Тесса Дэр
Три ночи с повесой
Стад-клуб – 3
Текст предоставлен правообладателем https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=6198528
«Три ночи с повесой»: АСТ; М.:; 2013
ISBN 978‑5‑17‑080557‑0
Аннотация
Когда‑то лондонский свет отверг Джулиана Беллами – и теперь он мстит высшему обществу, с легкостью обольщая и бросая замужних дам и открыто издеваясь над их надменными мужьями.
В его жизни есть лишь одна отрада – дружба с Лео Четвиком и его сестрой Лили, добрыми, верными и отзывчивыми людьми. Однако под маской дружеской симпатии к Лили Джулиан давно скрывает тайную, мучительную и страстную любовь – любовь, которую не может высказать, ибо считает себя недостойной партией для девушки.
Однажды Лео погибает при загадочных обстоятельствах – и Джулиан клянется не только найти убийц, но и сделать его сестру счастливой…
Тесса Дэр
Три ночи с повесой
Глава 1
Лондон, октябрь 1817 года
Лили проснулась оттого, что кто‑то резко встряхнул ее за плечо. Яркий свет ударил по лицу.
Лили захлопала глазами и попыталась разглядеть человека, державшего лампу. Лишь когда глаза немного привыкли к свету, она с облегчением поняла, что перед ней Холлинг, экономка.
Слава Богу! Лили рывком села на постели. Сердце кольнуло нехорошее предчувствие.
– В чем дело? – Лили схватилась за горло.
– Прошу прощения, миледи. – Экономка виновато отвела глаза в сторону. – Это… это внизу. Вам нужно спуститься… срочно.
Лили послушно кивнула. Сердце сжалось от ощущения надвигающейся беды, когда она сбежала по лестнице. «Знакомое чувство», – с горечью подумала Лили. Всего пять месяцев прошло с того дня, когда она вот так же спускалась на подгибающихся ногах. Дурные предчувствия не обманули ее.
Открыв дверь, Лили обнаружила стоявших перед домом мужчин, все трое были членами клуба любителей племенных лошадей, основателем которого был ее брат Лео. Немного придя в себя, Лили узнала знакомые лица: герцог Морланд, уже многие годы живший отшельником, Рис Сент‑Мор, герой войны, с лицом, иссеченным шрамами, и Джулиан Беллами, светский красавец, возмутитель спокойствия, всеобщий баловень и по совместительству лучший друг Лео.
Лили хватило одного взгляда на мрачные лица мужчин, чтобы догадаться, почему они здесь в такой час. Случилось непоправимое.
Лео больше нет.
Ее брат‑близнец, которому не исполнилось еще и двадцати восьми лет, мертв. Лео Чатуик, маркиз Харклифф, молодой, красивый, богатый, всеми любимый – погиб. Забит до смерти в одном из переулков Уайтчепеля шайкой ночных грабителей.
Пять месяцев назад жизнь ее изменилась раз и навсегда.
Лили вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и с трудом перевела дыхание. Когда стоявший перед глазами туман немного рассеялся, Лили увидела, что лакей знаками подзывает ее к двери.
Холлинг, перегнувшись через перила, высоко подняла лампу над головой. Собрав все свое мужество, Лили на подгибающихся ногах подошла к двери, толкнула ее и выглянула наружу.
Слава Богу, на крыльце никого не оказалось. Взгляд Лили торопливо обежал площадь. Близился рассвет, небо над горизонтом потихоньку начинало светлеть. Длинные тени деревьев на бледно‑сером фоне казались черными, как уголь. Улицы были еще пусты, но то тут, то там слышались торопливые шаги – слуги спешили на рынок.
Повинуясь настойчивым жестам домоправительницы, Лили наконец заставила себя опустить глаза вниз. Там, на площадке, возле нижней ступеньки лестницы, стояла тележка вроде тех, на которых бродячие торговцы развозят по улицам свои товары. Поверх груды моркови, турнепса и пучков зелени лежало бесчувственное тело…
Лили со стоном привалилась к косяку. Ноги уже не держали ее.
Только не это.
Джулиан Беллами. Ужас захлестнул ее с такой силой, что потемнело в глазах.
Единственное, что утешало ее в те черные дни, пока она оплакивала Лео, была мысль о том, что больше ей уже никогда не придется пройти через такое. Брат был точной ее копией, лучшим и самым близким другом, а после смерти родителей еще и единственным родным человеком. Единственным, кого она любила. Лили знала, что никогда не полюбит никого так, как любила Лео. Теперь, когда брат навсегда покинул этот мир, ничто уже не сможет причинить ей боли…
Во всяком случае, так она думала.
Но сейчас, глядя на бесчувственное тело Джулиана, Лили вдруг поняла, что ошиблась. Горло сдавила тугая петля – какие‑то бессвязные звуки, уродливые, хриплые крики срывались с ее губ… Лили понимала, что должна остановиться, но ничего не могла с собой поделать. Все было даже хуже, чем когда погиб Лео. Когда убили брата, рядом был Джулиан. Каким бы повесой его ни считали, он был самым близким другом Лео… и ее тоже. С годами она привыкла считать его кем‑то вроде члена семьи. Если она потеряет и Джулиана…
Холлинг резко встряхнула ее – уже второй раз за это утро. Лили, вздрогнув, ошеломленно уставилась на экономку.
– Он жив, – шепнула пожилая женщина. – Разве вы не видите… он дышит!
Из глаз Лили от облегчения хлынули слезы.
– Несите его в дом, – поспешно распорядилась она.
Лакеи встрепенулись, засуетились, подняли распростертое тело и бережно внесли его в дом.
– На кухню, – велела Лили.
Даже в столь ранний час тут было многолюдно. В очаге жарко пылал огонь, в воздухе разливался приятный аромат дрожжей и свежего теста. Стряпуха, всплеснув перепачканными в муке руками, шарахнулась в сторону, спеша освободить мужчинам место. Джулиана опустили на пол перед очагом, подложив под голову сложенный мешок из‑под зерна.
– Пошлите за доктором, – велела Лили.
Убедившись, что никто не сдвинулся с места, она обвела остолбеневшую прислугу взглядом.
– Доктора! Живо! – рявкнула она.
Один из лакеев пулей вылетел за дверь.
Лили опустилась перед Джулианом на колени. Господи… что же это?! Лицо покрыто коркой грязи, от одежды воняет так, словно он провел ночь в сточной канаве. Лили, невольно поморщившись, приложила ладонь к его лбу – он был холодный и чуть влажный. Нетерпеливо вздохнув, Лили прижалась щекой к губам Джулиана, и сердце ее радостно вздрогнуло, когда теплое дыхание согрело ей кожу.
Внезапно Джулиан дернулся и открыл рот, будто собираясь кашлянуть. Лили поспешно отодвинулась в сторону и жадно впилась глазами в его лицо, чтобы не пропустить ни единого слова. Джулиан сморщился, поморгал, словно привыкая к свету, – наконец глаза его остановились на лице Лили.
– Привет, Лили, – просипел он.
– Джулиан! – Она нагнулась к нему. – Как ты?
Он несколько раз быстро моргнул и посмотрел на нее.
– Лиловое тебе к лицу, – прошептал он. Глаза Джулиана закатились, голова упала набок.
Лили с силой встряхнула его.
– Джулиан! Джулиан, очнись!
Убедившись, что он не отвечает, она отдернула руку, а потом медленно поднесла ее к глазам. Пальцы ее были в крови.
Должно быть, этой ночью Джулиан Беллами умер.
Другого объяснения не было. Он умер… а в небесной канцелярии что‑то напутали. Потому что когда он утром очнулся, то понял, что оказался в раю. Все вокруг сияло. Все было пропитано божественными ароматами. Повсюду царила роскошь. И чистота.
Все необходимые атрибуты рая было налицо – во всяком случае, мальчишкой он представлял себе рай именно так. Совершенно не похожим на тот мир, в котором он обитал с рождения и до того дня, когда ему стукнуло девять. В том, его мире царили вонь, грязь, темнота. И всем правил голод.
Кстати, он бы и сейчас не отказался перекусить.
Как странно…
Его обнаженные руки запутались в белоснежных, накрахмаленных до хруста льняных простынях. Лениво потягиваясь, Джулиан гадал, способны ли покойники испытывать голод. А если да, то чем его собираются тут кормить? Вероятно, манной небесной. Или амброзией.
– Ну наконец‑то! А я все гадаю, когда ты придешь в себя! – Женский голос, с удивлением отметил Джулиан. Голос, словно сотканный из расплавленного солнца пополам с медом… и при этом очень знакомый.
– Лили? Не может быть, чтобы это была ты.
Перед глазами Джулиана внезапно возникло ее изящно очерченное лицо. Бездонные темные глаза, тонкий прямой носик. Он вдруг поймал себя на том, что засмотрелся на изгиб ее розовых губ.
– Конечно, это я.
Святители небесные! Выходит, он не в раю… Он просто лежит в постели в одной из комнат Харклифф‑Хауса. А на краешке примостилась леди Лили Чатуик – слишком близко, по мнению Джулиана. Просто‑таки на расстоянии вытянутой руки. И это явно не сон, потому что до этого Лили никогда не являлась ему во сне. Ведь он твердо знал, что эта женщина не для него.
Проклятие! Зажмурившись, Джулиан тщетно пытался восстановить в памяти события минувшей ночи. Какого дьявола он натворил?! И что еще важнее – во что он втравил ее?
– Лили… – Язык как будто распух и не помещался во рту. Горло словно заржавело. С трудом глотнув, Джулиан поморщился. – Ради всего святого, скажи, что это не твоя комната!
