Умысел как форма вины предусматривается законодателем гораздо чаще, чем неосторожность. Это обусловлено прежде всего традиционным представлением о большей тяжести умышленных деяний, которые криминализированы законодателем. В юридической литературе отмечается, что в реальной жизни удельный вес умышленных преступлений составляет более 90%.
Умысел - это психическое отношение, при котором лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий либо безразлично к ним относилось (ч. 2 и 3 ст. 25 УК).
С сознанием противоправности связано сознание, пусть даже в общих чертах, признаков объекта преступления. При совершении умышленных преступлений содеянное следует квалифицировать в соответствии с тем объектом, который сознавался виновным, хотя реально посягательство было направлено на другие общественные отношения. Например, если виновный сознает, что он посягает на кражу имущества, а реально его видит кто-либо (например, сам хозяин имущества), он будет отвечать за покушение на кражу.
Предвидение последствий своего деяния (действия или бездействия) включает предвидение их наступления и предвидение их противоправного характера.
При этом сознанием охватываются последствия не «вообще», а определенного характера, которые являются признаком преступления.
При умысле предвидение последствий может носить характер осознания неизбежности либо же реальной возможности их наступления.
Субъект предвидит неизбежность последствия, когда между деяниями и последствием имеется однозначная причинная связь. Предвидя реальную возможность наступления последствий, он сознает, что своими действиями создаст условия, которые могут повлечь, но могут и не повлечь последствия. Последние не связаны однозначно с действием (бездействием), а являются следствием стечения ряда условий, в том числе и не зависящих от виновного. Предвидение последствий предполагает осознание субъектом, хотя бы в общих чертах, развития причинной связи между деянием и последствиями.
Волевое содержание умысла в действующем законодательстве определяется как желание или сознательное допущение последствий преступления.
Желание как признак умысла заключается в стремлении к определенным последствиям, которые могут выступать в качестве конечной цели промежуточного этапа, средства достижения цели и необходимого сопутствующего элемента деяния.
Желание, как стремление к определенным последствиям, имеет место, когда последствия доставляют виновному внутреннее удовлетворение, когда при внутренне отрицательном отношении к последствиям субъект стремится причинить их, так как они являются неизбежными на пути к удовлетворению потребности, ставшей для него побудительным мотивом. Последствия признают желаемыми и в случае, когда они представляются для виновного неизбежно сопутствующими деянию.
При совершении преступления, в котором последствия не являются обязательным признаком (формальные преступления), волевой элемент умысла определяется волевым отношением к самим противоправным деяниям.
Сознательное допущение последствий предполагает, что виновный своими действиями обусловливает определенную цепь событий и при этом сознательно, т.е. намеренно, допускает объективное развитие вызванных им событий и наступление последствий.
Согласно ч. 1 ст. 25 УК умышленным признается деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом.
Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.
Интеллектуальный признак умысла является общим для прямого и косвенного (эвентуального) умысла; он отражает процессы, происходящие в сфере сознания субъекта, поэтому образует интеллектуальный элемент умысла. В приведенной формулировке умышленной формы вины содержится указание на:
) сознание лицом общественно опасного характера своего деяния (действия или бездействия);
) предвидение его общественно опасных последствий.
Эти признаки и образуют интеллектуальный элемент умысла. И хотя законодатель в определении умысла не делает различия между интеллектуальным содержанием прямого и косвенного умысла, в юридической литературе справедливо обращено внимание на то, что интеллектуальный элемент прямого умысла характеризуется сознанием противоправного деяния и предвидением неизбежности, а в отдельных случаях - реальной возможности наступления последствий. Вот почему в УК (ч. 2 ст. 25) говорится о предвидении лицом не только возможности, но и неизбежности наступления последствий.
Содержание косвенного умысла состоит в том, что лицо, сознавая характер своего деяния, предвидит реальную возможность наступления последствий и сознательно их допускает либо относится к ним безразлично.
