Речений, приличествующих Христу, по соединении, – три вида. Первый вид речений указывает на Его Божеское естество, напр.: «Аз во Отце и Отец во Мне» (Иоан. XIV:10); «Аз и Отец едино есма» (Иоан. X:30). И все, что приписывается Ему до вочеловечения, может быть приписано Ему и после вочеловечения, кроме того, что Он (до вочеловечения) не принимал плоти и ее естественных свойств.
Второй указывает на Его человечество, напр.: «что Мене ищете убити» (Иоан. VII:19), «человека, иже истину вам глаголах» (Иоан. VIII:40). И это: «тако подобает вознестися Сыну Человеческому» (Иоан. 3:14), и т.п.
[В частности] то, что говорится или написано о словах или делах Спасителя Христа, как человека, (подразделяется) на шесть видов. Одно Он делал и говорил сообразно с естеством (человеческим), в целях домостроительства; сюда относятся: рождение от Девы, возрастание и преуспеяние сообразно с годами, голод, жажда, утомление, слезы, сон, пригвождение, смерть и тому подобное, все, что является естественными и беспорочными страстями. Хотя во всех этих состояниях имеется налицо соединение Божества с человечеством, однако веруется, что все это поистине принадлежит телу, ибо Божество не терпело ничего такого, а только устрояло через это наше спасение. Другое Христос говорил или делал для вида; как, напр. спрашивал о Лазаре: «где положисте его» (Иоан. XI:34)? подходил к смоковнице (Мф. XXI:19); уклонялся или незаметно отступал (Иоан. VIII:59); молился (Иоан. XI:42); показывал вид, что хочет идти далее (Лук. XXIV:28). В этом и подобном этому Он не имел нужды, ни как Бог, ни как человек, но поступал по-человечески, применительно, где требовала нужда и польза; так, напр., Он молился, чтобы показать, что Он не – противник Богу, почитая Отца, как Свою Причину; спрашивал, не потому, что не знал, но для того, чтобы показать, что Он, будучи Богом, есть и воистину человек; уклонялся, чтобы научить нас – не подвергать себя безрассудно опасностям и не предавать себя (на произвол)199. Иное по усвоению и относительно; напр.: «Боже мой, Боже мой! Вскую мя ecu оставил» (Мф. XXVII:46)? и это: «не ведевшаго греха по нас грех сотвори» (II Кор. V:21); и это: «быв по нас клятва» (Гал. 3:13); и это: «Сам Сын покорится Покоршему Ему всяческая» (1 Кор. XV:28). Ибо Он никогда не был оставлен Отцом, ни как Бог, ни как человек; не был ни грехом, ни клятвою и не имеет нужды покоряться Отцу. Ибо, как Бог, Он равен Отцу и ни враждебен, ни подчинен Ему; а как человек. Он никогда не был непослушным Родителю, чтобы иметь нужду покоряться Ему. Следовательно, Он говорил так, усвояя Себе наше лицо и ставя Себя наряду с нами. Ибо мы были повинны греху и проклятию, как непокорные и непослушные и за это оставленные (Богом)200.
Иное (говорится об Иисусе Христе) в мысленном разделении. Так, если в мысли разделить то, что в действительности неотделимо, т.е. плоть от Слова, то Он называется рабом и неведущим; ибо имел (также) рабское и неведущее естество, и если бы плоть Его не была соединена с Богом-Словом, то была бы рабскою и неведущею; но по причине ипостасного соединения с Богом-Словом, она не была неведущею. В том же смысле Он называл Отца Богом Своим201.
Иное (Христос говорил и делал) для того, чтобы открыть Себя нам и удостоверить; напр.: «Отче, прослави мя ты славою, юже имех у Тебе, прежде мир не бысть» (Иоан. XVII:5)! Ибо Он был и есть прославлен; но слава Его не была нам открыта и удостоверена. (Сюда также относятся) и слова Апостола: «Наречением Сыне Божий в силе по Духу святыни, из воскресения от мертвых» (Рим. 1:4). Ибо через чудеса, воскресение из мертвых пришествие Св. Духа было явлено и удостоверено миру, что Он есть Сын Божий. (Сюда относятся также) и слова: «преспеваше премудростию... и благодатию» (Лук. II:52)202.
Иное, (наконец, Он говорил), усвояя Себе лицо иудеев и причисляя Себя к ним, как, напр., Он говорит самарянке: «вы кланяетеся, его же не весте мы кланяемся, его же вемы, яко спасение от Иудей есть» (Иоан. IV:22).
|
|
|
|
Третий род речений (приличествующих Христу по соединении естеств) показывает одну ипостась, указывая (в то же время) на оба естества; напр.: «Аз живу Отца ради: и ядый Мя, и той жив будет Мене ради» (Иоан. VI:57). «Иду ко Отцу, и ктому не видите Мене» (Иоан. XVI:10). Также: «не быша Господа славы распяли» (1 Кор. II:8). Еще: «никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын Человеческий, сый на небеси» (Иоан. 3:13) и т.п. Из речений (приличествующих Христу) по воскресении, иные приличествуют Ему, как Богу; напр. «крестяще их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа» (Мф. 28:19), т. е. во имя Сына, как Бога. И еще: «се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века» (Мф. XXVIII:20) и т.п. ибо, как Бог, Он всегда с нами. Иные же приличествуют Ему, как человеку; напр., «ястеся за нозе Его» (Мф. XXVIII:9); и еще: «и ту Мя видят» (Мф. XXVIII:10) и т. п.
Речений, приличествующих Христу по воскресении, как человеку, – различные виды. Одни, хотя воистину приличествуют Ему, но не по естеству, а по домостроительству (спасения) в удостоверение того, что воскресло то самое тело, которое пострадало; (сюда относятся): язвы, употребление пищи и питья после воскресения. Другие приличествуют Ему истинно и по естеству; напр., переход без затруднения из одних мест в другие, прохождение сквозь запертые двери. Иные (выражают сделанное Им лишь) для вида (применительно к нам); напр., «творяшеся далечайше ити» (Лук. XXIV:28). Иные приличествуют тому и другому естеству вместе, как напр.: «всхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему» (Иоан. XX:17); также: «внидет Царь славы» (Пс. XXIII:7); еще: «седе одесную... величествия на высоких» (Евр. 1:3). Иные же приличествуют Ему, как поставляющему Себя наряду с нами, (приличествуют) при мысленном разделении (одного естества от другого), как напр.: «Богу моему и Богу вашему» (Иоан. XX:17).
Итак, все высокое должно приписывать Божескому естеству, бесстрастному и бестелесному; все же уничиженное – человеческому; все же вообще – сложной природе, т.е. единому Христу, который есть Бог и человек; и также должно знать, что то и другое принадлежит единому и тому же Господу нашему Иисусу Христу. Ибо, зная, что свойственно каждому (естеству), и видя, что свойственное тому и другому естеству Свершается Одним, будем веровать правильно и не погрешим. Из всего этого узнается различие соединенных естеств и то, что, как говорит божественный Кирилл, Божество и человечество по естественному качеству не одно и то же. Однако, один есть Сын, и Христос, и Господь; а так как Он – один, то и лицо Его – одно, ипостасное соединение никоим образом не разделяется через признание, различия естеств.
|
|
Глава XIX
О том, что Бог не есть виновник зла
Надобно знать, что в божественном Писании есть обыкновение называть Божие попущение Его действием, как когда (напр.) Апостол говорит в послании к Римлянам: «или не имать власти скудельник на брении, от тогожде смешения сотворити ов убо сосуд в честь, ов же не в честь?» (Рим. IX:21)? Конечно, Сам Бог делает это, и то, ибо Он один есть Создатель всего; но честными или бесчестными делает сосуды не Он, а собственное произволение каждого. Это видно из того, что говорит тот же Апостол во втором послании к Тимофею: «в велицем дому не точию сосуди злати и сребряни суть, но и древяни и глиняни: и ови убо в честь, ови же не в честь. Аще убо кто очистит себе от сих, будет сосуд в честь, освящен и благопотребен Владыце, на всякое дело благое уготован» (2 Тим. II:20-21). Ясно, что очищение бывает по доброй воле, ибо Апостол говорит: «аще кто очистит себе».
Сообразно с этим, обратное допущение указывает, что, если кто не очистит себя, то будет сосудом не в честь, бесполезным для Владыки и достойным того, чтобы разбить его. Поэтому предыдущее изречение, а равно и это: «затвори Бог всех в противление» (Рим. XI:32) и это: «даде им Бог духа нечувствия, очи не видети и уши не слышати» (Рим. XI 8), – все это должно понимать не так, как будто Сам Бог сделал это, но так, что Бог только попустил, ибо доброе дело само по себе – независимо и свободно от принуждения.
Итак, божественному Писанию свойственно говорить о попущении Божием, как об Его действии и произведении. Но даже и тогда, когда оно говорит, что Бог «зиждет злая» (Ис. XLV:7) и что «нет зла во граде, еже Господь не сотвори» (Ам. III:6), и тогда оно не показывает этим, что Бог есть виновник зла. Ибо слово «зло» берется двояко и имеет два значения: иногда оно обозначает злое по природе, что противно добродетели и воле Божией; а иногда злое и тягостное (только лишь) для нашего чувства, т.е. скорби и напасти; они, будучи тягостными, только кажутся злыми; на самом же деле – добры, ибо для понимающих они служат виновниками обращения и спасения. О них-то Писание говорит, что они бывают от Бога.
Впрочем, должно заметить, что и такого зла причина – мы сами, ибо зло невольное рождается от зол добровольных.203.
Должно знать еще и то, что Писанию свойственно говорить, как о находящемся в причинной связи, о том, что должно понимать в смысле (лишь) следования (одного за другим), как, напр.: «тебе единому согрешил, и лукавое пред Тобою сотворих: яко до оправдишися во словесех Твоих и победшии внегда судити Ти» (Пс. L:6). Ибо согрешивший не для того согрешил, чтобы Бог победил, и Бог не имел нужды в нашем грехе, чтобы через него явиться победителем. Ибо Он, как Создатель, непостижимый, несотворенный, имеющий славу природную, а не заимствованную, несравненно превышает и побеждает всех даже и не грешивших. Но (то сказано в том смысле), что, когда мы согрешаем, Он не бывает неправедным, наводя (Свой) гнев, и, прощая кающихся, является победителем нашего зла. (Впрочем) мы не для того грешим, но потому, что так выходит на деле. Подобно тому, как если кто-либо сидит за работой и придет к нему друг, то он говорит: для того пришел друг, чтобы я сегодня не работал. Конечно, друг пришел не для того, чтобы тот не работал, но так вышло, ибо, занимаясь приемом своего друга, он не работает. Такие (пришествия) называются следующими (одно за другим), потому что так выходит на деле. Бог, далее, не желает, чтобы Он один только был праведным, но чтобы все по возможности уподоблялись Ему204.
Глава XX
О том, что не два начала
О том, что (существует) не два начала – одно доброе и одно злое, можем заключать из следующего. Добро и зло – враждебны друг другу, гибельны друг для друга и не могут существовать одно в другом, или одно с другим. Отсюда, каждое из них должно находиться (только) в части вселенной. Но тогда, во-первых, каждое из них будет ограничено не только вселенною, но и частью вселенной. Затем, кто отмежевал каждому его область? Ведь, нельзя же сказать, что они вступили в соглашение друг с другом и заключили мир, потому что зло, заключающее мир и соединяющееся с добром, не есть уже зло, и добро, дружески расположенное ко злу, не есть уже добро. Если же другой кто определил свойственное каждому из них местопребывание, то это скорее будет Бог. (Притом) необходимо одно из двух: или эти начала входят в соприкосновение и разрушают друг друга, или же существует нечто среднее, в котором не будет ни добра, ни зла, и которое, как некая перегородка, разделяет оба начала друг от друга. Но тогда будет уже не два, а три начала.
Необходимо и еще одно из двух: или эти начала сохраняют мир, что невозможно для зла, ибо пребывающее в мире – не есть зло; или же ведут войну, что невозможно для добра, ибо воинствующее – не есть вполне добро, или одно зло ведет войну, а добро не сопротивляется, но разрушается злом, или всегда терпит огорчение и угнетение, что не может быть признаком добра. Итак, (должно быть) одно начало, свободное от всякого зла. Но если это так, то, говорят, откуда же зло? Ибо невозможно, чтобы зло имело начало от добра. (На это) мы скажем, что зло есть не что иное, как лишение добра и уклонение от естественного к противоестественному; ибо нет ничего злого по природе; так как «вся елика сотвори Бог в том виде, как оно произошло, добра зело» (Быт. 1:31); (значит) и все, пребывающее в таком виде, как оно создано, «добра зело»; все же, добровольно отступающее от естественного и переходящее в противоестественное, оказывается во зле.
По природе все подчинено и послушно Создателю. Поэтому, когда какая-либо из тварей добровольно воспротивится и сделается непослушной Сотворившему ее, то она становится сама в себе злом. Отсюда зло не есть какая-либо сущность и не свойство сущности, но нечто случайное, т.е. своевольное уклонение от естественного к противоестественному, что (именно) и есть грех.
Итак, откуда же грех? Он есть изобретение свободной воли дьявола. Следовательно, дьявол – зол. В том виде, в каком он произошел, он не зол, а добр, ибо Творцом он был создан ангелом светлым и блистательным и как разумный – свободным; но он добровольно отступил от естественной добродетели и очутился во мраке зла, удалившись от Бога, Который – один только есть благ, животворящ и источник света; ибо все доброе через Него делается добрым, и поскольку удаляется от Него волею, а не местом, постольку оказывается во зле205.
Глава XXI
Почему наперед знающий все Бог создал тех, которые согрешат и не раскаются?
Бог, по благости Своей, приводит из небытия в бытие все существующее и о том, что будет, имеет предведение. Итак, если бы те, которые согрешат, не имели в будущем получить бытие, то они не имели бы сделаться и злыми, (а потому) не было бы о них предведения. Ибо ведение относится к тому, что есть; а предведение – к тому, что непременно будет. Но сперва – бытие (вообще), а потом уже – бытие доброе или злое. Если же для имеющих получить в будущем, по благости Божией, бытие, послужило бы препятствием к получению бытия то (обстоятельство), что они, по собственному произволению, имеют сделаться злыми, то зло победило бы благость Божию. Поэтому Бог все, что Он творит, творит добрым; каждый же по собственному произволению бывает или добрым, или злым. Отсюда, если Господь и сказал: «добрее было бы человеку тому, аще не бы родился» (Марк XIV:21), то Он говорил это, порицая не свое собственное творение, а то зло, какое, возникло у Его твари вследствие ее собственного произволения и нерадивости. Ибо нерадивость ее собственной воли сделала для нее бесполезным благодеяние Творца. Так, если кто-нибудь, кому вверены царем богатство и власть, употребит их против своего благодетеля, то царь, усмирив его, достойно накажет, если увидит, что он до конца остается верен своим властолюбивым замыслам206.
Глава XXII
О законе Божием и законе греховном
Божество – благо и преблаго; такова же и воля Его. Ибо то, что Бог желает, – благо. Закон же есть заповедь, научающая этому, чтобы мы, пребывая в нем, были в свете; нарушение заповеди есть грех. Грех же происходит от внушения дьявола и нашего непринужденного и добровольного принятия. Также и грех называется законом.
Итак, закон Божий, входя в наш ум, влечет его к себе и возбуждает нашу совесть. А наша совесть называется также законом ума нашего. (С другой стороны), внушение лукавого, т.е. закон греха, входя в члены нашей плоти, через нее воздействует на нас. Ибо, однажды преступивши произвольно закон Божий и поддавшись внушению лукавого, мы открываем этому внушению доступ (к нам), предавши таким образом самих себя греху. Отсюда тело наше (уже) легко влечется ко греху. Поэтому покоящиеся в нашем теле запах и ощущение греха, т. е. похоть и чувственное удовольствие, называются законом «во удех... плоти» (Рим. 7:5) нашей.
Закон ума моего, т.е. совесть, соуслаждается закону Божию, т.е. заповеди, и желает ее. Закон же греха, т.е. внушение через закон, находящийся «во удех», или через похоть, чувственную склонность и движение и через неразумную часть души, «противуюет закону ума моего», т.е. совести и, хотя я желаю закона Божия и люблю (его), а греха не желаю, пленяет меня вследствие смешения (с моими членами тела) и, через приятность удовольствия, через похоть плоти и через неразумную часть души, как я говорил, обольщает меня и убеждает сделаться рабом греху. Но «немощное закона, в нежме немоществоваше закон плотию, Бог Сына своего посла в подобии плоти греха» (Рим. VIII:3), ибо Он воспринял плоть, но без греха; «осуди грех во плоти, до оправдание закона исполнится в... не по плоти ходящих, но по духу» (Рим. VIII:3-4). «Ибо Дух способствует... в немощех наших» (Рим. VIII:26) и подает силу закону ума нашего против закона, находящегося во «удех» наших. (Такой именно смысл имеет вот это (изречение): о «чесом помолимся, якоже подобает, не вемы; но Сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизголанными», т.е. научает нас, о чем нам должно молиться. Поэтому невозможно исполнить заповеди Господни иначе, как посредством терпения и молитвы.
Глава XXIII
Против иудеев, о субботе
Субботою назван седьмой день, словно «суббота» означает «покой». Ибо в этот день «почи Бог от всех дел своих» (Быт. II:2), как говорит божественное Писание. Поэтому число дней, дойдя до семи, снова возвращается назад и начинается опять с первого дня. Это числе почиталось у иудеев, так как Бог повелел чтить его, и (повелел) не случайно, но – с весьма тяжкими наказаниями за нарушение; повелел это не просто, но по некоторым причинам, таинственно постигаемым духовными и проницательными (мужами)207.
Насколько я, несведущий, понимаю, (объясню) начавши от более низкого и грубого. Бог, зная грубость, привязанность к плотскому и вообще пристрастие к вещественному народа Израильского, а вместе с тем и (его) нерассудительность, (дал этот закон): во-первых, «да почиет раб... и осел», как написано (Втор. V:14), «ибо муж праведный милует души скотов своих» (Прит. XII:10); вместе с тем также и для того, чтобы, освободившись от материальных забот, обращались к Богу, проводя весь седьмой день во «псалмех и пениих и песнех духовных» (Еф. V:19) и в занятии божественными Писаниями и отдыхая в Боге. Ибо когда еще не было ни закона, ни богодухновенного Писания, то и суббота не была посвящена Богу. Когда же через Моисея было дано богодухновенное Писание, суббота была посвящена Богу для того, чтобы в этот день упражнялись в этом занятии (т.е. в чтении Писания) и чтобы те, которые не посвящают Богу всей жизни, которые служат Господу не из любви, как Отцу, но как неблагодарные рабы, уделяли Богу хотя бы малую и незначительную часть своей жизни и (делали бы) это хотя бы из-за страда ответственности и наказаний за нарушение (заповеди). Ибо «праведнику закон не лежит», но неправедному (1 Тим. 1:9). (Доказательством этому служит) прежде всех Моисей, который, в течение сорока дней и еще других сорока в посте предстоя пред Богом, без сомнения, и в субботы изнурял себя постом, хотя закон повелевал не изнурять себя постом в день субботы. Если бы возразили, что это было до закона, то (в таком случае) что скажут об Илии Фесвитянине, совершившем сорокадневный путь при однократном вкушении пищи? Ибо он, изнуривши себя не только постом, но и путешествием в субботы этих сорока дней, нарушил субботу; и Бог, давший закон о субботе, не прогневался на него, но как бы в награду за добродетель явился ему в Хориве. А что еще скажут о Данииле? Не три ли седьмицы провел он без пищи? И весь Израиль не обрезывает ли младенца в субботу, если в нее случится восьмой день? Также не соблюдают ли они великого поста, положенного по закону (Лев. XXIII:27), хотя бы он случился в субботу? А священники и левиты не оскверняют ли субботы делами в скинии, и (однако же) они неповинны? Но если даже скот упадет в яму в субботу, то вытащивший его – невиновен, а прошедший мимо – подвергается осуждению. Что же, а весь Израиль не обходил ли, нося ковчег Божий, вокруг иерихонских стен в течение семи дней, в числе которых, несомненно, была и суббота?208.
Итак, как я сказал, ради отдохновения с Богом, чтобы уделяли Ему хотя бы самую незначительную часть времени и чтобы успокоились раб и осел, установлено было соблюдение субботы для тех, которые еще младенцы, для «порабощенных под стихиями... мира» (Гал. IV:3), для плотских и не могущих ничего понять, что выше тела и буквы. «Егда же прииде кончина лета, посла Бог Сына Своего Единородного, рождаемого от жены, – человека, бываема под законом, да подзаконные искупит, да всыновление восприимем» (Гал. IV:4-5). Ибо нам, которые приняли Его, «даде... область чадом Божиим быти верующим... в Него» (Иоан. 1:12). Так что мы уже более не рабы, но сыны, не под законом, но под благодатью; не отчасти и не по страху служим Господу, но должны посвящать Ему все время жизни и раба, разумею, гнев и похоть, – всегда успокаивать от греха, и обращать свой досуг к Богу, непрестанно устремляя к Нему всякое пожелание, гнев же (свой) вооружая против врагов Божиих; равным образом и подъяремное животное – т.е. тело, успокаивать от рабства греху, побуждая служить божественным заповедям.
Вот это заповедает нам духовный закон Христа, и соблюдающие его делаются выше закона Моисеева (1 Кор. 3:10). Ибо когда пришло совершенное, и «еже от части прекратилось» (1 Кор. XIII:10), когда покрывало закона, т.е. завеса, было разодрано через распятие Спасителя, и когда воссиял Дух огненными языками, то буква была отвергнута, телесное прекратилось, и закон рабства кончился, и нам дарован закон свободы. Мы празднуем совершенный покой человеческого естества; я говорю о дне воскресения, в который Господь Иисус, начальник жизни и Спаситель, ввел нас в наследие, обетованое служащим Богу духовно, в которое Сам вошел нашим Предтечею, восстав из мертвых, и после того, как отверзлись Ему врата небесные, воссел телесно одесную Отца, сюда же войдут и соблюдающие духовный закон209.
Отсюда нам, ходящим по духу, а не по букве, свойственно всяческое отложение плотского, служение духовное и единение с Богом. Ибо обрезание есть отложение телесного удовольствия и всего излишнего и не необходимого, потому что крайняя плоть есть не что иное, как кожа, излишняя для испытывающего удовольствие члена. Всякое же удовольствие, которое, не от Бога и не в Боге, есть излишек удовольствия, образом чего является крайняя плоть. Суббота же есть покой от греха. Так что обрезание и суббота суть одно и, таким образом, то и другое вместе соблюдается поступающими по духу; они не совершают даже незначительного беззакония210.
Должно еще знать, что число семь обозначает все настоящее время, как говорит премудрый Соломон: «даждь часть седмим и осмим» (Еккл. XI:2). И богоглаголивый Давид, воспевая «об осмом» (Пс. VI:1), пел о будущем состоянии – после воскресения из мертвых. Поэтому закон, повелевая седьмой день проводить в покое от телесных дел и заниматься духовными, таинственным образом показал имеющему видящий Бога ум истинному Израилю, чтобы он во всякое время приближался к Богу и возвышался над всем телесным211
Глава XXIV
О девстве
Люди плотские и сластолюбивые хулят девство и в доказательство ссылаются на (слова) «проклят всяк, иже не восставляет семени во Израили» (Втор. XXV:9). Мы же, положившись на воплотившегося от Девы Бога Слова, утверждаем, что девство свыше и с самого начала было насаждено в природе людей. Ибо человек был сотворен из девственной земли; Ева была создана из одного только Адама. В раю обитало девство. Действительно, божественное Писание говорит, что Адам и Ева были наги и не стыдились (Быт. 2:25). Когда же они преступили заповедь, то узнали, что были наги, и, устыдившись, сшили себе препоясания (Быт. 3:7). И (уже) после преступления, когда Адам услышал: «земля ecu, и в землю отьидеши» (Быт. 3:19), и когда через это преступление смерть вошла в мир, тогда (лишь) «Адам позна Еву жену свою и заченши роди» (Быт. IV:1). Следовательно, брак был установлен для того, чтобы род человеческий не был истреблен и уничтожен смертью, но чтобы сохранялся через деторождение212.
Но, быть может, скажут: что же хочет [указать] изречение: «мужа и жену» (Быт. 1:27); «раститеся и множитеся» (Быт. 1:28)? На это мы скажем, что изречение: «раститеся и множитеся», не означает непременно размножения через брачное соединение. Ибо Бог мог размножить род человеческий и другим способом, если бы люди до конца сохранили заповедь ненарушенною. Но Бог, по предведению Своему, ведущий «вся прежде бытия их» (Дан. XIII:42), зная, что люди имеют (в будущем) преступить Его заповедь и быть (за это) осуждены, наперед сотворил мужа и жену и повелел: «раститеся и множитеся». Но возвратимся к ходу (наших мыслей) и рассмотрим преимущества девства и, что одно и то же, чистоты.
Когда Ною повелевалось войти в ковчег и поручалось сохранить семя мира, ему было приказано так: «вниди ты, говорит Бог, и сынове твои, и жена твоя, и жены сынов твоих» (Быт. VII:1, 7). Он отделил мужей от жен, чтобы они, сохраняя целомудрие избегли пучины и того всемирного потопления. После же прекращения потопа Он говорит: «изыди... ты, и жена твоя, и сынове твои, и жены сынов твоих» (Быт. VIII:16). Вот опять дозволен брак для размножения рода человеческого. Затем Илия, восхищенный на огненной колеснице и небожитель, не безбрачие ли возлюбил он, и не засвидетельствовано ли (это) превознесением, превышающим человеческие условия? Кто заключил небо? Кто воскрешал мертвых? Кто рассек Иордан? Не девственник ли Илия? А Елисей, ученик его, испросивший сугубую благодать Духа, не получил ли ее, показавши равную же добродетель? А три отрока? Не оказались ли они, подвизаясь в девстве, сильнее огня, ибо тела их по причине девства не были одолены огнем? Не в тело ли Даниила, укрепленное девством, не в состоянии были вонзиться зубы зверей? Бог, намереваясь являться израильтянам, не повелевал ли хранить тело в чистоте? Не иначе ли, как, очистив себя, входили священники во Святое и приносили жертвы? Не называл ли закон целомудрие великим обетом?
Итак, повеление закона (о браке) нужно понимать более духовным образом. Ибо оно есть семя духовное, при посредстве любви и страха Божия зачинаемое в утробе души, чревоболящей и рождающей дух спасения. Так же должно понимать и изречение: «блажен, иже имеет племя в Сионе, и южики во Иерусалиме» (Иса. XXXI:9). Неужели блажен, хотя бы то был блудник, пьяница или идолослужитель; если только он имеет «племя в Сионе и южики во Иерусалиме?» Никто здравомыслящий не скажет этого.
Девство есть образ жизни ангелов, отличительное свойство всякого бесплотного естества. Мы говорим это, не порицая брака, – да не будет! ибо мы знаем, что Господь, во время Своего пребывания (на земле), благословил брак; (знаем также слова) сказавшего: «честна женитва... и ложа нескверно» (Евр. XIII:4); но (зная это) признаем, что девство – лучше хорошего (самого по себе) брака. Ибо в добродетелях есть степени высшие и низшие, равно как и в пороках. Знаем, что от брака произошли все смертные, кроме прародителей. Ибо они – от девства, а не произведение брака. Но безбрачие, как мы сказали, есть подражание ангелам. Поэтому, насколько ангел выше человека, настолько девство честнее брака. Что говорю ангел? Сам Христос – слава девства, не только потому, что родился от Отца безначально, без истечения и сочетания, но и потому, что, сделавшись подобным нам, Он превыше нас воплотился от Девы без (супружеского) соединения и Сам в Себе самом показал истинное и совершенное девство. Поэтому, хотя Он и не узаконил девства, ибо «не вси вмещают словесе сего» (Мф. XIX:11), как Он Сам сказал, но Он Своим примером научил нас девству и дал нам силы для него. Ибо кому не ясно, что девство живет ныне между людьми?
Конечно, хорошо чадородие, которое производит брак; хорош брак «блудодеяния ради» (1 Кор. VII:2), пресекающий блуд и при посредстве законного совокупления не позволяющий неистовству похоти устремляться к беззаконным деяниям; хорош брак для тех, в ком нет воздержания. Но лучше девство, умножающее чадородие души и приносящее Богу благовременный плод – молитву. «Честна женитва... и ложе нескверно: блудником же и прелюбодеем судит Бог» (Евр. XIII:4).