Дэвид Дж. Уинтер, Маргарет Дж. Херманн, Уолтер Уайнтрауб, Стивен Дж. Уокер
Дистантное изучение личностей Буша и Горбачева: развитие предсказаний [1].
ВВЕДЕНИЕ
Ранее в этом году мы опубликовали на страницах этого журнала дистантные оценки личностей президента Соединенных Штатов Джорджа Буша и советского президента Михаила Горбачева, основанные на систематическом контент-анализе их речей и стенограмм пресс-конференций. Анализ данных был завершен в июле 1988 и в марте 1989 соответственно; сам текст был завершен в июне 1990 года. С тех пор два кризиса - вторжение в Кувейт и последовавшая война в Персидском заливе и рост националистических волнений, военных репрессий и поднимающаяся волна консерватизма в Советском Союзе - привлекли внимание в мире и изменили внутри- и внешнеполитическую ситуации для каждого лидера и его нации. Однако, мы чувствуем, что в обсуждении их в свете нашего прежнего анализа есть польза. Снова мы пишем in media res (середина февраля 1991 года). Лучше, чем когда-либо мы осознаем опасности предсказания: не находимся ли мы в положении репортера, заранее пишущего истории об “успешном” свабедном путешествии на “Титанике”?
Мы очень хотим избежать опасности чрезмерного упрощения и психологического редукционизма. Война в Персидском заливе и события в Советском Союзе, очевидно, стали результатом множества факторов помимо мотивов, убеждений или личностных стилей Буша и Горбачева. Но все же, несмотря на их структурные и ситуативные предпосылки, оба кризиса требовали, чтобы лидеры определяли проблемы и делали выбор в обстоятельствах, при которых “правильная” реакция была одновременно неопределенной и противоречивой. Согласно анализу Гринстайна, оба кризиса представляли собой ситуации, в которых можно ожидать, что личности лидеров сыграют свою роль. Таким образом, наш более ранний анализ может внести вклад, в комбинации с другими факторами, в объяснение и понимание этих событий (developments).
|
|
Принимая во внимание вклад истории, социальной культуры и личностей многих контрагентов, что мы, в этом случае, можем сказать о роли личностей лидеров в каждом из этих кризисов? В таблице I воспроизведены краткие “портреты” личностей Буша и Горбачева из раннего исследования. (Читателям следует обратиться к оригинальной статье за показателями, на которых основаны эти портреты, ссылками на конструктивную валидность этих показателей и подробностями о методе и материалах.)
Таблица I. Портреты личности: Буш и Горбачев.
| Параметры личности | Буш | Горбачёв |
| Мотивы | достижение и аффилиация; власть умеренно | достижение и аффилмация; власть - умеренно или меньше |
| Убеждения | недоверчивый националист, но высокая когнитивная сложность частичная контролируемость событий низкая уверенность в себе | недоверчивый националист, но высокая когнитивная сложность контролируемость событий высокая уверенность в себе |
| Стиль | склонен делать акцент скорее на людях, чем на задании | склонен делать акцент на людях и заданиях |
| Операциональныйкод | мир опасен ограниченные цели использование конфликта | мир дружественен всеобъемлящие цели использование как политики, так и конфликта |
| Личностные качества | эмоционально экспрессивен не тревожен подвержен депрессии и нерешительности гневные реакции импульсивен умеренно стабильный экстраверт | эмоционально собирательно экспрессивен не тревожен не подвержен депрессии чувствителен к критике реагирует на ситуацию, стремясь взять ее под контроль в некотором смысле импульсивен стабильный экстраверт |
| Общая характеристика | посредническая / интегрирующая ориентация (дополнительная ориентация на развитие/улучшение) | ориентация на развитие/улучшение |
|
|
В нашей финальной характеристике содержались и надежда, и предостережение:
Есть повод для оптимизма в отношение того, как личности Буша и Горбачева повлияют на мир и международное сотрудничество, по крайней мере между сверхдержавами. Их мотивы благоприятны. Их политические ориентации дополняют друг друга почти идеально. Чтобы добиться примирения, интеграции и широкого консенсуса, которых он ищет, Буш, как кажется, готов оказать Горбачеву помощь в развитии, в которой тот нуждается. Их убеждения и операциональные коды в значительной степенни совместимы, причем любые проблемы (такие, как национализм или низкий уровень чувства контроля над событиями) уступают перед их личностными качествами, когнитивными и межличностными стилями.
Главной проблемой для обоих лидеров, вероятно, может стать чувство неудовлетворенности и слабости, если новые идеи, структурные реформы и возникающие соглашения увязнут в трясине политической оппозиции. С учетом проблем в экономике и национальных отношениях в Советском Союзе, эти проблемы, скорее всего, особенно актуальны для Горбачева, хотя и американская экономика в длительной перспективе уязвима перед теми же трудностями. В таких обстоятельствах эти личности могут быть подвержены фрустрации и депрессии, а в крайнем случае прибегать к импульсивному и примитивному насилию.
|
|
Мы думаем, что первая, “обнадеживающая”, характеристика в значительной степени подтвердилась самими отношениями между Бушем и Горбачевым в 1990 году, которые имели прродолжение и даже развитие перед лицом кризиса в Персидском заливе и советского националистического кризиса. Мы также думаем, что заключительное “предостережение” может помочь нам понять некоторые аспекты поведения каждого лидера во время этих кризисов. Оставшаяся часть статьи - это разработка этого вопроса.
БУШ И ВОЙНА В ЗАЛИВЕ
Мотивы
В предыдущих исследованиях предполагается, что лидеры с мотивацией власти склонны к войне и агрессии, в то время, как лидеры с мотивацией аффилиации стремятся к миру и дружественным отношениям. Тем не менее, у Буша были высокие показатели мотива аффилиации (также высокие - мотива достижения) и только средние - мотива власти. Как мы можем объяснить явное разногласие между мотивами (мирными) и результатами (ультиматумы и война)? Некоторые ключи содержатся в лабораторных исследованиях Терхьюна по мотивации и поведению заключающих сделки (bargainers). При благоприятных и безопасных условиях люди с высокой мотивацией аффилиации и достижения, действительно, сотрудничают для заключения сделки. В условиях угрозы, однако, - когда ситуация выглядит как искущающая партнера на нарушение своего долга (tempting counterplayer to defect) - люди с мотивом аффилиации наименее склонны к сотрудничеству и наиболее подозрительны и склонны занимать защитную позицию при заключении сделок. Например, в итоге они склонны рассматривать партнера скорее как “оппортуниста”, чем “единомышленника” (fellow worker).
Таким образом, люди с таким же, как у Буша мотивационным профилем склонны быть “миролюбивыми”, только, если чувствуют себя комфортно - то есть, когда они взаимодействуют с похожими людьми, которые им нравятся. Кажется, что отношения Буша с Горбачевым связаны с этим “позитивным” циклом аффилиации. И напротив, люди с мотивом аффилиации дистанцируются от непохожих людей и реагируют на них с неприязнью[2]. Буш и Саддам Хуссейн имеют различия в культуре, социальном классе, семейном происхождении, религии, языке, целях, интересах и личном стиле. Тем не менее, кажется, что Буш поддерживал Хуссейна, если судить по судьбоносному разговору Хуссейна с американским послом, вплоть до иракского вторжения в Кувейт. Однако, кажется, что это действие ускорило прекращение восприятия Бушем похожести Хуссейна (вместе с тем, увеличив неприязнь и недоверие) и, таким образом, означало начало “негативного” цикла аффилиации.
Убеждения и стиль
Согласно нашим суждениям, многие из убеждений и стилей Буша также взаимосвязаны с негативным циклом аффилиации и подталкивали его к политике конфронтации и, в конечном итоге, к войне в Заливе. Ранее мы отмечали у Буша высокий уровень национализма или этноцентризма и выдающиеся мотивы опасности и конфликта в его “операциональном коде”. Кажется, что востановление дружественных отношений с Горбачевым и конец холодной войны не разрушили этих убеждений, а скорее подавили их и перевели на нового “врага” в лице Саддама Хуссейна. Таким образом, после вторжения в Кувейт Буш сразу же приклеил к Хуссейну ярлык “новый Гитлер”, вспоминая о злом демоне из своей собственной военной молодости. С новым врагом мир Буша снова обрел равновесие[3]. При таким образом сформированном восприятии и таким образом задействованных мотивах Буш не был расположен реагировать на любые возможности для компромисса (например, освобождение Хуссейном заложников). Точно так же, публичный торг, который устроил Хуссейн по поводу возможных переговоров между Бейкером и Азизом, возможно, был обречен на его интерпретацию со стороны Буша скорее как принуждающей к чему-либо уловки, чем начального предложения.
Низкая-средняя уверенность в себе, высокая пассивность и высокая чувствительность к критике (частое использование “меня”, отрицаний и ценностных критериев) Буша в комбинации предполагают хрупкость чувства самооценки. Провал бюджета осенью 1990 года сфокусировал его самооценку на необходимости быть “жестким” - “wimp фактор”, для преодоления которого Буш использовал то, что называется “kicking ass”. В сочетании с его импульсивностью (высокий уровень отречений и низкий уровень смягчений) это может объяснить его неустойчивую, агрессивную и высоко персонализированную реакцию на мнимый вызов со стороны Хуссейна - реакцию, которая вначале была пассивной, а впоследствии стала вполне определенной.
В осуществлении, так же, как и в процессе ее разработки, политика Буша в Заливе, как кажется, выражает высокий уровень мотива аффилиации, а также другие аспекты его личности. Кажется, что изначальное решение возникло после длительной встречи с британским премьер-министром Маргарет Тэтчер. После этого, вместо широкомасштабных консультаций в Конгрессе и с экспертами по внешней политике он принял решение о политическом курсе, очевидно, после консультаций с небольшой группой приближенных советников. В самом по себе политическом курсе делался акцент на широкой коалиции мировых лидеров, созданной и поддерживаемой с помощью личных контактов Буша. Наконец, его операциональный код, включающий чувство опасности, высокий контроль и конфликт являлся практически сценарием для операции “Буря в пустыне”.
Будущее политики в Заливе
Показатели мотива достижения Буша (высокие, выше, чем мотива власти) подталкивает нас вернуться к одному соображению, выраженному в предыдущей статье. Хотя, в лабораторных исследованиях люди с мотивацией достижения часто быстро меняют политический курс на основе обратной связи (feedback), среди американских президентов XX века мотивация достижения существенным образом коррелирует с “активно-негативным”[4] типом в классификации Барбера - это означает, демонстрацию под действием стресса ведущей к поражению “ригидификации ” или отказ прекратить осуществление очевидно провального политического курса. В число примеров входят Вильсон, Гувер, Джонсон, Никсон и Картер. Почему эти пять президентов иногда игнорировали нарастающие признаки провала и упорно следовали дискредитированным политическим курсом? Ранее мы высказывали предположение, что неудовлетворенность личным контролем за осуществлением политики может создать для таких лидеров соблазн прибегнуть к популистской демагогии (Вильсон), пренебрежению этикой (Никсон), микроменеджменту (Картер) вместо тгого, чтобы пойти на болезненные, но необходимые перемены. Их перспективы проясняются, их неудовлетворенность растет и они попадают в ловушку. В зависимости от длительности и успешности войны в Заливе, Буш может оказаться чувствительным к такого рода ригидификации, так же, как и к депрессии и пассивности, что отмечалось в нашем предыдущем анализе.
Буш и Балтика
С учетом склонности Буша к национализму, недоверию и конфликту в Персидском заливе, он (пока что) реагировал на события в Советском Союзе удивительно сдержанно. Конечно, он должен был быть терпеливым с целью сохранить советскую поддержку в Заливе. Однако, мы полагаем, что его относительно высокая концептуальная сложность и операциональный код, который допускает существование различных оппонентов, а также признаки отзывчивости у Горбачева облегчают подобную дифференциацию партнеров и, следовательно, политических курсов. Таким образом, установленный в 1989 и начале 1990 годов позитивный “цикл аффилиации” между Бушем и Горбачевым, который предполагает симпатию, взаимодействие и похожесть, (пока что) продолжается, несмотря на озабоченность Буша изменениями в советской политике. Учитывая наш анализ, мы, однако, не думаем, что этот позитивный цикл неизбежен или застрахован от любых опасностей, особенно, если последствия конфликта в Заливе заставят платить и разделят их.
ГОРБАЧЁВ, ПРИБАЛТИЙСКИЕ РЕСПУБЛИКИ И “ДИКТАТУРА”
Мотивы
Хотя развитие событий в прибалтийских республиках и более общие признаки “диктатуры”, о которых говорил с сожалением в речи по поводу своей отставки бывший советский министр иностранных дел Эдуард Шеварнадзе, отличаются от кризиса и войны в Персидкском заливе, в них присутствует тот же мотив силового вмешательства для регшения фрустрирующей и, возможно, труднопреодолимой проблемы. В силу того, что что Горбачев также имеет высокие показатели по мотивам аффилиации и достижения, умеренные - власти[5] и высокий уровень недоверия, многое из того, что мы сказали выше о Буше может такжк быть применимо к нему. Однако, в случае Горбачева наши ранние предсказания были даже более конкретны. Мы отметили сходство мотивационных профилей между ним и королем Иордании Хуссейном, аргентинским генералом (впоследствии президентом с 1976 по 1981 год) Хорхе Виделой и бразильским генералом (впоследствии президентом с 1974 по 1979 год) Эрнесто Жизелем. “Как и Хуссейн, - отмечали мы, - Горбачев избрал прагматический курс реалистичного компромисса на минном поле воинственных идеологических и теоретических разногласий”. Однако, далее мы предостерегали, что
если [его] необыкновенная гибкость откажет [ему] будет ли [он] упоствовать в осуществлении дискредитированной политики? Так, генералы Видела и Жизел оба исходили из желания преодолеть бюрократические преграды и увеличить экономический рост, но труднопреодолимые проблемы, неудовлетворенность и оппозиция впоследствии приводили их к принятию авторитарных решений - “грязных войн” против собственных народов вместо открытых атак на внешнего врага.
В свете нынешних событий, мы думаем, что в этих сравнениях содержится полезная интерпретация того, что происходило в Советском Союзе с конца 1990 до начала 1991 года. Если успех как “короля Хуссейна” будет недоступен для Горбачева, то возникнет искушение прибегнуть к тактике “Виделы” или “Жизела” (1970 год показал, что даже король Хуссейн прошел через этот переломный момент).
Убеждения и стиль
Стремление Горбачева сохранить Советский Союз черпает силу в его высоки показателях национализма (по крайней мере, в сравнении с другими мировыми лидерами), а также в мотиве аффилиации под действием угрозы и неудовлетворенном мотиве достижения. Изначально это стремление отличалось гибкостью и прагматизмом и поддерживалось его когнитивной сложностью, оптимистичным операциональным кодом и тенденцией брать сложные проблемы под контроль. Как прагматик, в период восхождения он искал опоры на нужную группировку (или комбинацию группировок), которая могла бы сохранить целостность Союза, при этом подстраиваясь под постоянно меняющийся расклад советских политических и военных властей. По мере накопления неудач и неудовлетворенности такие его личностные качества (как минимум, умеренные), как импульсивность (низкий уровень смягчений) и чувствительность к критике в ситуации, когда он подвергается нападению (высокий уровень отрицаний, ценностных критериев, усилительных наречий) подталкивали его к использованию силы.
Горбачев и Залив
То, что мы выше обозначили как “обнадеживающий” аспект личности Горбачева, все еще заметно (пока что) в его реакции на кризис в Персидском заливе. В начале он сохранял связи с Бушем и поддерживал американское решение, даже несмотря на то, что оно было направлено против традиционного союзника Советов. Очевидно стремясь избежать усиления нападок на Буша и Ирак, Горбачев настаивал на прагматизме и осторожности, что поддерживалось угрозами и поощрениями Ирака, и в конечном итоге убедил Соединенные Штаты согласиться перенести крайний срок, установленный ООН на 15 дней. Все эти политические меры согласуются с его стилем и операциональным кодом. В середине февраля 1991 года, после нескольких недель войны, он отправил посланника в Ирак с целью ускорить мирные переговоры. Просматривая его поведение, мы обнаруживаем нити мотивов аффилиации и достижения, когнитивной сложности, операционального кода с акцентом на всеобъемлящие цели, уверенность в себе и умение ставить задачи (agenda-setting).