Полковник Олег Иванович Пантюхов (1882–1973)




Он родился в Киеве в дворянской семье. Его отец Иван Иванович (1836–1911) был военным врачом, известным антропологом и публицистом. Мать Ольга Ивановна происходила из обрусевшего шведского рода баронов фон Кнорринг. О. И. Пантюхов окончил Тифлисский кадетский корпус и Павловское военное училище в Санкт-Петербурге. С 1901 по 1914 год проходил службу в Царском Селе в лейб-гвардии 1-м стрелковом батальоне (после 1910 года — лейб-гвардии 1-й Его Величества Стрелковый полк)2.

В 1909 году Олег Иванович создал один из первых в России скаутских отрядов, в 1914-м организовал общество «Русский скаут»3. Ему довелось лично познакомиться с основателем скаутского и гайдовского движений4 — английским генералом Робертом Баден-Пауэллом (1857–1941): в декабре 1910 года О. И. Пантюхов и другой отец русских скаутов — В. Г. Янчевецкий5 — встречались с ним в Петербурге, куда генерал приезжал по приглашению императора Николая II.

Сражаясь на фронтах Первой мировой войны, О. И. Пантюхов удостоился ордена Святого Георгия 4-й степени за мужество и храбрость, проявленные 16 сентября 1915 года6 в бою на реке Вилии (Нярис) в Литве: в критический момент он лично возглавил штыковую контратаку своего батальона.

Оправившись от полученной контузии, Олег Иванович летом 1917 года был назначен командиром 29-го Сибирского стрелкового полка и позже вспоминал: «По прибытии в район расположения, <…> когда я вызвал к себе старшего офицера, ко мне явился “уполномоченный” подполковник и от лица не только всех офицеров, но и от лица солдатского “комитета”, которые уже в это время успели образоваться во всех полках, “посоветовал” мне не принимать вовсе полка. Частным образом, как бы от себя, он сказал, что офицеры и так теперь уже боятся за свои жизни, а если прибудет еще новый и, может быть, требовательный командир, то им несдобровать: в соседних полках уже были убийства офицеров»7. Пришлось от должности отказаться. Далее при содействии бывшего однополчанина генерала Ю. Д. Романовского8 О. И. Пантюхов назначается начальником 3-й Московской школы подготовки прапорщиков пехоты. Генерал отмечал, что Олег Иванович как «родоначальник русских скаутов-разведчиков» в тяжелые для страны времена способен «вдохновить молодежь стоять крепко за наши идеалы — за Россию»9.

С первых же дней своего пребывания в Москве полковник Пантюхов развил активную деятельность. Он принял школу согласно уставным требованиям — провел строевой смотр на плацу Александровских казарм, сказал новым подчиненным «подходящее к случаю слово», «обошел помещения рот» и познакомился со всеми офицерами10. «Кроме обычных занятий по подготовке будущих прапорщиков», О. И. Пантюхов «много внимания уделял вопросу питания юнкеров и офицеров»11. Недостаток продуктов тогда испытывали многие части и учреждения военного ведомства, и потому «офицеры рады были получать еду из солдатского котла»12. Сильно встревоженный этой проблемой, Олег Иванович разрешил отправлять «расторопных юнкеров» за провизией в другие регионы. Вся школа восхищалась «предприимчивыми и умелыми добытчиками» и смотрела на них как на героев. Ведь поездки по России становились день ото дня сложнее и опаснее, железные дороги наводнились «дезертирами, беженцами, мешочниками»13. Кроме продуктов питания, юнкера привозили в Москву новости, что в условиях нарастающего информационного голода было весьма актуально: многие периодические издания закрывались, оставшиеся печатали противоречивые материалы, и основным источником сведений о происходящем в стране и на фронтах являлись «фантастичные» слухи14.

В Москве О. И. Пантюхов жил поначалу один и ночевал в своем рабочем кабинете. Позже он снял квартиру на Пятницкой улице в Замоскворечье, «на полпути от школы к Москве-реке»15. Семья16 находилась в Царском Селе, где Олег Иванович служил перед войной. В силу крайней занятости полковник не мог помочь близким с переездом, поэтому вся тяжесть дорожных хлопот легла на плечи его супруги Нины Михайловны17. К началу осени 1917 года она прибыла в Москву с детьми и няней — деревенской девушкой Маней.

Дом на Пятницкой стоял в глубине двора, квартира размещалась на втором этаже. Все устраивало семью Олега Ивановича, трудности создавала лишь нехватка продовольствия. Доставать фураж оказалось еще сложнее. В итоге О. И. Пантюхову пришлось продать своего коня — верного боевого товарища Эльбруса18.

