Видное место среди неокейнсианцев принадлежит английским экономистам Р. Харроду и Дж. Робинсон. Австралийский экономист Г. Харкоурт писал: “Возрождение интереса к проблеме роста и накопления в послевоенный период было возвещено классикой сэра Р. Харрода.. и продолжено главным трудом Джоан Робинсон “Накопление капитала”. Теория государственно-монополистического регулирования капиталистической экономики, основные принципы который были разработаны Дж. М. Кейнсом в “Общей теории занятости...” под непосредственным влиянием мирового экономического кризиса и депрессии 30-х годов, трансформировалась в послевоенный период под воздействием новых исторических условий - формирования и быстрого прогресса мировой социалистической системы, дальнейшего роста капиталистического обобществления производства и углубления общего кризиса капитализма - в теорию государственно-монополистического регулирования капиталистического производства с целью достижения устойчивого темпа расширенного капиталистического воспроизводства, в теорию экономической динамики, или теорию экономического роста. Это изменение формы буржуазного макроэкономического анализа - от теории занятости к теории экономической динамики - представляло собой отражение роста противоречий современного капитализма в условиях обострения экономического соревнования двух противоположных мировых систем.
Если Дж. М. Кейнс формулировал свою задачу как устранение чрезмерной безработицы, т. е. в известном смысле ставил перед собой частную проблему короткого периода, то теоретики экономической динамики подняли более сложный и общий вопрос: отыскать пути обеспечения устойчивых темпов роста капиталистической экономики. Одно это изменение акцента буржуазного макроанализа свидетельствовало о новом этапе борьбы двух систем, наступившем в послевоенный период.
|
|
Характерно, что идея о неизбежности экономических кризисов явилась отправным пунктом главной работы английского буржуазного экономиста, профессора Оксфордского университета Р. Харрода “К теории экономической динамики”, одного из виднейших последователей Дж. М. Кейнса, сыгравшего важную роль в развитии неокейнсианства. Это произведение Р. Харрода, основные идеи которого были разработаны в конце 1946 и начале 1947 г., написано им под впечатлением начавшегося в США первого послевоенного кризиса перепроизводства 1945-1946 гг. Р. Харрод исходил из убеждения, что при всех, даже наиболее благоприятных, условиях капиталистическим странам не удастся избавиться от периодических депрессий. В предисловии к своей книге он писал: “В основу этих лекций положена мысль, что раньше или позже мы должны столкнуться с проблемой стагнации и что экономистам именно на нее придется обратить главное внимание”
Предмет исследования неокейнсианских представителей макроанализа, их методология подчинены той же главной задаче, что и работы Дж. М. Кейнса, поискам количественных зависимостей капиталистического воспроизводства с целью выработки практических рекомендаций государственно-монополистического регулирования капиталистической экономики. Однако новые экономические задачи, поставленные перед ними послевоенными условиями развития капитализма, потребовали дальнейшего развития макроэкономических исследований и разработки новых экономических проблем, прежде всего проблемы расширенного воспроизводства. О буржуазных теориях экономического роста Б. Селигмен писал: “Цель их состоит в том, чтобы обнаружить такие точки равновесия во времени, которые были бы совместны с различными динамическими воздействиями, вторгающимися в экономику”
|
|
Методология Р. Харрода близка методологии Дж. М. Кейнса: широкое использование агрегированных экономических величин, позволяющих в известной мере уловить всеобщие экономические формы, в которых осуществляется процесс общественного воспроизводства, и уклониться от анализа социально-экономического содержания этого последнего; характерный и для Дж. М. Кейнса количественный подход к экономическим явлениям; довольно широкое применение психологического метода. Отличие методологии Р. Харрода состоит в том, что она больше приспособлена к рассмотрению расширенного воспроизводства прежде всего в том смысле, что Р. Харрод не абстрагируется от изменения производительных сил. Он включает в число переменных величин как технику производства, так и численность рабочей силы и выработку продукции па душу населения Более того, он признает изменения количественных пропорций в распределении национального дохода. Однако основная методологическая позиция кейнсианства остается у Р. Харрода неизменной. Он также абстрагируется от исторических аспектов законов капитализма, сосредоточивая свои усилия на их функциональных аспектах, от процессов развития капиталистического способа производства как особой системы производительных сил и производственных отношений и целом.
