Часть первая.
Кенди повернулась к Элизе, но заговорила не сразу, после драки её немного трясло.
– Я виновата, – на выдохе произнесла она. – Я должна была оттолкнуть Эльвендорка. Но я не смогла. Не захотела. Он мне понравился. Я думала, что мы станем друзьями, и не стала отказываться от этого ради тебя. Потому что ты... ты – противная девчонка, Элиза! Я никогда ничего не отнимала у тебя намеренно, а вот ты забирала то, что мне дорого, столько раз!
– Наконец-то правда, – подытожила Элиза мрачно, ущерб, нанесенный платью, казалось, волновал её куда сильнее, чем выяснение отношений. – Но ты повторяешься. О вашей так называемой дружбе я уже слышала, а еще о том, что ты не станешь делать Хайверхиллу авансы, но закончилось все поцелуем на балконе, так что словам твоим – грош цена.
Кенди вспыхнула.
– Это еще не вся правда! Я хочу знать, почему ты не вспоминаешь, как подставляла и унижала меня все годы, что мы знакомы? Почему ты всегда говоришь только о моей вине и не видишь свою?
Элиза прошлась по кабинету, оглядывая книжные шкафы и полки.
– Напомни, как звали парня, которого я у тебя отбила? Ммм... Мистер Такого-не-было?
Кенди прищурилась.
– А может, мистер Не-вышло?
Элиза отмахнулась.
– Мелочи. Важен результат, – она открыла дверцу массивного секретера, – всех парней, которые мне нравились, ты уводила. Скажи, а мистер Уильям, он что, совсем не пьет?
– Хватит! Не трогай его вещи, – Кенди поднялась из кресла с угрожающим видом. – Я должна была догадаться, что это ты побывала в его комнате. Рылась в чужих вещах, украла дневник, не стыдно? В свой день рождения! Совсем не отдыхаешь, бедная, от своих злодейских дел.
– И кого, спрашивается, надо наказать за шпионаж? – Элиза с досадой захлопнула дверцу. – Я украла у того, кто не существовал, как мне говорили, так пусть стыдно будет ему и всем тем, кто мне лгал, – она резко повернулась к Кенди. - А у тебя какое оправдание? После того, как ты поцеловала чужого парня? Стыдно было, когда мистер Уильям узнал обо всем?
– Да. Очень. И не в первый раз, – Кенди вздохнула. – Тот поцелуй... непростительная слабость с моей стороны. Но знай, я только потому зашла так далеко, что ты отбила у меня всякое сочувствие своей отвратительной выходкой в апартаментах.
Элиза нахмурилась.
– Какой выходкой? О чем ты?
Кенди освежила её память, мучительно покраснев.
– Вот, оказывается, что нужно делать, чтобы от тебя избавиться! - Элиза коротко рассмеялась.- Да успокойся ты, ханжа несчастная... Даже будь я парнем, и то не нашла бы в тебе ничего привлекательного.
– Эльвендорк находит, – не удержалась Кенди.
– Так мне, значит, тоже стоит приглядеться? – Элиза веселилась, но взгляд у неё был, как наждачная бумага, Кенди его кожей чувствовала.
Она была очень зла сейчас. Клевета задела её женскую честь впервые, даже обвинения в воровстве легче было снести. Мистер Альберт ей верит – это большое облегчение, конечно, но при мысли о том, что Элиза всем будет рассказывать о её связи с Эльвендорком, Кенди внутренне содрогалась. Стыдно было за тот поцелуй на балконе, за своё легкомысленное поведение (ведь Марта предупреждала, что могут пойти кривотолки), за драку было стыдно, за разбитые вазы, наверное, дорогие, но больше всего за тайное желание собрать вещи и поскорее сбежать из этого города. Если Кенди чем и гордилась в себе, так это смелостью, и противный холодок в животе её угнетал, а Элиза... эта гадкая, ну, просто невозможная девчонка... она сейчас получит. Пусть попробует. Поцелует. Больше Кенди не станет от неё бегать.
"Бег не мой спорт", - вспомнился ей тут Эльвендорк.
– Да, стоит! Приглядись! – Кенди уперла руки в боки и с усмешкой взглянула на соперницу, платье рваное, зато природа, как сэр Хайверхилл говаривал, была щедра. - Может, поймешь наконец, что надо сделать, чтобы парни не уходили!
– И что же? – холодно поинтересовалась Элиза.
– Давай, вспомним, – предложила Кенди, скрестив руки на груди, – ты отвратительно обращалась со мной, но этим лишь показывала Энтони свой дурной характер. То же было с Терри. Все твои попытки унизить меня или подставить оборачивались против тебя самой. Я ушла из семьи Эндри, но тебе и этого было мало, ты покушалась на все, что мне дорого, не упускала ни одного случая досадить. Ты думала, наверное, избавлюсь от Кенди, и все сразу увидят, какая я замечательная, но видишь ли, это не так. Ты подлая, лицемерная, завистливая – в этом проблема. Твои недостатки заметны людям, когда я рядом, но лишь по твоей собственной вине. Сколько лет прошло, а ты все никак не успокоишься! Следишь за мной, преследуешь, то и дело пытаешься оболгать... Остановись, Элиза, посмотри на себя! Разве не видишь? Ненависть тебя уродует! Даже если я уеду на край света, даже если умру, это ничего не изменит. Ты останешься противной и будешь из-за этого страдать. Скажем прямо, Эльвендорк предпочел меня. Ради себя самой, если любишь его, попробуй понять – почему, а меня оставь в покое. Пожалуйста. Прошу по-хорошему. Так мы обе скорее найдем место в жизни, где не будем друг другу мешать.
После своей пылкой речи Кенди почувствовала головокружение и вынуждена была сесть. За ужином она почти ничего не ела – беспокойство о Ниле лишало аппетита. Драка изрядно вымотала её, но было что-то еще. Кенди так ясно видела сейчас лучший путь для Элизы, но совершенно запуталась в себе. Огонь в камине почти потух, она достаточно далеко от него сидела, на ней было мокрое платье, если можно так назвать эти розовые лохмотья, но холод ощущался не только физически, а как бы пронизывал все, что она испытывала, погружал сознание в зимний полумрак. На этом перекрестке судьбы она сбилась с курса, и хотя ей о многом еще хотелось сказать Элизе, металл и пламя сменились в её голосе тоской:
– Наверное, мои слова тебя совсем не трогают... Но ведь ты не глупа, почему же не видишь, что нам лучше договориться, чем быть врагами?
Элиза подняла взгляд от пятен на юбке, которые сосредоточенно разглядывала.
– Ты права.
Кенди ушам своим не поверила.
– Права?
– Да, – Элиза пожала плечами, отвечая на её недоуменный взгляд. – Я пробовала избавиться от тебя самыми разными способами, но как ты верно заметила, они неэффективны и моему положению только вредят. Ты подала мне новую идею только что... И как я не задумалась об этом раньше?
– Эээ... – Кенди поняла, что чуда в рождественскую ночь не случилось. – Так, ты хочешь на край света меня отправить или убить?
Элиза раздраженно отмахнулась.
– Чтобы меня в тюрьму упекли? Нет уж, спасибо. Край света тоже не вариант, увы, ты ведь, как бумеранг, всегда возвращаешься. Я сейчас придумала кое-что получше, и конечно, тебя я в свои планы посвящать не собираюсь. Только намекну, чтобы к моей характеристике ты впредь не забывала прибавить, что я коварна, жестока и очень умна. Помнишь, как я подкупила служащего на почте, чтобы перехватывать твои письма? Так вот, почта – не единственное место, где берут взятки. На центральном коммутаторе есть человек, который докладывал мне обо всех твоих звонках. Угадай, что я сделала, когда узнала, как часто ты просишь соединить тебя с номером три-шесть-восемь-один в Нью-Йорке?
Холодок в животе Кенди превратился в ледяной ком.
– Будет так, – Элиза сладко улыбнулась, – всё, чем ты живешь, дышишь, самое важное, самое дорогое, твои секреты, твои тайные мечты, всё это будет в моих руках. Я получила много ценных уроков по обращению с оружием под названием правда. Скандал на твоем благотворительном приеме был предупреждающим выстрелом. Газетчики еще не получили и половины записей Нила. Он не сказал тебе об этом, да? Еще бы! Мой брат ревнив, вспыльчив и также довольно злопамятен, ты не изменила его характер, лишь вынудила скрывать тёмные чувства и мысли, которые он, не жалея чернил, изливал на бумагу. В его хрониках есть главы, посвященные тебе, мистеру Уильяму, тетушке Элрой, семейному делу и даже святая святых – нашим предкам. За ними водились такие делишки, что благородство всего клана можно поставить под сомнение. Но это тяжелая артиллерия, начну я с твоих друзей. Фальшивую помолвку Арчи и Анни люди будут помнить долго, а когда они узнают, что твоя подружка на самом деле маленькая выскочка из сиротского приюта, её репутацию уже ничто не спасет. Это лишь одна из множества маленьких разрушительных идей о том, как доставить неприятности твоему окружению. Пациентов и коллег тоже ждут неприятные сюрпризы, и конечно, я не забуду твой обожаемый сиротский приют. Твоим набожным воспитательницам придется каждый день жечь костры, чтобы избавиться от книг, газет, фотографий и журналов, ты даже не представляешь, насколько мерзких. Этот дождь из порнографии в обители сирот покажется тебе ерундой, когда очередь дойдет до мистера Уильяма. Основной удар, как мы с Хайверхиллом и планировали когда-то, придется на его репутацию. Больше никто не будет уважать его после того, как я предоставлю газетчикам отрывки из его дневника. Ты ведь не читала его, верно? Ты и не догадываешься, что у твоего благодетеля тоже есть темные стороны! Вижу, ты сомневаешься, что я могу разрушить будущее всего клана... Посмотри, как они вышвырнули Нила, и убедись – в моей семье не церемонятся с отступниками, не прощают ударов по своим. Мистер Уильям поступил именно так, когда привел в нашу семью тебя, и он за это заплатит. Детские игры кончились, Кендис Уайт Пока-еще Эндри. Я объявляю тебе войну, и даже если меня вышвырнут, как Нила, я не остановлюсь, пока не избавлю наш клан от проклятия в твоем лице. Но вот, рождественский подарок, - она указала на дверь. - Уходи. Уезжай из города завтра же, сделай так, чтобы тебя не разыскивали, не пытались вернуть. Если сдашься сейчас, никто не пострадает.