Таким образом, при общей законодательной формулировке интеллектуального элемента оба вида умысла различаются все же по содержанию интеллектуального момента. При прямом умысле субъект предвидит, как правило, неизбежность, а при косвенном - реальную возможность наступления преступных последствий.
Основное различие между прямым и косвенным умыслом коренится в волевом моменте. Для прямого умысла характерно желание, а для косвенного - сознательное допущение преступных последствий либо безразличное к ним отношение (ч. 3 ст. 25 УК РФ). Действуя с косвенным умыслом, лицо сознательно допускает преступное последствие, однако оно не является ни целью, ни средством ее достижения, ни этапом на пути достижения цели. Виновный в этом случае занимает пассивную позицию по отношению к последствиям, поэтому преступления с косвенным умыслом (при прочих равных условиях) принято считать менее опасными, чем совершаемые с прямым умыслом.
Совершая преступление с косвенным умыслом, лицо может полагать, что последствия почему-либо не наступят (надежда «на авось»), может надеяться и на определенные обстоятельства, позволяющие рассчитывать на предотвращение последствий.
При косвенном умысле виновный может безразлично или отрицательно относиться к последствиям либо надеяться, что они не наступят, - все это разновидности отношения к преступным последствиям, которое присуще косвенному умыслу. При этом необходимо установить, что лицо предвидело преступные последствия и рассчитывало их предотвратить.
Косвенный умысел предполагает определенное психическое отношение лица к возможности наступления преступных последствий (сознательное их допущение), а поэтому область совершения преступлений с этим видом умысла ограничена только так называемыми материальными составами преступлений, объективная сторона которых содержит последствия в качестве обязательного признака.
В формальных составах преступлений последствия не входят в число обязательных признаков объективной стороны и для решения вопросов о юридической оценке (квалификации), об ответственности не играют никакой роли. А, следовательно, и не требуется установления к ним психического отношения.
Что же касается вины в отношении самого действия, составляющего объективную сторону формальных преступлений, то она может быть выражена только в прямом умысле, так как воля лица в этих случаях направлена на совершение действий, лицо желает совершить эти действия.
Таким образом, прямой и косвенный умысел по волевому моменту различаются тем, что при прямом умысле лицо желает наступления предвиденных последствий, а при косвенном оно лишь сознательно допускает наступление таких последствий (не желает их наступления и относится к ним либо безразлично, либо отрицательно, желая их не наступления).
Деление умысла на прямой и косвенный имеет практическое значение. Во-первых, чтобы установить умышленную форму вины, необходимо выявить признаки прямого или косвенного умысла (разновидности данной формы вины). Во-вторых, ряд преступлений совершается только с прямым умыслом; их обязательным признаком является цель преступления. Отсутствие признаков прямого умысла не позволяет привлечь лицо к уголовной ответственности. Приготовление и покушение на преступление возможно лишь при наличии прямого умысла.
По интеллектуальному моменту преступное легкомыслие имеет некое сходство с косвенным умыслом. Их отличие состоит в том, что при косвенном умысле виновный предвидит большую вероятность наступления преступных последствий, а при легкомыслии - виновный предвидит наступление таких последствий, но в наименьшей степени.
М. признан виновным в разбойном нападении на И. с проникновением в жилище, причинением потерпевшему тяжкого вреда, опасного для жизни, умышленном причинении смерти, сопряженном с разбоем, хищении огнестрельного оружия и боеприпасов.
Преступления совершены 8 февраля 2006 года в д. Ларионово Семеновского района Нижегородской области при обстоятельствах, изложенных в приговоре.
В кассационной жалобе осужденный М. просит переквалифицировать его действия со ст. 105 ч. 2 п. «з» УК РФ на ст. 111 ч. 4 УК РФ, снизить наказание, ссылаясь на то, что у него не было умысла на убийство И., потерпевший был жив, когда он уходил из его дома, смерть потерпевшего наступила не сразу. Просит учесть его явку с повинной и снизить наказание.
