Всякий случайный наблюдатель, которому вздумалось бы взглянуть на Артемиса Фаула, решил бы, что этот юноша полностью поглощен оперой. Одной рукой он держал у глаз театральный бинокль, а другой мастерски дирижировал, не пропуская ни единой ноты.
– В оперном мире признанной исполнительницей роли Нормы традиционно считается Мария Каллас, – сообщил он Элфи, которая вежливо кивнула и тут же обратила полный муки взгляд на Дворецки. – Но, должен признаться, лично я предпочитаю Монтсеррат Кабалье. Она впервые спела эту партию еще в семидесятые годы. Конечно, я слышал только записи, но, по моему мнению, в исполнении Кабалье партия звучит более мощно.
– Артемис, – сказала Элфи, – я изо всех сил стараюсь делать вид, что мне интересно. Но я предполагала, что скоро толстушка допоет и все закончится. А она все поет и поет, и конца этому не видно…
Артемис хищно улыбнулся.
– У Вагнера, знаешь ли, арии бывают еще длиннее…
Дворецки не участвовал в дискуссии об оперном искусстве. Для него она была лишь еще одним отвлекающим фактором, на который не следовало обращать внимания. Он решил опробовать в деле прибор ночного видения, установленный на новом шлеме Элфи. Если фильтр шлема действительно защищает от вспышек, как уверяла Элфи, придется попросить Артемиса каким‑то образом раздобыть такой шлем.
Не стоит и говорить, что Дворецки ни за что не смог бы надеть шлем на голову – эльфийское изделие едва налезало на кулак великана‑телохранителя, да и то с трудом. Поэтому Дворецки попросту отвел в сторону левую половинку распахивающегося забрала, прижал шлем к щеке и, прищурившись, посмотрел сквозь щиток.
Качество изображения впечатляло. Фильтр вполне эффективно уравновешивал разные уровни освещенности в зрительном зале, так что каждый человек в здании был виден одинаково отчетливо.
|
|
Телохранитель Артемиса прекрасно разглядел и толстый слой грима на лицах актеров в сиянии софитов, и лица зрителей, замерших в темных ложах.
Последовательно осмотрев все ложи, Дворецки не обнаружил ни малейших признаков опасности. Он видел зрителей, ковыряющих в носу, и зрителей, державших за руку своего спутника или спутницу (причем часто это были одни и те же люди) – но ничего угрожающего… И тут в ложе второго яруса, рядом со сценой, он заметил светловолосую девочку в вечернем туалете.
Дворецки мгновенно понял, что уже видел эту особу – на месте материализации в Барселоне. А теперь вот она оказалась здесь… Совпадение? Нет, таких совпадений не бывает. Любой уважающий себя телохранитель знает, что, если ты видишь незнакомца во второй раз, значит, либо он следит за тобой, либо вы оба следите за одним и тем же объектом.
Он внимательно осмотрел ложу. За спиной девочки сидели двое мужчин – их Дворецки тоже уже видел в Барселоне. Один, лет пятидесяти, с солидным брюшком, нынче обтянутым дорогим фраком, снимал все происходящее на сцене на камеру сотового телефона. Второй, с жестким ежиком непослушных волос и восточными чертами лица, похоже, до сих пор не оправился от травмы ноги, потому что крутил в руках костыль. Потом «китаец» вдруг снял с него резиновый набалдашник и прижал костыль к плечу, как винтовку.
Дворецки машинально встал и шагнул в сторону, чтобы оказаться между стрелком и Артемисом. Впрочем, костыль был направлен не на их ложу, а на сцену. На точку всего в метре от певицы. Именно там, как полагал Артемис, должен был появиться демон.
|
|
– Элфи, – негромко и спокойно сказал Дворецки. – Думаю, тебе следует включить защитный экран.
Артемис опустил театральный бинокль.
– Проблемы?
– Возможно, – ответил телохранитель. – Хотя нас они не касаются. Полагаю, кто‑то еще узнал о новых данных материализации, и мне кажется, этот кто‑то пришел сюда не для того, чтобы просто посмотреть на демона. Артемис в задумчивости постучал пальцами по подбородку.
– Где?
– Второй ярус, крайняя ложа. Я вижу похожий на оружие предмет, направленный на сцену. И это не стандартная винтовка. Скорее, замаскированное ружье для стрельбы стрелами.
Артемис наклонился вперед, схватившись за бронзовые перила.
– Они собираются взять демона живым, если, конечно, он появится. В таком случае им необходим отвлекающий маневр.
Элфи вскочила на ноги.
– Что будем делать?