– Это не моя комната. – Уголки губ Лили дрогнули в улыбке.
Джулиан шумно вздохнул. Наконец осмелившись бросить взгляд вокруг себя, он с облегчением отметил, что комната выдержана в подчеркнуто мужской цветовой гамме – везде царили густо‑зеленые и темно‑синие тона.
Внезапно в голову ему пришла мысль, от которой по спине поползли мурашки. Вздрогнув, он попытался сесть.
– Только не говори, что это его комната!
Улыбка Лили увяла. В глазах появилась печаль, и смешливые морщинки в уголках глаз исчезли.
– Нет‑нет. Это не спальня Лео.
Облегченно выругавшись сквозь зубы, Джулиан упал на подушки. Выходит, все не так ужасно, как он думал. Потому что обесчестить лучшего друга – это одно. А проделать это в его же собственной постели – совсем другое.
– Это просто гостевая спальня, – успокоила его Лили. – Как твоя рука?
Словно в ответ в руке моментально вспыхнула боль. Ощущение было такое, будто ее окунули в кипящее масло, память мгновенно пробудилась. Джулиан со стоном закрыл глаза.
Пыльный склад. Испуганная толпа. И вырвавшийся бык, рогом пригвоздивший его к стене.
Выпростав из‑под одеяла здоровую руку, он осторожно потрогал бинты на другой руке.
– Доктор приходил, осмотрел тебя и перевязал рану, – пояснила Лили. – Судя по всему, он считает, что ты выкарабкаешься.
– Будь все проклято! – Джулиан принялся тереть кулаком глаза. – Холера… как я сюда попал?!
Лили неодобрительно цокнула.
– О Боже, как драматично! А я‑то думала, что для тебя это дело обычное – я имею в виду проснуться в чужой постели, да еще совершенно голым.
Голым?! Ему послышалось, или она сказала…
Джулиан осторожно приподнял край простыни и шумно вздохнул. Слава Всевышнему! Он действительно лежал в постели голым – но лишь до пояса.
– Дерзкая девчонка!
Лили, довольная собственной шуткой, звонко рассмеялась. Вынырнув из‑под простыни, Джулиан сверлил ее сердитым взглядом:
– Тебе бы только дразнить меня!
– Что же делать, если ты такой законченный осел!
Джулиан, возмущенно сопя, повернулся на бок. Лили с улыбкой положила руку ему на плечо, и он вздрогнул – прикосновение ладошки к его обнаженному телу обожгло его.
– Лили…
– Да‑да, именно это я и имела в виду, – перебила она. – А ты знаешь, что обычно я не употребляю подобных выражений.
Лили действительно никогда не называла его ослом. Что вовсе не означало, что она никогда не называла его так про себя. Надо отдать ей должное – даже если она и была о нем столь невысокого мнения, то благоразумно держала его при себе.
Фыркнув, Лили протянула ему стакан с водой. Джулиан с благодарностью поднес его к губам.
– Потому что ты ведешь себя как осел, – продолжала Лили. – И я имела в виду не только то, что случилось нынче утром. – От злости глаза у нее сузились, и она сразу стала похожа на рассерженную кошку. – Но раз уж у нас зашел об этом разговор, то, думаю, лучше всего начать с того, что произошло сегодня.
– А стоит ли?
Подтянув простыни к самому подбородку, Джулиан уселся в кровати, снова поднес к губам стакан с водой и принялся жадно пить. Лили возмущенно передернула плечами.
– Стоит. Ты хоть представляешь, какого страху я из‑за тебя натерпелась?! Бродячий торговец на рассвете обнаружил тебя лежащим на улице без сознания. Ты валялся в сточной канаве, грязный с головы до ног, и истекал кровью.
Ах, ну да, конечно. Он ранен. Вероятно, поэтому и потерял сознание. Неясные отрывки воспоминаний начали мало‑помалу складываться в цельную картину.
– К счастью, торговец сообразил привезти тебя сюда. Жаль, ты был без чувств и не мог полюбоваться этим зрелищем – твое тело посреди моркови и пучков турнепса произвело на всех неизгладимое впечатление! – Голос Лили сорвался на крик. – Да‑да, Джулиан, ты не ослышался! А теперь скажи, что я, по‑твоему, должна была подумать?!
Джулиан пристыженно молчал. Он прекрасно знал, о чем подумала Лили. Отставив в сторону стакан, он рассеянно потер висок – пульсировавшая в голове боль с каждой минутой становилась все сильнее.
– Я могу все объяснить…
– Да уж, будь любезен! – сердито фыркнула Лили.
– В Саутворке был боксерский матч.
– О нет, только не это! – Лили закатила глаза. – У меня такое впечатление, что последние пару месяцев тебя не интересует ничего, кроме бокса!
– Я отправился туда не ради любви к спорту.