Друзей в Москве семья имела немного — это были в основном деятели скаутского движения: «В. В. фон Мекк, бывший секретарь великой княгини Елизаветы Федоровны, с женой Варварой Геннадьевной19 и еще — Райский, Попов и Преображенский20»21. Они не оставляли «столь любимой ими скаутской работы»22. Олег Иванович по возможности помогал им. В его квартире состоялось несколько заседаний руководителей московских скаутов. Кроме того, он поучаствовал в ряде мероприятий — принял скаутский парад, встречался с ребятами одного из отрядов «юных разведчиков». В эти дни О. И. Пантюхов познакомился с отставным генерал-майором от адмиралтейства И. И. Чайковским23 — младшим братом композитора (с сентября 1914 года до революции Ипполит Ильич председательствовал в Московском обществе «Русский скаут»)24.

В октябре 1917 года Олег Иванович во главе отряда юнкеров подчиненной ему школы прапорщиков штурмовал Кремль, а потом защищал его от атак красногвардейцев. После победы восставших он покинул Александровские казармы и направился в Ялту, куда позднее прибыла его семья. В 1920-м Пантюховы покинули Россию.

За границей О. И. Пантюхов писал статьи о задачах воспитания молодого поколения, активно занимался организацией скаутского движения в среде русской эмиграции. Во многом благодаря усилиям Олега Ивановича эмиграция смогла сохранить скаутинг и спустя десятки лет «вернуть его на родину в традиционном виде»25.

Полковник Леонид Андроникович Шашковский (1867–1917/1918)

Его происхождение нам неизвестно. Среднее образование он получил в Псковском кадетском корпусе. В 1885 году после выпуска из 2-го военного Константиновского училища (Санкт-Петербург) начал службу подпоручиком в 156-м пехотном Елисаветпольском полку на Кавказе. С августа 1892 года по февраль 1893-го состоял прикомандированным к Управлению Витебского уездного воинского начальника. В сентябре 1895-го переведен в Москву офицером-воспитателем 1-го Московского императрицы Екатерины II кадетского корпуса. В декабре 1907-го назначен ротным командиром этого корпуса и произведен в полковники. Начальник 4-й Московской школы подготовки прапорщиков пехоты со дня ее основания (март 1915-го)26.

Прирожденный педагог, Л. А. Шашковский с тем же усердием, с каким относился к воспитанию юных кадетов, начал деятельно организовывать процесс обучения будущих офицеров, отдавая «любимому детищу» все свое время и энергию27. Курсовой офицер школы А. Г. Невзоров вспоминал: «Это был в высшей степени образованный и гуманный человек, но с довольно своеобразными взглядами»28. Своеобразие выражалось в способе и критериях отбора контингента воспитанников. Прежде чем рассматривать документы поступающих, он подвергал каждого нестандартному по тем временам тесту — требовал написать автобиографию. Леонида Андрониковича интересовали главным образом уровень грамотности и профессия претендента. «Если оказывался кто-либо, кто служил раньше лакеем в ресторане, на вокзале, или еще что-либо в этом роде, то такой человек моментально откомандировывался в полк. <…> Шашковский говорил: “Приму крестьянина, рабочего, но не лакея”»29. По мнению А. Г. Невзорова, полковник в кадетском корпусе «немного отстал от строевой службы», но «как начальник школы и воспитатель будущих офицеров <…> был незаменим»30.

Заботился Л. А. Шашковский и об организации культурного досуга юнкеров. Прожив два десятилетия в Москве, он успел свести знакомство со многими артистами и часто приглашал их выступить в школе. «Особенно запечатлелись в памяти оперный бас В. Р. Петров31 со своей знаменитой арией из незаконченной оперы “Ася” и “Ах, зачем на карусели мы с тобой, Татьяна, сели!” Еще приезжали Мозжухин, Максимов, Мигай32 и известный танцор Мордкин33»34.

В Российском государственном военно-историческом архиве сохранились приказы по 4-й Московской школе подготовки прапорщиков пехоты, наглядно характеризующие Л. А. Шашковского как человека и командира.

В сентябре 1916 года начальнику школы пришлось принимать серьезное решение по дисциплинарному проступку юнкера Александра Юрьева, который, будучи в самовольной отлучке, неожиданно встретил офицера другой школы и бросился от него бежать. Это «доблестное удирание <…> из страха наказания» заставило полковника Леонида Андрониковича «сильно усомниться в мужественной стойкости Юрьева перед врагом на позициях»35. Суровые законы военного времени требовали отправить нарушителя воинской дисциплины солдатом на фронт. Но Шашковский не стал рубить сплеча, а учел непродолжительный срок обучения юнкера, тяжелое семейное положение его родителей и ограничился 30-суточным содержанием Юрьева на гауптвахте с лишением отпуска на месяц36, поручив офицерскому составу «настойчиво внушать юнкерам, что подобные поступки будут впредь караться немедленным отчислением»37.