– Остановить их мы не успеем, – сказал Артемис, сосредоточенно нахмурившись. – Если попытаемся, то можем помешать им отвлечь внимание публики, а тогда демона увидят все. Раз у этих людей хватило ума рассчитать место и время материализации, значит, они все предусмотрели.
Элфи, выхватив из рук Дворецки свой шлем, быстро надела его. Воздушные подушки мгновенно надулись, плотно обхватив ее голову.
– Я не могу позволить им похитить одного из наших! – выпалила она.
– У тебя нет выбора, – возразил Артемис чуть громче, чем следовало. На него опять зашикали. – По лучшему и наиболее вероятному сценарию, вообще ничего не произойдет. Никакой материализации не будет.
|
|
Элфи нахмурилась.
– Ты не хуже меня знаешь, что судьба редко следует лучшему и наиболее вероятному сценарию. У тебя слишком плохая карма.
Артемис против воли улыбнулся.
– Да, конечно, ты права. По худшему сценарию демон появится, они попытаются его задержать, выстрелив из ружья, мы вмешаемся, потом демона сцапает местная полиция, а мы все окажемся под стражей.
– Не годится. Значит, будем просто сидеть и наблюдать? – спросила Элфи.
– Нет, это мы с Дворецки будем сидеть и наблюдать. А ты полетишь к той ложе и постараешься зарегистрировать как можно больше данных. После чего последуешь за похитителями. Элфи включила крылья. Они выдвинулись из ранца на ее спине и вспыхнули синим светом, когда компьютер подал на них питание.
– Сколько у меня времени? – спросила Элфи, растворяясь в воздухе.
Артемис взглянул на секундомер своих часов.
– Если поторопишься, – ответил он, – нисколько.
Элфи летела над переполненным партером, контролируя траекторию встроенным в большой палец перчатки джойстиком. Никто из людей, естественно, и не подозревал о ее присутствии.
Благодаря фильтру в забрале шлема она отчетливо видела людей в ложе у самой сцены.
Артемис ошибся: она могла их остановить. Для этого нужно было только помешать стрелку произвести прицельный выстрел, и тогда демон не задержится в этом измерении, а Восьмой отдел сможет без суеты выяснить, откуда взялась эта странная компания в ложе. Достаточно коснуться локтя стрелка электрической дубинкой, и он на несколько секунд потеряет контроль над всеми двигательными функциями. За это время демон успеет появиться и исчезнуть.
И вдруг Элфи почувствовала запах озона, и легкий порыв теплого воздуха коснулся ее руки. Артемис не ошибся. Времени не было. Началось.
Номер Первый появился на сцене в более или менее нормальном виде. Путешествие во времени стоило ему последней фаланги указательного пальца на правой руке и порядка двух гигабайт воспоминаний. Но воспоминания эти были по большей части неприятными, а руками он ничего делать все равно не умел.
Все оказалось не так уж страшно: дематериализация прошла не слишком болезненно, а обратная материализация и вовсе доставила бесенку массу удовольствия. Мозг с такой радостью воспринял воссоединение тела, что выплеснул в кровь огромную дозу эндорфина – гормона, вызывающего эйфорию.
Номер Первый посмотрел на обрубок указательного пальца и глупо хихикнул.
– Надо же! Палец‑то тю‑тю!
Потом он заметил людей. Множество Людей в ложах, поднимающихся ярусами, казалось, к самому небу. Бесенок мгновенно понял, где оказался.
– Театр! Я в театре! Всего с семью пальцами с половиной. То есть это у меня семь с половиной пальцев, а не у театра. Гы!
Если бы все шло своим чередом, то на этой реплике для Бесенка Номер Один посещение театра бы и закончилось. В следующий раз он бы очнулся уже на следующей остановке своего путешествия во времени и в пространстве. Но этого не произошло, потому что человек в ложе возле сцены навел на него какую‑то трубу.
– Труба, – щегольнул знанием человечьего языка Номер Первый, ткнув в человека тем, что осталось от пальца.
После этого события начали развиваться крайне стремительно, сменяя друг друга, словно картинки в безумном калейдоскопе. На конце трубы сверкнула вспышка и что‑то взорвалось над головой бесенка. Пчела ужалила Номера Первого в ногу, раздался пронзительный женский крик. Прямо под ним прошло стадо каких‑то животных, возможно слонов. Но больше всего его сбило с толку то, что земля вдруг ушла из‑под ног, и все вокруг стало черным. Чернота эта была шершавой – он попробовал ее на ощупь, когда зачем‑то уткнулся в нее лицом.
Прежде чем погрузиться в свою личную темноту, Номер Первый успел услышать голос. Этот голос не принадлежал демону – он был гораздо тоньше. Нечто среднее между голосом птицы и дикой свиньи.
– Добро пожаловать, демон, – произнес голос и захихикал.