Джулиан никогда не понимал всеобщего увлечения боксом. За свою довольно короткую жизнь он столько раз рисковал собой, что привык считать его чем‑то вроде жалкой имитации по‑настоящему опасной игры. Его это не забавляло. Несколько месяцев назад он поддался на уговоры Лео и согласился пойти с ним на боксерский матч. Но в последнюю минуту отказался, объяснив, что предпочитает провести вечер в объятиях красивой женщины.
Как вскоре выяснилось, это была самая большая ошибка в его жизни. Лео отправился на матч без него. А когда возвращался домой, на него напали, избили до полусмерти и бросили в одном из темных переулков Уайтчепела. Еще одна жертва уличного ограбления, таков был вердикт властей.
Но Джулиан сразу сообразил, что убить должны были его. Оставалось лишь выяснить, кто убийца. Поэтому за последние месяцы он не пропустил ни одного боксерского матча – помимо этого исправно посещал все петушиные и собачьи бои, а также травлю медведей в радиусе одного дня пути от Лондона. Если где‑то в воздухе чувствовался запах свежей крови, можно было не сомневаться, что Джулиан будет там. Он поклялся, что не успокоится, пока не отыщет тех, убийц Лео – если, конечно, до этого им не удастся прикончить его самого.
– Неужели ты действительно считаешь, что если будешь таскаться на все подобные матчи, то это приведет тебя к ним? – продолжала возмущаться Лили. – Вздор! Ты ведь даже не знаешь, как они выглядят! Ты можешь столкнуться с ними нос к носу – и даже не узнаешь об этом!
– Ты не понимаешь. – На самом деле он знал, как выглядят люди, убившие Лео. Лили об этом и не подозревала: Джулиан решил, что так будет лучше для нее. К несчастью, он уже успел понять, что этого мало. Но сдаваться не собирался.
– Да, представь себе, не понимаю! Как не понимаю и многое из того, что ты делал в последние месяцы. Например, как после боксерского матча, который проходил, если не ошибаюсь, в Саутворке, ты вдруг оказался в Мейфэре, в тележке бродячего торговца, поверх груды овощей?
– После боксерского поединка привели быка и стали травить его собаками. К несчастью, зверюга порвал цепь, и толпа запаниковала.
Устало прикрыв глаза, Джулиан потер переносицу и сморщился. При одном воспоминании о том, какой поднялся оглушительный шум, голова едва не треснула от боли. Испуганные вопли людей, оглушительный лай и визг собак, грохот падающих стульев – не помня себя от страха, толпа ринулась к выходу.
– Бык бросился на людей. – В качестве иллюстрации Джулиан с силой стукнул кулаком по ладони. – А я, к несчастью, оказался у него на дороге.
– Ясно. Только не говори, что это произошло в тот самый момент, когда ты пытался совершить нечто героическое, например, броситься между разъяренным быком и каким‑нибудь немощным старикашкой, – хмыкнула Лили. Взяв Джулиана за подбородок, она принялась придирчиво разглядывать скулу. Потом осторожно потрогала щеку – должно быть, на этом месте осталась ссадина, решил Джулиан, облизнув потрескавшиеся до крови губы.
Лили нагнулась и потрогала повязку, проверяя, достаточно ли она тугая, потом аккуратно заправила выбившийся наружу край бинта.
В ее прикосновениях было что‑то до такой степени интимное, что Джулиана бросило в жар. Он потряс головой и решительно отвел ее руку в сторону.
– Ничего героического, ты угадала. Просто я единственный из всех оказался настолько глуп, чтобы явиться туда в красном.
– Джулиан. – Лили порывисто сжала его руку и в глубине ее глаз что‑то блеснуло. – Может, хватит? Тебе еще не надоело изображать из себя мишень?
– Брось, – поморщился Джулиан. – Я легко отделался… ну, если не считать руки. Боль была адская, и я решил отправиться домой, чтобы заняться ею.
– Пешком? Из Саутворка?!
Джулиан невозмутимо пожал здоровым плечом, потом осторожно высвободил руку из ладони Лили.
– Ну, не так уж это и далеко. – «Во всяком случае, не для меня», – подумал Джулиан.
Удалось же ему прошлой ночью дотащиться до площади, где стоял Харклифф‑Хаус, с гордостью отметил он про себя. Особняк Лили неизменно был последней остановкой, которой заканчивались ночные вылазки Джулиана. Если свет в спальне Лили не горел, значит, она спит и все в порядке. Убедившись в этом, он с легким сердцем мог тоже позволить себе отдохнуть. Правда, такое бывало нечасто. По большей части в спальне горела свеча, и сердце Джулиана сжималось от жалости и сочувствия – он знал, что Лили опять не спит, оплакивая погибшего брата.
В первые недели после гибели Лео свеча в спальне Лили неизменно горела до самого рассвета. Шли месяцы, и со временем Джулиан все чаще находил окно темным. Мысленно порадовавшись за Лили, Джулиан повернулся, намереваясь отправиться домой. Но в этот момент слабая боль в руке внезапно стала чудовищной.
