После 2-го Ватиканского собора между православной и католической церквями начался вполне конструктивный диалог, который велся в специально созданной Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу. Он привел к достаточно большим подвижкам в преодолении раскола 1054 г. Появилось даже определение Церкви-сестры, которое позволяло надеяться на восстановление христианского единства в некоей отдаленной перспективе. Однако с конца 1980-х гг. динамичное позитивное состояние взаимоотношений между православными и католиками оказалось под угрозой, поскольку направление диалога начала определять тема существования унии, которая начала возрождаться с ослаблением коммунистических правительств в Восточной Европе.
Событием предвещающим грядущие дискуссии, стал международный конгресс, посвященный 550-летию Ферраро-Флорентийского собора (1989 г.)[1]. В конгрессе приняли участие представители Православной и Римско-Католической Церквей. На конгрессе православная сторона резко осудила униатство. В частности протопресвитер Иоанн Мейендорф говорил: «Уния вызвала вихрь противостояния между ее защитниками и противниками, это лишь усилило разделение между востоком и западом, созданное схизмой. Разделение еще больше усилилось за счет политического использования унии сторонниками католической церкви»[2]. Митрополит Дамаскин в своем выступлении напомнил, что «уния стала причиной серьезных конфликтов, которые питали с двух сторон установление духа фанатизма и нетерпимости»[3]. В целом по результатом конгресса было заявлено, что неудача униатского Ферраро-Флорентийского собора является общепризнанной, в том числе и на Западе, «этот собор, его решения и методы не могут служить подходящей моделью для современного богословского диалога, направленного на восстановление церковного единства христианского мира»[4].
Мнение православной церкви по униатскому вопросу, таким образом, было четко обозначено. В это же время в результате событий, коренным образом изменивших политическую и религиозную ситуацию в странах бывшего социалистического лагеря, акценты богословского диалога сместились как раз на тему унии.
Одним из символов происходивших тогда изменений можно назвать визит в Ватикан генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева, во время которого были установлены официальные взаимоотношения между СССР и Ватиканом. На встрече обсуждалось положение в Советском Союзе приходов и верующих Римско-Католической Церкви, а также Католической церкви восточного обряда (униатской)[5]. Известен и комментарий к этим событиям архиепископа Смоленского Кирилла (Гундяева) (ныне Патриарх Московский и всея Руси). Владыка говорил, что «уния не является методом достижения единства, так как является опасностью новых разделений. <…> Без принятия унии с богословской точки зрения, я все же признаю право католиков восточного обряда на возможность молиться согласно их собственной традиции. Для того, чтобы наши отношения с Римско-Католической Церковью не омрачались дальнейшими конфликтами, нам следует изучить этот вопрос в рамках богословского диалога»[6]. Эти слова вполне могут быть названы лейтмотивом той части официального богословского диалога между двумя Церквями, которая началась в 90-е годы прошлого века.
В мае 1990 г. в Швейцарии прошла встреча местной комиссии по православно-католическому диалогу. Комиссия наряду с вопросами местного сотрудничества рассмотрела изменение в Восточной и Центральной Европе. В официальном заявлении говорится, что «проблема униатов более сложная, чем кажется на первый взгляд, и решать ее необходимо на местном и международном уровнях одновременно»[7].
В таких непростых обстоятельствах состоялась очередная встреча Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между Православной и Римско-Католической Церквями[8].
Работа комиссии во Фряйзинге завершилась публикацией коммюнике, которое не является официальным документом диалога, но по своему содержанию весьма важно[9]. В нем единогласно было высказано осуждение унии как метода достижения единства и прозелитизма как такового.
Между тем на Украине и в Румынии набирал обороты процесс возрождения униатской церкви. Это вызвало тревогу православной иерархии разных юрисдикций.