«Они знают, – ужаснулся Номер Первый и впал бы в панику, но распространявшийся по его телу через рану в ноге хлоралгидрат притуплял эмоции. – Они все о нас знают». В следующий миг дурманное зелье обволокло его мозг и сбросило бесенка в черную бездонную пропасть.
Артемис наблюдал за происходящим из ложи. Улыбка восхищения тронула уголки его губ – задуманный кем‑то план разворачивался гладко, как драгоценный тунисский ковер. Такой план мог разработать только очень одаренный человек. Почти гениальный. Может быть, родственная ему душа?
– Держи камеру направленной на сцену, – приказал Артемис Дворецки. – Ложей займется Элфи.
Дворецки жалел, что не может прикрыть Элфи с тыла, но он должен был находиться рядом с Артемисом. В конце концов, капитан Малой и сама могла постоять за себя. Он убедился в том, что стекло часов направлено в сторону сцены. Артемис никогда не простил бы телохранителю, если бы события выпали из кадра хотя бы на наносекунду.
Опера близилась к финалу. Норма вела Поллиона к погребальному костру, на котором им обоим было суждено сгореть. Все зрители смотрели только на примадонну, околдованные волшебной силой искусства. Все, за исключением участников совсем другой сцены – тоже, в некотором смысле, волшебной.
Роскошная полифоническая музыка служила прекрасным звуковым сопровождением для разворачивающейся на глазах посвященных жизненной драмы.
Она началась с электрического треска, донесшегося с правого края авансцены. Едва слышного, практически незаметного, если ты не ожидал его услышать. Возможно, некоторые зрители заметили возникшее после этого мерцание в воздухе, но не придали ему значения, приняв за блик или один из спецэффектов, которые к месту и не к месту применяют современные режиссеры.
«Итак, – подумал Артемис, чувствуя покалывание в кончиках пальцев, – что‑то явилось в наш мир. Игра началась».
«Что‑то» постепенно обретало очертания, но по‑прежнему оставалось полускрыто мерцающим голубоватым куполом света. Теперь уже можно было разобрать, что это некрупное существо более или менее гуманоидного типа. Оно вполне могло оказаться демоном и уж точно не было обманом зрения. Сначала существо было бестелесным, как привидение, но буквально через секунду оно потеряло прозрачность и полностью перешло в этот мир.
«А теперь, – подумал Артемис, – его нужно задержать и усыпить».
Тонкая серебристая трубка появилась из темного зева ложи на противоположной стороне зала. Раздался глухой хлопок, и из трубки вылетела стрелка. Артемис даже не стал следить за ней взглядом – он и так знал, что она попадет в ногу пришельца из иного измерения. Именно в ногу, куда же еще? Хорошая мишень, и рана вряд ли окажется смертельной. А стрелка наверняка серебряная, начиненная каким‑нибудь одурманивающим коктейлем.
Существо явно пыталось обратить на себя внимание, делало странные жесты. Артемис услышал, как удивленно ахнули некоторые зрители, заметившие на сцене странное создание, окруженное мерцающей дымкой.
«Отлично. Вы задержали его. Теперь нужно отвлечь внимание публики. Чем‑нибудь ярким и громким, но не особенно опасным. Если кто‑нибудь пострадает, начнется расследование, а это вам ни к чему».
Артемис перевел взгляд на демона. Тот уже полностью воплотился, но как следует разглядеть его все равно не удавалось. Буквально в нескольких шагах от него великая опера неумолимо двигалась к апофеозу. Истерически рыдало сопрано, и все взгляды были прикованы к примадонне. Почти все. В зале всегда найдется несколько человек, которым опера наскучила, особенно к четвертому акту. Взгляды таких зевак блуждают по залу в поисках чего‑нибудь интересного. И скоро они непременно заметят демона на сцене. Если только их внимание не привлечет что‑нибудь другое…
Точно в нужный момент огромный софит, освещавший сцену, сорвался с креплений и качнулся на проводе в сторону черного задника. Столкновение было громким и ярким. Софит взорвался, осыпав дождем осколков сцену и оркестровую яму. Нить накаливания вспыхнула с яркостью магния, на мгновение ослепив всех, кто на нее смотрел, – то есть почти всех в зале.
Осколки стекла градом посыпались на оркестрантов, те, естественно, перепугались и толпой бросились в сторону фойе, волоча за собой инструменты. Какофония стонущих струн и грохот перевернутых ударных заглушили последние ноты шедевра Беллини.
«Великолепно, – подумал Артемис. – Софит и крепление были подготовлены заранее. Паническое бегство оркестрантов тоже сыграло похитителям на руку».