|
|
То обстоятельство, что он ближе Дж. М. Кейнса подошел к проблемам развития экономики капитализма, поставив в центре внимания проблему расширенного воспроизводства, вынудило его занять более негативную позицию, чем Дж. М. Кейнс, в отношении “трудового измерителя” экономических величин, в отношении тех немногих элементов трудовой теории стоимости, отражающих функциональные аспекты экономических явлений, которые имеются в теории Дж. М. Кейнса. Произведенное Р. Харродом изменение в предмете исследования - переход от “статики” к “динамике” - усилило опасность, таящуюся для буржуазной апологетики в подходе к экономическим явлениям с точки зрения “трудового измерителя”.
Стоимость Р. Харрод понимает как покупательную силу данного товара по отношению к другим товарам, т. е. как меновую стоимость. “Постоянная величина стоимости, - писал Харрод, - равнозначна постоянной покупательной силе по отношению к товарам”. Между тем меновая стоимость есть лишь внешнее проявление стоимости. Она определяется соотношением стоимостей обмениваемых топазов. Это означает, что меновая стоимость не дает непосредственного представления ни о величине, ни об изменении стоимостей товаров. При одновременном и одинаково направленном изменении стоимостей обмениваемых товаров их меновая стоимость, покупательная сила в отношении друг к другу, может остаться неизменной, хотя стоимости этих товаров изменились.
Выступая против “трудового измерителя” так, словно стоимость непосредственно измеряется в часах рабочего времени, Р. Харрод выдвигает следующую, не лишенную) интереса аргументацию.
Во-первых, опираясь па теорию фонда заработной платы, Р. Харрод утверждает. что “трудовой измеритель” предполагает, что “средняя денежная заработная плата рабочих никогда не поднимается, поскольку частичным увеличениям ее в одних областях противостоят эквивалентные уменьшения в других”. Он подменяет трудовую теорию стоимости, дающую основу и для понимания количественных законов экономики, вульгарной теорией фонда заработной платы, искажающей их и не имеющей к трудовой теории стоимости никакого отношения. Более того, трудовая теория стоимости в ее применении к рабочей силе как специфическому товару раскрывает полную несостоятельность апологетической теории фонда заработной платы, се главный тезис о неизменности этого фонда и его разделении пропорционально числу рабочих. Трудовая теория стоимости позволяет подойти к пониманию того, что заработная плата рабочих определяется и конечном счете стоимостью рабочей силы, а не результатом деления некоего поименного фонда заработной платы на число рабочих.
Во-вторых, использование “трудового измерителя” Р. Харрод объясняет “властью над нами прошлых традиций”. Под “трудовым измерителем” он имеет в виду непосредственное измерение экономических явлений в часах индивидуального рабочего времени. Между тем, стоимость товаров определяется средними, а точнее, общественно необходимыми затратами труда на их производство. Не удивительно, что он приходит к заключению, что использование “трудового измерителя” подорвет механизм товарно-денежных, кредитных отношений. С этим выводом можно согласиться. Но он ни в коем случае не бросает тени на трудовую теорию стоимости. Известно, что К. Маркс во многих работах выступал против “трудовых”, “рабочих денег”.
Отвергая трудовую теорию стоимости, Р. Харрод писал: “В дальнейшем изложении я буду исходить товарного измерителя стоимости” Эта позиция представляет собой отход от теории Дж. М. Кейнса. который брал в качестве единицы измерения час труда неквалифицированного рабочего.
Р. Харрод, как и ранее Дж. М. Кейнс, в своем отношении к трудовой стоимости занимает в конечном счете двойственную полицию. В целом он отвергает трудовую теорию стоимости. Однако поскольку без нее анализ количественных зависимостей процесса капиталистического воспроизводства невозможен, Р. Харрод вынужден признать некоторые ее аспекты. Мы видим, что он стремится опереться на меновую стоимость товаров, на их “покупательную силу по отношению к другим товарам”. Вместе с тем он вынужден признать и эквивалентный характер меновых отношений. Более того, эта сторона закона стоимости возводится им в “основной закон” - “основной закон экономической науки, а именно тот закон, но которому ничто не приобретается без возмещения”.
