Каким бы странным это ни казалось, но строгих законодательных актов, регулирующих научные опыты в отношении людей, не было до середины XX века, пока не случилась Вторая мировая война и зверские эксперименты нацистских врачей в концентрационных лагерях. В 1947 году, сразу после судебного процесса над медиками Третьего рейха, появился Нюрнбергский кодекс. Это международный документ по этике, содержащий принципы научного эксперимента, которые соблюдаются учёными и поныне. Он обязывает брать согласие пациентов на проведение эксперимента, не позволяет проводить на людях испытания, не проверенные ранее на животных, требует исключить риск смерти или получения увечий в ходе опыта.
Принятая чуть позже, в 1964 году, Хельсинкская декларация дополнительно постулирует требование о том, чтобы все научные эксперименты приносили обществу только благо и ничего кроме блага.
Сейчас ни в одном государстве нет закона, который запрещал бы проводить опыты на животных в научных целях. Целесообразность их проведения не оспаривается, и основное правило, которое действует в области регулирования экспериментов — они необходимы, если под вопросом стоит человеческая жизнь. Однако не является ли такая позиция бесчеловечной?
Над этим и многими другими смежными вопросами размышляет биоэтика — учение о нравственной стороне человека в биологии. С точки зрения этого подхода, было бы просто прекрасно, если бы мы, люди, смогли обойтись без экспериментов, причиняющих живым организмам страдания. Но, если мы не можем отказаться от них, то нам следует выработать такую систему правил, которая минимизировала бы жестокость по отношению к подопытным. Отвечая вышеуказанной цели, в биоэтике есть три главных правила, или концепция «трёх R» (эту концепцию предложили Уильям Рассел и Рекс Бёрч в совместной книге «Принципы гуманного обращения с животными»):
· Replacement, или перенос. Это приоритет на использование в экспериментах различных частей организма, моделей клеточных структур, компьютерных моделей вместо целого живого существа.
· Reduction, или минимизация количества используемых в эксперименте животных.
· Refinement, или улучшение условий эксперимента. На его результаты может повлиять любой элемент окружающей подопытного среды — размер клеток, состав корма, даже особенности подстилки. Поэтому за всем этим нужно тщательно следить.
Ревизорами в этой области являются специальные биоэтические комитеты или комиссии. Они могут наведаться к учёным в лаборатории с неожиданной проверкой и посмотреть, в каких условиях там содержатся животные. Без их одобрения невозможна даже публикация статей о экспериментах. Существуют международные акты, описывающие необходимые процедуры.
Несмотря на то, что в целом регулирование в этом вопросе движется в сторону максимальной гуманизации, все еще остаются убежденные противники опытов на животных. Они выдвигают массу аргументов за свою позицию. Среди них есть такие:
· Эксперименты с животными внесли незначительный вклад в науку и улучшение качества жизни человека. Гораздо большее сделало улучшение санитарных условий и гигиена. Это спорное утверждение. Мы имеем множество документов, фиксирующих то, что большое количество фундаментальных знаний об анатомии и физиологии было получено при проведении экспериментов над живыми организмами.
· Попытки выяснить механизмы человеческих заболеваний на животных глупы, потому что результаты никогда не будут достоверны из-за межвидовых различий, влияющих на них. Этот аргумент имеет под собой здравое основание. Гораздо эффективнее было бы использовать самого человека или компьютерные модели. К людям мы относимся слишком трепетно, а в использовании компьютерных моделей есть одно «но»: обработка данных заняла бы слишком долгое время и потребовала бы недостижимых вычислительных мощностей.
· Исследования на животных на самом деле вредят человечеству. Как утверждается, препараты, в ходе доклинических испытаний продемонстрировавшие хорошие результаты на животных, в итоге оказывают иное действие на человека. В некоторых случаях это правда, но только представьте, если бы таких тестирований на животных и вовсе не проводилось, сколько людей погибло бы при выходе на уровень клинических испытаний (на человеке)? Плохой довод для противников антропоцентризма, но гуманистам понравится.
· Животные так же способны осознавать боль, как человек. Наука уже давно отошла от идеи, будто животные не способны осознавать боль на таком же уровне, что и человек, и потому их должно быть менее жалко. На самом деле психика животных сложна по устройству, мозг также реагирует на болевые воздействия, и мы никогда не сможем узнать субъективные ощущения каждого конкретного зверька. Поэтому данный аргумент хорош, и биоэтика учитывает его, предлагая минимизацию болевых ощущений у животных при проведении экспериментов и безболезненную эвтаназию.
· Человеку стоит уменьшить свою значимость. Мы возвращаемся к антропоцентризму. И это поистине большой философский вопрос: чем Homo Sapiens лучше остальных видов, и почему мы имеем право на то, чтобы распоряжаться жизнью их представителей? Видовой шовинизм, которому подвержены едва ли не 100% всех хомо сапиенсов, даже имеет свое название — специецизм. Согласно этой концепции каждый вид должен иметь равные права, и поскольку самым главным угнетателем тут является человек, то ему следует сбить с себя спесь и перестать дискриминировать другие виды. Наука критикует идеологов специецизма за то, что они «забывают» о естественной склонности каждого отдельного вида, каждой отдельной особи, и даже, вероятно, каждого отдельного гена, заботиться в первую очередь о благополучии себя самого. Об этом напрямую говорит эволюционная биология. Тут может возникнуть резонный вопрос: все ли естественные склонности хороши в контексте существования познающего и осознающего разума? Ведь точно так же для человека, например, естественна агрессия, однако, существуя в социуме, мы научились её контролировать.
Вопросов уйма, и верного ответа на них, конечно, не найти. Наука на своём пути прошла через множество неоднозначных и зачастую неприятных этапов. Но она всегда следовала лишь одной цели — познать мир как можно лучше. Этика — её правая рука, подсказывающая, как «правильнее» искать истину.
Скорее всего, разрешить моральную дилемму с опытами на живых существах сможет технологический прогресс. Уже сейчас учёные изучают органогенез и развитие различных заболеваний на искусственно выращенных органах. Совершенствование данной технологии расширит возможности для экспериментов и тестирований.
Помимо «осязаемых» моделей в науке существует перспектива использования компьютерных моделей и симуляций. Правильные расчёты, увеличение вычислительных мощностей, а главное, больший доступ к необходимому оборудованию для учёных приблизят нас к избавлению от традиционных экспериментальных методов и уменьшит число жертв науки.