Артемис наблюдал за всем происходящим краем глаза. Его внимание было сосредоточено на тщедушном, почти невидимом в темноте возле кулисы демоне.
«Лично я, – подумал юноша, – приказал бы Дворецки сунуть трофей в черный мешок, вынести через кулисы и положить в багажник полноприводного автомобиля. Мы бы добрались до парома, идущего в Равенну, быстрее, чем рабочие сцены успеют заменить софит»
Но события развивались несколько по другому сценарию. Под демоном открылся люк, и тот опустился под сцену на гидравлической площадке.
Артемис мог только покачать головой. Потрясающе. Его таинственные противники сумели проникнуть в компьютерную систему театра и теперь просто послали команду открыть нужный люк. А под сценой, без сомнения, ждал человек, который в эти минуты тащит спящего демона к машине. Еще один сообщник сидит за рулем, не заглушая двигателя, чтобы рвануть с места, как только прикажут.
Артемис, перегнувшись через поручень, оглядел зрительный зал. Скоро зажегся свет в зале, зрители стали потирать глаза и переговариваться дрожащими голосами – обычная реакция людей, переживших сильное потрясение. Никто не упоминал о демоне. Никто не кричал и не показывал на сцену пальцами. Артемис понял, что стал свидетелем безупречного воплощения в жизнь безупречного плана.
Артемис перевел взгляд на ложу на противоположной стороне зала. Загадочная троица уже встала и спокойно собиралась уходить. Спектакль закончился, и их действия не могли вызвать подозрений. Артемис узнал девушку, которую видел в Барселоне, и двоих ее опекунов. Тощий мужчина, видимо, уже не жаловался на здоровье, потому что сунул костыли под мышку.
На лице блондинки Артемис увидел самодовольную улыбку, которая обычно играла на его собственных губах после удачно выполненной операции.
«А ведь мозг этой группы – именно она, девчонка, – с удивлением понял он. – Это она все придумала».
Улыбка девочки, так похожая на его собственную, потрясла Артемиса до глубины души. Он не привык отставать на целых два шага. Несомненно, эта юная особа считала, что победа уже у нее в кармане. Однако она ошибалась. Да, эту битву она выиграла, но военная кампания была еще далека от завершения.
«Этой девице пора узнать, что у нее есть противник», – решил Артемис.
Он встал и медленно зааплодировал.
– Браво! – крикнул он. – Браво, га‑gazza[3]!
Его голос разнесся по всему залу. Улыбка застыла на губах блондинки, она обвела глазами ложи, выискивая того, кто выкрикнул комплимент. Через несколько секунд она увидела молодого ирландца, и их взгляды встретились.
Если Артемис полагал, что девочка придет в ужас и задрожит, увидев его и Дворецки, то его ждало разочарование. Да, тень удивления скользнула по ее лицу, но потом она ответила на аплодисменты кивком и царственным взмахом руки. Прежде чем уйти, она произнесла два слова. С такого расстояния Артемис не мог их расслышать, но ему не составило бы труда догадаться, что это были за слова. Впрочем, гадать не было необходимости – он давным‑давно научился читать по губам.
«Артемис Фаул», – сказала незнакомка. И больше ничего. Похоже, Артемис поторопился, когда решил, что игра началась с появления демона. Настоящая игра началась только теперь. Как интересно…
А потом случилось непредвиденное – к аплодисментам Артемиса присоединились другие зрители. Робкие поначалу хлопки вскоре сменились бурной овацией. Весь зал вскочил на ноги, и изумленные исполнители были вынуждены несколько раз выходить на поклон.
Через несколько минут, уже в фойе, Артемис невольно услышал обрывок разговора завзятых театралов, обсуждавших весьма оригинальный финал оперы. «Взорвавшийся софит, – говорил один знаток, – несомненно, олицетворяет падающую звезду самой Нормы». – «Нет, – возражал ему другой. – Софит, очевидно, является модернистской интерпретацией костра, на который должна была взойти Норма».
«А иногда, – подумал Артемис, пробиваясь сквозь толпу на улицу и чувствуя, как легкий сицилийский туман приятно холодит лоб, – взорвавшийся софит бывает просто взорвавшимся софитом».
ГЛАВА 5
ПО СЛЕДАМ ПОХИТИТЕЛЕЙ
Капитал Элфи Малой из Восьмого отдела проводила похитителей до «лендровера‑дискавери», а потом до парома на Равенну. Пленника они переложили из мешка в прочную сумку для гольфа, из которой для виду торчали несколько клюшек. Операция была продумана до мелочей. Трое взрослых мужчин и девочка‑подросток. Участие девочки Элфи не сильно удивило. В конце концов, Артемис Фаул сам еще недавно был ребенком, что совершенно не мешало ему быть не только участником, но и разработчиком куда более рискованных афер.
Перебравшись в материковую Италию, заговорщики сдали «лендровер» в агентство «Герц», а сами взяли билеты в спальный вагон ночного сверхскоростного экспресса, идущего на север по западному побережью. Выбор транспорта был вполне понятен – при посадке на поезд не нужно проходить проверку багажа на рентгеновском оборудовании.
Элфи могла не беспокоиться по поводу досмотра рентгеновским или любым другим оборудованием. Благодаря маскировочному костюму, выданному Восьмым отделом, она оставалась невидимой для лучей любого типа, которые могли направить на нее пограничники. Обнаружить включившую защитный экран эльфийку можно было, если только случайно попасть в нее камнем, но и тогда ничего страшного бы не произошло. Тот, кто бросил камень, получил бы по уху от невидимого противника, и дело с концом.
Элфи незаметно проникла в спальный вагон и расположилась на пустующей багажной полке над головой девочки. Мужчины прислонили сумку для клюшек к стене и уставились на нее так, словно… Словно в сумке сидел демон.
Трое мужчин и девочка. Элфи легко могла справиться с ними. Например, вырубить при помощи парализующего разряда «Нейтрино» и попросить Жеребкинса прислать специалистов по стиранию памяти. Элфи не терпелось поскорее освободить бедного демона. На все потребовалось бы не более нескольких секунд. Останавливали ее лишь непрерывно звучавшие в голове голоса.
Один из голосов принадлежал Жеребкинсу, второй – Артемису.
– Ничего не предпринимай, капитан Малой, – твердил кентавр. – Мы должны выяснить, как далеко это может зайти.
С момента похищения демона Восьмой отдел проявлял повышенный интерес к действиям Элфи. Жеребкинс даже открыл для нее выделенный канал связи.
Шлем Элфи был звуконепроницаемым, и все же она заметно нервничала из‑за того, что приходилось разговаривать в непосредственной близости к объектам наблюдения. В такой ситуации самым главным было говорить, не жестикулируя. А это гораздо сложнее, чем может показаться.
– Бедный демон наверняка напуган до смерти, – сказала Элфи, неподвижно лежа на полке. – Я должна как можно быстрее освободить его.
– Нет, – отрезал Артемис. – Элфи, привыкай мыслить шире. Мы не имеем ни малейшего представления о том, насколько серьезна эта организация и что этим людям известно о волшебном народце.
– Намного меньше, чем тебе. Демоны не признают Книгу. Они не любят подчиняться правилам.
– По крайней мере, в чем‑то вы с ними похожи, – заметил Дворецки.
– Я могу использовать свои гипнотические чары, – предложила Элфи.
Чары – один из видов магического оружия, которым обладают подземные жители. Когда кто‑то из представителей волшебного народца применяет чары, людям кажется, будто они слышат божественно прекрасный голос, которому невозможно не подчиниться.
– Они расскажут мне все, что знают.
– Только то, что знают, – заметил Артемис. – Если бы я руководил этой организацией, то сообщил бы подчиненным исключительно то, что им необходимо знать. Никто из участников операции не обладал бы информацией в полном объеме. Кроме меня самого, конечно.
От расстройства Элфи захотелось врезать кулаком по стене. Впрочем, Артемис был прав. Ей оставалось только наблюдать. Надо раскинуть сеть как можно шире, чтобы поймать побольше крупной рыбы.
– Мне понадобится поддержка, – прошептала Элфи. – Сколько агентов может выделить Восьмой отдел?
Жеребкинс смущенно кашлянул и ничего не сказал.
– В чем дело, Жеребкинс? Что у вас происходит?
– Арк Сул пронюхал о посещении. От одного упоминания имени гнома у Элфи застучала кровь в висках. Именно из‑за майора Арка Сула она вынуждена была уволиться из Подземной полиции.
– Сул! Как ему удалось узнать об этом так быстро?
– Видимо, у него есть шпион в Восьмом отделе. Он вызвал к себе Виниайа. Ей ничего не оставалось, как посвятить его во все происходящее. Элфи застонала. Сул был настоящим королем волокиты. Как злословили другие гномы, он не смог бы принять решения, даже если бы у него загорелся задний клапан, при том, что в руках был бы кувшин с водой.
– Что посоветуешь?
– Сул выбрал путь минимизации ущерба. Взрывозащитные стены уже подняты, операции на поверхности отменены. Вся работа приостановлена до заседания Совета. Сул не хочет оказаться в ответе, если в систему рециркуляции воздуха попадет навоз.
– Политика, – презрительно произнесла Элфи. – Сула беспокоит только его драгоценная карьера. Итак, ты не можешь никого прислать мне на помощь?