В августе 1916 года один из юнкеров, покидая школу, не только не сдал определенную часть казенного имущества и учебных пособий, но и не вернул денежные долги своим товарищам (всего 12 рублей)38. Эти долги начальник погасил из личных средств, не дожидаясь почтового перевода от должника или его родственников. Полученную после от матери бывшего юнкера сумму Л. А. Шашковский распорядился «записать на приход по денежному журналу»39.

В приказе от 30 июня 1916 года полковник не скупится на слова искренней благодарности курсовым офицерам и преподавателям, убывающим на новое место службы: «Откомандированные от школы курсовые офицеры: подпоручик Фон-Брискорн, подпоручик Щуров, прапорщик Алексеев и оставившие преподавание в школе капитан Казин, капитан Каннабих и капитан Ползиков неустанно работали в школе: первые пятеро с самого открытия школы и последний в течение года. В деле совершенно новом, в деле в высшей степени трудном приходилось идти ощупью, <…> усердием, вдумчивым трудом и большою искренней любовью к делу пополнения нашей родной армии офицерским составом. Всей душой от лица службы и лично от себя благодарю покидающих школу гг. офицеров, вынесших на своих плечах весь первоначальный и потому особенно тяжелый труд по организации нового дела, к которому они относились с такой большой любовью и редким усердием»40.

В декабре 1916 года Л. А. Шашковского переводят на вышестоящую должность заведующего московскими школами подготовки прапорщиков пехоты. В апреле 1917-го ему было присвоено звание генерал-майора. В последнем своем приказе по 4-й школе он писал: «От всего сердца искренне благодарю всех моих дорогих сослуживцев, которые неустанной, вдумчивой, не за страх, а за совесть, в высшей степени добросовестной работой неоднократно вызывали мою глубокую признательность»41. Леонид Андроникович не забывает никого — вплоть до нижних чинов и обслуживающего персонала — и еще раз благодарит подчиненных «за безукоризненно честное соблюдение казенного интереса»42.

На новой должности, как и прежде, Л. А. Шашковский остался верен себе. Он, в частности, отменяет распоряжение прежнего заведующего о порядке приема посетителей и обращений, установив новый, более удобный для руководящего состава военно-учебных заведений: «Начальникам школ, а равно и всем гг. офицерам обращаться <…> по делам службы во все дни недели и, дабы не тратить времени на проезды, преимущественно по телефону»43. Его неустанная забота о подчиненных проявляется даже в замечаниях по поводу пошива обмундирования для выпускников: «Все настолько обужено, что поддевать теплое белье можно будет только с большим трудом»44. Следует строгий приказ «комиссиям, ведающим обмундированием выпускаемых, не поощрять склонности легкомысленной молодежи к франтовству»45. Новоиспеченным же прапорщикам Леонид Андроникович по-отечески напоминал, что «щеголять им придется только несколько дней после производства, а потом начнется трудовая работа в запасных полках и на позициях, когда они, не соответственно одетые, не раз пожалеют о своем легкомыслии»46.

Еще на должности начальника 4-й школы Л. А. Шашковский, исполняя предписание начальства, «принимает меры по сбору сведений о геройских действиях бывших питомцев школ в целях воспитательных и отдаче должного памяти тех из них, кто геройски погиб на поле чести»47, а также приказывает «ежедневно поминать <…> за утренней и вечерней молитвой выпускников, положивших жизнь свою <…> за царя и Родину»48. В «Именном списке убитых и умерших от ран прапорщиков 4-й Московской школы подготовки прапорщиков пехоты 1-го, 2-го, 3-го и 4-го выпусков» на 6 августа 1916 года значится 21 человек49. Через несколько дней этот скорбный список пополнится именем прапорщика 3-го выпуска Михаила Андреевича Маракулина50, в октябре — еще 9 именами51.

Пройдет совсем немного времени, и Леонид Андроникович сам окажется среди убитых. Когда в октябре 1917 года в Москве начались уличные бои, он стал на сторону защитников Временного правительства и возглавил штурмовавший Кремль отряд юнкеров подведомственных ему школ. Рассказывают, что однажды Л. А. Шашковский с возмущением отверг предложение кого-то из офицеров казнить зачинщиков вооруженного восстания52. А вот победившие красногвардейцы поступили иначе — расстреляли и генерал-майора Шашковского, и его сына…



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-12-08 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: