Ты все время искала разгадку,
кто? откуда течет твоя кровь?
понемногу решаешь загадку,
поднимаешь историю вновь.
Дочь Кереев, Ашаймалы внучка,
предка славного Арсланбека.
от Таныша старшего сына
род берет начала Балта.
Задавалась вопросом о месте,
почему на башкирской земле
много времени ты проводила? -
там могила Арсланбека.
По стопам своих праведных предков
долго, много придется ходить,
по крупицам историю черпать
и традиции вновь возродить.
Не пугайся что знаешь ты мало,
не известного много везде.
для потомков своих собираешь
что поведают предки тебе.
Схорони всякой вещи порядок,
слову верному место найди,
время в жизни твоей, знать, настало
силу предков своих обрести.
Пусть обида и страх не тревожат,
за достаток, семью и детей,
если будет на то воля Божья
обретешь время радостных дней.
Голос предков зовет за собою,
нет покоя ни ночью, ни днем.
шаг за шагом иди без оглядки,
Наурызбай батыр рядом с тобой.
115 батыров с камчами
на конях и в доспехах с тобой.
славных предков ты внучка родная,
смело рвись с черной силою в бой.
От того ли, что гордость и эго
заставляют ошибки вершить,
много горя хлебнули народы,
не хотят мирно, правильно жить.
Род Киреев из среднего жуза
ждет всех праведных, смелых сынов.
пусть твоя шестикрылая муза
снимет с сердца неверия оков.
Расскажи про сражения лихие,
про свободу, что любит казах,
и про горы и степи родные,
что не видели даже во снах.
С шумом ветра доносится песня
на кобызе, на домре акын
воспевает историю рода,
своей родины преданный сын.
Ты прислушайся, через столетия
распознать сможешь голос отцов.
все мы братья, родители, дети,
в твоих венах течет наша кровь.
История моего рода
Книга первая
Мое дитя, спешу к тебе
Через тысячу долгих лет.
Ты не одна на всей земли,
Твой род с тобой, хоть рядом нет.
Мы много лет просили Бога
Открыть заветную дорогу,
Дорогу к предкам и святым,
Мы говорить с тобой хотим.
Пришла пора писать роман
В стихах и в прозе, все в карман
Ты памяти клади, спеши
И ничего не упусти.
Привет из прошлого заждался,
Среди песков верблюд мой мчался,
То падал от дневной жары,
То петь хотел от красоты.
Со мной мой Ангел и Аллах,
Я вместе с ними поборол свой страх
Который в сердце закрался,
Что не дойду до тебя.
Барханы желтые тянулись в два ряда,
Шакалы выли падаль поджидая.
Молил я Господа, чтоб на день или два
Продлил мне жизнь – вот пред тобою я.
Ты не смотри что туфли все в пыли,
Кафтан на солнце выцвел до бела.
Все что хотел сказать тебе – в груди,
Начнем же, что мы ожидаем?!
Историю далеких лет,
Твоих сородичей младые годы
Поведаю тебе, быть может ты
Расскажешь и другим народам.
В степях калмыцких
Или среди песчаных бурь
Лежит верблюд от жажды умирая,
А рядом человек стоит.
Кто он? Еще пока не знаю.
Картина жалка, но это жизнь
Кочевников: родился – умер,
Похорони там где родни нет,
Молитвы не прочтут по нем по ныне.
Привыкли все и ты не плачь,
Записывай мой дальше сказ.
В крови твоей – калмыцкая кровь.
Дугою взмылась чья та бровь?!
Не удивляйся ни чему,
Еще не это расскажу.
Они гоняли лошадей,
Отару овц и верблюдей,
Прости за изощренный слог,
Но по другому я не мог.
У деда твоего жена
Была красива и умнее
Из рода ханского была.
Из дома по любви ушла,
Отец ее хан Байтерек,
Ох, сильный, смелый человек.
Одним лишь взглядом мог сломить
Противника, с ним не шутить.
