Вацлавик, Викленд и Фиш, «Изменение»

Я ничуть не претендую на исчерпывающее описание дисциплины сталкинга, поскольку сам не владею им в совершенстве. Мое предрасположение — сновидение, и лишь неизбежная потребность овладеть в максимальной степени навыками «выслеживания» вынудила меня долгие годы работать в сталкеровском направлении.

Результатом этой работы стало характерное для сновидящего структурирование данной области опыта.

Сталкинг — это особое искусство работы с вниманием. Искусство универсальное, потому что направлено на фиксацию всякого измененного восприятия. Изменить режим восприятия, сместить точку сборки можно разными способами. История мирового мистицизма знает десятки и даже сотни рецептов — начиная с «волшебных грибов» и заканчивая изощренными способами медитации.

Главная проблема трансформации всегда заключалась не в самом изменении режима восприятия, а в обретении новой стабильности. Только полноценная фиксация в новом положении включает трансформационные процессы. Только здесь начинается подлинная магия и подлинное преображение человеческой природы.

Интересно, что сам сталкинг легко становится способом смещения точки сборки, если к нему прилагается соответствующее намерение. В этом смысле сталкинг может оказаться главной опорой толтекского знания и привести к удивительным эффектам. Когда толтеки обнаружили специфическую силу, заключенную в сталкинге, они также выяснили, что каждый воин имеет собственное предрасположение. Одни склонны приходить к сталкингу через сновидение, другие — напротив, идут к сновидению с помощью сталкинга.

Таким образом, толтекские маги разделились на сновидящих и сталкеров. Сновидящие по природе своей одиноки. Каждый из них стремится посещать избранные им перцептивные поля. Такой путь одинокого Приключения далеко не всегда приводит к полноценной Трансформации. Я коротко объясню, почему.

У каждого своя направленность личной силы в сновидении и во втором внимании. Направленность связана с характером намерения, а характер намерения — с особенностями личного тоналя.

Особенности тоналя ведут к формированию полусознательных или даже бессознательных ассоциаций (цепочек образов и связанных с ними эмоций). Это и есть хранимый у нас «в затылке» образ цели. Когда мы пытаемся остановить внутренний диалог и совершить заданное неделание, этот бессознательный вектор активизируется и точка сборки уходит вслед за ним. В результате «ветер нагуаля» разносит нас в разные стороны.

Объем накопленной силы определяет глубину сдвига точки сборки. У каждого объем — свой. Как это ни банально звучит, но объем силы совершенно зеркально отражает уровень безупречности каждого из нас. К сожалению, безупречность у большинства из нас очень далека от совершенства.

Именно здесь, судя по всему, обнаруживается самое слабое место. Механический навык остановки внутреннего диалога и неделания выше, чем повседневный уровень безупречности. А это, в свою очередь, определяет уровень интенсивности осознания. В результате, часто получается что-то вроде движения «без руля и без ветрил». Когда мы попадаем в сильные «воздушные потоки», можно улететь довольно далеко, но куда — этого никто толком не знает. Вот проблема.

Трансформация значительных объемов энергетического тела (что и является целью толтекской магии) происходит за счет вынужденной активности энергообмена. Достижение подлинной синхронизации сдвигов точки сборки, очевидно, напрямую связано с образом цели. Это штука темная,

ибо относится к нагуалю. Упорядоченно (тонально) воспринять цель, т.е. позицию точки сборки, невозможно. Это не восприятие, а ощущение тела (энергетического, в первую очередь). Вот почему чистота тоналя так много определяет. Абсолютно чистый тональ ничего не ожидает от наших опытов и потому ничего не моделирует. Это достигается лишь в том случае, когда все «три ремня» (страх смерти, ЧСВ и жалость к себе) ослаблены равномерно.

Отсюда главное — ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ УСИЛЕНИЕ СТАЛКИНГА САМОГО СЕБЯ. В результате образ цели должен стать максимально абстрактным (содержательно, т.е. тонально) на фоне высокой чувствительности энергетического тела, от которого идут аморфные сенсорные импульсы, ведущие к цели сами по себе, за счет одного лишь резонанса, а не мысли о нем. Качественный сталкинг может помочь уловить в себе это тонкое ощущение.