В июне 1991 года в Аричча (Ariccia) близ Рима прошла встреча координационного комитета Смешанной комиссии по богословскому диалогу. Целью этой встречи было «оценить влияние на диалог ситуации, созданной политическими изменениями в Восточной Европе и в отношениях Церквей»[10]. На заседании был выработан первый вариант совместного документа «Униатство как метод единения в прошлом и современный поиск полного общения», в котором прямо констатируется: «Такая форма «апостольской миссии», которая была названа «униатство», не может более приниматься ни как метод, ни как модель в силу нового типа взаимного восприятия, который ныне существует между католиками и православными в их отношении к тайне Церкви» (п. 6). Кроме того, в документе содержатся практические рекомендации по устранению возникшей к тому времени напряженности между православными и греко-католиками на местах (в первую очередь - в Западной Украине). Здесь указывается, что «фактически порывая со всяким прозелитизмом и отказываясь считать православных объектом миссии, Католическая Церковь (униатская), заботящаяся о благе этих (униатских) общин, всегда остается верной своей пастырской задаче в отношении своих пасомых. В такой перспективе не будет больше места недоверию и подозрительности» (п. 14).
Проблема усиливающегося прозелитизма и униатства в Восточной Европе стала одной из центральных на встрече глав Поместных Православных Церквей, которая состоялась с 13 по 15 марта 1992 года в Фанаре (Стамбуле)[11]. Главы Поместных Православных Церквей напомнили о том, что все формы прозелитизма – в отличии от евангелизации и миссии – совершенно осуждаются православными. И заявили, что сложившаяся несовместимая с духом диалога ситуация нанесла ему весьма сильную рану, которую сложно излечить до тех пор, пока не будет решен вопрос униатства. «Все это делает вопрос униатства единственным актуальным на данном этапе диалога»[12].
Встреча Смешанной комиссии в Баламанде,1993.
Несмотря на все протесты и указания Православных Церквей на возможность прекращения диалога, в 1993 году состоялась VII встреча Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между Православной и Римско-Католической Церквями. Эта встреча проходила на базе Баламандского университета (Ливан) с 17 по 24 июня[13].
Накануне заседания, 12 и 13 июня на острове Родос представители Поместных Православных Церквей провели совещание, чтобы обсудить возможность участия в этой сессии Комиссии и выработать общую позицию для предстоящего обсуждения. По различным причинам некоторые Поместные Православные Церкви не принимали участия в совещании в Баламанде (Иерусалимская, Сербская, Болгарская, Грузинская, Греческая церкви и церкви Чешских Земель и Словакии). В итоге, на заседании были представлены 9 автокефальных и автономных Православных Церквей. Со стороны Римско-Католической Церкви в совещании приняли участие 24 представителя[14].
Работа Комиссии базировалась на тексте, разработанном подготовительной комиссией в Аричча (Рим) в июне 1991 года.
Богословские и практические вопросы, которые обсуждались комиссией, имеют большое значение для диалога в контексте существования и деятельности Восточных католических церквей византийской традиции. После падения коммунизма в некоторых странах Европы эта проблема стала эталоном качества отношений между Римско-Католической и Православной Церквями. Со времени проведения предыдущей пленарной сессии Смешанной комиссии, состоявшейся во Фряйзинге (Германия) в июне 1990 года, этот вопрос оставался единственным в богословском диалоге. Обе комиссии (в Ариччи и во Фряйзинге) осудили униатство как метод объединения церквей. Комитет во Фряйзинге отметил: "Мы отвергаем униатство как метод поиска единства, поскольку он выступает против общей традиции наших церквей"[15].
Участники заседания во Фряйзинге рассматривают этот церковный феномен как следствие и продукт миссионерской деятельности латинской Церкви, которая старалась распространить свое влияние на восточные территории. Впоследствии Восточные Католические Церкви стали частью Римско-Католической Церкви, сохраняя восточные литургические традиции. С одной стороны, мнение II Ватиканского Собора дает им возможность быть конструктивным элементом в православно-католических отношениях, а с другой - православные не могут принять эти Церкви (объединенные с Римско-Католической Церковью), как Церкви-сестры, так как их возникновение и принцип их существования является результатом прозелитизма. Комиссия, заседавшая в Аричча, заявила, что «существование восточных католических Церквей стало источником конфликтов и страданий в первую очередь для православных, но также и для католиков»[16].
