пусть Чёрные дыры мне не доступны, но я всë ещё могу разрушить твою тюрьму!
Он крепче перехватил фонарик и полетел прочь.
— Я буду ждать, — донеслось ему в след. Мальчик обернулся, но Торговца уже не было.
***
Когда Зоя проснулась, за окном была глубокая ночь. Она взглянула на звëздное небо и улыбнулась. Ей определëнно приснилось что-то очень хорошее, пусть она и не могла вспомнить, что именно. Зоя перевернулась на другой бок и глубже закуталась в тёплое, пушистое одеяло. Когда она проснётся в следующий раз, наступит её одиннадцатый день рождения, и мама обязательно испечёт свой фирменный вишнёвый пирог, а папа поднимает её на руки даже несмотря на то, что Зоя не будет плакать. Ведь она уже взрослая девочка.