Оглавление
Глава первая. Святой Грааль
Глава вторая. Свят, свят, свят
Глава третья. Тайна, внушающая трепет
Глава четвертая. Травма, нанесенная святостью
Глава пятая. Безумие Лютера
Глава шестая. Святая справедливость
Глава седьмая. Война и мир со святым Богом
Глава восьмая. Будьте святы
Глава девятая. Бог в руках разгневанных грешников
Глава первая. Святой Грааль
Ярко одет, доблестный рыцарь
Под солнцем и в тени
Едет вперед, песню поет
В поисках Эльдорадо.
Эдгар Аллан По
Мне пришлось покинуть комнату. В мой сон ворвался зов неотразимой силы; это был святой зов. Стояла тишина, слышно было лишь тиканье часов на моем столе. Звук казался туманным и нереальным, словно часы находились в камере, погруженной в бездонные водные глубины. Я только-только начал засыпать, находясь на той зыбкой грани, где стирается четкая граница между сознательным и бессознательным. Это момент, когда звуки из внешнего мира еще продолжают вторгаться в мозг, перед тем как ты вот-вот подчинишься власти ночи. Спишь и не спишь. Еще бодрствуешь, но уже не вполне различаешь реальность. И по-прежнему слышишь внутренний зов, который говорит: "Вставай. Выйди из этой комнаты".
Зов усиливается, становится все более настойчивым, больше невозможно не обращать на него внимания. Внезапный прилив бодрости заставил меня подскочить на кровати, я сел, опустил ноги на пол. Сна как не бывало, тело было готово действовать. Я оделся в мгновение ока и вышел из общежития колледжа на улицу. Быстро взглянул на часы - без десяти двенадцать.
Холодный ночной воздух превратил выпавший утром снег в твердую ледяную кору. Я направился в центр студенческого городка, под ногами скрипело. Луна набросила призрачный покров на здания колледжа, водосточные трубы были украшены гигантскими сосульками - ручейки воды, застывшие в воздухе, превратились в твердые натеки, напоминающие замерзшие клыки. Человеческой архитектуре не под силу создать эти готические шедевры природы.
Заскрипели шестерни часов на вершине старой Главной Башни, стрелки соединились, приняв вертикальное положение. Я услышал тяжкий вздох механизма, и через долю секунды зазвучал перезвон. Четыре мелодичных тона обозначили полный час. Затем ровно, звучно пробило двенадцать. Как всегда, я сосчитал удары, проверяя их количество. Но часы никогда не ошибались. С башни раздалось ровно двенадцать ударов, напоминающих удары молотка гневного судьи по металлу.
В тени старой Главной Башни стояла часовня. Под готической аркой - тяжелая дубовая дверь. Я отворил ее и вошел в притвор. Дверь захлопнулась за мной с лязгающим звуком, отразившимся от каменных стен нефа.
Эхо поразило меня. Оно странно контрастировало со звуками дневных служб в часовне, когда лязганье открывающихся и закрывающихся дверей заглушалось шагами, поскрипыванием пола - всеми теми звуками, которые сопровождают присутствие людей. Сейчас, ночью, скрип двери слышался явственней из-за ночной пустоты.
Несколько мгновений я стоял в притворе, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Бледный свет луны просачивался через матовые стекла окон. Во мраке можно было различить скамьи и центральный проход, ведущий к ступеням алтаря. Сводчатые арки потолка создавали чувство пространства и величия. Они плавно переходили в купол, притягивая взгляд, заставляя его устремляться в высоту и пробуждая ощущение гигантской руки, протягивающейся сверху, чтобы подхватить меня.
Медленно и осторожно я двинулся к ступеням алтаря. Звуки шагов по каменному полу вызвали в сознании ужасающий образ немецких солдат, марширующих в своих подбитых гвоздями башмаках по вымощенным булыжником улицам. Каждый шаг отдавался гулким эхом. Наконец я достиг покрытого ковром алтаря. Опустился на колени.
Это был конечный пункт моего пути. Я был готов встретиться с источником призывов, нарушивших мой покой.
Я стоял в молитвенной позе, но сказать мне было нечего. Тихо стоя на коленях, я ощутил присутствие Бога и позволил этому чувству заполнить все мое существо. Сердце билось, как птица в клетке, выдавая мое волнение. Ледяной озноб начал пробираться по спине. Меня охватил страх. Я боролся с желанием бежать от Того, Чье присутствие я ощущал.