В ходе работы Смешанной комиссии в Баламанде, несмотря на отсутствие многих членов православной делегации, был принят документ «Униатство — метод объединения в прошлом и поиск полного общения в настоящее время».
Статус этого документа остается не вполне ясным. В то время как Римско-Католическая Церковь признает его официальным документом диалога, Православная Церковь рассматривает его как один из рабочих документов Смешанной комиссии, направленный в первую очередь на предотвращение униатского прозелитизма. Ни этому тексту, ни его частям не придавалось догматического значения[17].
Мы можем рассмотреть принятый в Баламанде документ, используя существующее в нем деление на две основные части, первая из которых содержит теоретические принципы, вторая – практические правила, направленные на нормализацию отношений между католиками и православными там, где они живут рядом друг с другом.
Можно выделить три основных принципа, на которых базируется весь документ:
· неприкосновенность личной свободы и возможности следовать велению совести;
· право на существование и пастырскую деятельность католических церквей восточного обряда (униатских);
· отрицание униатства как метода достижения полного общения между церквями[18].
Документ, разбитый на 35 пункта, состоит из введения (пункты 1-5[19]) и двух основных частей: доктринальные принципы (6-18) и практические правила (19-35)[20].
Рассматривая его, следует отметить, что он существенно отличается от подготовительного документа, принятого в Аричча (Рим), хотя и базируется на нем.Пункт 3 введения содержит предложение, которого не было в первом документе: "Восточные Католические Церкви византийского обряда как части Католической Церкви имеют право существовать и действовать в целях удовлетворения духовных потребностей своих последователей"[21]. Этот пункт текста непосредственно связан с пунктом 16, в котором говорится: «Восточные Католические Церкви, которые хотели восстановить полное общение с Римским престолом и остались ему верны, имеют права и обязательства в отношении тех общин, которые к ним принадлежат». Необходимо отметить, что этот тезис выражает учение и экклесиологию католицизма, но не отражает православного мнения.
Ни один православный, по ряду причин, не сможет официально принять деятельность и миссию униатских общин из-за их экклесиологии, которая входит в противоречия с официальной экклесиологией как Православной, так и Католической Церквей. Следует иметь в виду, что униатские общины родились в течение определенного периода средневекового соперничества между двумя Церквями.
Текст, к сожалению, игнорирует тот факт, что для Православной Церкви есть существенная связь между униатством как историческим явлением и современным существованием Церквей восточного обряда, объединенных с римским престолом. Если католическая сторона делает различие между этими понятиями и теперь готова осудить униатство как исторический процесс, отстаивая право на существование этих общин сейчас, она противоречит сама себе. Принимая эти церкви, она способствует их росту и развитию, забывая о том, что миссия этих униатских общин основана (или основывалась в прошлом) на обращении православного народа в католичество. В этом случае возникает закономерный вопрос о роли униатской церкви в современном мире. Если их роль ограничивается окормлением ныне существующих приходов, то в чем же смысл расширения этих Церквей, как мы можем видеть это на примере Украины.
В начале третьего тысячелетия Греко-Католическая Церковь расширилась в Украине и вышла за пределы своей исторической территории, ограниченной Галицией. Если в 1939 году на территории Западной Украины было только три униатские епархии, то в настоящее время их насчитывается восемь. Кроме того, структура архиепископии Киевской и Галицкой была пополнена еще тремя экзархатами, которые покрыли оставшуюся часть Украины. После визита Папы Римского Иоанна Павла II в Украину в 2001 году кардинал Любомир Гузар официально объявил всю территорию Украины канонической территорией Украинской Греко-Католической Церкви. Уже при Папе Бенедикте XVI, 21 августа 2005 года кардинал Гузар заявил, что его резиденция переносится в Киев, а титул главы Украинской Греко-Католической Церкви будет не «митрополит Львовской и Галицкий», а «митрополит Киевский и Галицкий». Конечно, Ватикан заявил, что решение по данному вопросу было принято еще Иоанном Павлом II. Но, тем не менее, мы можем найти и такую информацию: «29 августа 2005 года резиденция первоиерарха УГКЦ была перемещена из Львова в Киев; в тот же день Папа Бенедикт XVI присвоил Предстоятелю УГКЦ новый титул — «Блаженнейший Верховный Архиепископ Киево-Галицкий» [22] . Тем временем в Киеве практически закончилось строительство греко-католического собора, который называется униатским «патриаршим» [23] . Освящение собора проведено в 2013 году [24] .
