— А лекарства, Сергей Борисович? — задал вопрос Богданов.
— Вряд ли что-то найдете в свободном доступе. Торговать я не рекомендую. Но если наткнетесь, смотрите на дату и на то, где лежало. По прибытии медики отдельно все проверят, но мне кажется, большая часть будет не в кондиции. Вообще у таблеток больше 3 лет срок годности не бывает, даже у спиртовых настоек и то до пяти. Я не знаю, сможем ли мы изготавливать лекарства промышленным путем, но сильно сомневаюсь. А дальше — только народные средства: травки, настойки и т. д. Пора искать книжки, а лучше живую бабку, которая в этом рубит, и организовывать сбор трав и прочих корешков. Я не шучу.
— Так мы и до шаманизма с галлюциногенными грибами дойдем, — подал голос Колесников.
— Надо будет, дойдем. Берсеркеры, йопта. В общем, работы непочатый край. Будете работать как гастарбайтеры на стройке. Вы не герои, ваша задача делать тупую нудную работу, а не лезть на рожон. Не надо заезжать туда, где живут местные. Разведка хорошо потрудилась, и все это отмечено у вас на карте. Постарайтесь обойтись без конфликтов. С местными вести себя вежливо и мочить только при явном наезде.
Через полчаса все жители Подгорного, то есть все старше десяти лет, были собраны на главной площади городка. Не было только тех, кто стоял на посту, или отправился утром в рейд в Тогучин за оборудованием.
Демьянов обошелся без трибуны и без микрофона.
— Вижу, вы расслабились, товарищи, — тихо, но четко проговорил он. — Думаете, все наши проблемы закончились. Так вот… хрен! Все только начинается. Будут эпидемии, природные катаклизмы, разборки с соседями. Мы еще вспомним о днях в Убежище с ностальгией. Поэтому главным для нас должна быть бдительность, бдительность и еще раз бдительность. Может быть, некоторые думают, что к нам, как в песенке, «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино…». Никто не прилетит. Если выкарабкаемся из этого дерьма, то только сами. Это понятно?
Молчание было ему ответом. Да, подумал он, устали люди. Хотят тишины и покоя в только что обретенном доме. Но кто их спросит, если придет беда? Он не собирался сеять в их сердцах панику, но и лгать им он не мог.
И еще одна мысль не давала ему покоя, подстегиваемая участившееся болью в левом подреберье. Она заставляла думать о том, кому передать эту неожиданно свалившуюся на него полгода назад власть.
Часть 2. Темный рассвет
Рухнул мир, сгорел дотла,
Соблазны рвут тебя на части.
Смертный страх и жажда зла
Держат пари…
В темноте рычит зверье,
Не видно глаз, но все в их власти.
Стань таким, возьми свое
Или умри…
Вампир, группа «Ария»
Глава 1. Беглец
День шестьдесят шестой
Стая собак бежала гуськом. Самая крупная — впереди, а замыкала строй совсем мелкая — от земли не видать. Данилов еще до войны был знаком с их повадками. Там, где он вырос, бродячих собак было много — в кризисные годы муниципалитет редко находил деньги, чтобы платить живодерам. Вот только людей псы тогда не жрали…
Хитрые бестии. Давно заметили его, но делают вид, что идут по своим делам.
Метров тридцать, не попасть… Но он все же выстрелил. Ружье тяжело ухнуло и дернулось в руках, где-то посыпался снег с дерева; видимо, туда угодила пуля.
Собаки бросились врассыпную без единого звука, все. Значит, не попал… Данилов взвыл от злости и переломил ружье, чтоб поскорее перезарядить. На это надо секунд пять в лучшем случае, что в условиях, когда события развиваются быстро, огромный недостаток. Люди бы ему этих секунд не дали.
У него оставалось еще четыре патрона. Саша уже научился читать маркировку и знал, что в двух пули, а в двух картечь.
Твари не приближались — видимо, им приходилось встречаться с вооруженными людьми — но и слишком далеко не отходили. Явно ждали, когда он истратит боеприпасы и обессилеет.
Тяжело вздохнув, Александр плюнул им вслед и пошел дальше. Он не сомневался, что псы будут следовать за ним, но не вечно же — у каждой стаи своя территория. А он уходил все дальше — на юг, как ему казалось. Хотя даже насчет направления Саша не мог быть абсолютно уверенным.
В отчаянии он попытался вернуться в Тупик, к отшельнику — в его положении было не до гордости. Он хотел срезать путь и в результате забрел в какую-то лесостепь. Ни заборов, ни дорог, ни даже ЛЭП.
Он прошагал уже километров десять, а улица Проспектная и трамвайная линия все не показывались. Где-то тут должны были начинаться горы и выжженная земля вокруг Провала. Уж ее то трудно не заметить. Но даже счетчика у него теперь не было, чтобы проверить уровень заражения местности.
Оставалось, скрепя сердце, признать, что он все дальше уходит от города. Это было страшно, потому что обещало верную смерть. Кузбасс, конечно, один из самых маленьких регионов Сибири, но и здесь можно идти неделю и не встретить человеческого жилья. А в горах или в лесу он погибнет еще быстрее, чем в бывшем городе или деревне.
Саша старался двигаться все время в одном направлении, но компаса у него не было, а это значит, что каждый шаг слегка смещает его… вроде бы влево, раз он левша. Саша пытался делать поправку, но, скорее всего, шел по кругу или выписывал зигзаги.
Сначала он подумал, что это остатки фургона или какой-то постройки из алюминия.
Когда до него дошло, что это перед ним, он рассмеялся, как сумасшедший и чуть не пустился в пляс.
Хвост самолета. С едва заметными буквами «ТУ». Дюралюминий закопчен настолько, что не давал бликов в свете фонарика, эмблема авиакомпании не читалась.
Упал ли он сразу после ударов или какое-то время кружил над выжженной землей?
Наверное, сразу. Ведь, кроме взрывной волны, был еще электромагнитный импульс, а он должен был превратить самолет в корыто с крыльями. А если взрыв был высотный, то пассажиры могли умереть раньше, чем достичь земли.
Шаг за шагом Данилов обходил место катастрофы. Он знал — если самолет взорвался в воздухе, то обломки фюзеляжа, останки людей и вещи разбросаны на огромной площади. Глубокий снег скрыл многое, да и надеяться на то, что в первую неделю, еще при свете дня, местные старатели не собрали все ценное, было глупо…
Но проверить хорошо сохранившиеся фрагменты салона имело смысл. Их было несколько. Похоже, падая, самолет разломился на три-четыре части. Одна из них сохранилась лучше других. Судя по расположению кресел, это был эконом-класс. Улов за полдня поисков, с перерывом на сон в куче лапника у тлеющего костра, был просто смешным. Оно и понятно — хотя до ближайшего жилья явно не один километр, народная тропа сюда не зарастала. Судя по свежим следам, последние искатели приходили недавно.
Багажного отделения он не нашел, видимо, его разнесло в клочья, а ручную кладь из салона давно вынесли. Из полезных предметов Саша отыскал только рюкзак с прожженной дырой. На первое время за неимением лучшего пойдет. Правда, он был не туристский, а неформальский, с логотипом группы «Ария». Впрочем, Данилов «Арию» тоже уважал, а рюкзак был достаточно вместительным.
Оставалось обыскать изуродованные тела. Пришельцы из прошлой жизни в летней одежде. Их пункт назначения превратился в пепел так же, как и аэропорт, из которого отправился этот последний рейс.