Тик-так, тик-так. Минутная стрелка дернулась, низко и гулко часы над камином пробили три раза. Капельки пота позли на по её вискам.
– Хорошо, – Кенди встала и на нетвердых ногах подошла к Элизе, а та и не подозревала, что своим ультиматумом разрешила тысячи мучительных сомнений.
Ради одного человека "леди Эндри" осталась бы в золотой клетке – из любви к нему терпела бы до скончания своих дней, но ради многих она, разумеется, исчезнет. Простая арифметика, кристально ясно, прозрачно и холодно. Думать о других, не жалеть себя – это правильно. Будет так.
– Но мне нужно больше времени. Если завтра же всё брошу, мистер Уильям поймет, в чем причина. Я улажу свои дела в городе, придумаю стоящее оправдание для отъезда, а тем временем, ты найдешь гарантии. Мне всё равно, что это будет. Без уверенности, что ты меня не обманешь, я из города не уеду. Дневник мистера Уильяма, записи Нила, ты отдашь мне всё. Если такие условия не устраивают, что ж, война так война. Я знаю одного опасного типа, который выступит на моей стороне, если попрошу. Вряд ли тебе понравится со своим женихом воевать. В конце концов, он может стать моим женихом, а этим ты пожертвовать не готова, ведь правда?
Эффект был в десять раз сильнее того, когда она её платье любимое порвала. Кенди была уверена, что Элиза сейчас снова на неё набросится. Даже в оборонительную позу встала...
– Правда, – процедила Элиза, еле сдерживаясь. – Договорились. Без рукопожатий обойдемся. Ты мне руку чуть не вывихнула, когда в кабинет тащила... Так хотелось перед мистером Уильямом оправдаться? Странно, что ты про Хайверхилла сейчас вспомнила, а не про него.
– А это уже не твое дело! – бросила Кенди по пути к выходу.
"Ошибаешься, – криво усмехнулась Элиза. – Очень даже моё... "
Надо признать, соперницу она недооценила. Какие еще ей нужны гарантии? Как теперь выманить у Хайверхилла этот чертов дневник?
Элиза села за стол главы клана, ворча, и поднесла к уху телефонный рожок.
– Соедините с Нью-Йорком, номер шесть-восемь-один, – мисс Леган зевнула, ожидая ответа.
Трудный денек выдался. Впрочем, не у неё одной... В рождественскую ночь Терри Грандчестер все еще был на работе.
Напоминание
Молли помогла Эльвендорку договориться с мафией, а затем появилась на рождественском балу, чтобы сообщить ему адрес, по которому находится Нил (внимательный читатель знает, откуда ей этот адрес известен). Кенди с друзьями ушли с бала и последовали за Эльвендорком, рассчитывая спасти Нила. Однако местом его заточения оказалось элитное заведение определенного сорта. Друзья решили привлечь внимание полиции и заявили, что хозяйка заведения ведет торговлю опиумом, а их кузен (Нил) стал жертвой пагубного пристрастия. После того, как Нил был "спасен", они вернулись в особняк, где Эльвендорк покинул их, а Кенди поссорилась вначале с мадам Элрой (та и слышать не хотела о возвращении Нила в семью), а затем с Элизой, которая пыталась оболгать её перед мистером Уильямом.
Глава 25. Рождественские подарки.
Часть вторая.
В камеру Нила посадили всего на сутки – за ложный донос. Могли бы и выпустить, он почти убедил полицейских, что является ни в чем не повинной жертвой. Отличная, кстати, складывалась история, в которой завистливый кузен-интриган решил его подставить, а влюбленные барышни ревновали к очаровательной куртизанке... А что? Арчи сам сказал: "Выпутывайся, как хочешь". Нил так вдохновенно описывал мстительный характер кузена, а также муки неразделенной любви, которые втайне испытала его невеста, что сам начал верить своим словам("Анни Брайтон... Почему бы и нет?"), но потом всё испортил надрывающийся телефон. Звонки следовали один за другим. Угрозы и жалобы высокопоставленных "друзей" мадам Лулу лишили стражей порядка всякого милосердия. До Кенди и остальных они добраться не могли, так что отыгрывались на пленнике.