Униатство в документе в целом рассматривается нейтрально, без конкретных ссылок на Римско-Католическую Церковь. Исходя из текста, создается впечатление, что Православная Церковь использует те же методы прозелитизма, какими пользуется Ватикан. Однако в действительности эта миссионерская тенденция была реальностью политической линии западной латинской церкви в период с XII по XX века для ее распространения на Восток.
В пункте 12 униатство вновь однозначно осуждается как метод и модель объединения двух церквей и четко говорится, что эта форма «апостольской миссии» больше не может приниматься.
Существует реальное противоречие между нынешним отказом от прозелитизма и параллельной защитой существования этих церквей, которые родились в результате прозелитизма. Кажется, что отвергается метод прозелитизма, также как и исторические и политические обстоятельства создания униатских церквей, но все же принимается результат того метода, который только что осуждался[25].
В пунктах 13, 14 и 15 представлены экклесиологические принципы, составленные в рамках дружественного духа и атмосферы, созданной «диалогом любви». Обе церкви признают друг друга как «церкви-сестры», которые несут совместную ответственность за сохранение Церкви Божией в верности божественному промыслу. Особой основой этой богословской перспективы диалога является взаимное уважение пастырского служения каждой из Церквей с учетом того, что епископы и священники ответственны не только за пастырское попечение о своих прихожанах, но и за благо и рост всей Церкви. Таким образом, обе стороны признают друг друга участвующими в тех же таинствах, взаимно признающих апостольское преемство епископов и исповедания апостольской веры, и особенно в единство священства, совершающего единую жертву Христу (13). Иными словами, это литургическая преемственность в Церкви, сохраняющая истину и полноту апостольского преемства, в контексте которого исключено всякое перекрещивание представителей иной церкви (10).
Во второй части документа, подготовленного в Баламанде, содержатся практические предложения. Можно признать усилия комиссии, представленные во второй части документа и направленные на то, чтобы сформулировать ряд практических правил с целью решения существующих проблем.
Этот документ вызвал весьма активную реакцию со стороны многих представителей Православной Церкви. Фактическое осуждение унии, содержащееся в этом документе, было позитивно воспринято Поместными Православными Церквями. В тоже время этот документ был официально отвергнут Элладской Православной Церковью[26]. Критику других Поместных Церквей (Русской, Румынской) вызвали утверждения, в которых о Православной и Католической Церквях говорилось как о Церквях-сестрах[27]. Для некоторых же богословов, например, для профессора Власия Фидаса, этот документ стал примером нечистого компромисса[28].
Официальное опубликование документа, подписанного в Баламанде, Журналом Московской Патриархии, по определению Архиерейского Собора Русской Православной Церкви произошло в декабре 1997 года. В этом же журнале опубликованы и результаты заседания Синодальной Богословской комиссии Русской Православной Церкви, посвященного изучению документа VII Пленарной сессии Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между Православной и Римско-Католической Церквями «Униатство как метод объединения в прошлом и поиск полного единства в настоящем»[29].
В первой части комментария Богословская комиссия дает разъяснения, касающиеся предыстории документа. Также говорится, что этот текст является промежуточным рабочим документом Смешанной комиссии по богословскому диалогу, поэтому он не подписывался представителями Церквей. Игумен Нестор (Жиляев) представлял Русскую Православную Церковь на заседании Комиссии в Баламанде в 1993 году, поэтому его имя указано в числе других членов Комиссии[30]. Синодальная Богословская комиссия заявила о необходимости уточнения целого ряда положений документа, таких, например, как применение термина "Церкви-сестры".
Богословская комиссия также предложила провести специальное Всеправославное обсуждение Баламандского документа и уже после этого рассмотреть возможность его ратификации Церквями или одобрения Всеправославным совещанием[31].
В тоже время, по словам игумена Илариона (Алфеева) (ныне Митрополит Волоколамский, Председатель Отдела Внешних Церковных Связей), Баламандский документ был официально ратифицирован Римско-Католической Церковью[32].
Со своей стороны Греко-Католическая Церковь, в лице епископов Греко-Католической Церкви Румынии, восприняла этот документ однозначным осуждением[33]. В частности, критикуется употребление выражения Церкви-сестры, неодобрительные отзывы о стремлении привести членов другой Церкви в собственную, при этом указывается, что спасение невозможно без единства с Римским Первосвященником. В целом представители униатских церквей увидели в Баламандском документе намек на ущербность собственного положения. В качестве своеобразного ответа на этот документ представители униатских общин предлагают рассмотреть Декларацию Епископов и настоятелей монашеских общин восточных католических Церквей Европы об экуменическом делании (г. Нирьедгаза, 5 июля 1997 г.)[34]. Декларация напоминает, что «восточные католические Церкви являются экклесиологической реальностью, которая находится в общении с Римским Апостольским Престолом и утверждена ходом истории. Эта общность не находится в некоем переходном и непостоянном состоянии, но обладает полнотой церковности»[35]. Епископ Георгий Гутю, апостольский администратор для греко-католиков Румынии, направил в 1994 году письмо папе Иоанну Павлу II, в котором резко критиковал как раз те положения Баламандского документа, которые отвергают "униатство" как метод, противоречащий традиции обеих Церквей. Кончается же это письмо однозначным и жестким отвержением не только Баламандского документа, но и вообще всех плодов православно-католического диалога по проблеме унии: Румынская Церковь, пребывающая в общении с Римом, ничего не приемлет из текстов, подписанных на Родосе, во Фрайзинге, Аричче и Баламанде, и объявляет недействительными подписи, поставленные под этими текстами[36].
В 2000 году состоялась неоднократно отлагавшаяся очередная встреча Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу. Она состоялась с 9 по 19 июля в американском городке Эмиттсбург близ Балтимора[37]. Во встрече участвовало 46 членов комиссии, которые заседали под председательством кардинала Эдварда Ирдиса Кассиди и митрополита Австралийского Стилиана. Темой совещания стали церковные и канонические последствия униатства. Участники признали, что униатство остается камнем преткновения в отношениях между Римско-Католической и Православной Церквями[38]. В ходе этой встречи православные участники комиссии хотели сделать совместное заявление, что не только уния как некий исторический факт далекого прошлого не была и не является путем к восстановлению единства, но и что само экклесиологическое положение греко-католиков является ненормальным. Иными словами, уния — проблема не прошлого, а настоящего, кровоточащая рана на теле Церкви. Но со стороны Римско-Католической Церкви не было готовности хотя бы продолжить диалог в этом направлении, более того, они фактически отказались от уже достигнутых договоренностей[39]. «В самом начале заседания католики заявили, что для них положение Греко-Католических Церквей является абсолютно нормальным в том смысле, что эти Церкви находятся в полном общении с Римом. Получается, что уния ненормальна, а последствия ее нормальны! Такой подход категорически не устраивает православных. Мы прямо об этом заявили», - прокомментировал сложившуюся ситуацию отец Иларион (Алфеев). По результатам заседания было решено не делать официального заявления и продолжить размышление над документом, чтобы «выработать взаимное согласие относительно этого острого вопроса»[40].
совсем недавно в Беларуси с официальным визитом побывал секретарь Конгрегации Восточных Церквей архиепископ Кирилл Василь.
Приложение № 9.
Коммюнике смешанного Координационного комитета комиссии по богословскому диалогу. Ариччи, Рим, июнь 1991[41].
«В Аричча, в «Casa Divin Maestro» – где был оказан теплый прием – с 10 по 15 июня 1991 года собрались православные и католические члены Координационного комитета смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между Православной и Римско-католической Церквами.
Первоначальная задача этого комитета заключалась в том, чтобы на основе работ трех подкомиссий, две из которых работали в Риме (декабрь 1990 и март 1991) и третья в Вене (апрель 1991), подготовить общий документ. Созданный таким образом текст имеет название «Униатизм, метод объединения в прошлом, и поиск полного объединения в настоящем». Речь идет о сложной в историческом плане проблеме, которую создает современное положение восточных Церквей, находящихся в общении с Римом.
Недавно, вследствие политических событий, которые глубоко изменили ситуацию в Восточной и Центральной Европе, эта проблема вновь получила развитие. В сущности, всем религиозным общинам была дарована свобода. Сложность вопросов больше не связана лишь с запутанностью богословских проблем, которых они касаются, но определяется весьма конкретной, весьма актуальной, ситуацией. Задача, стоящая перед координационным комитетом была, таким образом, следующая – разобрать, с определенной срочностью, вопрос «униатства», для того чтобы позволить диалогу двух Церквей продолжиться с ясностью в деле подготовки полного единство двух Церквей.
Документ, подготовленный в Аричче, будет предложен для рассмотрения последующего заседания пленарной комиссии, которое предусмотрено с 17 по 26 июня 1992. Текст состоит из двух частей. В первой части он посвящен описанию богословских принципов рассматриваемой ситуации. Во второй содержатся практические предложения, относящиеся как к верующим двух Церквей, так и к священноначалию.
Документ основывается на эклесиологическом изменении, произошедшем со времени Межправославной конференции и Второго Ватиканского собора. В сущности, это переход от ситуации, в которой каждая Церковь называла себя единственной сохранившей спасение, к признанию того, что две Церкви являются Церквами-сестрами. Это изменение открыло путь к диалогу любви, истины и искренности.
Встреча прошла под председательством греческого православного архиепископа Австралийского, Его Высокопреосвященства Стилиана и президента Папского Совета по продвижению единства Христиан, Его Высокопреосвященства архиепископа Эдварда Ирдиса Кассиди. Встреча проходила в глубоко братской атмосфере. Ее участники разъехались с надеждой на будущее диалога».
Текст разработанный Координационным комитетом
Униатство как метод единения в прошлом, и нынешний поиск полного общения [42]
Начав обсуждать проблему униатства уже в Венне и во Фряйзинге, мы углубили изучение этого вопроса в представленном документе.
1. Разделение между Церквами Востока и Запада никогда не заглушало желания единства, которого хотел Христос, но зачастую эта ситуация, противная природе Церкви, была для многих основанием для более живого осознания необходимости реализации единства между верующими, по заповеди Господней.
2. В течение веков для восстановления единства прилагались различные усилия. Они были направлены различными, в том числе соборными путями, в зависимости от политической, исторической, богословской и духовной ситуаций, каждой эпохи. К сожалению, ни одному из этих усилий не удалось восстановить полное единство между Церковью Востока и Церковью Запада, а иногда они приводили даже к противоположным результатам.
3. В ходе четырех последних веков, в определенных областях Востока, инициативы, исходящие извне или изнутри [Церкви], предпринятые для восстановления общение между Церковью Востока и Церковью Запада, зачастую не без вмешательства внецерковных интересов, привели к частичному присоединению общин к Католической Церкви, но также и к разрыву общения с Церквями Востока. В результате зародились Восточные католические Церкви. Так была создана ситуация, которая стала источником конфликта и страданий в первую очередь для православных, но также и для католиков.
4. Каковы бы ни были стремление и подлинности желания оставаться верным заповеди Христа: «да будут все едино» выраженные в этих униях, необходимо утверждать, что не только не было достигнуто установление единства между Церковью Востока и Церковью Запада, но существующее разделение сохраняется, дополнительно озлобленное этими стремлениями.
5. Созданная таким образом ситуация, в сущности, порождает дополнительное напряжение в противостоянии. Прогрессирующая в следующие за заключенными униями десятилетия миссионерская активность стремилась вписать между своими приоритетами усилия по обращению других христиан, индивидуально или в группах, что бы «вернуть» их в Католическую Церковь. Для узаконивания этой тенденции, пропитанной прозелитизмом, сначала со стороны католиков, позже, как реакция, и со стороны православных, было развито богословское воззрение, согласно которому, каждая из двух Церквей, более или менее выражено, признавали себя единственной носительницей спасения. Было желание подтвердить обращение других к своей собственной Церкви как необходимости спасения. Чтобы подтвердить спасение «отделенных братьев» доходило даже до того, что забывали требования религиозной свободы личности и их принципы веры, к чему определенные периоды времени были более чувствительны. Это подтверждают напряжения, возникающие вследствие акций, инициированных некоторыми гражданскими властями, направленных на «возвращение» католиков восточного обряда в «Церковь их отцов». С этой целью, при появлении возможности, без колебания использовались неевангельские средства.
6. Эта форма «апостольской миссии», которая была названа «униатство» не может более приниматься ни как метод, ни как модель, в силу нового типа взаимовосприятия которое существует впредь между католиками и православными в их отношении к тайне Церкви.
7. По существу, в первую очередь после Всеправославной Предсоборной конференции и второго Ватиканского Собора, новое открытие для себя и придание значения, как православными, так и католиками, видению Церкви как общения, кардинально изменило перспективы общения. Одной и с другой сторонами было признано что все то, что Христос доверил Своей Церкви – исповедание апостольской веры, участие в таинствах, в том числе и в едином священстве, совершающем единое таинство Христа, апостольское преемство пастырей – не может признаваться исключительной собственностью одной из наших Церквей.
8. Именно в этой перспективе православная и католическая Церкви признают друг друга как Цекрви-сестры, совместно ответственными за сохранение Церкви Божией в верности божественной сущности, особенно в том, что касается единства. Согласно слов папы Иоанна-Павла II, экуменическое усилие Церквей сестер Востока и Запада основанное на диалоге и молитве, ищет совершенного и полного общения, которое не будет ни поглощением, ни даже растворением, но встречей в истине и любви (ср. SlavorumApostoli, n. 27).
9. Как следствие, поиск восстановления единства не рассматривается больше в терминах обращения из одной Церкви в другую для подтверждения спасения. Сохраняется неприкосновенность свободы личности, и обязанность каждого следовать требованиям собственной совести. Речь идет о совместной реализации замысла Отца о Его Церкви через общий поиск полного согласия между Церквами относительно содержания веры и следствий этого содержания. Это усилие осуществляется в проводимом сейчас богословском диалоге. Предмет настоящего изучения является необходимым этапом этого диалога. Важные вопросы должны будут еще найти свои ответы в этом диалоге. Когда это совершиться Православная и Католическая Церкви восстановят полное общение и таким образом сложности, которые возникают в связи с существованием католических церквей восточного обряда, будут разрешены. Практические рекомендации, которые предложены в этом документе, намечают путь, которого следует придерживаться в желании разрешить существующие проблемы, в конкретных существующих условиях. Диалог, в сущности, является единственным путем для достижения этой цели. Он может быть плодотворным лишь в ходе диалога любви, который должен реализовываться как на местном, так и на самом высоком уровнях, включая Церкви, которые в момент начала диалога были еще «нелегальными». Иными словами, необходимо чтобы установилась подлинная братская любовь и взаимное доверие.
10. По этой причине папа Иоанн-Павел II напомнил слова папы Павла VI: что «наглав Церквей, на Их иерархии возлагается обязанность вести Церкви по пути, который ведет к поиску полного единства. Они должны это делать, признавая и уважая друг друга как пастырей части вверенной им паствы Христовой, проявляя заботу о взаимосвязи и общении народа Божия и предотвращая все то, что могло бы разрушить эту связь или внести путаницу в их ряды» (Иоанн-Павел II, Письмо к епископам европейского континента об отношениях между католиками и православными в новой ситуации в Центральной и Восточной Европе, 31 мая 1991, п. 5). В том же духе папа Иоанн-Павел II и вселенский патриарх Димитрий совместно уточнили: «Мы отвергаем всякую форму прозелитизма, всякое поведение, которое будет или может быть признанно как недостаток уважения» (7 декабря 1987).