В кассационной жалобе адвокат Шаганина Е.В. просит переквалифицировать действия М. со ст. 105 ч. 2 п. «з» УК РФ на ст. 111 ч. 4 УК РФ, снизить наказание, ссылаясь на то, что у осужденного не было умысла на убийство потерпевшего. Топор, который М. принес с собой, он оставил снаружи дома. После причинения потерпевшему телесных повреждений М. намочил полотенце и положил на руку потерпевшему, чтобы тот утерся от крови. Хищение продуктов питания на общую сумму 1000 рублей по делу не установлено. Наказание назначено М. без учета того, что он сам заявил о совершенном преступлении.
В возражениях на кассационные жалобы государственный обвинитель Санинский Р.А. просит приговор оставить без изменения, ссылаясь на то, что умысел на убийство потерпевшего нашел свое полное подтверждение, назначенное наказание является справедливым, суд не применил правила ст.
УК РФ и обоснованно мотивировал это тем, что у М. имеются отягчающие обстоятельства.
Потерпевшая Е. в возражениях на кассационную жалобу М. просит приговор оставить без изменения, ссылаясь на то, что вина осужденного полностью подтверждена, а мера наказания осужденному назначена справедливая.
Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационных жалоб, Судебная коллегия находит приговор законным и обоснованным.
Вина М. в совершенных преступлениях кроме личного частичного признания своей вины осужденным подтверждена протоколом осмотра места происшествия, показаниями потерпевшей, свидетелей, заключениями экспертиз, другими исследованными в суде и приведенными в приговоре доказательствами, которым суд дал всестороннюю и правильную оценку.
Доводы осужденного о том, что у него не было умысла на убийство потерпевшего при совершении нападения на него, судом были тщательно проверены и обоснованно отвергнуты. В приговоре приведены убедительные мотивы, по которым суд пришел к такому выводу.
Как видно из материалов дела и правильно установлено судом, М. наносил потерпевшему удары поленьями в жизненно важные части тела. По заключению судебно-медицинской экспертизы смерть И. наступила от открытой тупой черепно-мозговой и черепно-лицевой травмы в виде ушиба и размозжения вещества головного мозга, массивной субдуральной гематомы справа в теменно-затылочной области, множественных переломов костей свода и основания черепа, костей лицевого скелета, шести ушибленных ран лица, волосистой части головы.
Сразу же после совершенных преступлений М. рассказал своему родственнику Ермакову именно об убийстве И. Об этом же сообщил и работниками милиции при его задержании.
После нанесения потерпевшему ударов поленьями по голове, когда потерпевший упал и потерял сознание, М. в течение двух часов находился в доме и никакой помощи не предпринимал.
Напротив, покидая место преступления, осужденный запер на замок входную дверь, а ключи выбросил в снег, чтобы их не смогли найти, что судом правильно оценено, как стремление осужденного устранить всякую возможность скорейшего обнаружения погибшего.
При таких обстоятельствах суд правильно пришел к выводу, что М., нанося И. телесные повреждения, не совместимые с жизнью, осознавал опасность своих действий, предвидел наступление преступных последствий и допускал их наступление, то есть, действовал с косвенным умыслом на убийство потерпевшего.
В отличие от косвенного умысла при легкомыслии осознание лицом общественно опасного характера своих действий и предвидение возможности общественно опасных последствий характеризуются определенной абстрактностью, общими чертами (например, при превышении водителем разрешенной скорости движения автомобиля по многолюдной городской улице).
Так, например, Президиум Верховного Суда РФ отменил судебные решения по делу Михайлова, осужденного Верховным судом Чувашской Республики по ч. 4 ст. 111 УК РФ за причинение тяжкого вреда здоровью 67-летней Башмаковой, повлекшего по неосторожности ее смерть. Президиум указал, что осужденный осознавал характер своих действий, нанося потерпевшей удары кулаками и ногами в голову и грудь (т.е. в жизненно важные части тела), суд же допустил существенное противоречие, признав, что по отношению к Башмаковой вина Михайлова носила неосторожный характер.
Или, например, А. обвинялся в применении насилия к оперуполномоченному УФСБ по Омской области Торкунову В.Б. в связи с исполнением им своих должностных обязанностей, опасного для жизни и здоровья.
Оправдывая А. по данному обвинению суд указал, что в действиях А. отсутствует прямой умысел на применение насилия к потерпевшему, его действия по отношению к последствиям совершены по неосторожности, поэтому инкриминируемого состава преступления не содержат.
В кассационном представлении государственный обвинитель Маслов А.М. просит об отмене приговора в полном объеме. Давая анализ доказательств, указывает, что виновность осужденного в получении взяток по трем эпизодам обвинения подтверждается совокупностью доказательств, оправдание по первым двум эпизодам необоснованно. По мнению государственного обвинителя также необоснованной является переквалификация действия осужденного на мошенничество, в действиях осужденного по эпизоду от 18 ноября 2003 года имеется состав преступления в виде получения взятки. Действия оправданного в отношении потерпевшего Торкунова носили умышленный характер, поэтому оправдание А. по ст. 318 ч. 1 УК РФ государственный обвинитель считает также необоснованным.
В кассационной жалобе осужденный просит об отмене приговора, считает, что в деле отсутствуют доказательства его возможности контролировать отправку грузов с Омского таможенного поста и получения денег от потерпевших.
Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационных жалоб, Судебная коллегия находит приговор законным и обоснованным.
Как установлено материалами дела, А., пытаясь скрыться с места, где он был задержан сотрудником ФСБ Торкуновым В.Б., наехал задним колесом своего автомобиля на ногу Торкунова В.Б., который, держась за переднюю правую дверь, бежал рядом с автомобилем, требуя остановиться.
При таких обстоятельствах суд обоснованно пришел к выводу о том, что А. не предвидел возможности наступления общественно опасных последствий своих действий, его действия с субъективной стороны характеризуются неосторожностью в виде небрежности и не могут быть квалифицированы по ст. 318 ч. 2 УК РФ.
Довод суда о том, что, поскольку Михайлов не угрожал убийством Башмаковой, совершенные им действия не могут быть признаны умышленными, необоснован, так как не учтено, что умышленным может быть признано преступление, совершенное не только с прямым, но и косвенным умыслом.
Отметив, что по отношению к последствиям у осужденного имеется неосторожная форма вины, суд вопреки требованиям ст. 26 УК РФ не определил, в чем выразились легкомыслие или небрежность Михайлова при совершении им преступления.
Сложна ситуация возникает при необходимости выявления отличия невиновного причинения вреда от неосторожности, особенно, когда лицо, совершившее деяние, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.
В отличие от наиболее распространенных случаев невиновного причинения вреда (казуса) здесь лицо предвидит общественно опасные последствия, обязано их предотвратить, но не может этого сделать по указанным в законе причинам. Хотя установление несоответствия психофизиологических качеств лица требованиям экстремальных условий или нервно-психическим нагрузкам вызывает немалые трудности, нужно признать, что закрепленное в ч. 2 комментируемой статьи положение полностью соответствует принципу вины (ст. 5 УК) как одному из основополагающих принципов российского уголовного права. Нельзя ставить в вину человеку то, что сделать он не мог при всем желании, максимальном напряжении своих. Вместе с тем ссылка на экстремальные условия или нервно-психические перегрузки не может приниматься во внимание, если лицо само виновно создает подобную экстремальную ситуацию, предвидя общественно опасные последствия или не предвидя их, но имея возможность предвидения. Вина не исключается и в тех случаях, когда лицо скрыло свои психофизиологические особенности (недостатки), препятствовавшие занятию определенной профессиональной деятельностью, и именно это повлекло общественно опасные последствия, а также когда лицо, употребив алкогольные напитки, наркотические и другие сильнодействующие вещества, привело себя в состояние, не позволившее правильно оценить ситуацию, принять необходимое решение, выполнить требуемые для предотвращения вредных последствий действия.
Заключение
Итак, мы рассмотрели понятие, формы и виды вины, особенно легкомыслия и небрежности. В результате исследования выявили, что на практике существует проблема разграничения легкомыслия и косвенного умысла, а также проблема разграничения небрежности и невиновного причинения вреда.
Для преступной небрежности как для одного из видов неосторожной вины большее значение имеет правовой, нормативный характер. В законе определено, какие общественно опасные последствия побочного характера считать преступными или неосторожными. Только в связи с этим приобретает правовое значение психическое отношение субъекта к этим последствиям. По своей психологической сути само действие (бездействие) при небрежности, в результате которого нарушаются правила предосторожности, является мотивированным и целенаправленным, волевым и сознательным. Однако встает вопрос: согласуется ли это с принципом субъективного вменения? Эта проблема дискутируется в науке и судебной практике. Для ее решения следует выяснить, какие аргументы выдвигаются для защиты уголовной ответственности за небрежность. Главный аргумент - нормативный: уголовная ответственность за неосторожность наступает тогда, когда лицо должно было предвидеть общественно опасные последствия своих действий (бездействия) и могло это сделать, то есть при наличии объективной обязанности и субъективного предела фактически ставится знак равенства между нормативным и психологическим процессом. Для сглаживания проблематичности этого соотношения некоторые авторы используют оценку небрежности как психологическую характеристику личности вообще Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. - М., 1975. С. 118.
Для преступной небрежности как одного из видов неосторожной формы вины более значим правовой, нормативный момент. Однако встает вопрос: согласуется ли это с принципом субъективного вменения?
Изложенное выше позволяет нам сделать следующее предположение: уголовная ответственность за небрежность не совсем укладывается в принцип субъективного вменения, однако государство кое-как мирится с безнаказанностью случайного причинения, но категорически считает «виновными» тех, кто причинил вред по небрежности.
Установление формы вины имеет важное уголовно-правовое значение. Во-первых, исходя из принципа виновной ответственности, вина служит отграничением преступных деяний от непреступных (в соответствии с ч. 2 ст. 5 УК объективное вменение, т.е. уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается). Во-вторых, форма вины определяет квалификацию преступления, если законодатель дифференцирует ответственность в зависимости от нее (например, формы вины служат разграничительным признаком для проведения отличия между умышленным и неосторожным уничтожением или повреждением имущества - ст. 167, 168 УК). В-третьих, формы вины учитываются при законодательной категоризации преступлений, так как к преступлениям небольшой, средней тяжести и тяжким могут относиться как умышленные, так и неосторожные преступления, а преступлениями особой тяжести могут быть только умышленные преступления (ст. 15 УК). Отличие умышленной вины от неосторожной учитывается в ряде других случаев реализации уголовной ответственности и наказания (для определения оснований уголовной ответственности за неоконченное преступление и соучастие в преступлении, определения рецидива, отмены условного осуждения и условно-досрочного освобождения и др.).
Список использованной литературы и нормативно правовых актов
1. Популярный юридический словарь - М., 2000 г.
2. Уголовное право России. Общая часть. Учебник. 2-е изд., испр и доп. (под редакцией В.П. Ревина, доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации). - «Юстицинформ», 2010 г.
. Уголовное право России. Общая часть/ под ред. Проффесора А.И. Рарога. - 2-е изд., с изм. И доп. - М.: Эксмо, 2008. - 496 с. (Российское юридическое образование).
. Уголовное право. Общая часть: Учебник. Издание направленное и дополненное/под ред. Доктора юридических наук, профессора Л.В. Иногамовой-Хегай, доктора юридических наук проффесора А.И. Рарога, доктора юридических наук проффесора А.И. Чучаева. - М.: Юридическая фирма «Контракт»: ИНФРА-М, 2005.
. Уголовное право России. Часть первая. Учебник для вузов/ под ред. Л.Л. Кругликова. - М., 2005 г.