Отвечая, Жеребкинс тщательно подбирал слова:
– Официально – нет. И никого официального. Я имею в виду, что любой специалист, например технический консультант, не сможет миновать взрывозащитные стены с оборудованием, которое может тебе понадобиться. Понимаешь?
Элфи отлично понимала, что именно пытался ей сообщить Жеребкинс.
– Сообщение принято, Жеребкинс. Работаю в одиночку. Официально.
– Вот именно. Майору Сулу известно лишь то, что ты следишь за подозреваемыми. Действовать тебе разрешено только в том случае, если возникнет прямая угроза огласки. При возникновении такой угрозы тебе приказано, я цитирую Сула, «выбрать наименее сложный и наиболее эффективный план действий».
– То есть уничтожить демона?
– Сул так не говорил, но несомненно подразумевал именно это.
С каждым ударом сердца Элфи презирала Сула все больше.
– Он не может отдать мне такой приказ! Убийство одного из своих противоречит всем законам Книги. Я этого не сделаю.
– Сул знает, что не имеет права официально приказать тебе применять оружие против одного из наших. Он просто дает неофициальную рекомендацию. Которая может оказать огромное влияние на твою карьеру. Элфи, ситуация сложная. Возможно, нам повезет и все разрешится само собой.
Мнение, которого придерживались все, высказал Артемис:
– Этого не произойдет. Похитители – не дилетанты. Мы имеем дело с организованной группой, которая прекрасно знает, что делает. Эти люди были в Барселоне, теперь оказались здесь. Они разработали план использования своего демона и, готов поспорить, собираются предать дело огласке за приличную сумму денег… Если, конечно, здесь не замешаны военные. Это будет грандиозная сенсация. Даже поимка лох‑несского чудовища и снежного человека в придачу не наделала бы такого шума.
Жеребкинс вздохнул.
– Элфи, положение почти безвыходное. Сейчас тебе не помешало бы легкое неопасное ранение, которое позволило бы вывести тебя из игры.
Элфи вспомнила слова своего старого наставника: «Важно не то, как будет лучше для нас. Важно, как будет лучше для волшебного народца».
– Иногда приходится думать не только о себе, Жеребкинс. Как‑нибудь справлюсь. Значит, мне будут помогать?
– Будут, – заверил ее кентавр. – Нам не впервой спасать волшебный мир.
Элфи почувствовала себя лучше, услышав уверенный голос Жеребкинса, хотя кентавр и находился очень далеко, в сотнях миль под землей.
В разговор вмешался Артемис.
– Думаю, сейчас не время делиться воспоминаниями о былых подвигах. Нельзя пропустить ни единого слова из разговоров этих людей. Мы можем получить некоторое преимущество, если окажемся в пункте назначения раньше их.
Артемис, конечно, был прав. Отвлекаться на лирику было некогда. Элфи быстро произвела системную проверку всех приборов шлема и направила забрало на сидевших внизу людей.
– Жеребкинс, есть сигнал? – спросила она.
– Чистый, как хрусталь. Я тебе рассказывал о своих новых газовых экранах?
От вздоха Артемиса в наушниках раздался оглушительный шорох.
– Да, рассказывал. А теперь, кентавр, помолчи. Мы выполняем задание, или ты уже забыл?
– Как скажешь, вершок. Эй, посмотри, твоя подружка что‑то говорит.
В распоряжении Артемиса был целый ряд язвительных ответов, но ни один из них, по его мнению, не соответствовал тяжести оскорбления. Подружка, надо же! Впрочем, он не был уверен, что это было оскорблением. И если да, то для кого – для него или для незнакомки? Блондинка говорила по‑французски, словно родилась и выросла во Франции.
– Формально, – говорила она, – нас можно обвинить только в одном правонарушении: безбилетном провозе пассажира, да и то вряд ли. С юридической точки зрения невозможно похитить того, кого, по общему мнению, не существует. Сомневаюсь, что кому‑либо приходило в голову обвинить Марри Гелл‑Мана[4]в похищении кварка, хотя всем было известно, что у него в кармане их было не меньше миллиарда. – Девочка едва слышно хихикнула, отчего ее очки сползли с переносицы.
Никто не засмеялся, кроме юноши‑ирландца, подслушивавшего разговор издалека, – Артемис находился в паре сотен миль от девочки, в международном аэропорту Фонтанаросса, чтобы на самолете компании «Алиталия» добраться до Рима. Он рассчитал, что в Риме у него будет больше возможностей, чем на Сицилии: куда бы ни повезли демона, из Рима можно будет добраться до пункта назначения гораздо быстрее.
– Неплохо, – заметил Артемис, пересказав шутку Дворецки. – Возможно, детали и недодуманы, но это настоящая шутка, а не лекция по квантовой физике.