Лежа на жесткой тюремной скамье – кроватью эту покрытую соломой деревяшку назвать нельзя было, Нил утешал себя тем, что писателю такой опыт пригодится, и даже пытался сочинить рассказ о своих злоключениях. Неплохая получалась история о юноше, которого считают опиумным наркоманом и развратником, поскольку он живет в борделе, а на самом-то деле он – сын очень богатых людей и на обочине жизни оказался только, потому что полюбил девушку. Она не отвечала ему взаимностью, и в конце концов, по её милости, он оказался за решеткой в канун Рождества. Очень драматично выходило, пока у главного героя не началась жестокая икота. Нил выпил всю воду, которую ему оставили, икать не перестал, хуже того, ему очень захотелось в уборную, а в камере предварительного заключения таковой не имелось. Дежурный полицейский его крики игнорировал, а может, просто уснул. Нил со стоном подумал, какая же липа вся эта литература, настоящая драма жизни – вот она: сходишь с ума от постоянного икания, мочевой пузырь вот-вот лопнет, и при этом некуда...
– Кончай вопить, – дежурный, позевывая, достал ключи, – и давай, на выход. За тебя залог внесли.
Нил взвизг... громко и бурно выразил свою радость и вылетел из камеры на всех порах.
– Я тебя ненавижу, но сегодня ты меня спас! – признательность в его голосе была неподдельной, хотя он предпочел бы другого спасителя, более походящего на прекрасную молодую леди в розовом бальном платье с ягодками и цветочками на корсаже.
Хмурый и бледный от недосыпа Хайверхилл ничего не ответил. Наверное, о том же подумал, в смысле – ту же леди хотел бы видеть на месте Нила. Что ж... Обойдется! Нил повеселел. Икота прошла, ему полегчало. На выходе из участка он с наслаждением вдохнул воздух свободы, ледяной, как оказалось, и пахнущий лошадиным дерьмом.
– Подумаешь... – Хайверхилл брезгливо поморщился. – Провел бы ночь в каталажке, ничего бы с тобой не случилось.
– Зачем же ты меня вытащил? – поинтересовался Нил, едва поспевая за ним, Бог знает куда, но шагал он решительно, и с такими длиннющими ногами – быстро.
– Меча, я так понимаю, ты не нашел, – Хайверхилл ушел от ответа и помахал рукой, подзывая кэб, деньги кучеру пихнул не глядя и запрыгнул на сиденье, стремительный, как струя.
Такие сравнения невольно на ум приходили после всего пережитого.
– Меч? – Нил устроился рядом с Хайверхиллом, кэб тронулся. – Ты ему долларов пятнадцать сейчас отдал, знаешь? Еще пятьдесят - залог... Откуда деньги? Я думал, ты на мели.
– Это чтобы он не задавал лишних вопросов, – Хайверхилл хлестнул лошадей, кэб понесся по темной улице и, почти не сбавляя скорости, вошел в поворот. – Я подрабатывал помощником Санты.
– Эльфом? – Нил хохотнул. – Ну и как? Много платят?
Хайверхилл опять не ответил. На широкой авеню со свистом гулял ветер, и ему приходилось бороться с собственной прической – волосы лезли в лицо, закрывая обзор. Нет бы подстричься коротко, как все нормальные парни... Красуется выпендрежник. А все же, как приятно, выбраться из душной и тесной комнатушки, и мчаться в студеную ночь по опустевшему, посеребренному зимой городу. Словно за спиной выросли крылья, ловишь мгновение, летишь, не заботясь о будущем и прошлом, в снежном вихре, свободный и легкий, к мерцающим вдалеке огонькам.
– Что смешного? – удивился Хайверхилл его беззаботному смеху. – Вот ты знаешь, где достать юбочку феи? Розовую? А я знаю. Поэтому мои услуги в качестве эльфа ценятся достаточно высоко. Так, что там с мечом? Я перед отъездом говорил тебе, помнишь?
– А-а, суровый меч и острое перо, — Нил вспомнил, — две вещи, вот и все, а третьей в мире нет. Красиво сказано, но я прогуливал фехтование в колледже, и от меча мне никакого проку.
– Идиот! – выругался Хайверхилл, тормозя, чтобы пропустить выскочившую из темноту машину с потушенными фарами. – Объясняю для младенцев. Парню с острым пером, назовем его Леган, нужно, чтобы рядом был парень с острым мечом, назовем его генеральный прокурор штата Иллинойс, на случай, если кто-то, скажем, Князь преступного мира, захочет поквитаться с Леганом за разоблачения, которые из-под его пера выходят. Ответь наконец, ты нашел прикрытие? Хоть какую-нибудь защиту?
Нил подумал о музыкальных вечерах в Венецианской гостиной мадам Лулу. А ведь сегодня как раз суббота. Пришло время устроиться в глубоком кресле с бокалом вишневого бренди и послушать пение "Сирен", одна из которых пару часов спустя может предложить пуститься в совместное плавание. Горячая вода с капельками ароматных масел в огромной ванне из желтого мрамора, над которой поднимаются клубы пара, вдруг показалась Нилу лучшей перспективой на будущее, чем эта сомнительная поездочка на ледяном ветру. Герой недавно задуманного рассказа вдруг предстал жалким скитальцем, который даже за пределами тюрьмы бессилен что-либо изменить. Жертвы, принесенные во имя любви, трагедию не облагораживали, ведь заключение звучало бы так: "Этот болван был так самонадеян, что пошел на битву без меча, и всё потерял в бесславных попытках впечатлить дамочку. А еще он – прогульщик."
Хайверхилл, зараза, умеет же настроение испортить.
– Что за идиотский вопрос? – Нил перешел в наступление. – Правосудие должно быть на моей стороне, ведь я со своим пером встал на защиту граждан. Вот у этих парней с мечами и спроси, почему они закрывают глаза на ужасные преступления. Если бы меня хоть кто-нибудь из них поддержал, я не стал бы прятаться!
– О! Только не говори, что тебе не понравилось. "Библиотека" – лучшее заведение в городе. – Хайверхилл, щурясь, взглянул на него. – Дурачка из себя можешь не строить, я сразу понял, что ты там не только книжки читал.
Нил надвинул шляпу на лицо, злой на самого себя за дурацкое смущение. Хотел бы он знать, чем себя выдает, но не спрашивать же об этом у Хайверхилла! Теперь и поговорить-то было не с кем на такие щекотливые темы. С отцом поссорился, друзья считают предателем... Нил поднял ворот пальто и поглубже забился в кабинку. С реки потянуло сыростью, городские огни, которые еще недавно маячили впереди, пропали из виду.
– Я все вещи в "Библиотеке" оставил, только пальто накинуть успел, – Нил потер руки, даже если в карманах держать, всё равно замерзают, перчатки слишком тонкие, остались из прошлой жизни, в которой у него был автомобиль. Он с надеждой добавил, – Там есть турецкая баня.
– А еще там подают бургундский Пино нуар, – Хайверхилл вздохнул, – фуагра с трюфелями, черепаховый суп, запеченных устриц и самый вкусный земляничный щерберт, что я когда-либо пробовал.
– Ты голодный? – до сего дня Нил не был уверен, что этот тип питается, как все нормальные люди, на его глазах Хайверхилл поглощал только алкоголь и конфеты. – Я бы поел.
– Как удачно, что мы едем в ресторан, не правда ли? – и тут Нил заподозрил неладное, ибо они удалялись от центра всё дальше и дальше, в южную часть города, где всем заправлял князь преступного мира. Хайверхилл продолжал, – Я спросил про меч на всякий случай. Вдруг у тебя все же хватило ума найти союзника среди врагов Алмазного Джими. Но раз уж ты – полный идиот, ничего не поделаешь, обойдемся без страховки. Между прочим, ты знал, что Колосимо изменяет жене?
Вот только сплетен о личной жизни мафиози Нилу сейчас и не хватало.
– Слушай, Хайверхилл, я не знаю, что ты задумал, но еще не поздно повернуть. Если завтра на улице найдут наши трупы, это безнадежно испортит рождественское утро. С другой стороны, в "Библиотеке" подают отличные завтраки, я люблю французские тосты с корицей, а ты?
– Не трусь, Леган, – он бесшабашно расхохотался, вот псих. – Мафиози помешаны на традициях, убивать в Рождество не станут, разве что запрут в подвале...
– Какое облегчение это слышать, – буркнул Нил, поняв, что с мечтой о турецкой бане придется распрощаться. – Не терпится узнать подробности твоего плана, в котором двое безоружных и в ближайшем будущем окоченевших парней побеждают толпу бандитов.
Хайверхилл натянул поводья, лошади перешли с галопа на медленный аллюр, кэб въехал в узкий, пустынный переулок. Нил покосился на грязные дома и кучи мусора. Кучер сидящий сзади, на рессорах, должно быть, уже не раз пожалел о том, что польстился на легкие деньги.
– Ты ошибся насчет Джими, – самодовольно заявил Хайверхилл. – Я с ним встречался, спрашивал о тебе, об этом деле, и почти... нет, полностью уверен, что за похищениями стоит не он, а человек из его ближайшего круга, кто-то очень хитрый и достаточно ловкий, чтобы заметать следы. Джимми всё повторял, что полностью контролирует город, а тут ты со своими статейками выставляешь его в глупом свете. Как же? Кто-то делает большие деньги на торговле живым товаром, а князь преступного мира ни сном ни духом! Помнишь тех, кто тебе угрожал? Их имена? Лица?
Нил поежился, дуло в этом переулке, аж до костей пробирало. Да еще собака скулила где-то в зловонных потемках... Идеальное место событий для репортажа о ночных грабежах.
– Понятия не имею, было темно, судя по акценту, главным у них точно был итальянец. Говорил он мало, впрочем, я не дослушал. Сбежал, как только выпал шанс.
Хайверхилл кивнул каким-то своим мыслям. Интересно, он вообще понимает, что в этом переулке их могут убить и без участия мафии? Только за его платиновые запонки.