Смог ли я объяснить, что имею в виду? Попробуйте прислушаться к себе. Телесные ощущения дают многое — но они практически неописуемы. Возможно, вы почувствуете прохладу в районе груди, некоторую неуверенность в контурах тела, характерную дрожь, но главное — отчетливое переживание ПОЛНОГО отсутствия страха смерти, ЧСВ, жалости к себе. Проекцией такого ощущения становится очень странная дезориентация обычного осознания как в отношении пространства, так и времени. Координаты описания становятся почти нереальными или, по меньшей мере, сильно искажаются. Сталкинг нужен еще и для того, чтобы, в случае достижения этого состояния, не потеряться в нем.

Любой непривычный способ восприятия автоматически вынуждает нас блуждать, ни на чем специально не останавливаясь. Общее любопытство сновидящего — недостаточный стимул для жесткой фиксации и деятельности энергетического тела. Чтобы заставить свою целостность заработать во втором внимании или во внимании сновидения, надо построить модель условных отношений, систему координат, структурировать опыт по модели первого внимания и установить иерархию целей, мотивов, реакций.

Все вышеперечисленное — своеобразные ключи к оживлению инертных полевых зон, фиксирующие якоря, которые вынуждают исследователя пережить чужеродные комплексы сенсорных сигналов во всей полноте — и этим обрести еще один облик своего существа, живущего в прежде невообразимой среде. Это достигается при помощи специфического самосталкинга.

Энергетически эффективное действие становится доступным сновидящему в результате той особой убежденности тела, которая открывается через систематический сталкинг в процессе освоения конкретной позиции сновидения. Конечно, подобная практика имеет определенные недостатки, детерминированные изначальной установкой сновидящего. Если его цель — в сновидении или во втором внимании, она заслоняет все остальное, как только начинает проявлять свою реальность. Повседневный мир первого внимания больше не вызывает интереса.

Окружающие люди на фоне самосталкинга сновидящего уходят на второй план и не привлекают. Сущность отношений в первом внимании становится призрачной, об играх или манипуляциях не может быть и речи. Основное внимание абстрактно направлено на собственное энергетическое тело, в результате вокруг — одни «фантомы», как у дона Хенаро по дороге в Икстлан. Начальным импульсом для перехода в такое состояние может служить отобранный образ. Для меня — это пустыня, горы, море или нечто подобное, безлюдное и масштабное. Как только приходит изменение самоощущения и восприятия, субъективный образ следует отбросить, чтобы освободить путь в Неопределенное.

Но это лишь одна сторона сталкинга сновидящего. С ее помощью можно зафиксировать точку сборки в мире второго внимания и заниматься абстрактными исследованиями. Но так вы не сможете обрести целостность. Энергообмен почти полностью фокусируется на «втором кольце Силы» — уходит способность к разговору, к отдельным видам интерпретации воспринимаемого, а вместе

с ними теряется возможность адекватного применения нового энергообмена для действий и влияний.

Чтобы интеграция протекала гармонично, сталкинг должен поддерживать среду активных социальных взаимодействий. Общение с окружающими и сохранение социально приемлемой маски в ситуации внешнего давления — самый трудный, но и самый эффективный вариант практики. Именно он постоянно «ускользает». Прежде всего потому, что большинство из нас не удерживает в течение дня этого настроения, забывается и незаметно возвращается в привычную колею.

Используйте специальное намерение. Сидеть и созерцать ландшафт — не совсем то, что нужно. Точнее, это лишь часть необходимого опыта. Сохранение внутреннего созерцания на фоне активной коммуникации с представителями стандартного тоналя — вот что приносит успех.

Все это повторяет уже сказанное у Кастанеды, но не становится предметом чувства — возможно, лишь на минуты, а нам нужно, чтобы безупречность сопровождала нас круглосуточно. Очень часто ускользает чувство смертности — ведь смерть находится на самом краю тоналя. Идея смерти постоянно удаляется от многих из нас в область исключительно умственного, что абсолютно неверно. Безупречность без «смерти за спиной» — это профанация. То же самое происходит с некоторыми аспектами чувства собственной важности. Импринтные ядра подвижны и способны к бесконечным мутациям.

Таким образом, сталкинг исполняет как минимум две функции. Во-первых, фиксирует точку сборки в любом избранном положении и этим обеспечивает полноценный энергообмен тела с внешними полями. Во-вторых, выслеживает первое внимание, чтобы безупречность поддерживалась независимо от текущей ситуации и внешних условий.