– Ну… я просто проходил мимо, – туманно объяснил он. – Остановился под фонарем, решил посмотреть, что там с рукой. Оказалось, просто рваная рана. Вот только… кажется, внутри торчал острый кусок стекла. – Джулиан продемонстрировал Лили забинтованную руку. – Я потянул за него, собираясь вытащить, и вдруг из раны неожиданно хлынула кровь. Ее было так много, что я… слегка испугался, а потом…
– А потом ты упал без чувств, – закончила Лили.
– Упал без чувств? – оскорбился Джулиан. – Я?!
– Хлопнулся в обморок.
– Нет! – возмущенно отрезал Джулиан, баюкая забинтованную руку. – Ничего подобного! Джентльмен не может хлопнуться в обморок. Тем более я.
– Чушь! Ты шлепнулся на тротуар и потерял сознание. И валялся там, пока на тебя не наехала тележка торговца овощами. Ты лежал там словно труп, что еще это могло быть, как не обморок?
– Не знаю, – буркнул Джулиан. – Что угодно. Апоплексический удар, например. Или приступ малярии.
«Все, что угодно, только не обморок», – сцепив зубы, мысленно взмолился он. Даже в самом этом слове чувствовалось что‑то оскорбительно‑дамское.
Лили выразительно хмыкнула.
– Не было у тебя никакого апоплексического удара, – безапелляционно объявила она. – И приступа малярии тоже. Собственно говоря, доктор, когда осматривал тебя, сказал, что если не считать глубокой раны на руке и парочки царапин и ссадин, ты здоров, как бык. И что ты в порядке – во всяком случае, физически. Просто выглядишь крайне изможденным. Кстати, когда ты в последний раз спал всю ночь, как нормальные люди?
– Честно? Ей‑богу, не помню.
– Хм… А когда ты в последний раз нормально ел?
– А вот это я как раз отлично помню! – обрадовался Джулиан. – Это было… Точно! Когда мне в «Голове горностая» подали на обед здоровенный стейк!
– И когда это было? Вчера?
Джулиан, слегка опешив, почесал затылок.
– Если честно, я не совсем… – промямлил он.
– Ты упал в обморок, Джулиан, – сурово сказала Лили.
– Ну а если даже и так, то что? – ощетинился Джулиан. – Что ты теперь сделаешь? Возьмешь с меня слово, что я буду всегда носить с собой нюхательные соли? – Он мысленно хмыкнул, представив себя с флакончиком солей в жилетном кармане. Не пройдет и недели, как каждый светский хлыщ поспешит последовать его примеру. Как до него Красавчик Браммел[1], Джулиан давно уже считался признанным законодателем лондонской моды. Его манера одеваться, прическа, даже жесты безжалостно копировались и перенимались впечатлительными молодыми джентльменами, стремившимися поскорее приобрести то, что принято именовать светским лоском. Чего Джулиан, собственно, и добивался.
– Хватит валять дурака! – прикрикнула на него Лили. – Все, чего я хочу, это чтобы ты не рисковал понапрасну. Чтобы ты спал. Ел. Не подвергал опасности собственную жизнь и здоровье. И не лез туда, куда ходят посмотреть, как проливается кровь. Неужели это так трудно?
– Нет. Не трудно. Это невозможно.
Лили вздрогнула, словно он ударил ее по лицу. Джулиану на миг стало стыдно. Он не хотел, чтобы это прозвучало так резко, но не собирался брать свои слова обратно. Потому что это была правда.
– Я не хочу, чтобы ты рисковал, – прошептала Лили. – Мне небезразлично, что будет с тобой, Джулиан. Почему это тебя так удивляет?
Потому что этого просто не может быть.
Джулиан машинально закутался в покрывало, потом повертел головой, пытаясь отыскать свою одежду. Нужно срочно выбираться из этой постели, из этого дома… до того, как этот разговор зайдет слишком далеко. Обреченно вздохнув, Джулиан опустил на пол босую ногу и осторожно перенес на нее вес своего тела.
В следующий миг на него накатила слабость, комната закружилась перед глазами все быстрее и быстрее. Потом пол с потолком вдруг поменялись местами, а в следующее мгновение Джулиан обнаружил, что снова лежит на кровати, бессмысленно уставившись в потолок.
– Точно, малярия, – заплетающимся языком пробормотал он, чувствуя, что не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.
– Никакая это не малярия! И на этот раз даже не обморок. Просто доктор оставил для тебя снотворное, а я подмешала его в воду.