– А полицейскую статистику ты видел? Похищения не прекратились после твоих статей?
– К таким источникам у меня доступа нет, – рассеянно ответил Нил, за кучами мусора мелькали зловещие тени, как он надеялся, бродячие псы. – Но статистика не показатель. Жертвы в основном одинокие девушки, приезжие, иммигрантки. Об их исчезновении некому заявить. Мадам Лулу говорила, что я навел шороху своими статьями, и преступники залегли на дно, хотя эти сведения вряд ли надежны.
– Нет, почему же? – живо откликнулся Хайверхилл, какой-то непривычно возбужденный он был сегодня, никаких ухмылок ленивых, глаза горят, в голосе звенит веселье. Говорил бы потише, ей-богу. – Мадам Лулу не тянет на меч, но если она тебе помогла, значит, заинтересована в том, чтобы похищения прекратились и за развитием событий следит. Поздравляю, Леган! Дело почти раскрыто. Осталось только наступить лису на хвост.
– А давай, немного быстрее поедем, – не выдержал Нил, увидев, как из ближайшего дома выруливает, покачиваясь, верзила с заросшим до самых бровей лицом, вылитый головорез.
– Развлекаешься, скотина? – Нила с ужасом осознал, что Хайверхилл не к нему обращается. – Тащи сюда свою проспиртованную тушу, да поживей!
Нил в панике вскочил, прикидывая, в какую сторону бежать, но верзила тем временем повел себя еще более непредсказуемо.
– Сэээээр! – прорычал он радостно, подходя к кэбу. – А я уж думал, вы того... скопытились.
Нил плюхнулся обратно на сиденье. Испуг еще не прошел, но с каждой секундой росло любопытство. Что общего у Хайверхилла с этим типом? Оба темные личности, вот уж точно, но разные до смешного. Тусклый фонарь качался на проволоке у них над головами, освещая то бледное и тонкое лицо аристократа, то широченную морду громилы-неандертальца. Словно особи, стоящие на разных ступенях эволюции, в свете прожектора на ученом совете. Впрочем, взгляд у громилы был вполне осмысленной и, как показалось Нилу, ищущий одобрения.
Хайверхилл с сомнением вскинул бровь.
– Знакомься, Леган. Не очень острый, грубо сработанный, не отличающийся надежностью меч. Как поживают козы, Билл?
Детина отчего-то смутился, и выглядело это... дико.
– Дык я ж это... в отпуске.
– Ну да, ну да, – холодно протянул Хайверхилл.
Детина стушевался еще больше, стянул шляпу и мял её в лапах, пока она не стала размером с мяч для гольфа.
– А эт стал быть парнишка-разребатель? – он заискивающе улыбнулся или свирепо оскалился, Нил в потемках не разобрал. – Нашли его стал быть? Славно-то как. Вы, сэр, после этого всамделишный герой.
Грубую и сомнительную, по мнению Нила, лесть Хайверхилл пропустил мимо ушей.
– Ты намерен возвращаться из своего отпуска? Или мы расстаемся?
Прозвучало это так драматично, словно речь шла о расставании Ромео и Джульетты.
Детина прижал к сердцу то, что осталось от шляпы.
– Виноват. Сплоховал. Но уж больно тяжело, сэр, когда вас швыряет, как грится, из огня да в полымя. На службу не вернусь, извиняйте, но вину я изгладить готов, чтоб вернуть ваше бля... ваше бла... горяспоражение.
– Как мило, – проронил Хайверхилл.
Нилу снова пришлось надвинуться на лицо шляпу, от смеха его трясло. "Блягоряспоражение! Надо это записать". Пока он рылся в карманах в поиске записной книжки, кэб тронулся. Детина ковылял рядом, в кабине ему бы места не хватило, а если бы он сел сзади, передние колеса оторвались бы от земли. Кучера не было – сбежал, наверное, после первого оскорбительного окрика в адрес Билла, решив, что жизнь ему дороже, чем кэб.
– Куда-а?! – "грубо сработанный меч" Хайверхилла заплакал, ну, или что там означали эти завывания и приглушенные всхлипы. – Вы, сэр, тронутый, как есть... Забыли, как вас там пулями осыпали? Бифштексов не накушались? Охота вам еще мадре-путана бастардо-де-мерде-кацо-чик-чик?!
– Совершенствуешься в итальянском, – одобрил Хайверхилл. – Может, в этот раз сам будешь переговоры вести?
– Что, значит, "осыпали пулями"? – насторожился Нил. – Где это – там? Ты же говорил, что мы едем в ресторан.
Детина завыл, из темноты откликнулась собака.
–В ресторан! У-у! Тот самый, бандитский, где мы недавно искали пропажу, то есть вас. Стоило только обмолвиться, кого ищем, такое началось, спаси Господи! Я столом этим туда, посуда – на пол и хрясь, а они давай по нам палить, ресторан к чертям собачьим разнесли, его светлость еле унесла ноги... Да что ж вы, сэр? Только спасали парня – и на погибель?
– Ну, зачем же так? – мягко возразил Хайверхилл. – Обращение "его светлость" приличествует князьям, а я всего лишь скромный баронет. Правда, в десятом поколении, это означает, что мой предок был первым, кто получил этот титул, и впоследствии мы не принимали других, полагая, что лучше быть первыми среди баронетов, чем...
– Разворачивай! – Нил попытался отобрать у него поводья, но было темно, хоть глаз выколи, громада по имени Билл заслоняла небо. – Ладно, я просто сойду... Если ты меня один раз выручил, это еще не значит, что ты можешь распоряжаться моей жизнью! – сказал он под занавес, когда светлая улица показалась в конце переулка.
– Один раз? – Хайверхилл хмыкнул. – Да подожди ты... Умирать не хочешь, это понятно, а довести начатое до конца? Покончить с негодяями? Остановить торговлю живым товаром? Доказать ей, что ты не трус, бегущий при первом намеке на опасность, а герой, которым она тебя считала? Дело твое. Но предупреждаю, она догадалась, что никто тебя не похищал, и еще припомнит, как ты прохлаждался в борделе и не давал о себе знать.
Детина крякнул.
– Сукин ты сын! Мы из-за тебя чуть кони не двинули, сунулись в самое пекло, а ты, значит...
– Ладно-ладно, я понял, – Нил откинулся на сиденье и скрестил руки на груди, – Как мило, –передразнил он Хайверхилла, – что ты сунулся ради меня в самое пекло! Особенно после того, как грозился, что заразишь всю мою семью опасным вирусом, заставишь пожалеть, что я тебя не убил, и всё в таком духе. Сама непоследовательность, а? Переменчив, как юная красотка!
Хайверхилл ответил без тени иронии:
– Во-первых, я не ради тебя рискую, а во-вторых, как бы печально для нас обоих это ни звучало, ты – часть моей семьи до тех пор, пока я помолвлен с твоей сестрой. А в моей семье издревле действует золотое правило, оно же девиз "Ego mos intereo vobis, ego mos iuguolo nam vobis", что буквально означает: я отдам за тебя жизнь и пойду ради тебя на убийство. Первоначально это была клятва сюзерена своему королю, но английские монархи в ту пору не сидели на троне подолгу, и по большому счету выходило, что такой преданности заслуживает только семья. Кровь и узы родства – самое святое для Хайверхиллов.
Он замолчал, о чем-то задумавшись, и пока лошади брели по заснеженной мостовой, а детина по имени Билл громко вздыхал, Нил с грустью думал о своей семье. Самое святое... Да уж.
– Только умирать ради меня не надо, – попросил он полушутя.
Но, как видно, для Хайверхилла это была самая серьезная тема на свете.
– Я же сказал, это не ради тебя.
"О,Эльвин! Мой герой..." Нил закатил глаза, живо представив, как Кенди с придыханием это произносит. Но чуть погодя, засомневался, быть может, речь шла о похищенных девушках? Он вспомнил, как бесился Хайверхилл, говоря, что его лишают права выбора, и ежели он на сочувствие вообще способен, судьба этих несчастных должна казаться ему ужасной.
А тема семьи между тем прибавляла Хайверхиллу не только серьезности, но и занудства.
– К тому же, помолвка – договор временный, а стало быть и правила, касающиеся родства, в полную силу не вступают. Радуйся, Леган. Ведь у медали есть и обратная сторона. Любое, даже самое незначительное причинение вреда родственнику сурово каралось. Действие против интересов – штраф, не возращенный вовремя долг – пальцы, начиная с мизинца, покушение на жизнь и здоровье – смерть. Между прочим я по твоей милости чуть не угробился.
Тут встрял громила:
– А вот это вы зря, сэр. Большой Джим обозлился на вас за тот крупный должок, который вы вовремя не вернули его другу Мону. Кабы не это, как знать? Может и разошлись бы мирно.
– Пальцы? – Нил ужаснулся. – Вы что, устраивали самосуд?! Да вы не баронеты... Вы – настоящие мафиози!
– Очень похоже, – ни чуть не смутившись, признал Хайверхилл, – вот, почему мы построили такую огромную империю, и нас все боялись. В цепи не было слабых звеньев. Кроме того, считалось, что Хайверхиллы на редкость удачливы, и союзникам это передается, а от врагов, напротив, отворачивается удача. Даже поговорка есть: "Черная кошка идет по обочине, чтобы не переходить Хайверхиллу дорогу". Скорее всего Хайверхиллы сами же и придумали себе такую сверхспособность, а потом пустили о ней слух, но, согласись, выдумка была удачной. Кто бы ни стоял у власти в Британии, все стремились приблизить ко двору хотя бы одного из нас. Думали, конечно, о наших деньгах и влиянии, но прежде всего о том, что Хайверхиллы помогут одержать победу врагам, если вовремя не привлечь "живой талисман" на свою сторону. На самом же деле чудеса творила абсолютная преданность, с нами все хотели породниться, но и половина знатных претендентов не прошла испытания. Ни за какие богатства на свете жениха или невесту из рода Хайверхиллов нельзя было купить. К чести твоей сестры, должен сказать, пока что она неплохо справляется. Точнее справлялась бы, если бы традиции Хайверхиллов не канули в Лету вместе с их богатством, могуществом и сплоченностью. Не обращай внимания. Рождество для меня – ночь мертвецов. Я по привычке говорю о мертвых людях на языке мертвых понятий. Теперь всем плевать на фамильный кодекс.
– Если вы были так сильны, почему же все развалилось? – Нил заинтересовался.
– Ветви прогнили, – непонятно ответил Хайверхилл, осаживая лошадей. – Раз уж речь зашла об узах родства, мы почти на месте, и пора бы вернуться к разговору о семье Колосимо. Для тебя Билл повторяю, Большой Джим изменяет жене и размышляет, не уйти ли от неё к любовнице.
– А-а, – неведомо чему обрадовался Билл, – так вот, почему вы трепались про обувь! Значит, старые башмаки – это жена? Что ж не сказать было прямо? Так и так, мол, никак не решусь развестись...
–Ты ухватил самую суть, – понизив голос, ответил Хайверхилл, – прямо сказать нельзя было, потому что... И тут мы возвращаемся к делу о похищениях. Из надежного источника мне стало известно, что измены Джима огорчают не только мадам Колосимо, но и её родного племянника, больше известного, как Джонни Торрио по прозвищу «Лис». Помнишь этого парня, Билл? Он не просто подручный Большого Джима. Если говорить о титулах, в преступном мире Нью-Йорка Джонни может быть удостоен обращения "ваша светлость". Здесь он пока лишь вождь небольшого племени местных бандитов, несущий почетную службу при княжеском дворе.
– Думаешь, он стоит за похищениями? – встрял Нил, не очень-то ему нравилось, сказать по правде, что Хайверхилл так легко распутывает дело, над которым он почти два месяца бился.
– Не думаю. Знаю. Пока мы с Джимом болтали, я за ним наблюдал. Наша беседа о башмаках ему определенно не нравилась, но как только я упомянул о тебе, он отодвинулся от стола, сунул руку в карман и стал напряженно прислушиваться, как охотник, который почуял добычу. Есть еще одно доказательство его вины, но об этом чуть позже. Рабочая версия такова. Торрио затаил обиду на Большого Джима и, как только подвернулась возможность, начал действовать у него за спиной. Джим не заподозрил бы племянника жены, даже если бы узнал о похищениях, но ты стал слишком рьяно нападать на самого князя. У мафиози свои понятия о чести. Твои статейки ничего не доказывали, но Джиму не нравилось, что его имя связывают с таким грязным делом, как торговля живым товаром. Репутация страдала, и потом "свои люди" в правящих кругах начали задавать вопросы. В конце концов, князь мог заняться поисками виновного, чтобы обелить себя. Торрио пришлось залечь на дно, он собирался заткнуть тебя и выждать немного, пока все уляжется, но ты сбежал. Жаль, конечно, что ты не видел его лица, но так или иначе, он себя выдаст.
– Каким же образом? – Нил был заинтригован, чего уж скрывать.
– Всё просто, – странное веселье звучало в голосе Хайверхилла, когда он натянул поводья, а между тем переулок, в который они въехали, был еще темнее предыдущего, в конце, должно быть, тупик, окна домов смотрели в другую строну. – Он попытается тебя убить.
– Что-о?! – Нил подскочил на ноги и повторил, беспомощно озираясь. – Ты же говорил, мы едем в ресторан...
В темноте было не вино, но вот теперь точно – этот гад лениво усмехался.
– Извини. Соврал. Ты, кстати, не заметил, что наш кучер был итальянцем?
Нил дал деру, но и двух шагов сделать не успел, кто-то схватил его за шиворот.
– Куда собрался, герой? – Хайверхилл рассмеялся. – Держи его покрепче, Билл, скоро начнется спектакль, в котором мистер Леган играет одну из главных ролей.
– Ах, ты сволочь! – Нил начал понимать, что к чему. – Помощником Санты, значит, подрабатывал... Пустите! Разве вы не понимаете?! Он заодно с мафией! – в руках Билла он трепыхался, как котенок в лапах гориллы, оставалось надеяться, что в этой горе мышц есть капля порядочности, к ней он и возвал. – Вы сами говорили, он еле ноги унес от Большого Джима! Как же он вернул долг? Как задобрил того, кто еще недавно в него стрелял? Подумайте! С чего вдруг он вытащил меня из тюрьмы и привез сюда? Вы же слышали! В прошлом он мне угрожал! – громила сдвинул брови, но лап не разжал, порядочный или нет, а умом не блещет. Нил выругался про себя, – Да поймите же... Он меня продал!
– Как ты считаешь, Билл, он прав? – Хайверхилл, садюга, явно наслаждался происходящим, речь текла, как мед. – Способен ли я