Что можно найти в карманах людей, возвращавшихся из отпуска? Ну, кроме презервативов. Жвачку, пакетик леденцов, орешки, кулек семечек…
Он давно перестал быть брезгливым, а пиетет перед мертвыми прошел еще раньше. Можно сказать, что Саша отдавал им последний долг. Когда-нибудь он даже помолится за них, если вспомнит слова.
Лакомства в уцелевшей упаковке он сразу же съедал, а в поврежденной — складывал в отдельный пакет — они пропитались кровью. Есть этот «гематоген» он будет только в крайнем случае.
Еще он нашел одну исправную бутановую зажигалку и пять бензиновых, перочинный ножик, таблетки: но-шпа, ренни, мезим, элениум и даже алко-зельцер. Нашел четыре пачки сигарет, из дорогих. Два коробка спичек. Нашел одни целые очки со своими диоптриями и еще штук десять битых — где одно стекло целое, где только дужки. Если посидеть вечерок с отверткой, можно сделать себе пару-тройку запасных. Это не предмет первой необходимости — он хорошо научился ориентироваться без них, а чтобы прочитать вывески и указатели, можно и поближе подойти. Очками даже огня не разожжешь, что бы там ни писал Голдинг в «Повелителе мух». Но в будущей жизни достать их может оказаться негде. Поэтому пригодятся.
Больше всего Сашу радовало то, что теперь он знал, куда идти.
Вовсе не факт, что новокузнецкий аэропорт находится рядом, катастрофа могла застать самолет где угодно. Но следы полозьев на снегу могли вывести его в ближайшую деревню.
*****
День семьдесят первый
Калачево. Это был уже не Прокопьевский район, а Новокузнецкий. Данилов слегка разбирался в местной геральдике — скрещенные кайло и кирка под клячей на зеленом фоне обозначали его родной город, а старинная кузня под той же лошадью — южную столицу Кузбасса, город с почти шестисоттысячным населением и крупный промышленный центр. Калачево — один из его спутников.
Александр пришел сюда первого ноября, и пока крался вдоль опушки леса, не заметил ни одного огонька в скоплении темных домов. В основном частных. Данилов понял, что если здесь и есть живые люди, их немного, и возрадовался.
У шоссе, рядом со знаком ограничения скорости, парень поднял с земли и положил в пакет дохлую собачку, похожую на шпица. Лохматая шерсть превратились в сосульки, глаза выпучены, как у креветки. Твердый, как нефритовая статуэтка, трупик со стуком ударился о лежавшую в рюкзаке литровую кастрюльку. Эта умерла недавно и тут же замерзла. Не тухлятина. Оттаять, выпотрошить, вымочить в уксусе, и можно есть. Сварив, естественно. Даже запаха не будет.
Он долго выбирал, а потом остановился около одноэтажного рубленого дома на окраине. Дом был справнее, чем лачуга безумного шахтера, но все в нем носило печать запустения. Александр остановил свой выбор на нем из-за полной стайки угля во дворе. Да еще из-за удачного расположения — на самом краю поселка, который казался вымершим.
Еды в доме он не нашел, зато там была кое-какая одежда, пара одеял и уксус… И, самое главное — короткая лопатка, похожая на ту, которой орудовал Мясник. Саша понятия не имел о качестве стали, но проверять ее собирался на твердом снегу, а не на человеческих черепах.
Искать от добра добра не хотелось, да и сил почти не было. Место казалось безопасным — он не увидел ни одного человеческого следа. Правда, беспокойство все равно его не оставляло.
Хотелось бы, чтобы это место стало его домом. До этого у него не было постоянного логова, если не считать краткую передышку у «оптимистов».
Пока Саша шел, пеплопады его не беспокоили. Но именно пепел был повинен в том, что он снова встретился с людьми.