Ужас прошел, но вскоре его сменила волна другого чувства. Оно было совершенно иным. Мою душу затопило невыразимое чувство мира, который принес вместе с собой покой и отдых встревоженному духу. В мгновение ока я совершенно успокоился. Я хотел остаться здесь дольше. Ничего не делать. Ничего не говорить. Просто наслаждаться присутствием Бога.
Это был момент полного преображения. В глубине души укоренялось нечто, и я знал, что оно останется со мной навеки. Отныне больше не могло быть возврата к прежнему. Не могла стереться несмываемая печать, оставленная в душе Божественной Силой. Я был наедине с Богом. Со святым Богом. С Богом, внушающим благоговение. С Богом, Который мог наполнить меня в одно мгновение ужасом, а в следующее -миром. Я знал, что в этот час испил из чаши Святого Грааля. Во мне появилась жажда, которую не сможет утолить ничто в этом мире. Я решил искать Бога, узнавать все больше и больше о Том, Кто обитает в полумраке готических соборов и Кто вторгся в комнату моего общежития, чтобы пробудить меня от самодовольной дремы, в которой я пребывал.
Что заставило студента колледжа поздним зимним вечером устремиться душой к Богу и искать Его присутствия? В этот день в учебной аудитории произошло нечто, что привело меня в часовню. Я был молодым христианином. Мое обращение было внезапным и драматичным, очень похожим на то, что произошло с Павлом на дороге, ведущей в Дамаск. В моей жизни произошел кардинальный переворот. Я был полон рвения, хотел ближе узнать Христа, Который стал светочем моей жизни. Меня снедала новая страсть. Я хотел изучать Священное Писание, узнать, как надо молиться, победить пороки, уродующие мою личность, возрастать в благодати. Я отчаянно хотел быть полезным Христу. Моя душа пела: "Господи, я хочу быть христианином".
Но в моей христианской жизни чего-то не хватало. Рвения было в изобилии, но оно было поверхностным, упрощенным, что делало меня человеком "одного измерения". Я был своего рода унитаристом - унитаристом второго лица Троицы. (Унитаризм [от лат. unitas - единство] - течение в протестантизме, отстаивающее идею единого Бога в противоположность догмату о Троице.) Я знал, кто такой Иисус, но образ Бога-Отца был окутан покровом таинственности. Он был скрыт, Он был загадкой для моего ума и чуждым моей душе. Его лицо было закрыто плотным покрывалом.
Эту ситуацию изменил курс философии, который преподавался в то время в нашем колледже.
Этот курс не представлял для меня большого интереса. Я еле-еле выполнял скучные задания. Я решил специализироваться на Библии, и абстрактные рассуждения, из которых состояли занятия по философии, считал напрасной тратой времени. Выслушивание философских споров о рассуждениях и сомнениях было лишено для меня всякого смысла. Они не давали пищи душе, не воспламеняли воображения. Это были просто пустые и трудные интеллектуальные головоломки, оставлявшие меня равнодушным. Так продолжалось до того зимнего вечера.
В этот день читали лекцию о христианском философе по имени Аврелий Августин*. Впоследствии он был канонизирован Римской католической церковью. Все говорили о нем как о святом Августине. Профессор читал лекцию о взглядах Августина на сотворение мира.
(Примечание. Августин Аврелий (354 - 430) - христианский теолог и философ, признанный в православии блаженным, а в католичестве - святым и учителем Церкви. Сыграл видную роль в разработке и утверждении католической догматики, в частности учения о божественном предопределении, благодати и загробном воздаянии; он считается величайшим из отцов Церкви. Все его мировоззрение подчинялось принципу: "Без веры нет знания, нет истины". После него осталось около 100 книг, 500 проповедей и 200 посланий. Наиболее известны его автобиографическое сочинение "Исповедь" и трактат "О граде Божьем". В сочинении "О граде Божьем" (426) Августин развил христианскую концепцию всемирной истории, понимаемой как результат божественного предопределения. "Земному граду", греховному светскому государству, он противопоставляет "град Божий" - всемирное господство Церкви Его вклад в развитие христианства высоко ценится как в протестантизме, так и в Римском католичестве.)
Я был знаком с библейской версией творения. Я знал, что Ветхий Завет начинается словами: "В начале сотворил Бог небо и землю..." Но я никогда глубоко не задумывался о первоначальном акте творения. Августин прикоснулся к этой величественной тайне и задался вопросом: "Как это было сделано?"
"В начале..."
Это напоминало начало сказки: "Давным-давно..." Неувязка здесь была в том, что в начале не было времени и, следовательно, не могло быть и "давно". Мы представляем себе начала, как стартовые моменты где-то посреди мировой истории. У Золушки были мать и бабушка. Ее история, начавшаяся "давным-давно", началась не в нулевой точке абсолютного начала. До Золушки были цари и царицы, камни и деревья, лошади, зайцы, нарциссы.
Что было до того, о чем говорится в первой главе Бытия? У Адама не было ни отца, ни дедушки. В его распоряжении не было исторических книг, потому что не было истории. До сотворения не было ни царей, ни цариц, ни камней, ни деревьев. Не существовало ничего. За исключением, конечно, Бога.
Вот тут-то я и споткнулся. С этого началась моя философская "головная боль". До сотворения мира не существовало ничего. Но что это такое - "ничего"? Пробовали ли вы когда-нибудь задуматься о том, что такое "ничто"? Где можно найти ничто? Очевидно, нигде. Почему? Потому что это ничто, а ничто не существует. Оно не может существовать, потому что, если бы оно существовало, это было бы уже что-то, а не ничто. Была ли у вас головная боль, похожая на мою? Задумайтесь об этом на минуту. Ничего не выйдет! Я не могу сказать вам задуматься об "этом", потому что "ничто" - не "это". Единственное, что я могу сказать: ничто - ни это, ни то, оно ничто.
Так каким же образом мы можем думать о том, что представляет собой "ничто"? Мы не можем о нем думать. Это просто невозможно. Если мы попытаемся избрать предметом своих раздумий "ничто", то неизбежно придем к тому, что будем думать о "чем-то". Стоит мне задуматься о том, что такое "ничто", и я начинаю представлять себе большое количество "пустого" воздуха. Но воздух - это уже "что-то", это вещество, обладающее весом и целым рядом других свойств. Я знаю это, потому что видел, что происходит, когда шина моего автомобиля попадает на гвоздь.
Джонатан Эдвардс как-то сказал, что ничто - это то, что видят во сне спящие скалы. Это не сильно проясняет вопрос. Мой сын предложил мне лучшее определение "ничто". Когда он учился в старших классах, то по возвращении его из школы я всегда задавал ему вопрос: "Что ты сегодня делал, сынок?" Ответ был каждый день один и тот же: "Ничего". Так что лучшее определение "ничего", имеющееся в моем распоряжении, таково: "Ничто" - это то, чем мой сын занимался в старших классах".
Наше представление о творчестве связано с созданием новых форм с помощью красок, глины, нот на бумаге или каких-либо других средств. Нам никогда не случалось встретить художника, рисующего без красок, или писателя, пишущего без помощи слов, или композитора, сочиняющего музыку без нот. Художник должен начать с чего-то. Что делает художник? Формирует и переделывает, материал. Но он никогда не работает с пустыми руками.
Святой Августин учил, что Бог сотворил мир из ничего. Во время творения Он был похож на волшебника, вынимающего кролика из шляпы. С той только разницей, что у Бога не было кролика и не было даже шляпы.
Мой ближайший сосед - искусный мастер по изготовлению шкафов. Он конструирует также шкафы и ящики для профессиональных фокусников. Как-то он устроил мне тур по своей мастерской и показал, как делаются эти шкафы для фокусников. Секрет здесь состоял в умелом использовании зеркал. Когда фокусник выходит на сцену и показывает вам пустой ящик или пустую шляпу, то на самом деле вы видите только половину ящика или половину шляпы. Возьмем, к примеру, "пустую" шляпу Зеркало устанавливается точно посередине шляпы. Оно отражает пустую ее половину, создавая абсолютную иллюзию пустой шляпы. Вам кажется, что вы видите обе ее стороны. На самом деле вы видите только одну В другой половине остается достаточно места, чтобы там можно было спрятать снежно-белых голубей или пушистого кролика. Не много тут волшебства, не правда ли?
Бог создавал мир без помощи зеркал. Иначе ему потребовались бы для начала полмира и гигантское зеркало, чтобы скрыть другую половину. Творение - это вызов к существованию всего, включая зеркала. Бог сотворил мир из ничего. Сначала было ничто, и затем, по повелению Бога, возникло мироздание.
Мы снова задаемся вопросом: "Как Он это сделал?" Библия дает нам единственную подсказку, в ней говорится, что Бог вызвал Вселенную к бытию. Августин выражает это оригинальной фразой. Он называет это "Божественным повелением" или "Божественным указом". Мы все знаем, что такое повеление. Это просто приказ. Так же, как и указ. Толковый словарь дает такое определение слова "указ" - приказ или акт воли, в результате которого что-то создается.
В данный момент я пишу эту книгу на компьютере, выпущенном компанией IBM. Компьютер - поразительный, сложно устроенный механизм. Это машина, сконструированная так, чтобы откликаться на определенные команды. Если во время набора текста я нажму по ошибке не на ту клавишу, то мне не нужно тянуться за ластиком. Для исправления ошибки достаточно вызвать определенную команду, и компьютер устранит ее за меня. Компьютер выполняет указ. Но сила моего указа ограничена. Действуют только те указы, которые предварительно уже введены в программу компьютера. Я быхотел иметь возможность просто сказать компьютеру: "Напиши за меня, пожалуйста, всю эту книгу, а я пока пойду поиграю в гольф". Моя машина не может сделать этого. Я могу орать на экран каким угодно "командным" голосом, но эта штука слишком упряма, чтобы подчиниться.
Сила Божьих указов, в отличие от наших, не ограничена. Он может создавать все, что пожелает, силой исключительно Своего божественного повеления. Он может из ничего создать что-то, из смерти сотворить жизнь. Одним звуком Своего голоса Он может сделать это,
Первый звук, раздавшийся в мироздании, был голосом Бога, который повелел: "Да будет!" Неправильным было бы сказать, что это был первый звук "в" мироздании, поскольку до тех пор, пока этот звук ни раздался, не было мироздания, "в" котором что-то могло прозвучать. Бог воскликнул в пустоту. Наверное, это было что-то вроде изначального крика, полетевшего в пустой мрак.
Повеление создало молекулы самого себя, и звуковые волны понесли Божий голос в космос, все дальше и дальше. Но звуковым волнам потребовалось бы слишком много времени, чтобы разнести повеление по всей Вселенной. Скорость распространения повеления превышала скорость света. Как только слова слетели с уст Творца, колеса Вселенной начали свое вращение. Там, где отдавался Его голос, зажигались звезды, невыразимо прекрасные, и их сияние вспыхивало в такт ангельским песням. Сила божественной энергии расплескалась по небосклону, подобно калейдоскопу красок с палитры художника. Кометы с блестящими хвостами перечеркивали небо, как звезды салюта в День независимости.
Акт творения был первым событием в истории, затмившим все остальные. Верховный Архитектор взглянул на Свой сложный "черновик" и воскликнул еще раз. Это было повеление о том, чтобы у всего в мире появились границы. Он сказал, и моря оказались заперты берегами, а облака наполнились влагой. Он положил границы Плеядам и застегнул пояс Ориона. Он сказал еще раз, и Земля наполнилась садами в полном цвету. Бутоны распускались, как весной в Миссисипи. Все буйно зеленело, розы и азалии цвели пышным цветом, оттеняемые лавандовой дымкой сливовых деревьев.
Бог сказал еще раз, и воды наполнились живыми существами. Змея заскользила под тенистыми сводами подводной скалы, а над волнами показалась голова дельфина. Бог сказал еще раз, и раздалось рыканье льва и блеянье овец. Появились четырехногие животные, восьминогие пауки и крылатые насекомые.
И Бог сказал: "Это хорошо".
Затем Бог склонился над Землей и из земного праха сформировал существо. Он нежно поднес его к губам и вдохнул в него жизнь. Это существо стало двигаться. Оно начало чувствовать. Оно начало поклоняться Богу Оно было живым и неело в себе образ своего Создателя.
Задумайтесь о воскресении Лазаря из мертвых. Как Иисус это сделал? Он не входил в гробницу, где лежал разлагающийся труп Лазаря. Ему не надо было осуществлять никаких peaнимационных мероприятий, вроде дыхания изо рта в рот или массажа сердца. Он стоял вне гробницы, на расстоянии. Он воскликнул громким голосом: "Лазарь, выйди вон!" В жилах Лазаря заструилась кровь, запульсировали мозговые волны. Жизнь вернулась к нему, Лазарь оставил могилу и вышел наружу. Это произошло силой божественного повеления, по указу Творца.
В наше время есть теоретики, утверждающие, что мир не был сотворен никем и ничем. Заметьте разницу между этими утверждениями: первое - что мир был сотворен из ничего, и второе - что он был сотворен ничем. Согласно этим современным теориям кролик выходит из шляпы, в которой нет кролика, и ему для этого даже не нужен фокусник. Такое предположение гораздо более невероятно и требует несравненно большего чуда, чем мы видим в библейском рассказе о сотворении. Предполагается, что ничто создает что-то. Более того, предполагается, что ничто создало все. Однако!
В ответ на это вы можете сказать: "Уж конечно, в наш ученый век не найдется человека, всерьез утверждающего, что Вселенная была сотворена ничем". Их целые толпы! Вернее, обычно они не выражают это в точности такими словами, какими это сделал здесь я. И мой способ формулирования их взглядов, скорее всего, вызовет у них негодование. Они, безусловно, выразят протест, скажут, что я даю карикатуру на их утонченную позицию. Хорошо. Что правда, то правда - они не говорят, что мироздание было сотворено ничем. Они говорят, что Вселенная возникла благодаря случайности.
Благодаря случайности? Но это ни о чем не говорит. Случайность нельзя взвесить или измерить, она не обладает творческой силой. Случайность - это просто слово, к которому мы прибегаем для описания математической возможности. Случайность не может ничего сделать. Она не может ничего сделать, поскольку ничего из себя не представляет. Она - ничто. Утверждать, что Вселенная возникла благодаря случайности, - то же самое, что утверждать, что Вселенная была сотворена "ничем".
Это интеллектуальное безумие. Какова степень случайной вероятности, что Вселенная возникла благодаря случайности?
Святой Августин понимал, что мир не мог возникнуть благодаря случайности. Он знал, что для акта творения требуется что-то или Кто-то, обладающий силой - творческой силой. Он знал, что нечто не может возникнуть из ничего. Он понимал, что где-то, как-то, что-то или кто-то должен обладать этой самой силой - силой, способной вызвать к бытию ив небытия. А если не так, то ничего бы не существовало сейчас.
Библия говорит: "В начале сотворил Бог..." Бог, Которому мы поклоняемся, - тот самый Бог, Который был всегда. Только Он один может создавать существа, потому что Он один обладает силой бытия. Он - не ничто. Он - не случайность. Он - чистое Бытие, Он - единственный, Кто способен существовать Сам по Себе. Только Он вечен. Только Он властен над смертью. Он один может вызывать миры из небытия к бытию Своим указом, силой Своего повеления. Такая сила заставляет нас благоговейно склониться перед ней. Она заслуживает уважения, заслуживает смиренного восхищения.
Именно эти слова Августина - о том, что Бог сотворил мир из ничего, только силой Своего голоса, - заставили меня пойти в ту ночь в часовню.
Я знаю, что значит обратиться. Я знаю,что значит родиться заново. Я также знаю, что родиться заново можно лишь однажды. Только однажды Святой Дух пробуждает наши души к новой жизни во Христе. И Он не прекращает Своей работы. Он продолжает действовать в нас. Он продолжает менять нас.
То, что я испытал в тот день в аудитории, размышляя о сотворении мира, было подобно второму рождению заново. Словно бы я опять обратился, но на этот раз не в Бога-Сына, а в Бога-Отца. Внезапно во мне загорелось страстное желание узнать Бога-Отца. Я хотел узнать Его в Его величии, в Его силе, в зените Его святости.
Мое "обращение" в Бога-Отца не обошлось без сопутствующих трудностей. Хотя образ Бога, сотворившего все мироздание из ничего, произвел на меня глубокое впечатление, меня беспокоил факт, что мир, в котором мы живем, - место, полное скорби и страданий. Это мир, сверху донизу пронизанный злом и изуродованный им. Тогда у меня возник вопрос: "Как мог благой и святой Бог сотворить мир, находящийся в таком беспорядке?" Когда я изучал Ветхий Завет, то меня также тревожили рассказы о том, как Бог приказывал убивать женщин и детей, как Он поразил мгновенной смертью Озу за то, что тот дерзнул прикоснуться к ковчегу завета, и другие рассказы, на первый взгляд, казалось бы, открывавшие жестокую сторону характера Бога. Разве мог я полюбить такого Бога?
Одна центральная идея, с которой я вновь и вновь сталкивался в Священном Писании, состоит в том, что Бог свят. Это слова было мне чуждым. Я не был уверен, что понимаю его смысл. Я сделал этот вопрос предметом тщательного и упорного исследования.
Сегодня я по-прежнему поглощен вопросом святости Бога. Я убежден, что для христианина эта идея - одна из важнейших. Ему обязательно нужно вникнуть в ее смысл. Она лежит в основе нашего представления о Боге и о христианстве.
Идея святости настолько существенна для библейского учения, что о Боге говорится: "Свято имя Его". Его имя свято, потому что Он свят. Но по отношению к Нему не всегда проявляется священное благоговение. Его имя втаптывается в грязь этого мира. Оно используется в качестве ругательства, повода для непристойностей. То, что у мира не много уважения к Богу, видно по тому, как мир обращается с Его именем. Никакого почтения. Никакого благоговения. Никакого священного ужаса перед Ним.
Если бы мне пришлось задать группе христиан вопрос, в чем состоит основной приоритет церкви, я уверен, что получил бы весьма широкий спектр ответов. Одни ответили бы: "Евангелизация", другие: "Общественная деятельность", третьи: "Духовное воспитание". Но мне хотелось бы от кого-нибудь услышать о том, каковы были приоритеты Иисуса.
С чего начинается "Отче наш"? Иисус сказал: "Когда молитесь, молитесь так: "Отче наш, сущий на небесах..." Первая строка молитвы - не просьба. Это форма личного обращения. Далее молитва продолжается: "...Да святится имя Твое. Да при-идет Царствие Твое..." Мы часто ошибочно воспринимаем слова "Да святится имя Твое", как если бы они были частью обращения. Внутренне мы придаем им смысл "Свято имя Твое". Если бы их смысл был именно таков, то они были бы просто вознесением хвалы Богу. Но Иисус сказал по-другому. У Herо -это первое обращение, первая просьба в молитве. Нам надо молиться за то, чтобы имя Бога святилось, чтобы с Богом обращались как со святым.
В молитве соблюдена определенная последовательность. Божье Царство никогда не придет туда, где Его имя не святится. Его воля не будет на земле, как на небе, если Его имя на земле попирается. На небесах имя Бога свято. Ангелы произносят его в священной тишине. На небесах благоговение перед Богом всеобще. Нелепо искать Царства Божьего там, где Его имя не почитается.
Наше восприятие личности Бога-Отца оказывает влияние на все аспекты нашей жизни. Это влияние распространяется несравненно дальше того, что принято называть "религиозной стороной жизни". Если Бог - Творец всего мироздания, то отсюда автоматически следует, что Он - Господь всего мироздания. Нет в мире такого места, на которое Его господство не распространялось бы. Это значит, что и в моей жизни не должно быть такого места. Где бы мы ни были и чем бы мы ни занимались - святой Бог обо всем может сказать Свое слово: об экономике, политике, спорте, любви.
От Бога убежать нельзя. Нет такого места, где мы могли бы скрыться от Него. Он не только пронизывает все аспекты нашей жизни, но Он пронизывает их с присущей Ему несравненной святостью. Следовательно, мы должны стремиться к пониманию этой святости. Мы не смеем избегать ее. Без этого не может быть ни поклонения, ни духовного роста, ни истинного послушания, а ведь именно в этом состоит наша цель как христиан Бог провозгласил: "Будьте святы, ибо Я свят".
Чтобы достигнуть нашей цели, нам нужно понять, что такое святость.
Глава вторая. Свят, свят, свят
Трижды обведи Его,
И закрой глаза в священном ужасе.
Ибо Он питался медвяной росой
И пил молоко рая.
Самюэль Тэйлор Кольридж
В ветхозаветном Израиле жил пророк, который был очень одиноким человеком. Этот яростный индивидуалист был выбран Богом для тяжелой и мучительной задачи. Он стал своего рода представителем обвинения, представителем Верховного Судьи неба и земли. Он должен был предъявлять иск согрешившим против Бога.
Этот пророк не был земным философом, мнения которого могли бы послужить "пищей" для обсуждения. Он не был автором модных пьес, сочиняющим драмы для публичного развлечения. Он был посланником, вестником космического Царя. Его заявлениям предшествовали слова: "Так говорит Господь".
Летопись жизни пророков выглядит как история мучеников. Она подобна докладу о человеческих жертвах времен второй мировой войны. Предполагаемая продолжительность жизни пророка равнялась предполагаемой продолжительности жизни лейтенанта флота на поле битвы.
Когда об Иисусе говорится, что Он был презрен и отвергнут людьми, был мужем скорбей, изведавшим болезни, то становится ясно, что Он стоял в длинном ряду людей, назначенных Богом для такого страдания. Проклятием пророка была отверженность. Его домом часто была пещера. Пустыня была традиционным местом его встречи с Богом. Одеждой пророка иногда была нагота, а галстуком - деревянные колодки. Его песни были полны пронзительной тоски.
Таким человеком был Исаия Бен Амос.
В галерее героев Ветхого Завета Исаия выделяется как мощная скала. Он был пророком пророков, первым из первых. Его называют "большим пророком" из-за колоссального количества письменных материалов, которые носят его имя.
Как пророк Исаия был необычен. Большинство пророков имело скромное происхождение: крестьяне, пастухи, земледельцы. Исаия принадлежал к знати. Он был признанным государственным мужем, имевшим доступ к царскому двору Он общался с князьями и царями. Через него Бог говорил, обращаясь к нескольким монархам Иудеи, включая Озию, Иоафама, Ахаза и Езекию.
Что отделяло израильских пророков от всех остальных людей? Их осенял покров священного призвания. Зов, на который они откликались, исходил не от людей. Избранный не обращался с просьбой назначить его на эту должность. Он должен был быть именно избран - прямо и непосредственно Богом. И Его избрание и призыв нельзя было отклонить. (Иеремия пытался отказаться, но Бог недвусмысленно напомнил ему, что освятил его еще от чрева матери. Когда через некоторое время Иеремия захотел "удалиться от дел", Бог отказался принять его просьбу об этом.) Пророческое предназначение было пожизненным. Этот труд нельзя было бросить или уйти на пенсию.
Рассказ о призыве Исаии, вероятно, самый драматичный из всех подобных рассказов, которые мы находим в Ветхом Завете. Нам сказано, что зов пришел в тот год, когда умер царь Озия.
Царь Озия умер в восьмом веке до Рождества Христова. Время его царствования оказало существенное влияние на ход развития иудейской истории. Он был одним из самых лучших царей в Иудее. Он, конечно, был не Давид, но не отличался и растленностью, характерной для северных царей, таких, например, ка'к Ахав. Озия занял престол в шестнадцатилетнем возрасте. Он царствовал над Иерусалимом в течение сорока двух лет. Только подумайте, сорок два года! За последние пятьдесят два года Соединенные Штаты были свидетелями администраций Рузвельта, Трумэна, Эйзенхауэра, Кеннеди, Джонсона, Никсона, Форда, Картера и Рейгана. Но многие люди в Иерусалиме всю свою жизнь прожили при правлении царя Озии.
Библия говорит нам, что Озия начал свое царствование в благочестии, делая "угодное в очах Господних". Он искал Бога, и Бог благословил его. Из битв с филистимлянами и другими народами он выходил победителем. Он построил башни в Иерусалиме и укрепил городские стены. Он выкопал водоемы в пустыне, что способствовало расцвету земледелия. Он восстановил военную мощь Иудеи, доведя ее почти до такого уровня, какой она была при Давиде. Большую часть своего царствования Озия был великим и любимым народом царем.
Однако история Озии заканчивается на печальной ноте. В последние годы жизни его судьба напоминала судьбу шекспировского трагического героя. После того как он приобрел большое богатство и власть, он впал в грех гордыни. Озия попытался "поиграть" с Богом. Он дерзко вошел в храм и надменно взял на себя права, которые Бог дал только священникам. Когда священники храма сделали попытку остановить его, чтобы предотвратить акт святотатства, Озия пришел в ярость. Охваченный яростью, он закричал на священников, и на лбу у него появились пятна проказы. Библия говорит о нем: "И был царь Озия прокаженным до дня смерти своей, и жил в отдельном доме, и отлучен был от дома Господня" (2 Пар. 26:21).
Несмотря на это печальное и постыдное событие, случившееся в последние годы жизни Озии, день его смерти стал днем национального траура. Исаия направился в храм, очевидно, желая найти там утешение в народной и личной скорби. Он получил нечто большее: "В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм" (Ис. 6:1).
Царь был мертв. Но когда Исаия вступил в храм, то он увидел там другого царя, Верховного Царя, Того, Кто навеки воссел на престоле Иудеи. Он увидел Господа.
Обратите внимание на то, как в Ис. 6:1 напечатано слово "Господь". Оно начинается с заглавной буквы, а далее идут строчные буквы. Это написание контрастирует с "ГОСПОДЬ", которое появляется позже в этом тексте и часто - в Священном Писании. Иногда слово "Господь" полностью пишется заглавными буквами - "ГОСПОДЬ". Это не ошибка в печати или результат непоследовательности переводчика. Мы сталкиваемся с этим в большинстве английских переводов. Иногда слово "Господь" пишется строчными буквами, с заглавной только первая, а иногда полностью заглавными. Дело в том, что в еврейском первоисточнике используются два различных слова, которые оба переводятся как "Господь".
Когда слово "Господь" пишется строчными буквами, то переводчик этим дает нам знать, что в еврейской Библии в этом месте написано "Адонай". "Адонай" означает "верховный, наивысший". Это не имя Бога. Это титул Бога, воистину титул наивысшего достоинства, данный Богу в Ветхом Завете. Когда появляется написанное прописными буквами слово "ГОСПОДЬ", это означает, что в первоисточнике использовано имя Яхве. Яхве - это священное имя Бога. Под этим именем Бог открыл Себя Моисею в пламени горящего куста. Это имя непроизносимое, неизреченное, святое имя, огражденное от святотатства со стороны израильского народа, его запрещалось произносить всуе. Как правило, писались только согласные буквы. Поэтому это слово называют священной "тетраграммой", непроизносимыми четырьмя буквами.
Эту разницу в написании мы видим, например, в Псалмах. (В данном случае довод автора основан на английском тексте. - Прим. перев.) В Псалме 8 сказано: "ГОСПОДИ, Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле!" В еврейском первоисточнике это звучало как: "О Яхве, Адонай! Как величественно имя Твое по всей земле!" Или это можно было бы прочесть так: "О Боже, Наивысший! Как величественно..." В Псалме 109 мы снова читаем: "Сказал ГОСПОДЬ Господу моему: седи одесную Меня". Псалмопевец здесь говорит: "Сказал Бог моему Наивысшему: сиди одесную Меня".
"ГОСПОДЬ" - имя Бога. "Господь" - Его титул. Мы говорим о президенте Рональде Рейгане. Рональд - его имя. Президент - его титул. Если самая высокая должность в нашей стране - должность президента, то самая высокая должность и самое высокое звание в Израиле было звание Наивысшего. Титул "адонай" сохранялся для Бога. Этот титул в Новом Завете сохранялся для Иисуса. Когда Иисуса называли "Господь", то это означало новозаветный эквивалент слова "адонай". Иисуса называют Господом всех господ, Царем царей. Тем самым Ему давалось звание, которое прежде давалось только Богу, - Наивысшего владыки неба и земли. Когда Исаия пришел в храм, то в стране был кризис верховной власти. Озия умер. Глаза Исаии открылись, и он увидел настоящего Царя народа. Он увидел Бога, сидящего на престоле, Наивысшего Владыку.
Нам не позволяется видеть лицо Бога. Писание предупреждает нас, что ни один человек не может увидеть Бога и остаться в живых. Мы помним просьбу Моисея, когда он поднялся на святую гору Божью. Моисей стал очевидцем поразительных чудес. Он слышал голос Божий - Бог говорил с ним из горящего куста. Он был свидетелем того, как река Нил превратилась в кровь. Он вкусил манны небесной и смотрел на столб облачный и на столб огненный. Он видел, как колесницы фараона были затоплены волнами Чермного моря. И по-прежнему это его не удовлетворяло. Он хотел большего. Он жаждал наивысшего духовного опыта. Будучи на горе, он просил Господа: "Позволь мне увидеть Твое лицо. Покажи мне Твою славу". В ответ на эту просьбу он получил отказ: "И сказал Господь: Я проведу пред тобою всю славу Мою, и провозглашу имя Иеговы пред тобою и, кого помиловать, помилую, кого пожалеть, пожалею. И потом сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых. И сказал Господь: вот место у меня: стань на этой скале; когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы, и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду. И когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо" (Исх. 33:19-23).
Бог позволил Моисею увидеть Себя сзади, но так и не позволил увидеть Свое лицо. Когда Моисей спустился с горы, его лицо сияло. Люди, охваченные ужасом, шарахались от него в стороны. Его лицо было слишком ослепительным, чтобы на него можно было смотреть. Поэтому, чтобы люди могли приближаться к Моисею, он закрывал себе лицо покрывалом. Ужас, который испытывали люди, был вызван тем, что они смотрели в лицо человеку, настолько приблизившемуся к Богу, что Божья слава отразилась на нем. И эта сверкающая слава исходила не от Божьего лица, Моисей видел Бога только сзади. Если люди приходят в ужас даже от такого отражения славы, то как может человек вынести прямой взгляд в Его святое лицо?
Тем не менее наивысшей целью любого христианина является стремление быть допущенным к созерцанию того, в чем было отказано Моисею. Мы хотим увидеть Его лицом к лицу Мы хотим греться в лучезарной славе Его божественного присутствия. Это было заветным упованием всякого иудея, упованием, которое было самым драгоценным благословением Израиля: "Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! Да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя! Да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир!" (Чис. 6:24-26).
Эта надежда, заключенная в благословении, данном Израилю, <