Источник: Н. А. Лопатина. Преобразование Торговой площади в Торжке после пожаров 1764 и 1766 годов и усадьба купца Кутафьева // Савва Чевакинский – архитектор Российской империи /подг. публ., науч. ред., сост., альбом илл. И. Е. Путятин, Д. М. Ивлев; предисловие Д. М. Ивлев. М., 2020. С. 129–138. 489–493.
В новой застройке города по генеральному плану 1767 года.
ГР ПКН: Магистрат (сейчас: №1 – административное здание, №3 – милиция): главный дом (№1), флигель (№3), ограда с двумя воротами. 1760-е—1770-е гг., середина XIX в. (Ф).
Фото 2011 г.
Эта усадьба в документах 1770 – 1780-х годов значится как усадьба бывшего новоторжского купца Ивана Яковлевича Кутафьева. Двухэтажный дом в центре, имеющий современный адрес: пл. 9 Января, дом № 1 - был главным в усадебном ансамбле, занимавшем целый квартал и выходившим парадными фасадами на северную сторону площади. По обеим сторонам дома стояли двухэтажные каменные флигели в три окна на каждом этаже. Один из них (дом №3) был перестроен (предположительно в конце XYIII века), другой флигель, пострадавший бомбёжек осени 1941 года, после войны был разобран на кирпич. С главным домом флигели соединялись каменными воротами. За домом располагались два солодовенных завода, к которым была проведена труба самотечного водопровода.
Заметим, что в документах 1778 г. адрес этого двухэтажного каменного дома купца И.Я. Кутафьева с двумя флигелями и солодовнями – Торговая площадь, 1782 – Красная площадь. Это свидетельствует о том, что в практически в одно время бытовали два наименования площади – Торговая и Красная, а в одном из документов я видела и такой адрес: Торговая Красная площадь, в другом – Главная Торговая площадь.
С этой усадьбы главная торговая площадь Торжка начала застраиваться заново по плану 1767 года. По мнению Г. К. Смирнова, проект застройки этой площади принадлежит московскому архитектору Петру Романовичу Никитину, который, как уже сообщалось выше, руководил архитекторской командой, работавшей в Твери с 1763 года, а после пожаров в Торжке – и в Торжке. Уехал Никитин из Твери в Калугу в середине 1770-х годов. В Торжке же остался член его команды архитектор И. Парфентьев.
Точную дату построения усадьбы Кутафьева установил профессор Г.А. Некрасов. Работая в фондах Государственного Эрмитажа, он обнаружил чертёж этого дома, на котором имелась надпись: «Планы и фасад каменному дому, построенному в 1768 году в городе Торжке новоторжского купца Ивана Яковлева сына Кутафьева». В правом нижнем углу чертежа есть надпись: «копиевал архитектуры порутчик Иван Парфентьев».
Иван Титович Парфентьев (1719– после 1781 или 1783) входил в «Архитекторскую команду» архитектора Петра Романовича Никитина, работавшую в Твери. В её состав в основном входили бывшие ученики московской школы архитектора Д.В. Ухтомского. И.Т. Парфентьев перешёл в школу Д. В. Ухтомского в 1753 году из навигационной школы. В 1754 аттестован как ученик второго класса. В 1754–1755 – архитектуры сержант. В 1759 – архитектуры прапорщик, в 1763 – архитектуры поручик.
Из документов Новоторжского городового магистрата следует, что именно архитектор И. Т. Парфентьев в 1767 году как «находящийся в Торжку при строении и показания линий архитектуры титулярный советник» занимался отводом мест для нового строительства в Торжке.
В декабре 1773 года он уехал «с чертежами» из Торжка в город?Волжан, перед отъездом он скопировал по просьбе магистрата план 1767 года. Но, вероятно, он возвращался в Торжок, и работал там до своего назначения в Псков на должность губернского архитектора. Такой вывод можно сделать из записи в журнале Новоторжского городового магистрата, где зафиксировано предложение Сиверса от 9 октября 1779 года о выплате жалованья «архитектуры титулярному советнику» Ивану Парфентьеву. Вероятно, магистрат задерживал окончательный расчёт с ним.
Можно ли И. Т. Парфентьева назвать автором проекта усадьбы Кутафьева в Торжке? Об этом в своё время вели полемику на страницах местной прессы Г. А. Некрасов и Г. А. Климовская. Первый считал, что Парфентьев был лишь техническим исполнителем проекта усадьбы, а автором являлся кто-то из более опытных архитекторов. Г. А. Климовская называла автором Парфентьева, так истолковывая его подпись под проектным чертежом. Вероятнее всего, автором проекта был кто-то из команды П. Р. Никитина, возможно и он сам, и, думается, для усадьбы Кутафьева был использован один из образцовых проектов, разработанный архитекторами этой команды.
На сегодняшний день главный дом усадьбы – одно из красивейших старинных зданий Торжка. Оно построено в стиле барокко. Его украшением являются не только многочисленные лепные барочные украшения, но и ажурная кованая чугунная решётка балкона.
Новоторжский купец Иван Яковлевич Кутафьев, построивший усадьбу, был в 1767–1771 гг. крупнейшим откупщиком – он откупил различные доходные статьи Тверской провинции, в том числе сбор питейных и иных казённых пошлин. Эти откупа были выгодной формой накопления капиталов. Прибыль получали из надбавки над установленной казной суммы того или иного сбора минус расходы откупщика при сборе пошлин.
В документах магистрата он чаще всего называется коронным поверенным всей Тверской провинции.
Именно размах его предпринимательской деятельности, а также родство с самым успешным и богатейшим в то время семейным кланом новоторжских купцов Морозовых послужило тем стимулом для Ивана Кутафьева для строительства значительной по размерам усадьбы в центре Торжка. Матерью Торжка была Агриппина Ивановна, урождённая Морозова. Она была родной сестрой Якима Ивановича Морозова ( 1.09.1710– после 1784), хлеботорговца, владельца мельниц, кожевенного и салотопенного заводов.
Кутафьев, как и семейство Морозовых, был старообрядцем – двойным раскольником. В сентябре 1770 года он «беззаконно», по мнению православных священников Торжка, вступил в брак с дочерью посадского человека Михаила Ерофеева Чернышева Ефимией. В доношении от протоиерея новоторжского собора Василия Яковлева и священника новоторжского собора Симеона Яковлева епископу тверскому Гавриилу сообщалось, что из-за близкого родства жениха и невесты «по правилам святых отцов по кормчей книге брак сей вовсе запрещается, Чернышеву магистрат запретил этот брак, но он всё равно в замужество за Кутафьева дочь выдать отважился – в Москве и Московской губернии за деньги канцеляристы таких брачуют. Губернская московская канцелярия берет с венчанных раскольников без всяких справок деньги и тем подает к непорядкам повод». Чтобы загладить данный инцидент, Кутафьев просил губернскую канцелярию за потаенное венчание принять от него 3 рубля, а с жены его 3 рубля, всего 6 рублей. К тому же жена его также записалась в двойное раскольничество.
Вскоре после женитьбы деятельность И.Я. Кутафьева в качестве откупщика и оброчного поверенного Тверской провинции закончилась банкротством. На него по доносу было заведено дело об утайке им от вексельных и казённых долгов различных имений, «состоящих в 16-ти разных материях». По векселям он задолжал 22425 рублей. В число его долгов входила и выданная ему в 1767 и 1768 гг. государственная ссуда на строение каменного дома 1251 руб. 25 коп.
В июле недвижимое имущество: каменный дом с флигелями и солодовенным заводом на Торговой площади, хлебные деревянные амбары на Масленном болоте, кладовые амбары – были описаны и после оценки выставлена на конкурсные торги. Лавки и амбары Кутафьева были быстро проданы с аукциона, но вырученная за них сумма – 1818 рублей 28 копеек, не могла полностью погасить его долги.
Одной из причин банкротства и ареста Кутафьева стала пропажа у него или утайка им в 1770 году 105 с половиной вёдер вина. Приказчик Кутафьева Анисим Мамонов при допросе в магистрате показывал, что ничего об этом вине не знает, затем в соборной церкви «при уверении» Мамонов признался, что в амбары Кутафьева на Масленом болоте это вино возимо было, а «куда делося – не знает», то по сему и стало быть, решили члены магистрата, оное вино сокрыто. В свою очередь Кутафьев показал, что Мамонову «о свозе в реченые амбары вина в бочках до 70 ведер приказано было, но за ветхостью де бочек и на них обручей оно вытекло без остатку». Признав виновным в этой пропаже вина Мамонова, магистрат посчитал, что взыскать деньги за пропавшее и неоплаченное поставщикам вино надо по продажной цене с Мамонова, описав его имение. Но к 1778 году, когда это решение было принято, Мамонов сбежал из города, при этом магистрат ранее принял на веру его заявление, что у него на платеж за это вино нет ни денег, ни имения, а потому нечего с него и взять.
После ревизии этого дела в Тверском губернском магистрате в Новоторжский городовой магистрат было прислано следующее приказание: за упущение Мамонова, который был с начала дела признан сообщником Кутафьева, «взыскать за оное вино деньги с самих присутствующих (с выборных магистрата: городского головы, бургомистра и ратманов Н. Л.), дабы впредь так слабо с открывшимися виновниками поступать отнюдь не дерзали, ибо оному магистрату неотменно подлежало имение свидетельствовать и ежели б по сим узаконениям тот магистрат поступил, то вероятно, чтоб какое-нибудь имение тогда найтиться могло – не может быть, чтоб Мамонов в протяжении четырех лет бывшим поверенным от питейного откупа Кутафьева, ничего не имел собственного – магистрат же уверился собственным его показанием, не посылая к нему в дом, магистрат же заключил под стражу только Кутафьева».
Разбирательство дела Кутафьева тянулось более десяти лет. Сам он всё это время за неплатеж его долгов содержался под стражей в цепях и кандалах: с 11 февраля 1771 года в Торжке при Новоторжском городовом магистрате, в 1777 – 1778 находился под стражею у городничего П. П. Львова, а с 1778 года по март 1781 года в Твери при Тверской комендантской канцелярии, «а в оном месяце (в марте 1882 г.) по воли в той стражи и умре».
Одной из причин столь долгого содержания Кутафьева под стражей было и то, что при допросах должников Кутафьева (реестр тех, кто ему должен, был составлен со слов Кутафьева), некоторые из них показали, что ничего они ему не должны – и в 1779 году «на оное от наместника Я. Е. Сиверса велено было Кутафьева за знак нового его воровства надеть цепь тяжелее, чем которую он тогда носил и содержать под крепким караулом». При ревизии дела Кутафьева в Новоторжском городовом магистрате представителя Тверского губернского магистрата обнаружилась недостача многих документов по этом у делу, в том числе не нашёлся и поданный Кутафьевым «реестр векселям, взятым от его поверенных, кто ему из бывших целовальников должен и прочих людей, когда оные даны». Находясь под арестом, Кутафьев просил на время отпустить его, чтобы собрать долги со своих должников, но ему было отказано.
Все договоры, займы, как у частных лиц, так и из казны, выдавались частным лицам при поручительстве третьих лиц, и при банкротстве наказывались не только сами заёмщики и банкроты. но и их поручители, если они не могли оплатить долги банкрота. Пострадали и поручители Кутафьева. Так, новоторжского купца Ивана Меньшого Мокошева отправили в шлюзную работу за неуплату им по поручительству за новоторжского купца Ивана Кутафьева долгу более 2 тысяч рублей по векселю вышневолоцкого купца Семена Анишева. Несмотря на то, что Мокошев продал свою лавку в Рыбном ряду, долг он не покрыл.
Усадьба Кутафьева: каменный дом со стоящими по обе стороны флигелями и двумя солодовнями), выходившпая на Красную площадь и Мироносицкую улицу к строению Ивана Прокофьева Меньшого Мокшева была в 1771 г. описан за казённые и партикулярные долги,
В Журналах городового магистрата за 1783–1784 годы зафиксирована переписка между Новоторжским городовым магистратом и Тверским губернским магистратом по поводу продажи этого дома.
Из этих журналов следует, что в 1782 году была вновь проведена опись и оценка дома с флигелями и солодовенными заводами.
15 марта 1783 года Тверскому наместническому правлению из новоторжского городового магистрата было послано «Известие в силу повеления сего правления о … бывшего новоторжского купца и коронного поверенного Ивана Кутафьева каменный дом в означенные оным магистратом к продаже три срока желающим на удовлетворение казённой ссуды и прочих казённых долгов продан ли и за сколько…» с сообщением, что дом пока в частные руки не продан. Не был продан дом и к 19 декабря 1783 года.
Но усадьба не пустовала. В главном доме разместился городовой магистрат, «как для присутствия, так и исправления письменных дел и архива, и для сохранения денежной казны», а солодовни стали использоваться под складирование казённых соли, вина и железа. Присутственные места занимали 16 комнат и оплачивались «за каждый покой по 1 рублю на месяц из суммы, ежегодно отчисляемой по Высочайшему соизволению на строение каменных домов для помещения присутственных мест в здешний магистрат для причисления в число почитающегося на хозяине того дому казенного долгу». По данным 1783 года в доме Кутафьева помимо магистрата размещались словесный и сиротский суд и градская школа (переведена из «общественных домов» была в сентябре 1779 года). Школа разместилась на втором этаже, а правление перевели на первый этаж.
Наконец, в журнале 1784 года, было записано, что городовой староста, купец Степан Мишурин, купил «по приговору общества» описанный за вексельные иски покойного новоторжского купца Ивана Яковлева Кутафьева «каменный двухэтажный дом с каменными по обоим сторонам флигелями с солодовыми заводами и землёю за 1800 рублей»».
Таким образом, усадьба перешла в общественную, городскую, собственность. Вот описание главного дома усадьбы на плане 1806-1807 гг.: «Во 2-й части каменный двухэтажный дом, в верхнем этаже находится городовой магистрат, словесный и сиротский суды, шестигласная дума, ремесленная управа и зал для общественного собрания, а в нижнем этаже народное училище и по обеим сторонам онаго дома два флигеля». За домом обозначены два общественных солодовенных завода, которые сдавались в оброк. Например, в 1839 г. этот завод просил в оброк Ларион Андрианов Морозов. К этой усадьбе была проведена, судя по документу 1839 года, труба общественного самотечного водопровода. В 1857 году эти два завода купил новоторжский купец Иван Михайлович Вишняков.
В Путеводителе Дмитриева за 1839 год об этом здании на центральной площади Торжка записано следующее: «Великолепный городовой магистрат, в котором помещаются дума, судебные места и главный штаб Оренбургского Его Императорского Величества полка».
В дальнейшем, вплоть до революции 1917 г., дом занимала городская управа и городская дума. Между прочим, у Чехова есть анекдот по поводу заседания городской думы в Торжке: «Торжок. Заседание думы. О поднятии средств городских. Решение: пригласить папу римского перебраться в Торжок, избрать его резиденцией».
Ещё до революции западный флигель усадьбы был продан в частные руки и перестроен. В нём с 1880 размещалась аптека Н.И. Дегтеревского, который был к тому же городским головой. После революции аптека была национализирована, её имущество в 1920 г. передано больничной аптеке, а помещение отдано в ведение отдела городского хозяйства. В 1923 г. в помещении бывшей аптеки работала цирюльня.
По воспоминаниям Шконова, в доме, примыкающем к флигелю, размещался трактир, о котором он сообщал следующее: «В Торжке славился трактир Галантьева, где в настоящее время помещается милиция».
Перед Великой отечественной войной в этом здании размещался ресторан. В 1941 г. дом пострадал от бомбёжек.
В годы Великой отечественной войны главный дом и флигели пострадали от бомбёжки. В 1948 году горсоветом было принято решение (5.04.) «Об отводе земельного участка под строительство Дома Советов», в котором предусматривалось «восстановить дом № 2 на пл. Января с пристройкой по ул. Кирова под Дом Советов. В территорию дома включить дом № 3 по ул. Кирова». Что при этом имелось в виду, восстановление дома и восточного флигеля или некая реконструкция старой застройки этого участка, на котором после войны стояли только каменные коробки старинных зданий, нам неизвестно. Во всяком случае, остов восточного флигеля был снесён, а это может косвенно свидетельствовать, что после войны хотели, скорее всего, построить на этом месте новый Дом Советом, каким-то образов включив в его объём главный дом магистрата и два дома по улице Кирова. Но этот проект не был осуществлен. В настоящее время дом находится в собственности муниципального образования «Торжокский район».
Что же до дома на месте западного флигеля, который тоже пострадал во время бомбёжек 1941 года, то в 1944 г. решением горисполкома № 44 от 15.03.1944 здание бывшего ресторана на пл. 9 Января было передано на баланс отдела НКВД и УКГБ для восстановления под служебные цели, а 18.07.1945 было принято решение «О передаче на баланс ГО НКВД находящейся на пл. 9 Января, №3 кирпичной коробки с прилегающим к нему кирпичным складом». В нём и до нынешнего времени размещается местный отдел полиции.