Саша помнил, как когда-то в моде были реалити-шоу. Было среди них одно, где участников оставляли в доме якобы без еды. Сейчас он сам оказался примерно в таком положении, разве что никто не подглядывал за ним и не снимал его мучения на видеокамеру. Хотя иногда Данилову чудилось, что кто-то сверху наблюдает за ним, пронзая завесу пепла всевидящим взором. И как только Ему покажется, что раб Божий Александр заскучал, Он подкидывает новое испытание. Так случилось и на этот раз…
Стоило ему растопить печь, как изба начала наполняться дымом. Через пятнадцать минут в комнате было невозможно дышать.
Кашляя и вытирая слезящиеся глаза, Данилов шурудил кочергой в поддувале, но толку не было. Он сообразил, что отсутствует тяга. Элементарно, Ватсон. Засорилась труба. Придется лезть наверх и испытывать себя в роли Санта-Клауса. Дитя цивилизации, Данилов имел смутные представления об устройстве печи. Он сомневался, что смог бы прочистить дымоход даже в нормальных условиях. Но выхода не было. Если сломает шею, так тому и быть.
Выходя из дома, он настежь распахнул дверь. Уж так не хотелось выпускать драгоценное тепло, а проветрить было надо. Через полчаса, черный как мавр, Саша слезал по приставной лестнице с крыши, думая, что если упадет, то пойдет в таком виде на скорый Страшный Суд. Перед глазами плясали малиновые круги. Все еще довольно слабый, он не сорвался только чудом. С трудом добравшись до кровати, тут же упал трупом. И пролежал десять часов, в который раз блуждая по лабиринтам запределья.
Похоже, люди в поселке все-таки были. Он понял это, когда, проснувшись, услышал приглушенные голоса во дворе. Ветер сменился полным штилем с ватной обволакивающей тишиной.
Александр замер, стараясь не дышать. Кровь застучала в висках. Медленно, чтобы не заскрипели пружины, он потянулся за ружьем, прислоненным к ободранным обоям, из-под которых проглядывала подложка из старых газет. Он помнил, что вчера оставил его заряженным. Еще Саша не сомневался, что закрылся на все замки и засов. Засов, допустим, был не очень прочный, но замки выглядели внушительно. Вряд ли их успели взломать.
Ружье Александр ухватил за ремень и осторожно подтащил к себе. Как раз в этот момент он услышал слабый, на пределе слышимости, скрип снега. Через секунду в наружную дверь ударили, и она со скрипом отворилась. Не дольше продержалась и внутренняя. Александра спасло только то, что большая русская печь не доходила до потолка, оставляя небольшой просвет, куда он, согнувшись, мог поместиться.
Саша встал на спинку кровати, подтянулся на руках и забросил свое тело наверх. Он как раз успел скрючиться в пыльной нише, когда в комнату скользнул луч фонаря. Вслед за ним три силуэта один за другим переступили порог. С улицы в комнату, еще хранившую остатки тепла, ворвался вихрь снежинок и холодный воздух.
Пришельцы были вооружены.
Данилов замер, превратившись в камень. Только камень может быть неподвижен сколько угодно, и нервы у него не сдадут. Луч фонаря обежал комнату и чуть было не коснулся его лица. Данилов разглядел пришельца. Посреди избы стоял бородатый мужик в ушанке и ватнике, вылитый подкулачник из фильма «Холодное лето 53-го». Довершая образ, в руках у него был обрез двустволки.
— Нету никого, — как почти у всех уцелевших, голос у него был сиплым и простуженным.
— Тихо ты, мля, — оборвал его второй. Этот был немолод и держался как человек, наделенный властью. — Ваня, пойди, посмотри там по углам.
— А че я сразу, дядь Жень? — заканючил третий, топтавшийся у них за спинами. — Самый рыжий?
— Самый молодой. Давай, бегом.
Вздохнув, паренек пересек комнату и начал обшаривать все углы с фонарем. Делал он это очень медленно и неохотно. Данилов слышал и другие голоса в сенях и снаружи: пять или шесть человек. Видя такой расклад, он сообразил, что лучше не дергаться. Сжимая приклад ружья итальянской фирмы «Франчи», Саша понимал, что изображать Рэмбо не надо.