Но дочь в отца и слово нет
Ей не закон и Байтерек был побежден,
Отдал он в жены жениху
Любимую Жанай-Айслу,
Но повелел с земли уйти.
Казахские степи велики,
Но даже за пределы их,
Там где китаец иль калмык.
Покинула родимый дом
Жанай-Айслу с женихом.
Я вижу ты хотела знать
Как мужа Жанай-Айслу назвать.
Ты не спеши, всему черед,
Свое он имя назовет.
А почему калмыцкая кровь,
Так это замуж выйдет дочь
Жанай-Айслу и будет рол
Твой от нее вести отчет.
Гляжу ты сильно удивлена,
Но это начал я,
Что будет дальше – не спеши,
Записывай мои стихи.
Жанай-Айслу как Байтерек
Мудра и русло рек
Ей поддавались, коль она
Просила, рядом человек
Мог быть лишь
В тысячу раз сильней
И это он- батыр Еней.
О нем легенды сочиняли,
Не веришь, проверяй скорей.
… Ну что, нашла хоть что-нибудь?
Про интернет свой позабудь.
То было время до Христа,
Откуда знать вам имена.
Но я тебе все расскажу,
Как раньше жили в старину
И что бы вам иметь в быту.
Тетрадь по толще приготовь,
Та что лежит здесь не пойдет.
Мы долго будем говорить
И книгу памяти творить.
Не придаю я роль годам,
Не в них вся суть,
А в судьбах тех,
Кто жил до этих ваших лет,
Они историю вторят,
Записывай ты все подряд.
Батыр Еней – и не казах,
Покойных предков его прах
Лежит в башкирских берегах
У шумной речки, что в горах
Берет начала в Таушташ.
Опять неверие, обман?!
Залезь ка доченька в карман,
Достань от туда пятаки
И выбрось с берега реки.
Пусть будет правда на листах
И в строчках и моих устах,
Сомненья брось, они пусты,
Мы сердцем чувствовать должны.
В те времена когда Урал
Еще в бою своем не пал,
Когда Хозяйка медных гор
Свой не сказала приговор.
Тогда гора была средь всех
Таушташ стремилась вверх
И много речек здесь исток
Брало от вешних талых вод.
Бил ключ с живой водой
И птицы вились здесь гурьбой,
Там всадник не пройдет вперед,
Там леший знает тайный ход.
Пещера с узкою стеной
Вход закрывает за собой.
Гудит в пещере страшный звук
И мучает людской он слух.
Не всяк сюда дорогу знает,
А выходя все забывает.
Но помнит только чей то смех,
С ума он сводит точно всех.
Горы хозяйка не простая,
Она является нагая,
Пленит красою и навек
Здесь остается человек.
Отсюда родом наш Еней,
Он много слышал сам о ней,
Но видеть в жизни не пришлось,
Влюбился в Байтерека дочь.
Однажды пас конец в степи,
Шептала Мара: «спи-усни»,
Застлала сном глаза его,
Коня украли одного,
Тот конь – скакун из скакунов,
Второго в мире не найдешь.
Отправился батыр искать
Следы в степи все надо знать,
Провел в пути не мало дней,
Да встретил девушку Минлей,
Она пасла отару овц
И слышала звук рысаков,
Промчавшихся в закате дня,
Где солнце прячется от дня.
Остановила – не спеши,
Вот это строки запиши:
«взглянул лишь украдкой
На ваш дивный стан,
Так все что вокруг
Казалось обман.
Нет больше веселья,
Раздолья мне нет,
Покуда на чувства
Не слышу ответ.
То нежный бутон
Распустился в степи,
Прошу тебя дева
Со мною пошли.
Мой резвый рысак
Убежал от меня,
Чтоб в казахских степях
Повстречал я тебя.
Нет больше мне жизни
В разлуке с тобой,
Прошу тебя дева
Стань верной женой».
И с легкой руки той самой Минлей
Нашел себе пару батыр наш Еней.
Не скоро, не долго Байтерек бушевал,
Он молнии, громы вокруге пускал.
