Классический образ смерти – смерть с косой, которой я не раз наряжалась на Хеллоуин. Было в этом образе что-то притягательное, манящее. То, что находится за завесой - всегда пугает, и все же ты хочешь туда заглянуть. И мне приходилось это делать.
Родители до сих пор называют это плодом больного воображения, но, я-то знаю, что это было. Потому перед тем, как я начну свое повествование, я думаю, что следует вернуться в свои далекие тринадцать, когда я была молодой и наивной. Теперь я уже не такая наивная, как три года назад.
Моя любимая бабушка только отдала Богу душу, и само собой, все были убиты горем. Моя младшая сестра еще не понимала, что такое смерть, а я… я очень ей завидовала. Незнание – благословение. Все суетились, и пытались не забыть о том, что ребенок без присмотра, и, естественно это относилось к Марте, обо мне вспомнили только вечером, и это убивало, но потом случилось кое-что, из-за чего это перестало иметь значение. Я стояла и спокойно смотрела на суетящихся людей, естественно нахмуренная, про меня ж ведь никто не вспомнил.
- Санни, милая, а что происходит? – спросил старческий голос.
- У меня умерла бабушка! – всхлипнула я.
- Как? Нэнси? – изумился голос.
- Нет… – изумилась я уже, оглядываясь по сторонам, и понимая, что рядом никого нет. – У меня помешательство, - решила я, - на фоне стресса, который не должна испытывать маленькая девочка.
- Ты взрослая, Санни, - сурово произнес кто-то бестелесный у меня над ухом, - и хватит убеждать, что ты маленькая.
- Ба? – я сама себе не верила, может мне и вправду пора в сумасшедший дом.
- А кто же еще? – сварливо отозвалась она, - дожилась, не узнаешь родную бабушку…
- Но, это тебя хоронят… - заорала я в воздух, пару родственников обернулось, и уставилось на меня так, словно сомневались в моем душевном здоровье, положа руку на сердце, я сама в нем сомневалась.
- Что за глупости ты рассказываешь? – не верила мне бабушка. – Я всегда говорила твоей матери, что чтение фантастики в таком нежном возрасте очень влияет на развитие психики.
- Да, ты права, - согласилась я, - полностью права, мне надо прилечь.
- Санни, постой, - позвала меня моя прародительница, - ко мне тут один парень приходил, он забирает меня ненадолго по одному срочному делу, потому я не могу остаться на семейное торжество, и я не знаю, когда я вернусь, потому береги маму, ты знаешь, какая она хрупкая, и нежная, в отличие от тебя…
- А я не хрупкая и не нежная? – перебила я ее машинально.
- Ты сделана из прочного материала, но не в этом дело, - отмахнулась бабушка, - береги мать, кроме тебя некому… Уоллеса и самого надо беречь, чем Люсиль и занимается, добивая себя, а Марта… я не верю, что в этой девочке течет арийская кровь. Помни, Санни, я люблю тебя, - и она исчезла, точнее замолчала. А я пыталась вернуть челюсть на место. Объяснений случившемуся было несколько. Бедняжка, она явно не поняла, что скончалась, и это была ее тень. Но это было так мало похоже на правду, и если я и в самом деле разговаривала с духом бабушки, а не свихнулась, как решили все, кому я это рассказала, то жизнь после смерти существует.
Однако, кажется, я заснула на парте прямо в лекционном зале на занятии по философии. И не надо меня винить, потому что не заснуть на этих проповедях – настоящий подвиг. А я не стремлюсь стать благородным рыцарем. Я всего лишь маленькая, ничем не примечательная песчинка из пустыни Гоби…
Я сладко зевнула, и потянулась.
- Выспалась? – это Рокко, мой давний приятель, и боевой товарищ, мы всегда вместе воюем с несносными преподавателями.
- А ты? – парировала я, Рокко чаще спал на занятиях, и расплачивался куда горше, чем я, один раз его даже едва не исключили.
- А я не спал.
- Поразительно, не верю.
- Ты вообще неверующая, - хихикнул Рокко, - я от души дала ему подзатыльник, и он обиженно начал тереть голову. Правда, обида его длилась недолго, секунд двадцать. За что я люблю Рокко, так это за то, что я для него не блондинка, которая если тебе улыбается, то, значит, хочет тебя, а личность. Вообще, мужчины за редким исключением не видят ее во мне. Я просто кукла, мебель, аксессуар. С куклой можно поиграть и выбросить, поменять ее на новую, мебель можно поставить и любоваться нею, аксессуар можно нацепить и гордо всем демонстрировать. Мало кто стремился заглянуть ко мне в душу, половина увидела часть и сошла с ума, другая половина познала меня, и полюбила – это моя мама, лучшие подруги Джулс, и Айрис, Рокко, ну и, хотелось бы верить, Тэтч, но вряд ли иллюзии, и самообман сделают меня счастливой. Рокко видел меня настоящей, признавал равной соперницей, и уважал меня. А это есть странным, ибо красивые девочки созданы не для того, чтобы их уважали.
- Мы часто ищем ответы на вопросы: что есть смерть, а что есть жизнь? – вещала философичка, я закрыла рот вечно болтающему Рокко, и углубилась в слушание. – Ницше утверждал, что смерти нет, подразумевая, что человеческая душа не умирает, но параллельно, он также заверял нас, что Бога нет, но если его нет, что, же тогда дарует бессмертие?
- Так и думала, - пожаловалась я, - ничего существенного, философы только и могут, что трепать языком ни о чем. Но мне нужны ответы.
- Ответы? – переспросил Рокко.
- Ответы! Как же их найти?
- Наркотики?
- Нет, они наоборот сбивают с пути истинного.
- Да, - протянул Рокко, - тебе и наркотики не нужны, они у тебя внутри организма вырабатываются, и зрачки у тебя вечно расширены.
- Над этим я тоже ломаю голову, - серьезно кивнула я.
- Какие планы на сегодня, малышка? – ехидно интересуется мой друг.
- Мне надо встретиться с подругами, а потом я еду за город к своему…
- Странная ты девушка, Санни, - ухмыляется Рокко, - встречаешься с одним, любишь другого.
- Я не люблю Джеймса, - отмахиваюсь, - любовь слишком сильное слово, мне не дано понять его смысл в этом плане.
- Я всем своим девушкам говорю, что люблю их, они млеют.
- Никогда не говори такого, хорошо не подумав. Винс говорит, что любит меня, но я ему не верю. Мы вместе меньше месяца, и знаем друг друга чуть дольше. Нельзя любить человека, которого совсем не знаешь.
- А Джеймса ты знаешь. – Гнул свое Рокко.
- Да, знаю, он мне куда ближе, - не стала отрицать я, - мы с ним прошли через кое-что, как и с тобой, но мы только друзья, хоть это так и назвать сложно.
- Ты не ищешь легких путей.
- Я не ищу стандартных, заезженных сюжетов.
- Твой сюжет тоже весьма зауряден.
- Нет, да… - я задумывалась, - возможно, но в любом случае я устала от этого всего, я не знаю, что у Винса в голове.
- Зато, я знаю, - улыбается Рокко, - как парень скажу одно – у тебя потрясающая фигура, детка, думаю об этом он и думает.
- Помимо этого, у меня есть еще кое-что, - я поморщилась, - я хочу, чтобы любили не мою внешность, а меня настоящую.
- Я люблю тебя настоящую, хоть ты и сущее чудовище, - поддразнил меня давний друг.
- Джеймс знает, какая я на самом деле, вот только, наверное, потому, он не может меня принять.
- Он дурак, Санни,- отмахивается Рокко, и мы замолкаем.
- Никто не знает, что происходит с нашим сознанием, когда мы перестаем существовать, - это философичка, - с одной стороны наши тела – тюрьмы для наших душ, и вероятно, когда мы вырываемся на свободу - нас ждет что-то невообразимое, что-то невероятное, то, что имеет смысл.
Рокко прислушался, сморщил нос, и заявил:
- Не люблю я разговоры о смерти, они навевают мне мерзкое настроение, зачем говорить об этом.
- Это говоришь не ты, а твой суеверный страх, - засмеялась я, - тебе страшно?
- Нет, мне не… - я давлюсь от смеха, - не все такие смелые, как ты, хоть и ты не идеал, я знаю, что ты боишься темноты.
- Нет!
- О, да, я видел, как ты спишь с включенным светом, у супер-девушки есть свои слабости.
- Я просто чувствую, что в моей комнате кто-то есть, когда выключаю свет. Я ощущаю на себе чей-то взгляд.
- Больная, - констатирует Рокко, - остальные слова излишни. – Да, а больные были нашей специализацией. Мы были будущими медиками. Надеждой человечества на процветание и благополучие. Глядя на эту надежду, мне самой становилось страшно.