Что касается безупречности, то необходимым условием ее правильного выслеживания является перепросмотр, которому будет посвящена следующая глава. Здесь же нас интересует схема тотального сталкинга, который позволяет выделить и закрепить интересующие толтека реакции и состояния. Иными словами, нас интересует сталкинг как инструмент, позволяющий манипулировать собственным осознанием.

Уже сам принцип позволяет повысить интенсивность осознания независимо от лежащего в его основе намерения. «Выслеживание» любой поведенческой программы подразумевает взаимовлияние двух типов опыта — автоматического (обусловленного научением и импринтами) и активно сознательного (отстранённо наблюдающего и корректирующего). Образно выражаясь, сталкер делит свое внутреннее пространство на «охотника» и на «дичь». Интенсивность его осознания как бы удваивается. Он вынужден сохранять равновесие двух позиций и не может оставить ни одну из них. Сосредоточившись исключительно на позиции наблюдателя, сталкер превратится в медитатора. Его погруженность в себя остановит естественную работу тоналя, в результате чего точка сборки тут же покинет привычное место и отправится путешествовать. Спонтанное «неделание» вовлечет его в аморфные зоны, где экзотические впечатления порождают хаос, где фрагменты описания не связаны между собой. Энергетическое тело восхищенно трепещет от необыкновенных переживаний, но управлять ими не в состоянии. Интенсивность осознания при этом колеблется, за расширением воспринимаемых областей следует их сужение. Сталкинг невозможен — «дичь» сбежала от «охотника».

Чтобы понять, какой объем работы заключен в достижении непрерывной осознанности реагирования при осуществлении различных поведенческих программ, рассмотрим общую схему тотального сталкинга.

Прежде всего, мы должны учитывать, что человек постоянно пользуется тремя типами внимания. Именно сочетание всех типов внимания выстраивает обычную схему переживания и основанного на нем поведения, результатом чего становится непрерывная потеря энергии. Внимание бывает 1) произвольным, 2) непроизвольным и 3) послепроизвольным.

(1) Первый тип внимания есть прямая манифестация осознанно принятого описания мира. Работать с ним проще всего, поскольку оно легко меняет свое направление и интенсивность, если тол-тек намеренно изменяет описание мира. Эта разновидность внимания опирается на те аспекты модели воспринимаемого мира, которые требуют подтверждений и не воспроизводятся автоматически. Обычно это сложные семантические конструкции, работа со структурами, состоящими из значений, опознаваемых по шаблону (практически без участия активного осознания). Однако интерпретация многоэлементных структур вынуждает внутренний диалог всякий раз повторять законы описания, что сопровождается участием произвольного внимания.

Произвольное внимание выслеживается просто, поскольку каждое его движение связано с усилием осознания. Оно охватывает информационно наиболее плотные области описания, которые предлагают несколько выборов (что требует не-автоматичности поведения), и по этой же причине сопровождаются ментальным комментированием — самым явным компонентом внутреннего диалога. Остановка ментального комментирования вызывает паузу, которая может перенаправить произвольное внимание и изменить сценарий сложного реагирования. Благодаря этим относительно несложным процессам возможно так называемое «позднее» обучение и переучивание. Так охотник учится различать следы животных, а современный человек — управлять автомобилем или работать с компьютером. Ибо во всех случаях обучения надо знать, на чем сосредоточить внимание, чтобы выделить важное и убрать второстепенное. Каждый навык требует собственного распределения внимания и нового алгоритма. Поэтому вполне естественно, что сталкинг начинается с выслеживания произвольного внимания.

(2) Непроизвольное внимание обусловлено биологией и нейрофизиологией. У всех млекопитающих с развитой ЦНС непроизвольное внимание работает по схожим законам. По сути, непроизвольное внимание — это простое отражение доминирующих энергообменных процессов. Среда (внешнее поле) диктует законы непроизвольного внимания так же, как законы самого выживания.

Например, пучок энергетических полей, который интенсивно перемещается в непосредственной близости от субъекта, может оказаться опасным. Подобный пучок, пребывающий в состоянии относительного покоя, реже представляет собой угрозу. Непроизвольное внимание в этой ситуации всегда фокусируется на более активном пучке. Близкие объекты для непроизвольного внимания важнее далеких, крупные важнее мелких, яркие важнее бледных и т.д.

