ЗАЩИТА ЮЖНОРУССКИХ ЗЕМЕЛЬ В КОНЦЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ СЕМНАДЦАТОГО ВЕКА.




(ИЗ ПЕРЕВОДА ГЛАВ 2, 6, 7, 8 ИСТОРИЧЕСКОГО РОМАНА В СТИХАХ ЛИНЫКОСТЕНКО «МАРУСЯ ЧУРАЙ»)

ИЗ ПЕРЕВОДА ГЛАВЫ2 «ПОЛТАВСКИЙ ПОЛК ВЫХОДИТ НА ЗАРЕ» ...В багрянце солнце. Арок позолота ...едва видна над чернотой горы. ...Затворены в Полтаве все ворота. ...Полтава прячет очи в яворы.   К закату вечер клонится помалу. Звёзд отраженье в темноте криниц. Дозорные по крепостному валу идут, а совы спят внутри бойниц.   Под перекличку стражи каждой брамы — с Куриловских до Киевских ворот — заполнены возы под яворами. Полтавский полк готов пойти в поход.   Коней кормите. Мы на битву едем — с благословенья наших матерей — за край родимый — к смерти иль победе — полтавский полк выходит на заре.   Там бой гремит. Там гибнет наша воля, нехватка копий, сабель, стрел, мечей. Что в общем море горя чья-то доля? Беззвучный крик в безмолвии ночей...   Звезда ль в вечернем небе пролетала, кричал ли сыч, зла вестник — о беде задумывалась сотней дум Полтава, тревожно гривы ив клоня к воде.   Под перекличку стражи каждой брамы — с Куриловских до Киевских ворот — заполнены возы под яворами. Полтавский полк готов пойти в поход.   Коней кормите: путь далёкий к дракам. Держи, Полтава, выше знамя: нам нужна победа; на заре казАкам в поход — ты припадёшь к их стременам.   ИЗ ПЕРЕВОДА ГЛАВЫ6 «ПАЛОМНИЧЕСТВО»   И вот он — Киев! Воссиял крестами и взор угасший красотой пленил. Тут сам Господь бессмертными перстами сии святые горы осенил.   Так долго шла, ждала так терпеливо. И вот он, Киев, за валами он, град стольный, златокупольное диво, души моей малиновый стозвон!   ... Вот в киевские мы вошли ворота. Что ж тихо, будто в городе чума?!.. А дьяк сказал мне: «Вспомни женщин Лота. Не озирайся. Киева нема».   Я осмотрелась — и глаза закрыла, не дав пролиться хлынувшим слезам… Вот как прошло тут войско Радзивилла! — в руины улиц заточён наш храм.   Спит колокольня. Обгорели кроны. Немое всё — и горы, и Подол. В Литву все наши славные стозвоны литовский гетман Радзивилл увёл.   В дыму дворы, базары, винокурни, разграблены, покинуты и хмуры. Сады в чаду пожара опустели. Людей не видно. Лошади не ржут. Лишь башни на валах не обгорели, на небо смотрят. Пепел стерегут.   Так вот что стало с Киевом, с отчизной… Залиты кровью в Киеве валы… «Подобья божьи », — плачу с укоризной — «и до чего же вы Киев довели?! »   Дьяк возразил: «Подобья сатанизма. Когда земля дрожала от копыт, навстречу Радзивиллу вышел Тризна, Печорский пресвятой архимандрит,   и рёк старик коленопреклонённый: «Сосед наш, брат наш с польскою короной!   Вот ключ от города. Откроем брамы. Иди. Войди. Но только пощади священный город и святые храмы».   И Януш князь вошёл — и засадил нам в спины нож. За ним Потоцкий — в груди. Богдан меж ними, как меж двух огней. Что было тут! Рассказывали люди три дня, три ночи Киев пламенел! »   ... Стоял собор старинный с выжженной душою. Мы тихо вступили во мрак. Тот мрак едким дымом пропах. Молились в пустоту, в пепел икон крестились, ища живого Бога в сизых солнечных столбах.   Чернели сдвинутые плиты, как снега тающие глыбы. Рой ангелов в одеждах белых вплотную обступил алтарь. Полу сгорев, стонали стены. Полусгорев, дымились книги, а месяц, что забрёл снаружи, холодным пальцем их листал
ИЗ ПЕРЕВОДА ГЛАВЫ7 «ДЕДОВА БАЛКА»   Зима худые крыши залатала. Искрится, розовея, снег в полях. На все ворота заперта Полтава. Выходят казаки в дозор на шлях. ...Полтавушка — старушка в эти дни-то, а ведь была когда-то молодой… Ох, сколько тут колоколов отлито, когда народ наш воевал с ордой! Ох, как летали стрелы половецкие! Ох, клокотали как орлы степные! Как в память о минувших днях, мертвецкое молчание Полтаву осадило. Враги в набегах — дикие народы — безлюдными оставили дворы, зарыли горы пепла в огороды, где рыли землю только кабаны. А после, то отребье убирая, что разрослось, как сорная трава, проснулсись люди, очи протирая,— Полтавушка, ты всё-таки жива? Плакучи ивы опускали в воду пыль горькую тех горемычных лет, с подземных нор забитую свободу ты выводила под руки на свет. Позарастали рутою руины, и снова голос твой в тоске умолк. В твоих лесах, над водами твоими своим Богам молился князь Витовт. Так шли века. Ты старилась с веками. Шла в небо и врастала прочно в грунт. Тебя обнял железными руками властитель Ненасытный Сигизмунд.   И снова, снова, снова подъярёмна! И вновь тебя запряг — палач и плут — свой Вишневецкий, выродок Ярёма — и снова тянешь ты его хомут. Вновь зарево, вновь с запада зарница. Надежды, заблуждения, обман… Где пал Павлюк — поднялся Остряница — и только цепи разорвал Богдан — как снова лихо: не прошло и года —- у Белой Церкви — новая угода, опять твои угодья отданы, хотят заполонить тебя паны —- чтоб вновь тебя увидеть на коленях, чтоб ощутила вновь себя рабой —- идут по степи хуторов соседних поляки. Твоя крепость примет бой. Идут, бегут, ползут через ограду, с коровами хромая у обочин, а древний город новую осаду с тревогой ожидает этой ночью. ...Зевая, смотрят казаки на шлях, — по самый горизонт — ни зги в полях. Бессмысленно панам идти с облавой — и так уже безлюдно во дворах, встречают их осаду за Полтавой лишь одиночки в редких хуторах

ИЗ ПЕРЕВОДА ГЛАВЫ8 «ОСАДА ПОЛТАВЫ»   Ночь. Злые ветры свищут над степями, снега пути в Полтаву замели, а вражье войско ломится во брамы, но брамы глухи, и молчат валы.   Уж снегом заметён обоз по горло, И сани льдом успели обрасти. Терпи, Полтава. Помолись за мёртвых: передних кони въехали в кресты!   Не ждёт панов Полтава — чай не гости. Отпрянул конь. Овражки, бугорки. Кресты, кресты... Трясясь, стучат, как кости на тех крестах, промёрзнув, рушники.   Метель сечёт, как острые осколки. Полвойска не стоит уж на ногах. Лишь тополиный ствол чернеет голый, да ворон сел на кладбище в снегах. Паны клянут погоду в злом бессилье: Мол, до Полтавы мы едва дошли, а те отстали на четыре мили, — хоть головой тут бейся об валы.   Крутя метель шальную, ветер свищет, — попробуй-ка костёр тут развести! И где ж тут лес?! Сжигай хоть топорища иль хоть руби на кладбище кресты.   Но вот уж скоро утро. Рассветает. Полтава спит до утренней зари? Ан нет! Из пушек целить начинают пришедшие к лафетам пушкари. Полтавцы в бой с панами не вступали и даже колких слов не говорили, то порохом заряды набивали, то носогрейки табаком — курили.   Полтава ставит в караул дозорных. Охранники над валом у окна в лохматых шапочках, в кафтанах чёрных, в плащах, сплошь из овечьего сукна. Да кто ж кому и чем тут угрожает?! Не видно с саблей тут ни чьей руки. Так казаки тут вдоль валов гуляют, да за щитами залегли стрелки.   Уже шляхетство инеем взялось, и с отчаянья в ворота стали бить, кричат до хрипоты. Ворота сносят, но кованные ляхам не разбить.   Одни ворота ляхи всё ж прорвали. Их главный кулаками потрясал, но Пушкаря казак на пике с вала ему вручил такой универсал:   ...Идёт Иван. И, напрягая силы, уж мысленно сгребает снег с могилы. Вдруг видит: вражье войско у ограды (четвертая неделя шла осады).   И вражье войско (чтоб побрал из бес!) деревья валит с шумом, стоном, треском. Там — войско Пушкаря, в селе, за лесом, тут — вражье — рубит пушкарёвский лес!   И старый лес, и молодой лес губят — скорей б согреться! Что смотреть вперёд?! Так вкось, и вкривь, и как попало рубят, что сразу видно: рубят не своё.   И день, и ночь всё рубят, рубят — жуть! И — с вала видно — свозят лес к дороге. То зайчика подстрелят где-нибудь, то выгонят медведя из берлоги.   «Враг губит наш столетний лес зазря. Полковник! Легче в сече умереть, чем так стоять в Полтаве и смотреть, как рубят лес Мартына Пушкаря! »   Пушкарь взглянул. Не произнёс ни слова. Спокойный взгляд. Седая голова. Вдаль под покровом полога ночного Смотрел — и думал: «Поскорей б трава! »   ...Уж зарево над валом запылало. Уж пепел пахнет долею Трилес. Как дикий зверь, обложена Полтава. Горят костры. В огне пушкарский лес.   Костры пылают. Шляхта жарит вепря. Паны уже добыли секача. Уже сидят, как выходцы из пекла, поляки у полтавского ключа.   В том адском пекле над снегами теми уж жаждут ляхи власть вкусить, маня себя той хищной сатанинской тенью в пурпурно-красных отблесках огня.   В огне чернеет кладбище крестами, дровами послужившими ему. Ночной буран никак не перестанет бежать, как привидение, во тьму.   Поскольку мир, стрелять в них не должны мы. Черкес на месте топчется — замерз. Играют трубы. Знатные скотины друг с дружкою танцуют полонез:   своим — услада, казакам — досада. «Вот погоди, мазурку спляшут тут. Потерпим. Пусть танцуют до упада. Пусть первыми они стрелять начнут ».   ...Стоят вельможи. Им теперь, похоже, стоять и ждать тут до скончанья века. «Паны! Мы с вами — равные народы. Свободу наш народ в боях обрёл. Вы принесли сюда свои клейноды, своих орлов. Зачем нам ваш орёл? Полтавский полк стоит тут на защите родного города, родной земли. А вы? Тут вам не Висла. Уходите. Тут — гетманат, у вас там — короли.   Итак, и вам, и нам быть лучше дома, чем в нашем доме в лоб стучаться лбом. Угода? Нам угода неведома, что ниже подтверждает штамп с гербом.   Уйдите. Вы измучены войной, харчей у вас не густо про запас. А если не уйдёте — примем бой, и наши стены станут против вас ».   ...Минуты тянутся длинней веков. Дозорные идут, как на прогулку. Полтавский полк застыл, как от оков. Пушкарь молчит. И только курит люльку.   «Полтава до признания угоды », — дозорные роптали на валу, — «была последним островком свободы, а после — попадает в кабалу! »   «Иль для того мы на чужбине бились, чтоб в город наш поляки возвратились?! » «Не для того, чтоб вновь на нашем месте стояла шляхта, на углу — по двест и!»   «Впустить в Полтаву войско Его Милости? Спасибо, поищите дурака! ». «Теперь так просто в руки не дадимся им, потом дадим отпор наверняка ».   Казак шутил от скуки грустно, с болью: «Хоть чем бы стрельнуть, — хоть пшеном, хоть солью!»   Полковник же не чешет и за ухом. Что ж, так и не дадим отпор в бою?! Лесь попросил: «Разок бабахнем, бухнем? » Пушкарь сказал: «Я вам поговорю!   Нам главное — спокойно и без крови. А там — начнётся: ночи сильвестрóвы, Крещенье, Обретенье Головы... И перемирье, хлопцы — до травы ».   ...Иван стоял и ждал, смотря на вал. Всё было перед ним, как на ладони. Злой ветер крошку снежную вздымал на войско. Мёрзли люди. Мёрзли кони.   Кто мёрз, тех привязали под седло. У нас зимой мороз — не иорданский. Ишь, сколько в гости к нам панов пришло! Один — в карете — прибыл аж из Гданьска.   Лесь рассмеялся: «Голод им поможет так дёрнуть, что петух не кукарекнет ».   ...Идет Иван. И, напрягая силы, уж мысленно сгребает снег с могилы. Вдруг видит: вражье войско у ограды (четвертая неделя шла осады).   И вражье войско (чтоб побрал из бес!) деревья валит с шумом, стоном, треском. Там — войско Пушкаря, в селе, за лесом, тут — вражье — рубит пушкарёвский лес!   ...Стоят вельможи. Им теперь, похоже, стоять и ждать тут до скончанья века. Лесь рассмеялся: «Голод им поможет так дёрнуть, что петух не кукарекнет ».   ...Осада длится долго, долго, долго… Продлится ли до Пасхи с Рождества? Со всех сторон отрезана дорога, — Полтавушка, ты все-таки жива? ...Вот как-то, после Рождества, с утра, решила шляхта, что пришла пора: собрав в дорогу за ночь свой обоз, без сильных перепалок, без угроз снялась — и в степь широкую умчалась. Свобода хоть на кладбище осталась.   Пока они на вал в Полтаве бегали, ворота наши ступою толкали, другие в Братиславе и Чернигове лес так же жгли — и тоже убегали.   Панам пришлось убрать свои заставы не только, видимо, из-под Полтавы.   В полях соседних — сани за санями — полки поляков дружно отступали, а польский ксёндз, небритый ползимы, себя всё кутал в здешние ковры.   Гусары возвращались, стиснув зубы, пощипывая мёрзлые усы, уныло пряча в меховые шубы поникшие холодные носы...   Остатки дня на горизонте меркли. Гудело у людей над головой в пути — и вдруг — со слабым звоном церкви кладбищенской — Полтавы глас живой.   Дед на дорогу из избушки взглянул — и видит: жерлом в снег упёрлась брошенная пушка, чугунный львовский фальконет.   Кони ускакали. Скачут галки. Вечер. Скоро солнце догорит. ...Снова из галерниковой балки в небо дым курит, курит, курит…

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-11-20 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: