Среди тех, кто приходил на Иордан, чтобы послушать Иоанна и принять от него крещение, был также «Иисус из Назарета Галилейского». Он, очевидно, разделял убеждение Крестителя и тех многих людей, которые толпились вокруг Иоанна: никого из них не удовлетворяла та религиозность, то благочестие, какое бытовало до сих пор. Поэтому Иисус тоже «крестился от Иоанна».
Иисус пришел из своего родного Назарета. Но почему мы читаем еще уточнение: «из Назарета Галилейского»? Дело в том, что Назарет был городом, о котором мало кто слышал, он никогда не упоминается в Ветхом Завете и в пророчествах о родном городе Мессии. Потому и понадобилось «географическое» уточнение. Кроме того, упоминание Галилеи, из которой «пришел Иисус», контрастирует с Иудеей и Иерусалимом, откуда к Иоанну Крестителю стекалось множество людей для исповедания своих грехов. Следует заметить, что Галилея занимает в Евангелии особое место, что будет ясно из дальнейшего.
Три стиха о крещении Иисуса Христа вызывают немало вопросов: происходило всё именно так, как об этом здесь рассказано? Действительно ли Иисус видел разверзшееся небо и Святого Духа, спускающегося как голубя? Действительно ли Он слышал голос с неба? Был ли Иисус помазан как Мессия Святым Духом в момент его крещения или вообще впервые тогда принят Богом как Сын Божий? Желая ответить на эти вопросы, мы должны внимательно рассмотреть наш текст. Короткое сообщение о крещении Иисуса столь значительно, что заслуживает тщательного рассмотрения. Современная наука о Библии пришла к выводу, что этот рассказ нельзя воспринимать как чисто реалистическую зарисовку. Впрочем, современному человеку не надо быть ученым библеистом, чтобы усомниться в, так сказать, физической реальности «разверзающихся небес». Если человек библейских времен мог представлять себе небо как некую «твердь», то для современного человека это немыслимо. Но ведь и современному человеку свойственно образное мышление, наглядно-картинное представление духовных или абстрактных истин и идей. Рассказ о крещении и некоторые ему подобные евангельские повествования обладают чертами особого жанра, который в современной экзегетике получил название «Мессианские истории». Здесь значительно и символично почти каждое слово. Ведь тот исторический факт, что Иисус крестился в Иордане от Иоанна, вряд ли кем-то станет оспариваться. Но важно не то, как это происходило, а важно, что все это означало для древнего читателя и что это должно означать для всех читателей, в прошлом и будущем. Рассказ о крещении - текст не реалистический, а богословский и пророческий, использующий библейскую символику. Иными словами, евангелист Марк (как и другие евангелисты) следует здесь не живым рассказам апостола Петра, который, кстати, и не был свидетелем этой истории, живописует не реалистическую картину, но, используя символы, библейские цитаты и намеки, пишет для нас словесную «икону». Скорее всего, Марк в рассказе о крещении Иисуса (равно как и в предыдущем повествовании о явлении Иоанна Крестителя) использовал уже сложившееся в церковной среде устойчивое предание.
В нескольких скупых словах описывается не физическая реальность, но эсхатологическое событие. Ведь «отверзание небес» для древнего читателя, знакомого с библейской традицией и убеждениями того времени, означало наступление мессианского времени, означало наступление конца века сего. Дело в том, что в представлениях иудеев той поры небеса закрыты и молчат после смерти последнего из «малых библейских пророков». Они откроются только пришедшему на землю Мессии. И вот небеса отверзаются, как отверзается завеса небесного Храма. И оттуда, от престола Божьего, нисходит Дух Святой и раздается Божественный голос. Молчание небес прервано!
Здесь надо сделать несколько комментариев к тексту. Во-первых, следует заметить, что Синодальный перевод пытается «подправить» оригинальный текст евангелиста Марка, у которого в предложении «и когда выходил из воды, тотчас [1] увидел Иоанн разверзающиеся небеса...» нет упоминания о Иоанне. Курсив, которым напечатано имя Иоанна, - так называемая конъектура, сознательная вставка переводчика из стремления «объективировать» событие, для чего потребовался его свидетель - Иоанн. Но у Марка (как, кстати, и Матфея) только Иисус видел отверстое небо, сходящий на Него Дух и слышал небесный голос. То есть перевод стихов Мк 1:10-11 должен звучать так: когда Иисус «выходил из воды, Он тотчас увидел разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение». Иоанн не был очевидцем этого события. Иначе откуда бы у него взялись впоследствии сомнениявтом, что Иисус-Мессия (Мф 11:2-3; Лк 7:19-20)? То, что изображено в евангельской сцене крещения, происходило только между Иисусом и небесами, то есть миром Божьим. (Небольшое замечание к лексике: в оригинальном тексте отмечено встречное движение Иисуса и Духа - Иисус не просто «выходит», а «поднимается, восходит» из воды, Дух не просто «сходит», а «опускается, нисходит» с небес на Иисуса.)
Во-вторых, следует заметить, что в тексте Марка Дух как голубь сходит с разверстых небес не «на Него», а «в Него», в Иисуса, то есть внутренне соединяется с Ним. Возможно, это выражение - просто особенность языка евангелиста Марка. Но возможно также, что речь идет о некоем противопоставлении Иисуса прежним пророкам. Дух временно нисходил «на пророков», а «в Иисуса» вошел навсегда. То, что Дух Божий представлен как голубь (точнее, горлица), отвечает библейской образности. Дух и ветер по-еврейски - одно и то же слово «руах». Ветер и Дух в библейской поэзии подобны птице. Уже в самом начале Книги Бытия, в истории Творения, Дух Божий как птица «носился», как ветер веял над пустынной бездной вод (Быт 1:2), и далее в разных книгах Писания говорится о том, что Бог «воссел на Херувимов, и полешел, и понесся на крыльях ветра» (2 Цар 22:11; Пс 17:11; 103:3). У ветра-Духа есть «крылья», как у птицы. Символическое уподобление Духа (ветра) птице - обычный библейский мотив. Святоотеческая интерпретация этого места... склонна подчеркивать уподобительно-символическую функцию образа горлицы, возражая против его чувственной буквализации. По характерной формуле блаж. Иеронима, здесь “показуется не истина, но уподобление” (In Matth. 3:16).
В-третьих, самое важное наблюдение над текстом касается «небесного гласа». Небесный голос произнес: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение». Тому, кто хорошо знает Священное Писание Ветхого Завета, слова небесного голоса «Ты Сын Мой» напоминают о знаменитых личностях из истории избранного народа, а именно о царях из дома Давида, которые точно во время церемонии своей интронизации и помазания елеем как символом Духа Божьего слышали пение Второго Псалма: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс 2:7). На Востоке цари традиционно назывались СынамиБожьими. Теперь, во время Крещения, с небес снова звучатте же слова Второго Псалма, псалма интронизации, провозглашая Иисуса помазанным Царем, объявляя Его Мессией.
Однако Божественный голос с небес произносит не просто «Ты Сын Мой», но «Ты Сын Мой возлюбленный». Грамотным читателям, знакомым с греческим переводом Библии (LXX), это напоминало выражение «сын возлюбленный», которое появляется в истории жертвоприношения Авраамом Исаака. В греческой Библии слово Бога к Аврааму гласит: «Возьми сына твоего возлюбленного, которого ты возлюбил» (Быт 22:2). И ниже: «Ты не пожалел сына твоего возлюбленного для Меня. <...> Так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего возлюбленного для Меня, то Я благословляя благословлю тебя» (Быт 22:12, 16-17). Иначе говоря, слова «Ты Сын Мой возлюбленный» намекают на жертвенный характер мессианского служения Иисуса Христа.
Еще важнее продолжение «небесного гласа»: слова «в Котором Мое благоволение». Ведь эти слова должны были напомнить об Отроке Господнем, о котором у пророка Исаии сказано: «Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к Которому благоволит душа Моя. Положу Дух Мой на Него» (Ис 42:1). Но ведь тот же Исаия пророчествует об этом Отроке, что Он будет страдающим Искупителем, который «взял на Себя наши немощи и понес наши болезни... и ранами Его мы исцелились» (Ис 53:3-5).
Важно то, что такое представление о страдающем Мессии полностью расходилось с иудейским пониманием Мессии того времени. Конечно, Мессия мыслился человеком смертным, как и все. Но его не представляли себе страдающим за чужие грехи искупителем. Напротив, Он ожидался как величественный и победительный царь и воитель. А здесь - пророчество о Мессии страдающем, о невинной жертве за человеческие грехи. Иудеям это было непонятно и чуждо. Именно по этой причине данное пророчество Исаии в иудейской традиции никогда не относилось к Мессии.
Итак, принимая все это во внимание, мы делаем следующий вывод: используя символы, библейские цитаты и намеки, евангелист Марк пишет для нас словесную «икону», а не протоколирует событие крещения. Он уже в самом начале своего Евангелия открывает нам глаза на то, кем был (и кто есть) Иисус из Назарета. Он - помазанный Мессия, Царь. Он - не такой мессия, какого ожидали иудеи, но Мессия, подобный Отроку, или Рабу Господню из пророчества Исаии, т.е. Мессия, страдающий за людей. Он - возлюбленный Сын Божий, приносимый в жертву, о чем напоминает история Авраама и Исаака. Сцена крещения у евангелиста Марка (и у других евангелистов) отвечает не на вопрос, как все происходило, а на вопрос, что по глубинной сути произошло в крещении Иисуса. Марк с самого начала желает открыть читателю глаза на то, кем был (и пребывает) Иисус: возлюбленным Сыном Божьим, который все дальнейшее, о чем пойдет речь в Евангелии, совершил в силе Святого Духа.
История толкования данного текста показывает, насколько жгучим в древности и в Новое время был вопрос о крещении Иисуса Христа от Иоанна и о сошествии на Него Духа Святого. Сцена Крещения часто повергала в смущение. Поскольку в христианском вероучении утвердилась идея о безгрешности Иисуса Христа, само Его крещение с целью очищения от грехов становилось непонятным. Непонятным оказывалось и нисхождение Святого Духа на Сына Божьего, воплощенное Слово Божье. Павел Самосатский[2] (III век): «Помазание требуется человеку, Слово в помазании не нуждается». Жан Кальвин (XVI век): «Почему Дух сошел на Христа, если Он всегда покоился на Нем?» Отголосок проблематичности для христианского сознания факта Крещения Иисуса звучит уже в Евангелии от Матфея. Там рассказано, что Иоанн противился желанию Иисуса креститься у него, но Иисус убедил его в необходимости этого шага, «ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф 3:14-15). Последующим богословским изобретениям, объяснявшим факт крещения и сошествия Духа на Христа, не было предела. Так, для гностиков в Крещении пришедший свыше «духовный Христос» внешне соединился с «телесным Иисусом» (так называемый докетизм). Существовал адаптационистский взгляд, в соответствии с которым Христос был человеком, которого Бог усыновил в Крещении, после чего Иисус стал Сыном Божьим. Православные же полагали, что Иисус был вечным Словом Божьим, воплощение которого произошло задолго до Крещения, и который не имел нужды в даровании Духа. Так что для них вопрос приобретал особую остроту и разрешался различными путями в более поздней «высокой христологии». Вот лишь некоторые подходы к вопросу о Крещении:
A. Акт Крещения рассматривался как свидетельство Троицы: глас Отца, послушание Сына и помазание Духом. Это так называемая «гипотеза манифестации». Известный представитель такого взгляда - Феодор Мопсуэстский (IV-V вв.)[3]. Провозглашение Иисуса Сыном Божьим происходит «не столькоради Него, сколько ради других» (Жан Кальвин).
Б. Акт Крещения - материальное обоснование христианскогомтаинства крещения. В древней церкви с глубокой древностимсуществовало мнение, что Иисус своим Крещением очистилмстихию воды: «Он... крестился для того, чтобы Своим страданием очистить и воду» (священномученик Игнатий Богоносец, Послание к Ефесянам XVIII). Крещение Христа - прообраз христианского крещения (Феодор Мопсуэстский).мВ восточной традиции главным содержанием праздника Богоявления стало Крещение, и в этот день, как в Пасху, происходило массовое крещение оглашенных.
B. Многочисленными уже в древней церкви были попытки понимать Крещение в связи с искупительной смертью или с воплощением. В Крещении Иисус по своей милости солидаризировался с грешниками: «С рабами Господь, с виновными Судия идет креститься. Но не возмущайся этим: в этом-то смирении и сияет особенно высота Его. <...> То чудно, что Он, будучи Богом, восхотел соделаться человеком; все же прочее было уже следствием этого»[4] (свт. Иоанн Златоуст).
Г. Распространен был также историко-сотериологический тип толкования: «Преслушание ветхого Адама затворило для нас рай, послушание же нового открыло нам небо» (Евфимий Зигабен, XI-XII вв.).
Все эти толкования пытались объяснить смысл Крещения Иисуса, нисхождения на Него Святого Духа и небесного провозглашения Его Сыном Божьим, исходя из развитой христологии церкви. В самом же тексте Марка мы, - в отличие, скажем, от посланий апостола Павла или от писаний евангелиста Иоанна, - прямых ответов на вопросы христологии еще не встречаем.
[1] Наречие «тотчас» чрезвычайно характерно для стиля евангелиста Марка. Оно встречается в тексте его Евангелия значительно чаще, чем у других евангелистов, подчеркивая динамизм следующих друг за другом событий. Вот любопытная статистика: наречие «тотчас» встречается 38 (!) раз в Мк, 5 раз в Мф, 1 раз в Лк и 2 раза в Ин.
[2] Был осужден на Антиохийском соборе (268 г.) как еретик.
[3] Феодор Мопсуестийский был анафематствован на V Вселенском соборе (553 г.) в Константинополе.
[4] Иоанн Златоуст, Беседы на Мф, Беседа 12:1.