— Был тут кто-то недавно, — наконец заключил молодой. — Поди, свалил незадолго до нас.
Судя по обращению «дядя», он был племянником старосты. Саша взял это на заметку.
— Сам вижу, — фыркнул старший. — Тут погреб должен быть. Слева, у самого крыльца. Ты, Ваня, откопай-ка и слазь. Может, он там че оставил.
Шустрый малый быстро исчез. Через пять минут он вернулся, нагруженный Сашиными припасами, с таким торжествующим видом, что Александр дал зарок при случае ему вломить.
— Гляньте, что тут.
Это была половина его запасов, причем не лучшая — подгнившая картошка и морковка да старые соленья. Остальное он спрятал в другом месте. Данилов отметил про себя, что деревенские, в отличие от бывших хозяев «Оптимы», сидят на голодном пайке. Иначе бы отнеслись спокойнее к находке.
— Что-то тут мало, — вздохнул пожилой мужик. — Надо его самого найти.
— Так ведь это… — голос парнишки звучал растерянно, — на сходе же решили… не есть.
— Молодой ты еще. Что нам сход? Им знать не надо. Скажем, кабанчика застрелили.
«Сход». Данилов с трудом сдержал усмешку. В постъядерной Сибири пробиваются ростки демократии. И кто-то еще говорил про заложенное на генном уровне рабство русского человека. Но когда смысл фразы дошел до него, он похолодел.
Стоило ему испугаться, как он тут же выдал себя. Может, запах страха действительно существует, а может, люди могут улавливать колебания чужого биополя.
— Подожди-ка… — услышал он голос «дяди Жени». — А что если он еще тут?
Данилов мысленно выматерился.
— Эй, умник сраный! — голос старшего зазвучал громче, и Александр понял, что эти слова предназначаются ему. — Лучше выходи. Пока вместе с хатой не спалили.
В комнату вошли еще двое. Угрюмые небритые мужики с ружьями. Остальные теснились в сенях, кашляли и вполголоса переговаривались.
Данилов понял, что они боятся его, несмотря на численный перевес. Возможно, потому, что уже сталкивались с людьми, которые отошли от нормы еще дальше, чем это людоедское племя… Они тоже боялись, и в этом он видел свой единственный шанс.
— Тащите бензин, — скомандовал старший. — Он, кажись, по-русски не понимает. Думает, мля, в прятки с ним играть будем. Устроим ему баньку по-черному.
*****
Они услышали не то вой, не то мычание. А спустя секунду сообразили, что доносится оно со стороны печки.
— Явление Христа народу, — изрек старший. — И кто у нас тут?
В голосе его слышалось облегчение. Он подошел поближе и посмотрел наверх. Человек был жалок, он дрожал и пускал слюни, закрывался трясущейся рукой от направленного ему в лицо фонаря. Губы человека шевелились.
— Что городит, не пойму, — мужик прислушался и полуобернулся к своим. — Херня. Стишки какие-то.
— Доходяга, — со смесью презрения и сочувствия произнес молодой.
— Ага, — кивнул «подкулачник». — У меня, вон, сосед… жену схоронил, детей схоронил, но держался. Осталась собака. Потом полакала водички после дождя и подохла… Свихнулся. Лежал как бревно и глазами хлопал, пока не окочурился.
— Хватит трещать, — оборвал обоих староста. — Борька, Сема, — подозвал он похожих друг на друга как две капли воды здоровенных лбов, ждавших в сторонке. — Снимите его, и пошли во двор, там колода есть. Он, кажись, не ходячий. Я таких навидался в городе. А ты, Ваня, топор неси. Ты, дед, целлофан возьми у меня в рюкзаке. Прямо здесь его разберем.
На секунду они потеряли доходягу из поля зрения. А когда повернулись к нему, на них смотрело дуло ружья. Ближе всех на линии огня находился Иван.
— Не надо меня жрать, — во взгляде незнакомца не было и намека на безумие. На мирное и безобидное безумие. — Подавитесь. Оружие на пол, а то малец голову потеряет.
*****
В комнате установилось шаткое равновесие.
— Да мы, Санек, людей не едим, — проговорил Пал Дмитрич, назвавшийся старостой, хотя в прежней иерархии муниципальных чинов такого не было, — Но собак надо кормить? А тут ты… думали, уже кончаешься.
— Да хоть бы и сами. Ваше дело, что жрать, — не узнавая себя, Данилов брал быка за рога. — Только не пойму, какого хрена вы ко мне в дом приперлись? Сижу, никого не трогаю, и тут вы нарисовались. Гурманы, йопта.
Он перехватил ружье поудобнее. Легкий тремор его руки должен был только добавить им страху, ведь палец лежал на спуске.
— Ну, дом не твой, если что, — мужик старался не уронить авторитет перед своими людьми, хотя именно ему в живот было направлено ружье. Выглядел этот парень, который сначала показался безобидным дурачком, как опасный человек, которому нечего терять.
— Думаешь, откуда ключи у нас? — продолжал Староста. — Сначала тут жили Селиверстовы, царствие небесное. Потом Михалыч… сталкёр. Неделю как ушел в город и с концами. Тут идем вчера, смотрим — огонь на крыше горит.
— Это я трубу прочищал, — чуть смутившись, объяснил Александр. — Тяги не было. Газеты горящие кидал.
Данилов читал, что так можно справиться с отсутствием тяги в трубе.
— Э, нет, — покачал головой Дмитрич. — Рази так прочистишь? Этот пепел, который падает, он такая зараза… Липнет сразу, жирный. Его только гирькой или палкой пробивать. Ты ружжо лучше опусти, а то стрельнешь ненароком.
Данилов посмотрел на него с сомнением. Потом перевел взгляд на остальных, которые переминались рядом, не спуская с пришельца недобрых взглядов, и покачал головой.
— Если я сдохну тут, то не один.
— И чего ты хочешь?
— Вертолет и миллион баксов, мля… Проводите до околицы, а там я уж как-нибудь сам. А остальные пусть ждут здесь. Увижу хоть кого по пути — стреляю.
Теперь он держал на прицеле только старосту, но его позиция все равно была сильной. Они, конечно, могли его убить, но не хотели рисковать. И еще больше, чем ружье, их пугала его открытая улыбка и добрые глаза.
Они вышли в сени — староста впереди, за ним незваный гость. Остальные провожали его взглядами тигров в клетке. Конечно, они не останутся на месте — парень перехватил взгляды, которым обменялись «подкулачник» и староста. Но на глаза попадаться не будут.
Племянник хотел было последовать за ними. Видимо, чего-то не понял. Данилов сделал резкое движение локтем, когда тот попытался проскользнуть в дверь. Паренек отшатнулся, утирая кровавые сопли.
— Сначала грабли отрасти. Рюкзак мой сюда.
Его требование выполнили быстро. Взвалив свой «арийский» рюкзак на плечи, Данилов обвел комнату внимательным взглядом. Ружье смотрело Павлу Дмитричу в живот.
Через десять минут они стояли у выезда на шоссе на южной границе населенного пункта. Можно было попробовать выбить нормальный каркасный рюкзак и спальный мешок вместо самопального, который он соорудил на привале, но рэкетом не стоило увлекаться. Он был не в том положении.
Снег на шоссе был нетронутый, рыхлый. Данилов не сомневался, что его не догонят.
— Далеко отсюда до Прокопьевска? — спросил он заложника.
— Часа за четыре дойдешь.
— Ну, счастливо вам.
— И тебе того же.
Пожилой мужик пошел в одну сторону, обратно к темным домам, а Данилов в другую, туда, где виднелась обсаженная голыми деревьями нитка шоссе. На дороге, удостоверившись, что никто за ним не идет, Александр двинулся в путь — но не на север, к малой родине, где его могли повесить, если не хуже, а на юг, в самый большой город области. Новокузнецк. До него, он знал, было всего несколько часов ходу.
*****
Далеко уйти Александр не успел, и его трюк мало что дал. Прошло минут десять, и он услышал рычание моторов. А он-то надеялся, что его жизнь и пожитки не стоят того, чтоб разводить такой кипиш.
Саша знал, что следы на свежем снежгу с хорошей примесью сажи видны неплохо, но надо быть Соколиным Глазом, чтоб пройти по ним несколько километров в темноте и не сбиться. Как же они его нашли?
Вскоре он увидел свет. Фары. Естественно, это был не колесный транспорт, а снегоходы. И почти сразу после того, как он различил вдали две светящиеся точки, Саша услышал собачий лай. Вот оно что. Тогда ясно, как они вышли на след.
Они ехали на некотором отдалении друг от друга. Как догадался Данилов — по снежному целику по обе стороны дороги, отрезая ему пути отхода.
«Да что ж вам, суки, надо?»
Видно, сильно он обидел каннибалов. Вряд ли в нем было столько мяса, чтобы стоило гонять технику.
Ситуация такая, что хоть плачь. По обе стороны дороги — чистое поле без единого деревца. Сама дорога почти свободна от транспорта. Пока ему попалась только пара легковушек, да карликовый японский, а может, корейский, фургон с кузовом из рифленого железа: в иероглифах Саша разбирался не больше, чем в автомобилях.
История его жизни, похоже, шла по спирали. В тот раз его гнали как зайца пешие. Правда, он был без ружья. Да что там… между тем мальчиком и теперешним Сашей, убившим трех человек своими руками, лежала пропасть поглубже Провала.
В рюкзаке была двухлитровая бутылка бензина, он использовал его для разжигания костров. Теперь он найдет для него еще одно применение.
От преследователей его отделяли два отечественных грузовика, сцепившихся в немыслимой позе дорожной кама-сутры — не иначе взрывная волна постаралась. Возле одного из них Данилов на секунду остановился — пробки в бензобаке не было, в воздухе витал резкий запах солярки. Ровно столько времени ему понадобилось, чтоб воткнуть в бензобак тряпку, смоченную бензином, так, чтобы другим концом она свисала на снег.
Это должно сбить их со следа. Больше ничего в голову не приходило. Судя по заливистому лаю, собак было больше двух.
За ним на снегу осталась дорожка бензина, остаток он вылил шагах в двадцати. Бензина было не жалко. Если останется жив, нацедит еще — баки брошенных машин были почти неограниченным источником. А если его догонят, бензин ему уж точно больше не понадобится.
Он сумел найти лишь одну подходящую машину, вернее, это был прицеп от большегрузного автомобиля. Не лучшее укрытие, но Данилов понимал, что другого не найти: впереди, насколько хватало видимости, дорога была чистой.
Снегоходы шли медленно, делая не больше двадцати километров в час, не очень обгоняя собак. До них было метров пятьдесят. На середину дороги они не лезли, выдерживая друг с другом прежнюю дистанцию.
Не сбавляя шага, Данилов бросил — но не спичку, которую мог задуть ветер, а одну из зажигалок с пьезоэлектрическим элементом. Лужица вспыхнула, и от нее до нагромождения машин потянулась горящая полоса.
Все получилось не совсем так, как он хотел.
Люди со снегоходов заметили опасность. Сквозь рев моторов Данилов услышал предостерегающие крики. Наверно, они пытались остановить собак, но не вышло — те уже вошли в охотничий азарт.
Это были умные собаки, но они не догадывались, какую угрозу могут представлять два мертвых грузовика, развернувшиеся юзом и просевшие на спущенных шинах.
КамАЗ полыхнул из бензобака огненным шаром, пламя мгновенно перекинулось на соседнюю машину, а все, что было между ними, на время превратилось в хороший костер. Должно быть, туда угодило вырвавшееся вперед животное. Через пару секунд оно вылетело из пламени как подбитый самолет, с визгом закружилось на месте, словно пытаясь поймать свой хвост. Наконец, упало в снег и затихло. Других не было видно за огненными сполохами.
С мрачной усмешкой Данилов подумал, что получил бы заклятого врага в лице Общества защиты животных. Зато, даже если остальные псы не пострадали, след теперь они возьмут не скоро.
Снегоходы между тем затормозили. Людоеды наверняка хотели окружить его. Данилов понимал, что шансов у него мало. Конечно, без собак они не смогут его преследовать. Но что может им помешать убить его прямо здесь и сейчас?
Данилов присел на утоптанный снег. Четыре патрона… Не густо, учитывая, что врагов минимум трое. Он нащупал в кармане куртки оружие отчаяния — сигнальную ракету. Положил рядом с собой. Инстинктивно проверил нож, хотя в ближнем бою больше полагался бы на приклад.
Выглянув из-за края разорванного тента, он увидел первого — судя по фигуре, это был один из братцев. Саша выстрелил и потратил патрон не зря. Раздался вопль, в котором было больше злости, чем боли. Темный силуэт исчез за дорожным бордюром. Легко раненый или тяжело — пока не ясно.
Данилов только успел укрыться, как тут же прогремели выстрелы. У нападающих явно были не гладкостволы — по ушам ударил сухой треск, похожий на звук пастушьего кнута. Винтовочные пули прошили брезентовый тент. Александр пригнулся еще ниже, чтобы его прикрывала колесная пара.
Он собирался снова перезарядить ружье, но в этот момент из-за азиатского недогрузовика прямо на него вылетел давешний «подкулачник». Испугались оба, но Данилов среагировал первым. Он знал, что не успеет даже выбросить гильзу, а его уже убьют. Вместо этого он направил на врага, уже поднимавшего ружье, свою ракету и дернул шнур.
Еще у «Оптимы» он видел, как отморозки из бывших охранников подожгли с помощью такой штуки пойманного маленького оборвыша. Потом, правда, получили от Мясника так, что два дня отлеживались. Тот хоть и был суров, но садизма не любил.
На секунду вокруг стало светло как днем — ярко-красное пламя резануло по привыкшим к мраку глазам. Раздался дикий вой. Открыв глаза, Данилов увидел, как вспыхнули у каннибала одежда и шапка. Ракета попала в цель и выбросила заряд раскаленного фосфора ему в лицо. Ослепший и обезумевший, мужик побежал, размахивая руками, как мельница. Огонь от этого лишь сильнее разгорался — мех, пух и вата горят очень хорошо.
Если Данилов что-нибудь смыслил в ожогах, мерзавец получил ожоги третьей степени по всему лицу — не боец… Но оставлять подранка в тылу не следовало. Как ни противно, дела надо доводить до конца.
На секунду Данилов отвлекся, прислушиваясь к перемещениям остальных. А когда обернулся, раненый поднимался, тряся головой и яростно матерясь. Он был черным как негр, от него сильно пахло паленым мясом. На обгоревшем лице виднелся только один глаз, другой вытек и напоминал пережаренное яйцо.
Данилов не стал ждать. Разыгрывать из себя джентльмена, когда ты один против четверых, смешно. В два прыжка он оказался рядом и, не давая противнику распрямиться, обрушил ему на голову приклад. Мужик рухнул… Данилов ударил его еще дважды, и тот перестал дергаться. Кровь так громко стучала у Саши в ушах, что он не услышал, как хрустнул череп. Приклад ружья покрылся липкой кровью и клочками волос.