Дворецки поднял похожую на подъемный мост левую бровь.
– Я как раз думал о непродуманных деталях.
В это время в сверхскоростном экспрессе один из сообщников блондинки, тот, у которого словно по волшебству зажила нога, заерзал на обитом кожзаменителем диване.
– Минерва, в котором часу мы будем в Ницце? – спросил он.
Для Артемиса эта единственная фраза была ценнейшим источником информации. Во‑первых, он узнал имя незнакомки – Минерва. Предположительно ее назвали так в честь богини мудрости в римской мифологии. Пока девочка вполне оправдывала свое имя. Во‑вторых, они направлялись в Ниццу, город на юге Франции. В‑третьих, главной в группе и в самом деле была девочка. Поразительно.
Вопрос вывел ее из себя. Перестав улыбаться своей удачной шутке о кварках, Минерва набросилась на «китайца»:
– Никаких имен! Всюду уши. Все может пойти прахом, если кому‑нибудь станет известна хотя бы мельчайшая деталь нашего плана.
«Слишком поздно, девочка, – подумала капитан Элфи Малой, лежа на багажной полке. – Артемис Фаул уже узнал о тебе слишком много. Не говоря уже о моем ангеле‑хранителе Жеребкинсе».
Она крупным планом запечатлела лицо блондинки.
– У нас есть фотография и имя. Жеребкинс, этого достаточно?
– Надеюсь, – ответил кентавр. – У меня есть снимки мужчин. Потребуется некоторое время, чтобы я прогнал их через свою базу данных.
Второй спутник Минервы отстегнул от сумки ложный верх с обрубками клюшек.
– Хочу проверить клюшки, – сказал он. – Убедиться, что хорошо упакованы. Если сдвинулись, придется чем‑нибудь их переложить. Все его слова прозвучали бы вполне невинно, если бы на него с багажной полки не была направлена камера.
Мужчина сунул руку в сумку, пошарил в ней, извлек маленькую лапку демона и сосчитал пульс.
– Отлично. Все в порядке.
– Хорошо, – сказала Минерва. – Вам необходимо поспать. Ехать еще долго. Я пока спать не буду, потому что хочу почитать. Следующий сможет почитать часа через четыре.
Трое мужчин кивнули, но ни один из них не лег. Они продолжали сидеть и смотреть на сумку для клюшек, словно внутри находился демон.
Артемису и Дворецки повезло – они быстро пересели на рейс «Эйр Франс» в Ниццу, к десяти часам сняли номера в отеле «Негреско» и скоро наслаждались кофе с круассанами на бульваре Променад Дез Англе.
Элфи повезло значительно меньше. Она опять лежала на багажной полке в купе поезда. Не на той же самой. Это была уже третья полка. Сначала они сделали пересадку в Риме, потом – в Монте‑Карло и теперь наконец ехали на поезде, который должен был доставить их в Ниццу.
Артемис говорил с ней, зажав в руке волшебный коммуникатор. Со стороны казалось, что мальчик просто дурачится, держа у лица воображаемую телефонную трубку.
– Они хоть чем‑то намекнули, куда именно направляются?
– Пока нет, – ответила уставшая и раздраженная Элфи. – Эта девчушка держит взрослых сообщников в ежовых рукавицах. Они бояться сказать ей хоть слово. Господи, как мне надоела эта полка! Ощущение такое, будто я уже целый год по багажным полкам валяюсь. А вы что делаете?
Артемис осторожно, чтобы не звякнуть о блюдце, поставил чашку с капучино.
– Мы сейчас в центральной библиотеке Ниццы, пытаемся найти хоть что‑нибудь об этой Минерве. Может быть, нам удастся выяснить, нет ли у нее виллы неподалеку.
– Рада это слышать, – сказала Элфи. – А мне показалось, что вы попиваете чай на пляже, пока я тут потею.
В шести метрах от Артемиса волны накатывали на берег, словно изумрудная краска, растекающаяся из опрокинутого ведра.
– Чай? На пляже? Элфи, сейчас не время расслабляться. Нам предстоит выполнить очень важную работу. – Он подмигнул Дворецки.
– Ты уверен, что сидишь в библиотеке?
Мне показалось, что я слышу шум воды. Артемис улыбнулся, крайне довольный собой и беседой.
– Воды? Конечно нет. Здесь течет только информация.
– Артемис, ты сейчас улыбаешься? Почему‑то у меня возникло чувство, что сейчас у тебя на лице твоя знаменитая самодовольная улыбка.
В разговор вмешался Жеребкинс:
– Элфи, есть контакт! Потребовалось время, но мы выследили нашу таинственную девочку. Улыбка исчезла с лица Артемиса. Дело превыше всего.
– Жеребкинс, кто она такая? Честно говоря, я удивлен, что только сейчас узнал о ее существовании.
– Минерва Парадизо, двенадцать лет, родилась в городе Каньсюр‑Мер на юге Франции. Мужчина в очках – ее отец, Гаспар Парадизо. Пятьдесят два года. Пластический хирург, бразильского происхождения. Есть еще один ребенок, мальчик Бо, пяти лет. Мать ушла год назад. Сейчас живет в Марселе со своим бывшим садовником.
Артемис был озадачен.
– Гаспар Парадизо – пластический хирург? Тогда почему понадобилось столько времени, чтобы это узнать? Наверняка должны быть записи, фотографии его семьи.
– Так получилось. В Сети не нашлось ни одной фотографии. Даже снимка из местных газет. У меня возникло впечатление, что кто‑то систематически уничтожал все электронные упоминания об этой семье.
– Но от тебя ничего невозможно утаить, верно, Жеребкинс?
– Именно так. Я произвел глубокое зондирование и нашел паразитное изображение на архивной странице французского телевидения. Минерва Парадизо стала победительницей в национальном конкурсе на знание орфографии, когда ей было четыре года. Узнав имя, было нетрудно извлечь всю стертую когда‑либо информацию. Твоя подружка, Артемис, весьма не проста. Она уже закончила среднюю школу и сейчас заочно учится в университете по двум дисциплинам. Квантовой физике и психологии. Я подозреваю, что она получила докторскую степень по химии под вымышленным именем.
– Кто такие остальные мужчины? – вмешалась в разговор Элфи, прежде чем Жеребкинс успел еще раз произнести слово «подружка».
– Латиноамериканец – Хуан Сото, глава одноименного агентства безопасности. Судя по всему, является владельцем вполне легальной компании. Опыта почти нет, боевой подготовки – тоже. Не о чем беспокоиться.
– А стрелок?
– «Калеку» зовут Билли Конг. Тот еще мерзавец. Посылаю досье на экран твоего шлема.
Через секунду в наушнике Элфи раздался сигнал получения почты, и она открыла файл на экране, встроенном в забрало. В левом верхнем углу появилось вращающееся трехмерное изображение Билли Конга, а по экрану побежали строки из досье преступника. Артемис откашлялся.
– Жеребкинс, так получилось, что у меня нет шлема.
– Ах да, совсем забыл, наш маленький ущербный помощник, – полным снисхождения голосом произнес Жеребкинс. – Прочесть?
– Если только твой великий мозг снизойдет до простого выражения мыслей голосом.
– Ладно. Билли Конг. Вырос в цирке, в схватке с тигром потерял глаз…
Артемис вздохнул.
– Жеребкинс, прошу тебя, нет времени валять дурака.
– Конечно, – ответил кентавр. – Тогда не говори, что вы сидите в библиотеке. Так и быть, шутки в сторону. Родился в Малибу в начале семидесятых, настоящее имя – Иона Ли. Семья переехала из Тайваня. Мать Энни, старший брат Эрик, погиб в драке. Потом мать перевезла детей в Синьчу, это к югу от Тайбея. Конг перебрался в Тайбей и стал мелким воришкой. Вынужден был уехать в девяностых, после того как драка с соучастником закончилась убийством. Орудием убийства был кухонный нож. До сих пор существует ордер на его арест, выписанный на имя Ионы Ли.
Элфи была удивлена – ей Конг показался вполне безобидным. Тщедушный парень с топорщащимися осветленными волосами, он был похож скорее на участника детского ансамбля, чем на мастера ближнего боя.
– Переехал в Париж, сменил имя, – продолжал Жеребкинс. – Начал заниматься боевыми искусствами. Сделал пластическую операцию, но не смог скрыться от моих компьютеров. Артемис опустил руку с телефоном и повернулся к Дворецки.
– Ты знаешь Билли Конга?
Телохранитель насторожился.
– Опасный противник. У него хорошо обученная команда. Нанимаются телохранителями к людям, жизнь которых связана с риском. Я слышал, он узаконил свой бизнес и стал работать на какого‑то врача во Франции.
– Конг в поезде, – сообщил Артемис. – Человек на костылях – это он.
Дворецки задумчиво кивнул. Конг был хорошо известен в преступном мире. Он не признавал никаких нравственных норм и с радостью брался за любую работу, какой бы грязной она ни была, лишь бы хорошо платили. Конг соблюдал только одно правило – не отступать, пока работа не выполнена.
– Если в этом деле замешан Билли Конг, дело серьезнее, чем мы предполагали. Необходимо спасти этого демона как можно быстрее, – сказал телохранитель.