И тут лекция подошла к своему концу, Рокко умчался к своему объекту страсти, Сирене, он упадает за ней уже не один год, она в то же время пытается удержать его на дистанции. Нет, по-настоящему люди могут любить друг друга, только если они не вместе, как Рокко с Сиреной, как я с Джеймсом. Если, конечно, он меня любит, и я не обольщаюсь пустыми иллюзиями. Мы знаем друг друга довольно давно. Постоянно пытаемся сделать шаг на встречу, и упираемся в глухую стену. Я встречаюсь с парнями, он с девушками, как ни странно, и я пытаюсь выбросить его из головы, но стоит мне его только увидеть, и весь мой циничный и пафосный мир переворачивается, и какая-то частичка меня стремиться к нему. Ненавижу это. Стоит избавиться от этого хирургическим путем.
Я выхожу на улицу, и закуриваю сигарету, и тут выходит Тэтч, Джеймс Тэтчер, метр восемьдесят шесть красивой фигуры, сдобренной стильным прикидом, и хорошей стрижкой, которая ему очень идет. Мальчик – красавчик из обеспеченной семьи, его родители, несмотря на объемный банковский счет, все же делали попытку воспитать сына. Итог превзошел все – избалованность у него смешалась с порядочностью. И эти две натуры вели внутри него постоянную борьбу. Он, то приближался, то удалялся, и я не могла понять его. Хоть он, скорее всего, вряд ли сам себя понимал. Когда мы только начинали наше общение, я не знала, что это затянется на такое долгое время. Нудная и бесконечная эпопея бессмысленной и глупой мозгодробительной убийственной то ли страсти, то ли дурости. Сначала, я страдала, и плакала, потом злилась и неистовала, теперь смеюсь и издеваюсь над своим чувством, которое не могу назвать светлым. Потому что, светлое чувство не предполагает желание задушить его объект.
- Опять куришь? – язвит он, и закуривает сам, - ты понимаешь, как это плохо?
- Ни разу не понимаю, - я скривилась, эти подонки почему-то всегда считают, что им можно такое делать, а нам нельзя, короли мира, мать их…
- Ты себя медленно убиваешь… - я выдыхаю дым ему в лицо.
- А может, я неожиданно умру сегодня?
- Могу тебе в этом помочь, - как видите, Тэтч питает ко мне те же чувства, что и я к нему, в его понимании высшее проявление привязанности милосердно придушить меня.
- Ни капли в этом не сомневаюсь, - цежу сквозь зубы, - могу сделать и для тебя такое одолжение.
- А чем ты будешь заниматься?
- Поеду к Винсу.
- Новый парень? За последние полгода уже сороковой.
- Пятидесятый. А ты что ревнуешь?
- Кого, тебя? Еще чего.
- Или тебе завидно?
- Это тебе стоит мне завидовать, у меня с девушками куда удачней все складывается.
- Ой, ну что ты говоришь, ты прям эксперт по женской части, с велосипедом ты найдешь больше общих тем, чем с созданием женского пола.
- С твоим-то точно.
- Хорошо, хоть с моим велосипедом у тебя все гладко.
- Да, что ты начинаешь, - он нервно сбрасывает пепел, - ты ж знаешь, как я тебя люблю, - услышав это, я начинаю закипать.
- Сколько можно, Джеймс, ты говоришь мне это постоянно.
- Я тебя люблю, - ехидничает он.
- Подонок, - я выбрасываю сигарету, и начинаю уходить.
- Будь осторожна, Санни, - кричит он мне вслед, я останавливаюсь, и оборачиваюсь:
- Что ты сказал?
- У меня просто возникло чувство, что с тобой может что-то произойти. – Он сказал это удрученно.
- Гони его подальше, - отмахиваюсь я, и ухожу со злобно-скривленным носом.
Я вошла в квартиру Айрис, моей давней подруги. Этот человек был для меня, наверное, самым родным на этой планете. Если я скажу, что все всегда было гладко, то я скажу ложь. Всякое было за эти долгие годы, но мы прошли через это вместе. Я бесконечно доверяю ей, и конечно, не могу не заехать к ней после тяжелого дня. Родители Айрис были на работе, и у меня был час, перед тем, как отправиться к Винсу.
- Привет, любимая, - просияла она, открывая двери.
- Солнышко, - обняла я ее.
- Это ты, солнышко, - она провела меня на кухню, и всучила в руки чашку горячего, крепкого, свежесваренного эспрессо.
- Я жду не дождусь выходных, - мечтательно протянула она, делая глоток дымящейся жидкости.
- О, да, я тоже, - мои глаза вспыхнули, - ты ж знаешь, что я в восторге от езды на лыжах.
- Жаль, я не разделяю твои восторги, я не умею кататься, - грустно заметила Айрис.
- Я тебя научу, - радостно пообещала я. - Знаешь, как это здорово, ты едешь, и петляешь, и несешься на огромной скорости, в ушах свистит, и тут – бах – трамплин, и ты летишь. Боже, это прекрасно! – закончила я.
- Ты неутомима, - смеялась Айрис, она вообще куда более спокойна, чем я, из нас двоих я была ураганом, а она тем, что усмиряло меня. – Ничто не в силах тебя остановить.
- Да, что-то в любом случае в силах.
- Что же это? Винс?
- Ну да, именно он, - я отмахиваюсь, - я думала, что остепенюсь с ним, стану семейной дамой, знаешь ли? Поменяю образ жизни. Я думала, что полюблю его, но не получилось, отношения с ним просто грузят меня, давят на меня, и убирают все самое яркое, что есть в моей жизни.
- Ты просто не привыкла к нему, - философски заметила она. – Просто тебе трудно, когда тебя ограничивают рамками.
- Да, ты знаешь это, - вскрикнула я, вскочив на ноги, и начав ходить по кухне. – Он этого не знает, он не знает меня, как он может утверждать, что любит меня, когда видит только поверхность, не заглядывая в глубины.
- Ты ж знаешь, какие они эмоциональные, мимолетную вспышку воспринимают не тем, чем она является на самом деле. Но может это любовь с первого взгляда.
- Ерунда!!!
- Именно такие отъявленные циники, как ты влюбляются сильнее всего.
- Ерунда! Нет такого понятия вообще.
- Ты уже влюблялась!
- Это было временное помешательство, - я скривила губы, продолжая ходить по кругу вокруг стола. – Я была слепа, и вообще в молодости мы все идиоты, после этого, я и стала циником.
- Но, Джеймс… - запнулась Айрис, я замерла.
- Я не понимаю… - растерянно протянула я.
- Прекрасно понимаешь…
- Я не… - я посмотрела в ее глаза, и не увидела там ни грамма тепла, только жесткое требование признать очевидное. – Я не знаю, как объяснить свое отношение к нему, и вообще, где Нолла?
- Опаздывает, и все же?
- Айрис, боюсь, я не дождусь ее, - глухо сказала я, - Винс меня уже ждет.
- Санни!
- Я позвоню, прости, я не хочу об этом думать, или говорить…
… И я действительно не хотела, Айрис могла ткнуть меня носом в действительность. Да, она деликатна, но если случай такой запущенный она не станет молчать, и я бы не стала. Очень давно, мы договорились, что если одна из нас делает что-то глупое, неприемлемое, другая припрет ее к стенке, ведь иногда то, что находиться перед носом проще увидеть со стороны.
Я ехала на велике домой к своему парню, и думала о разной ерунде.
- Тебе просто нечего делать, Санни, - сказала я себе, объезжая какой-то сомнительный пикап, - как говорит отец: все беды от безделья, пора искать работу, если у меня так много свободного времени, которое некуда определить.
Я ехала по маленькой трассе над оврагом, и без малейшей боязни смотрела вниз, думая о том, что будет, если сорваться туда - глупая мысль для того, у кого это вполне может осуществиться. Я была полностью углублена в свои мысли, и не заметила, как мне навстречу выехал грузовик, вернее заметила, но слишком поздно, когда водитель, увидев меня, посигналил. Он попытался отъехать в сторону, но дорога была слишком узкой. Я попыталась вывернуться, но не справилась с рулем, велосипед зацепился за перегородку, и я полетела.
Я даже не закричала, таким ненастоящим казалось мне происходящее. Я взмахнула руками, и увидела дно оврага, которое стремительно приближалось. Я в ужасе распахнула глаза, и поняла, что не дышу. Я ударилась головой о склон, скатилась вниз на большой скорости, и, упав, сильно ударилась затылком.
Это и был тот импульс, который изменил все. Темнота. Бесконечность. Как глупо мы проживаем свою жизнь, тратя свое бесценное время на пустые сожаления, разговоры, мысли. Это и есть тот толчок, который дает нам ощутить дыхание вечности.