Отдать за простого батыра дитя,
Не будет во веки, то воля моя!
Как праведный папа любимую дочь
Он с частью отдать был готов.
Откуда явился тот наглый башкир
И все что мечтал Байтерек в миг разбил.
Не уж то вот так отдаст он свою
Любимую дочь и дитя Жанай-Аслу?!
Ох, если бы сотня, друга солдат
Стояли пред ним, он был справиться рад,
Но то счет очей, родное дитя,
Так ласково смотрит из под ресниц на тебя.
Нет, не проси, не проси, уходи.
Уйди, чтоб не видели очи мои.
Я рода лишаю тебя коли ты
Уйдешь вместе с этим батыром с степи.
Отныне не дочь мне, нет больше тебя.
Не держит тебя здесь родная земля.
Прошу, пусть ночи не будет на ней,
Свою долю счастья иди с ним испей.
В краях где китаец живет и калмык,
Пусть будет возницей твоей черный бык.
Пусть ветры степей прогоняет тебя,
Иди и не кайся потом дочь моя.
Вот так с болью в сердце, словно раненый зверь
Вернулся к себе славный хан Байтерек.
Уж сколько прожил после этого хан,
Не знаю, не слышал, не ведомо нам.
Ну что загрустила, все еще впереди,
Ведь Жанай-Айслу и Еней вместе ушли.
Любовь их двоих была всех сильней.
Плодом их любви стала дочка Айна.
С нее новый род тогда начался.
Осели они в калмыцких степях
Средь буддийских монахов свой род возведя.
Поведать хочу как девчонкой Айна
С рождения звуки с минбара неслись,
Призывы к намазу в груди раздались,
Как старшие дети в три года она
Стелила намазлык сама для себя.
Головку повяжет вокруг, только глаз
Мигающий смотрит на детей и на нас.
Ни слово, ни крика, все делает в точь.
Вот славная Жанай-Айслу и Енеева дочь.
Откуда любовь такую взяла?
И шепчет все время Алла, да Алла.
За стол не садится пока не прочтет
Дуа для еды, т где все берет?!
Средь игр ее не видать, не слыхать,
Она снова в храме, у буддистов опять,
И там она знает всех песен слова.
Какая же мать ее родила?
И целую службу будет Будде служить,
Со словами Аминь снова к дому бежит.
Нет разницы между тем храмом и здесь,
Ей даже бывает нет время присесть.
Молитва закончилась у буддистов, уже
К намазу призыв раздается везде.
И бегает маленький ангел меж двух
И каждый манит и грается с ней.
Айна подрастала, отец же всерьез
Задумался, как выдать свою дочь,
Какой муж захочет такую жену?!
Разводит руками и мать Жанай-Айслу.
Меж тем за писаньем священным сидит,
Читает, пытается мысли унять
И ты свои тоже смоги обуять.
Сказал же – не будет времен,
Порядок веков мне не закон,
Ты лучше идею пойми, чем слова
Мои проверять, может поймешь все сама,
Нет логики, хроники тоже здесь нет.
Прости, душа, не человек,
Законы другие подвластные мне.
Ну, все, порешали, сказ продолжу теперь.
Законы Аллаха должен всяк изучать.
Айна и засела, чтоб досконально все знать.
Идея одна родилась у нее,
Единое ханство устроить свое.
И земли прародичей все объединить,
Людей научить по Корану всех жить,
И Будде с Христом место найдется свое,
Только замуж Айну не берет ведь никто.
Для родителей горе, стыд и позор,
Это страшный на всю семью приговор.
Слишком умной казалась Енеева дочь,
Познакомившись только, уезжают все прочь.
В храме Будды служим молодой человек,
Он читать и писать манускрипты умел,
У него Айна научилась всему,
И решила, что будет подруга ему.
Но монаху нельзя, он в аскезе живет.
Кто не знает Жанай-Айслу смелую дочь,
Коли захочет чего, будет насмерть стоять
И монах наш буддийский не смог устоять.
Праздник в доме Енея, Айна
Мужа в дом к себе привела!
Не бывало такого во век,
Посторонний по вере пришел человек.
Что же будет с потомками, как
К Богу будут обращаться – Будда, Аллах?!
Кто не жил в те времена,
Не поймет какая война
Развязалась в результате всего,
Но Айна не предала ни кого.
Бог вложил ей такие слова:
«Бог единый, творец всех начал,
Он из глины нас создавал,
Он вдохнул душу в наши тела
И в уста вложил «Калима».
Всех кто формулу эту вознес,
Будь то Будда, Моисей и Христос,
Мусульманином станет в миг,
Остальное становится ширк.
Если раньше он верил в Христа,
Ведь пророка Марьям родила,
Если Будда его исцелил –
Просветленный человечески й сын.
Нет беды в том, что много дорог,
Бог един и понять нам помог.
Славный сын из арабских земель –
Мухаммед (с.а.с.) свет Аллаха очей».
Не мы выбираем любимых, друзей,
Аллах сам подводит к нам разных людей.
И коли судьба соединила нас так,
Признайте, что всесилен и мудр Аллах.
В степи между юрт, где ковыль и пурга,
Аллаху молитву Айна вознесла.
Служить ему с честью во веки веков
Клялась Байтерека дочери дочь.
В изгнанье, в разлуке с родными смогла
Прочувствовать связь родовую она.
Проснулся в ней зов по крови от дедов
И хочет она снять с сердец всех оков.
Поведать о были, о боли, войне,
Великом джихаде, что ведется в себе.
Об истиной вере рожденной в пыли
Песчаных барханов на крыльях любви.
Пророк Мухаммад (с.а.с.) и пять верных Ансар
О славном Аллахе поведали нам.
Нет больше сомненья, нет больше вина
И дочь не убита, что в ночь рождена,
И брат мой по крови и брат по душе
В один ряд поставлен на Божьем суде.
Прости нас потомок, коль не смогли донести
Единого Бога и молитвы стихи.
Пусть юная дева с горящим огнем
Зовет всех к молитве и мы все придем.
А друг ее верный с других он кровей,
Но истиной веры поймет он скорей,
Ведь знание – сила коль вера в сердцах,
Да пусть бережет и поможет Аллах.
Вот так, сам не понял как все рассказал
О пылкой любви вам поведал в стихах,
Любовь ведь любви окажется рознь
И если Еней о любимой мечтал,
То зять его счастье через Аллаха узнал.
Любовь ко Всевышнему соединила сердца
И род твой великий так начался.
Хочу отступление сделать одно,
Про голу Таушташ и селенье одно.
В тени под горою где речка бежит,
Под камнем зеленым твой предок лежит.
Он с вороном дрался, сломал два крыла,
Но птица до сердца добраться смогла.
Причиной столь страшной бойни
Стал маленький мальчик, ревевший в дали,
Он яйца вороньи везде разорял,
А ворон вокруг над ними летал
И звал он на помощь спасти воронят.
На крик прибежал отважный Булат,
Стал мальчика плетью от гнезд отгонять,
Но маленький хищник стал яйца бросать,
Над ними ворон тогда вознеся
И кинулся камнем на злого юнца.
Батыр хоть и зная кто виноват
Не смог просто в сторонке стоять,
Хоть жалко воронье семейство ему,
Но то человек, продолжать род ему.
Два чувства боролись, кто прав – виноват.
Схватил он дубину свой род защищать.
Вот бой между птицей защищавшей дитя
И нашим Булатом защищавшим себя.
Коль кто человека обидеть спешит
Всему человечеству он навредит.
Прости ворон верный, ты храбрый отец,
Но здесь мы с тобой найдем свой конец.
От рук и от клюва мы жизнь прекратя,
Воздали во славу живого царя.
Аллах нас рассудит, нет правды ничей,
Если обидел чужих ты детей.
Батыр Булат утопая в крови
В обнимку с вороном просил: «Помоги,
Аллах вездесущий пошли мир на земле,
Воздай всем виновным, мы верим тебе».
Покинул он душу у брега реки,
Янгейкой ее зовут старики.
Найди этот камень средь тысяч других,
Прочти у могилы написанный стих.
Душа у Булата болит до сих пор,
Не знает он Божий к себе приговор.
Ты суры Корана прочти про себя,
Ты женщина, знаешь, вам вслух их нельзя.
Проси у Аллаха за Булатовый грех,
А он уж Господь попросит за всех.
Он ждет тебя тысячу с лишним уже лет,
Найди, не забудь, пусть прольется им свет.
И ворон кружился все время в лесу,
Покой не нашел он в этом миру.
Отдать Богу душу не может, ведь грех –
Убил человека, считай что всех-всех.
Поставь в этом месте красивый мазар
И памятник преданным, двум верным отцам.
А тот кто причиной стал этих утех,
Он понял вину, не поднял на смех?!
Не знаю, но суд как сейчас мы живем,
Не стыд и не совесть не проснулися в нем.
Так жалко, цена высока за обман,
Кровавый урок преподанный нам.
Еще одна история из истории веков.
Твои мысли о камне цитрине
Не спроста, предок один
Добывал этот самый цитрин.
Он руду золотую нашел,
Глубоко в шахту ночью зашел,
Раз-два киркой ударил, в стене
Открылся проход, словно во сне,
Зал огромный предстал перед ним,
Эхо гулкое говорило здесь с ним.
Самоцветы горой на полу,
Позабыл он и про дом и жену.
Посредине возвышаясь на троне
Восседала царица в короне,
Жемчуга и рубины на ней,
Нет царевны той в свете милей.
Обомлел наш счастливчик, присел,
От волнения весь побелел.
Слахать слыхивал про дочь подземелья,
Говорят она поит всех зельем,
Манит светов рубинов в стене,
Золотою прожилкой в руде.
Тот кто ночью отправится в путь
За добычей, забудет вернуть.
Дверь распахнется в кладовую чудес
И навек парень с леса исчез.
Кто бывал у нее и вернулся,
Словно все позабыл и свихнулся,
Грезит блеском золотоносных пород
И все ищет тот таинственный грот,
Обещает своять из камней
Драгоценную чашу и в ней
Свое сердце отдать навсегда
Той, что камнем была рождена.
А уж сколько сгинуло там,
Чуть лишь деньги полезут в карман,
Прииск манит, зовет к себе в ночь,
Знать пришла Горы медной той дочь.
От объятий ее и тисков
Не смогли мы спасти женихов,
Истуканы растут тут и там,
Глыбой мертвой привидятся нам.
Вот и прадед твой в сети поймался
И за золото весь ей отдался.
Обещала она что одарит
Янтарем, хризопразом поманит,
И велит кабинет ей обить,
Хрусталем потолок убелить,
Пол из яшмы, агата стелить,
Канделябры цитрином увить,
Пуще света гореть они станут,
Все другие цвета в миг завянут.
Только в руки цитрин парень взял,
Вспомнил что на земле потерял,
И жену молодую и дочь,
И цепочку цитрина на шее
У любимой, что солнышком греет.
Вмиг опомнился, встал во весь рост,
Все что видел, с собою унес.
Не смогла она слово сказать,
У цитрина любовь не отнять,
Светит, греет любовью своей,
Ну и ты надевай поскорей.
Не хватает тебе той любви,
У цитрина ее ты займи,
Ниткой тонкой на шее повесь,
Пусть придет к тебе благая весть,
Пусть очнется от долгого сна
Сердце девичье, любовью горя.
Та беда, что тебя беспокоит,
Сердце болью, обидою ноет,
Не сегодня пришла, не вчера,
Предок был, обижал всех сполна.
Что ты хочешь, в руду всяк бывает
И тяжелых людей тоже хватает.
В жизни доброго не сказали словца
И носила ж их наша земля.
О дурных и плохих приключеньях,
Я рассказывать не буду, не время.
Просто знай, есть проклятье в роду,
Много было убито народу.
За такой большой смертный грех
Не расплатишься ты и во век.
Лишь молитвы твори по утрам,
Тяжело от грехов, поверь нам.
Не любила людей бабка злая,
Затворила калитку от рая,
Всех ругала на чем свет стоит,
Этим качество ты не греши,
Все хорошее у дедов бери.
Не копируй их смертных грехов
И людей полюби, коли счастье
Получить хочешь вместо ненастья,
Распахни сердце на встречу любви
И обиды свои убери.
Вижу мучаешься от непонимания,
Не понятой быть хуже изгнанья,
Но твои предки терпели, могли
И тебе говорят – все стерпи.
На заре мирозданья в лесу
Собирала младая ергу,
Песни дивные пела она,
В глушь лесную взяла забрела.
То ведь были какие века,
Знали люди язык барсука,
Белка кушать могла поднести,
А медведь на спине подвести.
Всяк общаться умел, не жалел
Совершать от души добрых дел.
Ночь-полночь и чащеба глухая,
Но красавица наша младая
Не горюет, ей теплое место
Приготовила зайки невеста,
Алукошко меж делом само
Удруг наполнилось грибами полно.
Тишина между тем до утра,
Охраняет ее лишь сова,
Вертит в стороны глазки свои,
Не мига все видят они.
Мир меж всеми, нет злости и страха,
Не боится слона даже птаха.
Вот загадка для нас в век раздора,
Мы не люди, а волчья лишь свора.
Загрызу всех кто слабее мня,
Эта женщина будет моя.
Так зачем я тебе рассказал
Об идиллии, что мир наш знал,
Сохранили любовь ко всему,
Сердцу научись доверь своему.
Все всех видь хорошее только,
Пусть агрессии будет ни сколько.
Наши предки могли мирно жить,
Так и ты к жизни этой стремись,
Не бросай, не смотри на других,
И пиши эти строчки для них.
«Когда рождается дитя,
Оно как чистая бумага
Податлива и так бела,
Сломать легко, но верить надо,
Что в мире будет справедливость,
Уйдет хандра, пройдет сонливость,
И дети, что пришли вчера
Откроют Бога для себя,
Познают истину в творце
И не окажутся на дне.
Прошу вас завтрашние дети,
Любите больше всех на свете
Творца единого для всех
И будет в жизни вам успех».
Меж тем узнала ты что Байтерек,
То символ вечный, человек
С таким же именем и был,
Но образ дерева затмил,
Корнями землю обвивая,
А кроной небо поддевая,
Стоит как символ вечно жизни
Наш Байтерек в своей отчизне.
Покуда крепкий ствол и крона,
Жизнь будет у его народа.
Он предком был, как поняла,
Всего народа и до сего дня
Могучи плечи распрямляя,
Руками небо поднимая,
Он смотри сверху как отец
На стадо вверенных овец.
Душа его болит и плачет,
Слеза мужчины много значит.
Он изо дня в день молитвы чтет,
Пускай Господь его спасет.
О жизни вечной и о рае,
О тех кто грех творит не зная,
О сметных муках, о войне,
Что каждый должен объявить себе,
О славной жизни Мухаммаде (с.а.с.)
И о святых отцов завета,
О жизни горней и земле,
О тех кто сгинул на войне.
Стоит на вечно вросший в землю
И я его молитвам внемлю.
Пойдем дитя своей дорогой,
Историю своего рода
Обязан каждый знать юнец,
Чтобы на нем не лег конец.
В далеких землях Амазонки
Среди болот, трясины топкой
Народ Нгалу охотой жил,
Твой предок там у них служил.
Попал он к ним когда штормило,
Корабль их к скале прибило,
Кто выжил в глубь земли пошли,
Искали пищу и воды.
Им местность вовсе не знакома,
Попали в плен, 5 лет вне дома.
Живет меж Нгалу равный всем,
Жену вручили насовсем.
Коль Богом дан такой союз,
Родились дети, радость муз,
Красивые мулат с мулаткой,
Назвали Бебер и Нгасалу.
Зык отца они узнали,
Ловили слово на лету,
Хотели жить познать и ту.
Часами слушали рассказы
О славных прадедах своих,
О дивных и далеких странах,
О жизни, что идет без них.
Меж тем в краю далеком
На поиск экспедиции пошла,
Не скоро-долго ли искала,
Но все же кой-кого нашла.
Твой предок точно все другие,
Стал черным от дневной жары
И только волосы прямые,
И на одной руке часы.
По этим признакам узнали
В нем друга, мужа и отца,
Семь с далекого Арабстана
Через 20 лет его нашла.
Хотел вернуться наш вояка,
Забыл про все, что здесь нажил,
Но Бебер и малютка Нгасалу
Бежали, что есть сил за ним.
Не отстают и не уходят,
Отца другим не отдают.
Решает он, что будет лучше
Оставить этих деток тут.
Ну как они – детя Нгалу
Средь азиатов будут жить!?
Оставил дочь свою и сына
И что же дальше будет с ним?!
Нет в том греха что в новом месте
Он взял себе еще жену,
Но коли пришла пора вернуться,
Он выбрать должен лишь одну.
Оставил все как есть и дети,
Хоть и любимые ему,
Должны остаться, чтоб на рассвете
Продолжить жизнь Нгалу Банту.
Быть может все как есть осталось,
Забылось, кровь свою смешав,
Нгасалу замуж вышла там же
И Бебер в жены взял свою.
Но воля Бога нам не известна
И может память в них живет,
И род, что в Амазонских дебрях
С них новый взял тогда отсчет.
Вот и гадай, ищи средь негров
Своих ты братьев и сестер,
История давно забыта,
Дух времени с анналов стер.
Не зря тебя так привлекают
Их темный цвет, найдешь ответ
Когда на землю их ты встанешь,
Мелькнет знакомый силуэт.
Не думай, не гадай, не надо,
Всевышний сам сведет пути
И разгадаешь тайну века,
Пока за мной вперед иди.
Твоя прабабка, свет в оконце –
Айна, что верою полна,
Всегда ходила в пол подольце,
На голове ее чалма.
Браслеты яркие на ручках,
Бренчат, играют на свету,
И просыпаясь вместе с солнцем
Плела толстенную косу.
По дому шла, словно летела,
Неслышна пуступь, ровен шаг
И лгать, обманывать не смела,
Пред Богом хоть в одежде - наг.
Богобоязненной с рожденья,
Стыдлива, кротка как дитя.
Любила Бога наша Айна
И этому учит тебя.
Возлюбленный ее Вурхой
Молитвы Будде возносил,
Она брала его с собой,
Чтоб он Аллаха также чтил.
Своей заботой, нежным словом,
Приветливой улыбкой, дочь
Казахского народа, Айна
Пленила Вурхоя в одну ночь.
Не устоял монах буддийский
Пред праведной красотой,
В твоей крови теперь отныне
Буддийский дух живет с тобой.
Еще не знаешь половины,
Китай не близок, не далек,
Но часто в жизни тебя звали
Китайкой, тебе и невдомек,
Что среди тех кто жил когда то
В далеком 15 веку,
Красиво жили и богато
Твои предки в Чжуаньжуу.
Из работяг, простых рабочих,
Кормивших всю семью свою,
Таньжоу был добр и честен,
Молился 20 раз на дню.
С утра, пока лучи рассвета
Не заиграют на окне,
Он в храм бежит, монета
Всегда в кармане при себе.
Как бы не тяжко было в жизни,
Не доедая и не до спя,
Он божеству свою монету
Ложил, молитвы вознося.
В любой момент, как только время
Появится чуть посидеть,
Таньжоу стелил поклоны
И начинал молитвы петь.
В округе думали свихнулся,
Смеялись даже старики,
А Таньжоу не ленился,
Просил простить и их грехи.