Подобные законы работают и во внутреннем мире субъекта. Эмоции и переживания, впечатления и мысли имеют свою иерархию важности для непроизвольного внимания. Главная проблема в выслеживании непроизвольного внимания, когда речь идет о психических фактах, заключается в том, что содержание внутреннего мира чаще всего обусловлено всеми видами внимания одновременно. Некая часть бодрствующего сознания всегда следует за произвольным вниманием, другая — за по-слепроизвольным. Вычленить биологический автоматизм — это значит обрести важный инструмент сталкинга, поскольку этот автоматизм может исполнять роль конкурирующего сигнала в целом ряде нежелательных эффектов тоналя.

Сущность непроизвольного внимания заключена в непосредственности. Оно всегда пребывает «здесь» и сейчас», и уже этим противостоит самозабвению бесконечных проекций в будущее и прошлое, в условное (воображаемое) наклонение. Непроизвольное внимание в чистом виде несовместимо с индульгированием. Таким образом, в процессе сталкинга можно опираться на непроизвольное внимание, чтобы устранить психоэмоциональные нагромождения, порожденные тоналем. Внутренний диалог принимает минимальное участие в этом виде внимания. Причем именно здесь внутренний диалог всегда опаздывает. Он не сопровождает и не оформляет внимание, он фиксирует последствия непроизвольного акта.

(3) Основное поле для выслеживания сталкера — это послепроизвольное внимание. Этот тип внимания поддерживает основную часть тоналя, фиксирует режим восприятия и поглощает наибольший объем энергии. Почему? Субъективно нам кажется, что как раз произвольное внимание требует максимальных усилий от воспринимателя. На деле же все обстоит немного иначе.

Во-первых, послепроизвольное внимание занимается поистине колоссальным объемом сигналов. Оно вычленяет, о-значивает, оценивает абсолютное большинство сигналов и сенсорных комплексов, поступающих из внешнего поля. Оно непрерывно «делает» окружающую среду — как природную, так и социальную, оно раскладывает по пунктам инвентаризационного списка эмоции, чувства, переживания. Во-вторых, сущность послепроизвольного внимания — это своего рода «забытая произвольность». Любой акт послепроизвольного внимания так же неестественен, как и действие произвольного внимания. Он обусловлен цепочкой символов, взятых из описания, совокупностью элементов внутреннего диалога. В известном смысле послепроизвольное внимание — всегда результат размышления. Иногда оно бывает простым, но чаще скрывает в неотслеженных глубинах множество ходов и последовательностей. Мы не замечаем, как всякий раз повторяем это «размышление» — в сокращенном виде, разумеется. Но даже в сокращенном виде внутренний диалог потребляет все накопившиеся ресурсы, за исключением неприкосновенного запаса, который хранится на случай катастрофических перцептивных и психических нагрузок.

Не будет большим преувеличением сказать, что взрослый человек живет в мире послепроизволь-ного внимания. Даже простейшие действия (например, ходьба) — результат послепроизвольного внимания. Когда-то ребенок потратил достаточный объем произвольного внимания, чтобы научиться ходить, а не ползать на четвереньках.

Конечно, в царстве послепроизвольного внимания тоже существует своя иерархия сложностей (энергоемкости). Ходьба, например, относится к простейшим действиям и потребляет совсем мало энергии. Распознавание звуков и слов родного языка — более сложный процесс. К нему примыкает целая система социальных сигналов, условностей, возникших на ранних этапах антропогенеза, когда формировались первобытные племена с их примитивными (но уже искусственными) ритуалами.

Своеобразным апофеозом послепроизвольного внимания стали для человека чтение и письмо. Эти навыки ярче всего демонстрируют искусственность мироописания и его условность. Одновременно они легли в основу глобального феномена человеческой культуры в целом. Сегодня чтение и письмо пребывают далеко не на вершине сложных автоматизмов послепроизвольного внимания. Есть навыки куда более сложные, но все они базируются на тех же принципах: сотворение знака после многократного абстрагирования мысли и представления, а затем — сотворение синтаксиса, т.е. законов, управляющих последовательностями знаков.

Язык, чтение и письмо сделали мышление человека синтаксическим. Одновременно собственный неприродный синтаксис приобрели все виды восприятий и описание мира целиком. Само устройство общественной жизни человека с какого-то момента стало детищем синтаксиса. Абстрактные понятия генерируют социальные феномены, и общество существует как определенный язык.

Исторически эти явления (внимание, язык, социум, культура) развивались системно и синхронно. Степень их взаимовлияния друг на друга настолько велика, что мы не можем определенно выяснить, какой из факторов был решающим в конкретной ситуации развития. Очевидно одно — объем послепроизвольного внимания на каждом следующем этапе возрастал. Это наблюдение и дает нам возможность уверенно говорить об усложнении тоналя человека, а равно о том, что с каждым столетием он требует все большего объема перцептивной энергии для поддержания своих разросшихся структур.

Таким образом, если объем произвольного и непроизвольного внимания остается в общем неизменным, то послепроизвольное внимание впитывает в себя специфические содержания (часть которых постоянно меняется) и отнимает возможность изменить режим восприятия. Следует заметить, что это положение не нужно понимать буквально: рост мирового тоналя влияет на индивидуальный тональ человека определенной эпохи, но не определяет его содержание во всех частностях. Прежде всего, индивидуальный тональ не может удержать непрерывного потока модификаций описания — более того, он в этом не нуждается. Часть неактуальных содержаний регулярно отмирает и перестает быть объектом послепроизвольного внимания. «Пузырь восприятия» принимает в себя те изменения, которые помогают ему более изощренно поддерживать неизменность базового режима перцепции. Поэтому усложнение одного аспекта может вызвать торжество вульгарной простоты и искусственной однородности в других областях описания мира. Таким образом тональ избегает губительного истощения — он всегда оптимален и пользуется самыми адекватными средствами для своего сохранения.

Поскольку сталкинг в первую очередь направлен на изменение объема послепроизвольного внимания, он сам по себе может вызывать резкие колебания в интенсивности энергообмена. Этим объясняется способность сталкера не только фиксировать точку сборки в измененной позиции, но и смещать ее наяву, без обращения к сновидению или медитативному трансу.

Для достижения этой цели сталкер пользуется внутренними ресурсами. Если мы проанализируем процесс сталкинга с точки зрения манипуляции вниманием, то заметим, что объем послепроиз-вольного внимания сокращается благодаря обращению к произвольному или непроизвольному вниманию. Именно к этому сводится процедура тотального сталкинга себя.

Мы можем выследить автоматизм (т.е. своевременно заметить его и остановить) либо посредством активного осознания, либо с помощью конкурирующего сигнала. Активное осознание делает по-слепроизвольное внимание произвольным — поймав себя во время стереотипного отреагирования или восприятия, мы вынуждаем осознание «просканировать» обычно ускользающую цепочку символов и интерпретаций. Конкурирующий сигнал возникает при вычленении элемента непроизвольного внимания из обычной сети стереотипных реакций.

В обычной ситуации внутреннего диалога непроизвольное внимание угнетено, вытеснено на периферию. Его возвращение в центр осознания, соответственно, «выдавливает» внутренний диалог и прекращает делание описания мира. Наиболее ярко этот принцип демонстрирует свою эффективность во время «ходьбы Силы». Максимальная активизация непроизвольного внимания, которая достигается благодаря неестественному расширению зрительного поля, вызывает впечатление переполненности информацией и останавливает внутренний диалог. Более мягкий вариант — слежение за работой непроизвольного внимания в любой текущей ситуации. Это состояние во многом идентично медитации «свидетель», которой пользуются некоторые йогические и буддистские школы.

Однако, манипуляция вниманием — всего лишь инструмент сталкинга. Она обретает смысл в том случае, если направлена на определенные области, благодаря чему дает новый опыт и позволяет в дальнейшем не только иначе переживать внешнее и внутреннее, но и познать закономерности своего существования в тонале, чтобы затем целенаправленно преобразовывать его.

Чтобы добиться этого, нужно изучить механизмы повседневного реагирования. Понятно, что сигналы, требующие выслеживания, движутся как снаружи вовнутрь, так и изнутри наружу. Всякий раз формируется цепочка «снаружи — внутрь — наружу». Эта простейшая структура может бесконечно развиваться. Каждый цикл отреагирования порождает новый внешний сигнал, который становится началом нового восприятия и, соответственно, нового реагирования.

Пристальное наблюдение за этим круговоротом доказывает наше печальное однообразие и неспособность чему-то научиться, если внутренний диалог не прерывается. Сталкинг, можно сказать, начинается с наблюдения. Стимулы, впечатления, ситуации повторяются бесконечно, поскольку мы одинаково на них реагируем. Реакции порождают поступки, поступки создают обстоятельства,

которые поставляют материал для восприятия. Мы выбираем ту часть материала, которая вызывает знакомое уже реагирование. Так формируется замкнутый круг переживаний, эмоций, мнений. Мы повторяем себя с незначительными вариациями, в конечном счете оставаясь на одном и том же месте.

Непрерывное движение перцептивных сигналов по описанному кругу «снаружи — внутрь — наружу» есть не что иное, как поток впечатлений, отражающих энергообмен нашего кокона с внешним полем. Поскольку этот процесс многоуровневый, он транслируется осознанию одновременно через несколько содержательных областей.

«Снаружи — вовнутрь»:

(1) сенсорная,

(2) интерпретация восприятия,

(3) интерпретация в системе описания мира (то, что определяет ценности, локусы, позиции, валентность значений по отношению друг к другу — именно это непрерывное сопоставление воспринимаемого с инвентаризационным списком тоналя вызывает большую часть продуктивного галлюцинирования).

«Изнутри — наружу»:

(4) первичное реагирование,

(5) повторное реагирование(проверка),

(6) реакция индульгирования (психическая реверберация).

Эти области участвуют в цикле восприятие-реагирование как самостоятельно, так и в различных сочетаниях. Они влияют друг на друга, обусловливают друг друга, образуя разнообразные конструкции с участием всех трех типов внимания.

Выслеживая содержательные области, мы можем нарушить ряд трудно замечаемых автоматизмов. При этом особенно эффективным чаще всего оказывается выслеживание внутренней дистанции, существующей в психическом пространстве между сенсорной и интерпретационной зонами (1) и (2), а также первичным и повторным реагированием (4) и (5).

Здесь открываются необычные виды чувствительности, которые лежат в основе всех видов так называемого «экстрасенсорного восприятия». Бессознательно пользуясь приемом выслеживания паузы между сенсорным восприятием и его интерпретацией, первичным и повторным реагированием, сенситивы и экстрасенсы могут узнавать то, что обычно недоступно самопогруженному сознанию нормального человека.

Так может работать «психометрия» (опознание информационных следов через объекты), экстрасенсорная диагностика и многое другое. Пользуясь этим же приемом, толтек находит «место силы» и определяет его как благоприятное или неблагоприятное. Кастанеда описал это достаточно красноречиво. Когда дон Хуан заставил ученика непостижимым образом воспринять отличительные признаки места силы, он тем самым обучил его этому виду сталкинга. Именно обнаружение паузы между сенсорным восприятием и интерпретацией привело к осознанию прежде недоступной информации об окружающем мире. Транслироваться такая информация может самыми разными и всегда субъективными путями — визуально (цветовые пятна, необычный блеск и т.п.) или кинестетически (странные ощущения в теле). Иногда знание приходит путем, который вообще невозможно идентифицировать — как бы непосредственно. В результате глубокого сталкинга, направ-140

ленного на разделение сенсорной и интерпретационной области, тело может самостоятельно реагировать на открытую информацию (идеомоторными актами). Лозоходцы открыли этот способ много веков назад, используя в качестве усилителя чувствительности лозу или рамку (специфическую антенну). Конечно, самые чувствительные не нуждаются в антенне — телесные реакции сен-ситивов настолько очевидны, что их легко удается опознать. Тело само останавливается, поворачивается, вздрагивает и т.п.

Пауза между первичным и вторичным реагированием часто становится источником знания о состоянии других людей, их мотивации и других психологических моментах. Дело в том, что первичное реагирование, будучи по своему происхождению более древним, не столь жестко детерминировано описанием мира. Оно в большей степени отражает энергетическое состояние внешнего мира, а не значение (семантику) объектов. Повторное, или проверочное реагирование — это окончательное вписывание сигнала в тональную модель. Умение выслеживать паузу между реагированиями нередко встречается у опытных психологов-практиков, что делает их невероятно проницательными.

Авторы нейролингвистического программирования в свое время пытались создать обучающую методику, построенную на этом принципе. Наблюдения Гриндера и Бэндлера за самыми талантливыми психотерапевтами и гипнотизерами (такими, как Эриксон) вдохновили их на подобные поиски. Интересно, что, даже пользуясь методами НЛП, не все могут научиться «сверхнаблюдательности». Возможно, как раз потому, что не усваивают фундаментальный принцип этого загадочного действия — выслеживание первичного реагирования и отделение его от реагирования повторного. Модель, предложенная авторами НЛП, работает в той мере, в какой способствует формированию навыка выслеживания.

Таким образом, когда данный вид сталкинга направлен на внешний мир, мы начинаем получать новые знания о нем. Если же мы заняты самотрансформацией, то узнаем многое о себе.

Области (3) и (6) не менее важны, но выслеживаются относительно легко. Пожалуй, с них и начинается сталкинг. Выслеживание значений и ценностей, образуемых ими систем и отношений, — это то, без чего работа над безупречностью не может начаться. То же касается и выслеживания ин-дульгирования. Эти содержательные области являются поверхностью нашего тоналя, от них мы отталкиваемся, когда приступаем к работе над более глубокими пластами (1), (2), (4), (5).

Последовательность достаточно очевидна. Например, вы сталкиваетесь с ситуацией, вызывающей сильное эмоциональное реагирование. Прежде всего, вы определяете место замеченной эмоции и ее смысл в описании мира — допустим, это связано с чувством собственной важности и вызвано посягательством на определенную ценность. Разумеется, вы открываете два аспекта этого события реагирования — внешний (связанный с восприятием) и внутренний (связанный с переживанием восприятия). Исследуя внешний аспект, практик находит интерпретацию (2) и затем сам сенсорный сигнал, породивший интерпретацию (1). Обратившись к внутреннему аспекту, практик прежде всего сталкивается с многократно повторенной эмоцией (индульгирование), идентифицирует повторное, проверочное реагирование — источник эмоции (5) и добирается до первичного реагирования (4).

По мере продвижения к областям (1) и (4) интенсивность осознания неумолимо возрастает. Это связано как со спецификой самих содержаний, так и с необходимостью привлекать все большие объемы внимания. Если означивание и оценка (3) производятся менее автоматично, с ощутимым участием произвольного внимания, то по мере приближения к чистой сенсорности (1) произвольность исчезает, ее целиком заменяет послепроизвольное внимание — самое неуловимое из всех. Абсолютно то же самое происходит с внутренним аспектом: индульгирование (6) больше всего содержит произвольного внимания, первичное реагирование (4) держится вниманием послепроиз-вольным и непроизвольным.

Тотальный сталкинг (то есть, ситуация одновременного выслеживания всех областей) — крайне сложный процесс. Он требует предельной интенсивности осознания и вряд ли может продолжаться долго. В тех случаях, когда его удается поддерживать на необходимом уровне хотя бы пару часов, формируются все условия для смещения точки сборки. Причем характер смещения отличается от того, что наблюдается при неделании и, тем более, сновидении. Это медленный дрейф, который сопровождается частыми фиксациями. Вслед за дрейфующей ТС полноценно и мощно активизируются различные зоны кокона, что обеспечивает высокую степень интеграции медленно изменяющихся режимов восприятия. Рано или поздно, следуя данному импульсу, точка сборки достигает положения «повышенного осознания» без знаменитого «удара Нагваля». Это, наверное, самое мощное состояние энергетического тела наяву. Последствия такого опыта могут быть невероятны.

Во-первых, тотальный сталкинг резко повышает способность достигать второго внимания через сновидение. Плотность и яркость восприятия в сновидении связана с характерно «сталкеровским» уплотнением тела сновидения. Во-вторых, энергетичность наяву вызывает магические эффекты синхронистичностей и влияний — прежде всего, это воздействие на восприятие окружающих, а порой даже воздействие на неживые объекты. У Кастанеды, как вы помните, мастером подобных воздействий был великолепный Хенаро.

Конечно, столь масштабные достижения открываются в результате десятилетий упорной работы при наличии таланта. Важно понять, что это возможно, и что условием здесь является тотальный сталкинг, принципы которого я в основном описал. О некоторых специфических эффектах еще будет сказано в последующих главах.

Если тотальный сталкинг является как бы стратегической целью всей дисциплины, то частный сталкинг, направленный на конкретную задачу, — это повседневная работа. Каждый раз, используя сталкинг, мы разрешаем актуальную проблему нашего тоналя. Из этих шагов состоит последовательная очистка внутреннего пространства и трансформация отдельных комплексов.

В основе «частного сталкинга» лежат определенные сценарии. Поскольку сталкинг — это всегда творчество и импровизация, описать все сценарии не представляется возможным. Остановимся на главных. В большинстве случаев сталкер отталкивается от них, чтобы найти собственную уловку.

Сценарии сталкинга.