Джулиан, опешив, попытался было приподняться, но Лили решительно толкнула его на подушки и принялась подтыкать одеяло. Ее руки… они были везде. А когда Лили нагнулась, чтобы взбить у него под головой подушки, Джулиан не смог удержаться и, зажмурившись, украдкой вдохнул сладостный аромат ее тела. Мягкая грудь Лили на миг коснулась его забинтованной руки. Боже, какая она упругая! Какая нежная! Сердце Джулиана, сделав скачок, едва не выскочило из груди и только по счастливой случайности застряло в горле, когда он закашлялся. Вот теперь он действительно рисковал.
– Вроде ты хотела, чтобы я не подвергал себя опасности, – просипел он.
– Совершенно верно. Именно поэтому ты сейчас будешь спать. Потом поешь, и как следует. Тогда и поговорим.
Голос Лили уже доносился до Джулиана, как сквозь толстый слой ваты. Мысли вяло ворочались в голове, пришлось сделать над собой усилие, чтобы стряхнуть сонную одурь. Смысл последней фразы дошел до него не сразу.
– Сколько снотворного ты мне подсыпала? – с трудом ворочая языком, пробормотал он.
– Двойную дозу и еще половинку – чтобы уж наверняка. В конце концов, ты ведь довольно крупный мужчина, Джулиан Беллами, – хихикнула Лили.
– Ты заметила? Я польщен. – Это как‑то само собой сорвалось у него с языка. Проклятие! Он не собирался флиртовать с ней. Это все снотворное! Он был, как пьяный, сам не понимал, что говорит.
– Осел!
– Ты так хорошо меня знаешь…
– Неужели? – Нежная рука коснулась его щеки. – Вот уж не уверена. Иной раз кажется, что я тебя совсем не знаю.
– Не говори так.
Какие у нее красивые глаза. Он был бы счастлив любоваться ими до конца своих дней, но веки словно налились свинцом, и Джулиану стоило немалого труда держать глаза открытыми. Господи, как же он устал!
– А теперь спи! – Силуэт Лили начал расплываться.
– Нет, подожди. Не уходи. Лили, прости меня… мне очень жаль…
Затуманенный взгляд Джулиана внезапно прояснился. Помотав головой, он забарахтался, пытаясь приподняться на локте. Другой рукой он потянулся к Лили, неловко обхватил ее за шею. Пальцы запутались в мягком шелке ее волос. Ненадолго придя в себя, он притянул ее к себе, так близко, чтобы она не смогла отвернуться и смотрела ему в глаза. Это вдруг показалось очень важным – сказать то, что он собирался сказать уже давно и именно сейчас. И он должен быть уверен, что она поняла.
– Мне так жаль, Лили. Чертовски жаль, правда. Богом клянусь, я не хотел… Ты же знаешь, это все из‑за меня. Смерть Лео… Но я все исправлю. Нет… уже ничего не исправишь, верно? Но я постараюсь… Даю тебе слово. Клянусь, Лили, я…
Проклятие, он блеет, точно овца! Лили хмурилась и явно не понимала, что он хотел сказать.
– Не нужно, – мягко сказала она. – Не расстраивайся так!
– Прости, – упавшим голосом повторил Джулиан. Облизнув губы, он решил попытаться снова, на этот раз старательно выговаривая каждое слово. – Ты должна знать, Лили, я все для тебя сделаю. Ради тебя. Ради нас с тобой. Тебя и… меня. Я бы…
– Тише, Джулиан. – Лили нагнулась и приложила палец к его губам. – Не надо ничего говорить. Спи.
Джулиан. Это слово гудело у него в голове, эхом отдаваясь в мозгу, пока он окончательно не перестал понимать, что это его так зовут.
– Ты должен уснуть, – повторила Лили.
Подбородок Джулиана упрямо выпятился, потом слегка дрогнул в знак согласия. Да… он должен уснуть. Должен.
Нет! Веки его дрогнули, глаза широко раскрылись. Он не может позволить ей уйти… не сейчас. Собрав остатки ускользающего сознания, Джулиан протянул руку, обхватил Лили за шею и рывком притянул к себе.
И поцеловал ее. Бог свидетель… поцеловал леди Лили Чатуик, будь он проклят! Увы, в тот момент ни на что большее он просто был не способен.
Ладонью он чувствовал, как ее шея мгновенно покрылась мурашками. Губы Лили были теплыми, но крепко сжатыми. Словно запечатанными. И все же он крепко прижимал ее к себе, с каким‑то бесхитростным отчаянием впиваясь губами в ее губы. Все приемы опытного соблазнителя, которыми умело пользовался – осторожные ласки, нежные словечки, искусные прикосновения языка, – все разом забылось. Холера! Все с самого начала пошло не так.
А потом вдруг что‑то произошло. Или… не произошло.
Потому что оба вдруг словно окаменели, не осмеливаясь даже дышать. Неловкость, смущение – все исчезло. А поцелуй так и остался бесхитростным – но лишь потому, что был настоящим. Это был самый искренний, самый безыскусный момент в их жизни.
Осознание пришло словно удар молнии. Вздрогнув, оба шарахнулись в разные стороны, испуганно глядя друг на друга.
Джулиан таращился на Лили, не в силах выдавить из себя ни слова. Комната вдруг словно сжалась, превратившись в какой‑то черный узкий туннель. Он оказался по одну его сторону, а Лили почему‑то по другую. Сон, обрушившись, словно снежная лавина, подмял Джулиана под себя, затуманив глаза и лишив последних сил. Пальцы разжались, рука упала на одеяло. Шелковистые волосы Лили стекали у него между пальцами, словно струйки воды…
Джулиан шевельнул пальцами, но разве можно удержать воду?
Он упал на подушки, и мир погрузился в темноту.
Глава 2
Бывали случаи – нечасто, но все же бывали, – когда Джулиан неохотно признавал, что совершил ошибку. А иногда он ловил себя на том, что даже испытывает некоторые сожаления. В ночь, когда погиб Лео, «некоторые сожаления» превратились в раскаяние.
А сегодня он вдруг неожиданно понял, что в какой‑то момент раскаяние стало тяжким грузом вины, который все тяжелее давил на плечи.
Укутавшись до самого носа, Джулиан лежал, бессмысленно таращась на каминные часы. Пару раз он пытался сфокусировать на них взгляд, но голова в тот же момент едва не взрывалась от боли, и он бросил это бессмысленное занятие. Потом он все же разглядел, что стрелки замерли на двенадцати. Полдень. Почти полдня псу под хвост.
Да наплевать на время, напомнил ехидный голос у него в голове. Джулиан сморщился – каждое слово как будто у него в мозгу. Ты, похоже, потерял не только полдня, но и последние мозги. Уже забыл, как поцеловал Лили, безмозглый ты осел? И дело даже не в этом – ты ведь даже не смог поцеловать ее как следует!
Господи… Он понятия не имел, что делать. Как все исправить. Если что‑то вообще можно исправить. Лучше всего поскорее убраться отсюда.
Осторожно баюкая раненую руку, Джулиан спустил ноги с кровати и встал. Комната поплыла перед глазами, и ему пришлось ухватиться за столбик кровати, чтобы не упасть. Решив, что обойдется без ванны, Джулиан попытался извлечь максимум пользы из кувшина с теплой водой и заботливо принесенного кем‑то куска душистого мыла. Кое‑как ополоснув лицо и тело до пояса, он вытерся маленьким полотенцем и огляделся в поисках хоть чего‑то, что бы он смог натянуть на себя. Слава Всевышнему, в уголке лежала стопка чистой одежды. Накрахмаленная до хруста рубашка, галстук, серовато‑коричневые брюки и темно‑синий сюртук.
Джулиан сразу понял, что это не его вещи. Это могло означать только одно – одежда принадлежала Лео.
С трудом подавив невольную дрожь, он дернул за шнурок звонка, вызывая лакея.
– Принесите мою одежду, – резко бросил он, когда слуга появился на пороге.
– Но, сэр, она грязная. Прачка еще не успела…
– Черт с ней, – нетерпеливо оборвал Джулиан. – Просто принесите, и все.
– Слушаюсь, сэр. – Лакей с поклоном исчез.
Дожидаясь его возвращения, Джулиан огляделся и заметил уставленный тарелками поднос. Под тяжелыми серебряными крышками обнаружилось невероятное количество разносолов: холодное мясо, различные сыры, пикули, хлеб, масло, даже блюдо с абрикосами и ранним виноградом. Желудок разом взбунтовался. Как ни противно было это признать, тут Лили оказалась права – придется поесть, даже если кусок не лезет в горло. Глоток бренди пополам с яростью, конечно, штука хорошая, но на такой диете долго не протянешь.
Кое‑как он заставил себя проглотить солидный кусок холодного окорока, за которым последовал ломоть твердого сыра с хлебом. К тому времени как Джулиан покончил с чаем, вернулся лакей с одеждой.
Яростно дергая манжеты, Джулиан проклинал себя за глупость. Это ж надо было умудриться брякнуться в обморок прямо перед дверями Харклифф‑Хауса, как будто во всем Лондоне не нашлось другого места. Джулиану не впервой было оказаться в сточной канаве, но почему‑то сегодня вспоминать об этом было особенно унизительно. В свое время он поклялся, что ноги его больше там не будет. А уж если вспомнить, в каком он был виде, когда предстал перед глазами Лили…
Выругавшись, Джулиан потер виски. Пора удирать.
– Прошу прощения, сэр. Если вы позволите… – На пороге комнаты беззвучно возник дворецкий. – Леди Лили настоятельно просит вас спуститься вниз. Если, конечно, вы… – седовласый дворецкий окинул Джулиана испытующим взглядом, видимо, оценивая его состояние, – уже пришли в себя. – Величественно поклонившись, дворецкий исчез.
«Пришел в себя?» – Джулиан беззвучно чертыхнулся. Может ли он с чистой совестью сказать, что пришел в себя? Учитывая набитый желудок и аккуратно перевязанную руку, вероятно, он подходит под это определение, хоть и с некоторой натяжкой. Но «прийти в себя» совсем не значит избавиться от угрызений совести и стать прежним. Что‑то подсказывало, что ждать этого придется еще долго.
«Может, все‑таки незаметно улизнуть? А потом послать Лили записку с извинениями, – трусливо подумал Джулиан. – Или даже цветы… какой‑нибудь немыслимых размеров букет?»
Тяжелый вздох вырвался у него из груди. Нет, он не может так поступить.
Джулиан нехотя спустился и отправился разыскивать Лили. Но ее нигде не было – ни в гостиной, ни в кабинете, ни в маленькой столовой. «Может, заглянуть в музыкальный салон?» – подумал Джулиан. Вряд ли, конечно, она там, но чем черт ни шутит. Пройдя по коридору, он толкнул прикрытую дверь.
Лили не было и тут.
Дальше по коридору была дверь в библиотеку Лео. Джулиан даже не счел необходимым заглянуть туда, предположив, что Лили нечего там делать. Однако, поравнявшись с дверью, он обернулся – ему вдруг почудилось, что в глубине комнаты мелькнул лиловый муслин. Удивленный Джулиан резко притормозил, ударился раненой рукой о ручку двери и зашипел от боли.
– Холера! – потирая руку, пробормотал он. – Будь все проклято! – И только потом понял, что царившая в комнате тишина сыграла с ним дурную шутку.
Лили сидела за письменным столом с пером в руке и, склонив темноволосую головку, что‑то писала в толстой книге. Застыв в дверях, Джулиан не мог оторвать от нее глаз. Перо, равномерно подрагивая, продолжало свой стремительный бег. Потрясенный Джулиан словно прирос к полу и, задержав дыхание, слушал собственный обезумевший пульс. Стук сердца почти заглушал слабый скрип пера по бумаге.
– Похоже, я опять все испортил, да, Лили? – одними губами прошептал он. – Угадал? Ну и как мне все исправить?
Перо застыло в воздухе. Потом тонкая изящная рука Лили беззвучно обмакнула перо в чернильницу. Темноволосая головка слегка поднялась, и Джулиану представилась возможность полюбоваться ее профилем. Полуденное солнце вливалось в окно за спиной Лили, отчего ее фигурка казалась словно сотканной из золотисто‑розового света. В темных волосах вспыхивали и гасли золотые искорки, густые ресницы отливали бронзой.
– А знаешь, Лили, – не дождавшись ответа, беззвучно продолжал Джулиан, – есть немало людей, которые были бы счастливы узнать, что я умер. Очень могущественных и невероятно богатых. Мне повезло, я всех их оставил с носом. Но ты… Бог свидетель, если мне и суждено умереть, то виновата в этом будешь ты.
Лили нахмурилась не поднимая глаз от книги, потом резко захлопнула ее и, изящным движением отодвинув в сторону, молча выдвинула ящик стола и достала из него пачку писем.
Пока Лили копалась в них, пытаясь отыскать нужное, Джулиан завертел головой в поисках зеркала. Он хорошо помнил, что в каждой комнате роскошно меблированного городского особняка Чатуиков в Мейфэре имелись зеркала. Одно отыскалось и здесь – болталось на дверной ручке на широкой ленте. Джулиан бесшумно повернул его зеркальной поверхностью к окну. Еще через минуту веселый солнечный зайчик запрыгал по письменному столу.
Ойкнув от неожиданности, Лили подняла глаза к двери, узнала стоявшего на пороге Джулиана, и на губах ее вспыхнула улыбка.
– Джулиан! – обрадовалась она. – Извини. Я не заметила, как ты вошел.
– Добрый день. – Джулиан подошел к столу, и взяв ладонь Лили, слегка сжал ее, с трудом справившись с искушением поднести к губам. Потом посмотрел ей в глаза.
Лили мягко повернула его руку так, чтобы свет не слепил ей глаза.
– Тебе нет необходимости пользоваться зеркалами. Они только для слуг, а не для близких друзей и не для членов семьи. А ты и то и другое.
– Не хотел тебя напугать.
Что его всегда удивляло в Чатуиках, так это их душевная щедрость и неиссякаемое радушие. Едва познакомившись с Лео, последним маркизом Харклиффом, он с изумлением отметил, что сразу стал желанным гостем в их доме.
Сначала Джулиан бывал тут в качестве друга, потом превратился в члена семьи. И это при том, что ни брат, ни сестра, в сущности, ничего о нем не знали. Ни кто его родители, ни откуда Джулиан родом. Не знали даже настоящего его имени. Вот и теперь Лили удивилась, что он предпочел воспользоваться зеркалом вместо того, чтобы просто похлопать е<