Я согласен с судьёй Скалия что этот Суд не обладает юрисдикцией для пересмотра решения нижестоящих судов. По существу вопроса суд вынес решение, я также согласен с судьёй Скалия, что конгресс действовал конституционно, к слову сказать, министерство Обороны закона о бракосочетании. Интересы в однородности и стабильности полностью обоснованны, оправданы решением Конгресса, чтобы сохранить определение брака, что на тот момент было принято каждым государством в нашей стране, и каждой нацией в мире. Сообщение, в 19-20 (особое мнение).
Большинство видит более зловещий мотив, указывая на то, что федеральное правительство в целом (хотя и не равномерно) перенесено до определения формулировки брака в прошлом. Это верно, конечно, но ни одна из этих предыдущих формулировок штата вариации не был причастен к разногласиям по поводу чего-то, так как большинство ставит его-«мысли, идеи большинства людей важны для самого определения [брака], его роли и функции на протяжении всей истории цивилизации." Анте, в 13. Что Федеральное Правительство рассматривало этот фундаментальный вопрос иначе, чем это рассматривалось (следовало) вариантами (разновидности) поверх (через, за) кровное родство? близость или минимальный возраст вряд ли неожиданно и вряд ли достаточно чтобы обосновать вывод, что "главный вывод", анте, в 22, из 342 представителей и 85 сенаторов, кто голосовал за него, и Президент, который его подписал, была пустое желание навредить. Не отрезать излюбленной законодательной истории и банальное название акта, к которому большинство указывает достаточно, чтобы сделать такой показ. По крайней мере, без некоторых более убедительные доказательства того, что основной целью этого закона было кодифицировать преступное намерение, и что это способствовало неправильным, незаконным государственным интересам, я бы не позорил политические ветви со столкновением с фанатизмом.
Но в том же время я не согласен с результатом анализа, к которому большинство ведет его в этом случае, я думаю, что это более важно отметить, что его анализ не ведет дальше. Суд не имеет в своем распоряжении, и логика его взгляда не решить, определенный вопрос в различных штатах в осуществлении их "историческим и основным полномочием определять семейное отношение," анте, в 18 лет, могут по-прежнему использовать традиционное определение брака.
Большинство старается изо всех сил делать это явным в предпоследнем судебном решении своего мнения. В нем говорится, что "это мнение и его проведение ограничивается теми законными браками", анте 26 - ссылкой на однополые браки, которые государство уже признало в результате в данной местности "сообщества считается перспективным по исторические корни института брака и его меняющегося понимания смысла равенства. "Ante, на 20. Судьи Скалиа считает, что это "прямой, непродуманных отказ от прав? [R]. "Сообщение, в 22.
На мой взгляд, однако, оговорка является логичным и необходимым следствием аргументов, которые большинство решило принять. Доминирующей темой, по мнению большинства, что вторжения федерального правительства в области «центральных государственных внутренних правовых отношений, применимые к его жителям и гражданам" достаточно "необычным", чтобы установить сигналы тревоги. Анте, в 17, 20. Я думаю, что большинство уходит, конечно, как я уже говорил, но нельзя отрицать, что свое решение они основывали на федерализме.
Большинство широкой хроники DOMA отправления от нормального распределения ответственности между штатом и федеральным правительством, подчеркнув, что DOMA "отвергает давней заповеди, что инциденты, выгоды и обязательства брака являются едиными для всех супружеских пар в каждом государстве." Но нет такого отклонения, когда один штат принимает или сохраняет определение брака, которая отличается от своего соседа, ибо он вполне ожидает, что дефиниции штата бы "меняются, в соответствии с конституционными гарантиями, от одного штата к другому." Там же. Таким образом, в то время как "[T] власть штата в определении семейных отношений подчинено главной значимости" с решением большинства, чтобы ударить DOMA здесь, там же., Что власть будет вступать в игру с другой стороны на границе в будущих делах о конституционности государственного определения состояния брака. И он также будет проблем для разнообразия государственности и суверенитета, которые весят против конституционности DOMA в данном деле. См. анте, в 19.
Речь идет не только этим центральным элементом анализа большинства о том, что является уникальным для DOMA, но много соображений на периферии, а также. Например, большинство сосредотачивается на законодательную историю и название этого конкретного закона, анте, в 21, а те, уставом конкретного соображения будут, конечно, во внимание, в будущих делах о различных законов. Большинство подчеркивает, что DOMA был "общесистемный принятия, не определены подключение к любой конкретной области федерального закона", но определение государства брака "является основой широкого государства авторитетом для регулирования субъекта семейных отношений по отношению к защите потомства, имущественных интересов, и исполнения супружеских обязанностей. " Анте, в 22, 17. И федеральное решение подорвало (по мнению большинства) «достоинство [уже] предоставляемые штатами в осуществлении своих суверенных власти", анте, в 21, в то время как решение государства, следует ли расширить определение брака от своей традиционной контуры не влечет за собой подобную проблему.
Может в будущем придется решать проблемы по определению брака, на которое влияют однополые пар. Этот вопрос, однако, не перед нами в данном случае, и мы считаем, что сегодня нам не хватает компетенции рассматривать ее в конкретном контексте Hollingsworth В. Перри, анте, с. ___. Я пишу только для выделения рамок, предела за закреплением большинства рассуждений сегодня, чтобы это мнение стало решающим не только в вопросе, что я верю, что это неправильно было – соответствие конституции DOMA – но также, что все согласны, и Суд недвусмысленно допускает, что это не спорный вопрос.
Судья Скалия.
Безусловно, Суд в Чедхе сказал что установленный законом статус потерпевшей стороны не был “изменен тем фактом, что Руководитель может согласиться с мнением о том, что рассматриваемый устав является неконституционным. ” Но в сноске к этому решению, Суд признал отдельное требование III Статьи “подлежащего рассмотрению судом случая или
противоречие,” и заявил, что это требование было удовлетворено “из-за присутствия этих двух Палат конгресса как противоборствующих сторон. ” Позже Суд отметил что Объединенные
Государства заявили о своем намерении провести в жизнь устав, чтобы разрешить судебный надзор, даже без участия конгресса.
(Случай произошел в Апелляционном суде). Этот аспект нашего мнения, кажется, обращается к той начальной букве положения Апелляционного суда, как говорится в цитате о мнении суда нисшей инстанции 462 США, в 939–940. Но если оно было обращено к положению о преследовании обращения, то замечание было самым чистым изречением (поскольку вмешательство конгресса в том пункте было довольно неправильным). Когда у частной стороны на руках имеется судебный декрет, то дополнительное судебное действие требует, чтобы сторона, пострадавшая от декрета, стремилась уничтожить его. При обсуждении требований Статьи III, большинство пришло к выводу,что она не имеет никакого сходства с нашей юриспруденцией. У истца может быть все положение в мире, удовлетворяющее все
три постоянных требования Lujan, и все же никакое противоречие Статьи III не может быть перед судом. Статья III требует не просто истеца, у кого есть право жаловаться,
но и возражающая сторона, которая отрицает законность жалобы.
Вопрос заключается не в том, как большинство понимает это, “Соединенные Штаты сохраняют долю, достаточную, чтобы поддержать юрисдикцию Статьи III,” вопрос состоит в том, есть ли какое-либо противоречие между Соединенными Штатами и гражданкой Виндсор. Нет.
Я считаю его искаженно забавным, что большинство стремится отклонить требование партии. (Понижение подведомственного требования к "благоразумному" статусу является поразительным устройством;предоставление возможности судов проигнорировать требование всякий раз, когда они верят ему). Пол столетия назад Суд так же “согнулся” после объявления о
представлении относительно конституционности федерального закона. Происходит абсолютно противоположное искажение принципов, ограничивающих нашу юрисдикцию. Печально известное мнение Суда в Flast v. 392 США 83, 98–101 (1968) С тех пор мы жили с созданным хаосом тем захватывающим власть решением, и мы должны будем жить с хаосом, созданным
этим решением.
Большинство авторитетов власти считают, что Статья III может существовать без разногласия между сторонами. В деле Депозитного Национального Багка Гуантри v. Roper, 445
США 326 (1980), Окружной суд пришел к выводу о том, что индивидуальная польза истца, основана на предложение банка-ответчика оплатить в полном объеме требование. Однако истец пытался опровергнуть решение Окружного суда в соответствии с Федеральной процессуальной нормой Гражданского процесса. Между сторонами был долгий спор относительно проблемы, поднятой на обращении. То же самое будет верным и в другом прецеденте, на который ссылается большинство, Camreta v. Грин, 563 американских ___ (2011). Там Окружной суд выяснил, что государственные чиновники- ответчики нарушили Четвертую Поправку,но решение было в их пользу, потому что они были наделены правом на официальную неприкосновенность, к их поведению Четвертая Поправка не применяется.Истец продолжал
настаивать на том, что произошло Четвертое нарушение Поправки.
"Благоразумное" усмотрение, к которому относятся эти оба случая, было создано для того, чтобы отрицать обращение, даже когда существует живое противоречие.
Можно утверждать, что если то, что мы говорим верно, некоторые определения Президента о неконституционности уставов не будут подвергаться нашему обзору. Это - как это должно
будьте, когда и президент и истец согласуют это
устав неконституционный. Где Исполнительная власть приводит в исполнение неконституционный закон, иск, конечно, будет лживым, но если в этом иске Исполнительная влать допускает неконституционность закона,то спор может закончиться мировым соглашением.
В настоящее время происходит “перетягивание каната” между Президентом и Конгрессом который имеет неисчисляемые средства(до импечмента и включая его самого) принуждения Президента к принятию законов. Или президент, возможно, уклонился от представления проблемы конституционности к этому Суду. Президент хочет изолировать от нашего обзора свое мнение о неконституционности.
Многие часто употребляют известное изречение из дела Мербури против Медисона:”Я должен сказать,что область и обязанность суда - пояснять,что есть закон(каков закон)”. Но приговор не говорит и не подразумевает, что область и обязанность суда-всегда говорить каков закон и наоборот, менее вероятно, что это его основная обязанность. Большое значение имеет мнение Председателя Верховного Суда: “Те, кто применяют правило к особым случаям, должны по необходимости разъяснить и интерпретировать это правило. ”. И только когда “особый случай” предстает перед нами, тогда наша задача - разрешить это дело в соответствии со Статьей третьей, и в таком случае появляется наша область и задача обьявить закон.
Соединенные Штаты, истец Эдит Шлейн Виндсор, в качестве ее представителя выступает Теи Клара Спаер и др.
На приказ об истребовании дела в суд Соединенных Штатов Апелляционного второго судебного округа
26 июня 2013
Судьи Скалия, Томас и председательствующий судья присоединяются к части 1, -против.
Это дело о власти в нескольких отношениях. Речь идет о силе нашего народа на самоуправление и силе Суда оглашать закон. Сегодняшнее мнение увеличивает последнее, предсказуемо уменьшая предыдущее. У нас нет власти, чтобы решить это дело. И даже если мы это сделаем, у нас нет полномочий по Конституции аннулировать это демократически принятое законодательство. Ошибки суда по обоим взглядам возникли из-за того же больного корня: возвышенная концепция роли этого института в Америке.
1 А.
Суд готов высказать свое мнение по правовому вопросу, который является сердцем данного дела. Стоящее на пути препятствие, это техническая сторона дела, которая мало кого волнует, кроме людей «of We the People», которые создали ее в качестве барьера против вторжения судей в их жизнь. Они дали судьям в ст.3 «Судебная власть» полномочия решать не абстрактные вопросы, а конкретные дела и споры. Однако истец и правительство полностью согласятся с тем, что должно произойти во время судебного процесса. Они согласны, что нижестоящий суд получил это право; и они согласились в нижестоящем суде, что нижестоящий суд получил это право. Так что же мы здесь делаем?
Ответ находится в центре юрисдикционной части сегодняшнего мнения. Суд считает, что у нас есть полномочия решить это дело, потому что если мы это не сделаем, то наша «главная роль в определении конституционности закона», хотя бы того, который наносит реальный вред истцу, станет «вторичной по отношению к Президенту». Но, Виндсор выиграла ниже, устранила нарушения своих прав, и Президент был рад этому. «Верно», - скажет большинство, НО судебный пересмотр должен проходить не смотря ни на что, дабы не разрушить принцип разделения властей, и если закон Конгресса противоречит Конституции, разрешение данного дела входит в обязанности и компетенцию судебной власти.
Это jaw(law)-dropping. Это утверждение означает судебное верховенство над народными представителями в Конгрессе и Правительстве. Это предусматривает, что Верховный Суда является вершиной власти, так как уполномочен решать все конституционные вопросы, всегда и везде в главной роли. Данная характеристика Суда была бы непонятна для тех, кто написал и ратифицировал наша Национальную Хартию. Они прекрасно осознавали опасность «единичной/первичной/главной» власти, и поэтому создали ветви власти, которые бы «прекрасно координировали условиями их общественных комиссий», и ни одна из ветвей власти не могла «претендовать на преимущественное право регулирования границ между их полномочиями». Народ это сделал для своей защиты. Они сделали это, чтобы защитить свое право на самоуправление против черного превосходства, которое на сегодняшний день большинство находит столь привлекательным. И так было, что Мэдисон мог уверено заявить, не боясь ошибиться, что нет «большей ценности и просвещенных покровителей свободы», чем власть, состоящая из отдельных координирующих сил.
По этой причине мы не можем утверждать, что закон противоречит Конституции. Мы сможем это сделать только тогда, когда это утверждение будет решать исход судебного процесса, и вступает в противоречие с другой стороной. Судебная власть не является властью, «определяющей что есть закон, и дающей Верховному Суду главную роль в определении конституционности законов». Хотя так считает большинство. Большинство должно обратить внимание на иностранные конституции, которые закрепляют такое первенство (преимущество) для конституционных судов, которое осуществляется в другом контексте, чем судопроизводство. Например, Основной Закон ФРГ, ст.93. Судебная власть, как американцы это поняли (а перед ними и их английские предшественники), это власть по вынесению решений по спорам между частными лицами, между государством и частными лицами. Иногда (но не всегда!) стороны не соглашаются не с фактами, связанными с делом (или не только с фактами), а с действующим законодательством, связанным с их делом, - и в этом случае (и только в этом случае!) судебная власть приобретает обязанность и полномочия разъяснить закон («to say what the law is»).
Другими словами, объявление о соответствии законов штатов и федеральных законов с Конституцией это не только не «главная роль» Суда, но и не отдельная. Мы выполняем эту роль как бы случайно, когда это необходимо для разрешения спора. Тогда и только тогда это становится «полномочием и обязанностью судебной власти разъяснить что есть закон». Именно поэтому, в 1793 году, мы отказали в требовании Администрации Вашингтона «разъяснить что есть закон» по определенному вопросу, так как данное дело не было предметом конкретных правовых споров. (3 Переписка и общественные труды Джона Джея 486-489 (H.Johnston изд. 1893)). И поэтому некоторые вопросы права никогда не будут представлены в этот Суд. Отсутствуют реальные, серьезные, жизненно важные споры между отдельными лицами, и у нас нет власти сделать это. Наша власть начинается и заканчивается там, где есть потерпевшая сторона, которая добивается компенсации (восстановление нарушенных прав). Что здесь полностью отсутствует. Ущерб Виндзор был возмещен решением в ее пользу. США получает ущерб от уплаты компенсации, этот иск очень не ординарный. Независимо от того, какой ущерб понесет США, не будет действий, которые просит участник процесса от нас. По указанным выше причинам, решение апелляционного суда должно быть подтверждено. Что заявитель США просит от нас, то же что и ответчик Виндсор просит нас сделать: сказать, что решение было правильным. И тоже самое было и в Апелляционном суде: ни одна из сторон не стремилась отменить решение для Виндсор, так что суд должен был отклонить жалобу (и мы должны отклонить) в связи с отсутствием полномочий (юрисдикции). Поскольку обе стороны согласились с решением районного суда Южного округа Нью-Йорка, дело (иск) должно было закончиться там. Дальнейшее разбирательство было приспособлением, которое не имело никакого объекта, кроме как поднять решение районного суда, которое не имеет никакого прецедентного эффекта в других судах. Прецедентный эффект, который есть, действует во втором судебном округе, а в этом Суде прецедент будет распространяться на все штаты. Мы бы никогда раньше не согласились разъяснить закон, если нет противоречий перед нами. За два века, что существует этот Суд, мы и предположить не могли, что у нас есть полномочия разрешить спор, в котором стороны согласны между собой и нижестоящий суд уже разрешил этот спор. США неохотно признал это в устных аргументах.
Похожее дело, которое у нас было, это дело о иммиграции против Чадха, 462 США 919 (1983). Но в том деле обе стороны судебного разбирательства не согласились с позицией США и нижестоящего суда, и в дело еще вмешался Сенат. Здесь ничего подобного нет.