Говард Филлипс Лавкрафт
20 августа 2007 года Говарду Филлипсу Лавкрафту исполнилось бы 117 лет. К юбилею писателя мы дарим подарок всем почитателям таланта Мастера. Эссе Лавкрафта, которое вы сейчас начнете читать, ранее никогда на русском не публиковалось. Материал эксклюзивный, источником его послужил англоязычный электронный фэнзин Fantastic Horror. Наслаждайтесь!
Причиной, побуждающей меня писать, является желание испытать чувство удовлетворения, связанного с четкой, проработанной, стойкой визуализацией тех смутных, неуловимых, отрывочных впечатлений от чуда, красоты и предвкушения риска, которые передаются мне определенными зрительными явлениями (сценическими, архитектурными, атмосферными и т.д.), идеями, происшествиями и образами, с которыми я встречаюсь в искусстве и литературе. Я выбрал жанр историй о сверхъестественном, потому что они более всего соответствуют моим наклонностям: одно из моих наиболее сильных и стойких стремлений – ежеминутно достигать иллюзии некоторой необычной приостановки действия или нарушения раздражающих ограничений времени, пространства и законов природы, которые все время лишают нас свободы и пресекают наш интерес к бесконечным космическим пространствам вне поля нашего зрения и вне нашей способности к анализу. В этих рассказах особое значение часто придается элементу ужаса, так как страх – наша самая глубокая и сильная эмоция, которая лучше всего подходит для создания иллюзий, бросающих вызов Природе. Ужас и неизвестное (или странное) всегда тесно взаимосвязаны, поэтому трудно создать убедительную картину нарушения законов природы, или космических инопланетных миров, или «потустороннего мира», не делая акцент на чувстве страха. Причина, по которой время играет огромную роль в очень многих моих историях, кроется в том, что этот элемент вырисовывается в моем сознании как самый драматический и беспощадно ужасный во всей вселенной. Конфликт с временем кажется мне наиболее мощным и продуктивным сюжетом во всех человеческих проявлениях.
Несмотря на то, что выбранная мною форма написания рассказов, очевидно, специфическая, и, возможно, узкая, она принадлежит не менее устойчивому и постоянному типу выражения, такому же старому, как сама литература. Всегда будет определенная небольшая группа людей, испытывающих неугасающий интерес к неизведанному открытому космосу и неугасающее желание сбежать из темницы известного и реального в те очарованные страны невероятных приключений и бесконечных возможностей, которые открываются нам в мечтах и в которых неизменно присутствуют такие вещи, как лесные чащи, фантастические городские башни и пылающие закаты. В число этих людей входят и великие авторы, и незначительные любители вроде меня: Дансени, По, Артур Мэйчен, М. Р. Джеймс, Элджернон Блэквуд и Уолтер де ла Мэр – образцовые мастера в этой области.
Если говорить о том, как я пишу рассказ, то мне нечего сказать. У каждого моего рассказа имеется своя история. Один или два раза я буквально записал то, что мне приснилось, но обычно все начинается с настроения, или мысли, или образа, которые мне хочется выразить, и я обдумываю их до тех пор, пока не смогу найти хороший способ воплотить их в некоторой последовательности драматических событий и записать в конкретных терминах. Я склонен мысленно просматривать список базовых условий и ситуаций, наиболее подходящих к такому настроению, мысли или образу, а затем начинаю размышлять над логичными и естественными объяснениями данного настроения, мысли или образа в терминах, подходящих выбранному исходному посылу или ситуации.
Действительный процесс написания, конечно, изменяется в зависимости от выбора темы или первоначальной концепции; но если проанализировать историю создания всех моих рассказов, то вполне возможно, что из усредненной процедуры был бы выведен следующий набор правил:
1. Подготовка синопсиса или сценария событий в порядке, в котором они действительно происходили, но не в порядке повествования. Пишите достаточно полно, чтобы охватить все существенные моменты и объяснить все запланированные эпизоды. Детали, комментарии и оценки последствий иногда также желательны на этом этапе.
2. Подготовка второго варианта синопсиса или сценария событий, на этот раз в порядке повествования (а не их прохождения), с максимальной полнотой и детализацией, а также с заметками, которые касаются изменения перспективы, расстановки акцентов, кульминации. Изменяйте первоначальный синопсис, если это способствует нарастанию драматической силы или общей эффектности истории. Вставляйте или удаляйте эпизоды по желанию: никогда не надо быть связанным изначальной концепцией, даже если в конечном итоге получится рассказ, совершенно отличный от запланированного. Пусть дополнения и изменения совершаются всякий раз, когда это необходимо по каким-либо причинам в процессе формулировки.
3. Написание рассказа – быстро, бегло и не слишком критично – следуя второму синопсису, или синопсису в порядке повествования. Изменяйте эпизоды и сюжет, когда процесс развития подсказывает такие изменения, никогда не ограничивая себя рамками какой-либо предыдущей структуры рассказа. Если развитие внезапно открывает новые возможности для драматического эффекта или более яркого повествования, добавляйте все, что несет в себе преимущества, возвращаясь назад и согласовывая ранее написанные части с новым планом. Вставляйте и удаляйте целые куски, если необходимо или желательно, пробуя различные варианты начала и концовки до тех пор, пока не будет найдена наилучшая структура. Но проверьте, что все моменты в рассказе тщательно согласованы с последним вариантом. Удаляйте всевозможные излишки – слова, предложения, параграфы или целые эпизоды или элементы, – соблюдая обычные предосторожности по согласованию всех моментов.
4.Пересмотрите весь текст, уделяя внимание лексике, синтаксису, ритму прозы, пропорциональности частей, изяществу тона, благозвучию и убедительности переходов (от сцены к сцене, от медленных и детальных действий к быстрым, отрывочным во времени, и наоборот, и т.д., и т.д., и т.д.), эффектности начала, конца, кульминации и т.д., драматической тревожности и интересу, правдоподобности и атмосфере, а также другим разнообразным элементам.
5.Подготовка тщательно напечатанной копии. И без колебаний добавляйте заключительные исправления и штрихи там, где они будут на своем месте.
Первая из этих стадий часто имеет место только на ментальном уровне: набор условий и происшествий разрабатывается в моей голове и никогда не записывается, пока я не буду готов создать детальный синопсис событий в порядке повествования. К тому же я иногда начинаю непосредственно писать еще до того, как осознаю процесс развития конкретной идеи: такое начало ставит проблему, которую необходимо мотивировать и разработать.
Существует, я думаю, четыре различных типа рассказов о сверхъестественном: первый выражает настроение или чувство, второй – визуальную концепцию, третий – общую ситуацию, обстоятельства, легенду или умственное построение, и четвертый тип рисует определенное живописное полотно или специфическую драматическую ситуацию или кульминацию. С другой стороны, сверхъестественные истории могут быть разбиты на две четкие категории: истории, в которых чудеса или ужасы касаются некоторых обстоятельств или феномена, и истории, в которых они касаются некоторого действия со стороны людей в связи с необычными обстоятельствами или феноменом.
Оказывается, каждый рассказ о сверхъестественном, особенно если говорить об ужасах, включает пять определенных элементов: (a) некоторое базовое, основополагающее ужасное или аномальное явление (ситуация, существо и т.д.); (b) общие эффекты или носители ужаса, (c) форма проявления, т.е. объект, воплощающий ужас, и наблюдаемые явления, (d) типы реакции на страх, связанной с ужасом, и (e) специфические эффекты ужаса в соответствии с данным набором обстоятельств.
При написании рассказа о сверхъестественном я всегда очень аккуратно стараюсь достигать правильного настроения и атмосферы и расставлять акценты именно там, где они и должны быть. Нельзя, если исключить из рассмотрения незрелую шарлатанскую беллетристику, представить череду невозможных, невероятных или непостижимых явлений как банальное изложение объективных действий и шаблонных эмоций. На пути к описанию непостижимых событий и обстоятельств необходимо преодолеть особое препятствие, что может быть достигнуто только при бережном поддержании реализма в каждом эпизоде рассказа, исключая те эпизоды, которые касаются непосредственно данного чуда. К этому чуду необходимо относиться очень трепетно и осмотрительно, бережно выстраивая его эмоциональную окраску, иначе оно окажется плоским и неубедительным. Так как это чудо является в рассказе центральным моментом, предполагается, что само его существование будет затмевать персонажей и события. Но персонажи и события должны быть последовательными и естественными, кроме случаев, когда речь идет об одном единственном чуде. В отношении центрального чуда персонажам следует проявлять такие же захватывающие эмоции, которые испытывали бы подобные персонажи по отношению к такому чуду в реальной жизни. Никогда не воспринимайте чудо как нечто само собой разумеющееся. Даже когда персонажам полагается быть привычными к чуду, я пытаюсь вплести в канву рассказа ощущение трепета и глубокого впечатления, соответствующего тому, что должен чувствовать читатель. Небрежный стиль разрушает любое серьезное фантастическое произведение.
Именно атмосферы, а не действия, очень недостает литературе о сверхъестественном. В самом деле, все, чем только может быть чудесная история, – это яркая картина определенного типа человеческого настроения. Как только эта история пытается стать чем-то еще, она становится дешевой, пустой и неубедительной. Главный акцент следует ставить на нечто неуловимое – незаметные намеки и штрихи избранных ассоциативных деталей, которые выражают оттенки настроений и постепенно воздвигают смутную иллюзию странной реальности нереального. Избегайте неприкрытого перечисления невероятных происшествий, которые могут не иметь иного содержания и значения кроме существующей ради самой себя туманности цвета и символизма.
Таковы правила, или стандарты, которым я следовал – сознательно или нет – с тех пор, как я впервые всерьез попробовал писать фантастические истории. Об успешности моих результатов можно поспорить, но я, по крайней мере, уверен, что если бы я игнорировал соображения, изложенные в последних параграфах, мои произведения были бы гораздо хуже, чем сейчас.