Прежде всего отличие теорий неокейнсианцев от концепции Дж. М. Кейнса состоит в постановке проблемы экономической динамики в противовес и в дополнение к экономической статике, которой уделял главное внимание Дж. М. Кейнс. Что же понимается под экономической динамикой и статикой?
Статика и динамика трактуются Р. Харродом в качестве двух составных частей экономической теории, из которых только одна, статика, получила достаточную разработку у Дж. М. Кейнса. Теория динамики же “едва ли даже существует” а между тем именно с ней Р. Харрод связывает коренную перестройку экономической науки. Необходимость разработки теории динамики Р. Харрод аргументирует требованиями, предъявляемыми к буржуазной экономической науке со стороны хозяйственной практики, диктуемыми противоречиями капиталистической экономики.
Анализ работы Р. Харрода показывает, что в основе разграничения им статики и динамики лежит разграничение простого и расширенного воспроизводства. Таким образом, постановка Р. Харродом проблемы динамики есть не что иное, как выдвижение им в отличие от Дж. М. Кейнса и в развитие его идей проблемы расширенного воспроизводства.
Теория сбережений Р. Харрода. Эта теория занимает одно из центральных мест в концепции Р. Харрода об экономической динамике. Теория экономической динамики - это неокейнсианская теория расширенного воспроизводства. Понятно поэтому то внимание, которое уделяет Р. Харрод проблемам накопления денежного капитала и капиталовложениям.
Процесс накопления капитала Р. Харрод изображает как совокупный результат актов индивидуального сбережения. В свою очередь индивидуальные сбережения он делит на две части: требующиеся для удовлетворения потребностей человека на протяжении его жизни и предназначенные для передачи по наследству. Первая часть сбережений определяется, по Харроду, ожиданием роста дохода, ростом потребностей и неспособностью зарабатывать в последней фазе жизни.
Сбережения рассматриваются Р. Харродом как явление расширяющегося хозяйства, т. с. как элемент расширенного воспроизводства.
Характерно, что сбережения корпораций, которые являются главным источником накопления капитала и источником которых в свою очередь является прибавочная стоимость, Р. Харрод, затушевывающий их социально-экономическую сущность, рассматривает как часть личных сбережений. Между тем он не может не видеть, что результатом этих сбережений является “дополнительный капитал”. Однако, рассуждает Р. Харрод, используется этот капитал для удовлетворения “частных нужд предпринимателей и акционеров”, а поэтому и вложения в корпоративное предприятие есть разновидность и часть личных сбережений.
“...Сбережения корпораций”, - пишет Р. Харрод, - “не могут явиться дополнением к личным сбережениям, а являются только частью последних”.
Таким образом, Р. Харрод стремится стереть различие между индивидуальным сбережением, имеющим потребительский характер, и “сбережением”, образующим новый капитал, собственно капиталистическим накоплением. Позиция Р. Харрода преследует цель затушевать тот очевидный факт, что корпоративные сбережения делает только один класс буржуазного общества - капиталисты, да к тому же из доходов, полученных путем эксплуатации работников, затушевать факт капиталистической эксплуатации, а тем самым и классовые противоречия буржуазного общества в процессе накопления капитала—такова цель отождествления Р. Харродом личных потребительских сбережений населения и накопления капитала.
Известно, что личные сбережения трудящихся, не только долгосрочные, но и краткосрочные, через систему банковских институтов используются в буржуазном обществе для финансирования накопления капитала. Фактически все виды сбережений в буржуазном обществе, личные и предпринимательские, не только не являются личными сбережениями, а, напротив, представляют собой лишь. различные формы накопления капитала. используемого только предпринимателями. Это обстоятельство служит гносеологической основой для утверждений Р. Харрода о природе корпоративных сбережений. Тот факт, что и личные сбережения трудящихся используются для финансирования капитальных вложений, вовсе не означает, что накопление капитала корпорациями есть форма личных сбережений.
Вместе с тем такое отождествление, осуществляемое Р. Харродом в апологетических целях, вступает в очевидное противоречие со стоящими перед ним задачами изучения количественных зависимостей капиталистического расширенного воспроизводства, центральным моментом которого является капиталистическое накопление. Поэтому перед Р. Харродом возникает необходимость как-то обособить собственно накопление капитала от личных сбережений. Это он пытается осуществить с помощью категории “прибавочных сбережений корпораций”.
Корпоративные сбережения он относит к личным только в той мере, в какой они делаются с целью личного обеспечения. “Коммерческая амбиция”, как именует Р. Харрод мотив капиталистической прибыли, побуждает частных лиц вкладывать в корпорации “больше сбережений, чем они были бы расположены делать для обеспечения своих личных нужд”. Излишек корпоративных сбережений сверх той их суммы, которая предназначена для обеспечения личных нужд капиталистов, называется Р. Харродом “прибавочным сбережением корпораций”. Таким термином он определял, следовательно, инвестиции, приносящие капитализируемую часть прибавочной стоимости, ее накопляемую часть, в отличие от тех инвестиций, доход от которых идет на нужды личного потребления капиталистов. Таким образом, “прибавочное сбережение корпораций” есть та сумма инвестиций, которая находится в определенной количественной связи с накопляемой частью прибавочной стоимости.
Р. Харрод понимал, что накопление капитала, имеющее целью производственное использование полученного дохода, отличается от накопления, преследующего потребительские цели капиталиста. “...Чтобы получить совокупный итог всех сбережении общества в целом”, - писал Р. Харрод о “прибавочных сбережениях корпорации”, - надо указанный излишек прибавить к тем личным сбережениям, которые обусловлены основными рассмотренными выше частными мотивами”.
Вместе с тем очевидно, что Р. Харрод смешивает личные потребительские сбережения с накоплением той части денежного капитала, которая предназначена (с помощью произведенной им прибавочной стоимости) для удовлетворения личных потребительских нужд капиталистов. Если первые представляют собой сбережения из дохода, то вторые являются капиталом, если в первом случае личное потребление покрывается отложенным доходом, то во втором - прибавочной стоимостью, полученной с капитала, используемого капиталистом именно для этой цели.
Выделение двух составных частей капитала - “капитала для потребления” и “капитала для новых инвестиций” (“прибавочные сбережения корпораций”) - имеет важное значение при анализе количественных взаимосвязей процесса расширенного воспроизводства. Назначение этих различных частей капитала неодинаково: только часть капитала непосредственно связана с обеспечением нужд расширенного воспроизводства, в то время как другая часть капитала функционирует ради производства прибавочной стоимости, предназначенной лишь для потребительских нужд капиталиста.
По теоретическим вопросам, затрагивающим социально-эконо-мическое содержание экономических отношений капитализма а не чисто количественное их выражение, Р. Харрод занимает определенно вульгарные позиции. Они носят особо вульгарно-апологетический характер, когда Р. Харрод бывает вынужден рассматривать проблему источников капиталистических доходов, прибыли, процента и т. п. Так, ссудный процент он трактует как “вознаграждение за акт ожидания”, а прибыль - как “плату за риск”. Вопрос о происхождении эксплуататорских доходов в соответствии с традицией вульгарной буржуазной политической экономии подменяется здесь другим вопросом (который также трактуется апологетически): чем оправдать получение таких доходов?
Основные усилия он направляет к тому, чтобы выяснить, оправдан ли прирост денежной суммы, отданной в кредит, а отнюдь не к тому, чтобы установить источник этого прироста, хотя, по видимости, Р. Харрод поднимает решающую в этом отношении проблему: как возникновение процента связано с законом стоимости, бледной тенью которого в работе Р. Харрода выступает некий “закон возмещаемости”. “Если бы в самом деле не существовало никаких веских соображений, оправдывающих такой прирост, процент должен был бы встретить не только моральное осуждение, но нарушил бы важный основной закон экономической науки... по которому ничто не приобретается без возмещения”.
И здесь проблема переносится из экономической в моральную область. Сама постановка вопроса предполагает, что возможно такое оправдание процента, такие “веские соображения”, которые могли бы исключить нарушение “закона возмещаемости”.
Об этом свидетельствует и выдвижение Р. Харродом принципа “предпочтении во времени” (кстати, давно известного из концепций австрийской школы). Суть его состоит в том, что “блага настоящие” ценятся выше, чем “блага будущие”. “Мы не так живо представляем себе будущее, как настоящее", - пишет Р. Харрод, - “и выгоду иметь деньги в будущем оцениваем ниже выгоды иметь их теперь...”. “Предпочтение во времени” есть ни что иное, как жадность, уточняет далее Харрод.
Опираясь на столь, солидное “основание”, Р. Харрод приходит к неожиданному заключению, что получатель процента за отданные в ссуду деньги не только не будет иметь никакого выигрыша, но, наоборот, “он почти наверняка потеряет от этого”.
Почему же это произойдет? Во-первых, заявляет Р. Харрод, заимодавец должен будет урезать свое потребление на сумму и время займа. Во-вторых, большая сумма денег в будущем может иметь меньшую полезность, чем меньшая сумма в настоящее время. И “нищенский излишек” в виде ссудного процента не может компенсировать эту разницу вследствие “закона убывающей полезности дохода”.
Таким образом, Р. Харрод собирает вместе и систематизирует старые вульгарные концепции: теорию “воздержания” Н. Сениора, концепцию “настоящих и будущих благ” австрийской школы, “принцип неопределенности будущего” - в своей попытке оправдать одну из форм прибавочной стоимости - ссудный процент, более того, затушевать сам факт финансовой эксплуатации трудящихся масс.
Это лишний раз подтверждает тот вывод, что буржуазный макроэкономический анализ в том случае, если он затрагивает проблемы, связанные с сущностью экономических отношений капитализма, неизменно становится на апологетические позиции.
По мнению Р. Харрода, в частной экономике действуют мощные силы (в виде невыгодности получения процента за кредит), которые существенно ограничивают частные сбережения. Отсюда проистекает вывод Р. Харрода о необходимости государственного контроля над сбережениями. “В данный момент”, - пишет он, - “мы живем в условиях режима, при котором объем национальных сбережений в большей степени контролируется государством”.
Нечеткость в классификации сбережений на потребительские и производственные, которую допускает Р. Харрод, затрудняет ему рассмотрение вопроса о влиянии изменения процентной ставки на величину сбережений. “Здесь было бы уместно рассмотреть возможное влияние понижающейся процентной ставки на размер сбережений”, - писал Р. Харрод. - “К сожалению, представляется невозможным дать на этот вопрос определенный ответ”.
Нет ничего удивительного в таком заключении Р. Харрода, ибо “сбережения” по-разному реагируют на изменение величины процента в зависимости от своей собственной природы. Накопление капитала в денежной форме стимулируется при понижающейся ставке процента, поскольку возрастает средний предпринимательский доход капиталиста. Личные же сбережении уменьшаются при падении процента, выплачиваемого банками по вкладам. Дело здесь в том, что капиталист платит процент за взятые в ссуду деньги, потребитель же получает процент за вложенные в банк деньги, которые он сберегает для будущего потребления. Отождествление денежной формы капитала и денег как таковых лежит и в основе этой позиции.
Это количественное различие в движении двух видов “сбережений”, разумеется, замечает Р. Харрод. Он пишет о том, что корпоративные сбережения, в том числе и прибавочные, стимулируются падающей величиной процента. Что же касается личных сбережений, то о них Р. Харрод пишет: “Во всех случаях эти сбережения должны, по-видимому. уменьшаться с понижением процентной ставки". Однако Р. Харрод затрудняется дать определенный ответ на вопрос о том, как меняется объем сбережений в случае снижения процента, поскольку под воздействием теории “воздержания” он сводит к личным сбережениям и корпоративные сбережения, по крайней мере их часть.
“Общий вывод из всего этого анализа остается неопределенным”, - заключает Р. Харрод. - “Прибавочное сбережение корпораций, вероятно, растет но мере понижения процентной ставки, тогда как личные сбережения, вероятно, понижаются”. Таким образом, очевидно, что именно вульгарная политэкономическая концепция “воздержания” от потребления при формировании капитала является препятствием к количественному макроэкономическому исследованию зависимости объема накопления капитала от изменения ставки процента.
Р. Харрод во многих пунктах поддерживает теорию процента Дж. М. Кейнса, и прежде всего его трактовку процента как “психологического феномена”. По Харроду, процент есть ни что иное, как “результат суждений и мнений, надежд и опасений... а вовсе не физическое явление”.
Последнее утверждение Р. Харрода направлено к тому, чтобы отрицать объективный характер процента, свести его к чисто волевому акту.
Но все же Р. Харрод не во всем согласен с Дж. М. Кейнсом в теории процента. Он критикует Дж. М. Кейнса за игнорирование им “ожидания” в трактовке процента и за связь процента только с “предпочтением ликвидности”. Реальная основа этой критики состоит в стремлении Р. Харрода усилить апологетическую направленность теории “сбережепия”, т. е. теории капиталовложения, которая без теории “ожидания” утрачивает одну из важных апологетических опор. “Я должен признать”, - пишет Р. Харрод, - “как это наверняка должен был бы признать и Дж. М. Кейнс, что. прежде чем может быть получена некоторая сумма капитала, должны иметь место следующие два действия: 1) ожидание и 2) расставание с ликвидностью”.
Таким образом, возникновение капитала Р. Харрод объясняет “ожиданием”, позволяющим накопить определенную сумму денег, и “расставанием с ликвидностью”, т. е. предоставлением данной суммы в кредит. Акты накопления капитала и кредитование, хотя и в психологизированной форме, все же выделены Р. Харродом. Однако он полностью игнорирует эксплуататорскую основу накопления капитала, его связь с присвоением прибавочной стоимости, а потому и кредит рассматривается фактически как “заем денег”, а не как форма движения ссудного капитала.
Р. Харрод критикует теорию процента Дж. М. Кейнса и по другой линии. Он упрекает его в односторонности при трактовке зависимости между величиной процента и объемом предложения ссудного капитала. “...Существуют две возможности определения взаимной связи между процентом и размером предлагаемых сбережений, из которых Кейнс, по-видимому, учел только одну”.
Дж. М. Кейнс, как отмечает Р. Харрод, рассматривал условия, для которых были типичны недостаток капитала и боязнь вкладывать капитал вследствие глубоких кризисных процессов, охвативших капиталистическую экономику в 30-е годы. В результате капиталовложения оказывались ниже сбережений, полная занятость отсутствовала. Теперь же характерно, как пишет Р. Харрод, другое: норма процента устанавливается на таком низком уровне, что капиталовложения начинают опережать сбережения. В результате возникает инфляция.
Отсюда видно, что Р. Харрод проводит различие между накоплением денежного капитала (сбережение) и реальным капиталовложением (капиталовложение). Важно и то, что Р. Харрод подчеркивает возможность несовпадения этих двух величин. Если сбережения превышают капиталовложения, то возникает безработица, если же, напротив, капиталовложения превышают сбережения, возникает инфляция.
Стремление добиться такого соотношения этих двух величин, которое необходимо для обеспечения динамического равновесия, порождает, по мнению Р. Харрода, “потребность в контроле” государства над экономикой. Говоря об условиях послевоенной инфляции, Р. Харрод замечает: “Нынешнее положение как раз и является точно такой ситуацией, при которой усилия министра финансов направлены на удержание нормы процента, соответствующей предпочтению ликвидности, на уровне значительно ниже того, при котором капиталовложения сравнялись бы с суммой сбережений, производимых в условиях полной занятости. Отсюда потребность в контроле”.
Необходимость государственно-монополистического регулирования порождаются, таким образом, по свидетельству Р. Харрода, и присущим капиталистической экономике противоречием между накоплением капитала и капиталовложением. Процессы обобществления, охватывающие и эту сторону капиталистического воспроизводства, - вот основа “контроля”, о котором пишет Р. Харрод. Следовательно, он связывает необходимость “контроля” над экономикой с процессами накопления капитала, т. е. с необходимостью обеспечения расширенного воспроизводства.
В этой связи характерно, что Р. Харрод значительное внимание уделял вопросу о возможности “естественной тенденции” нормы ссудного процента к понижению. В этом он видел “решающий вопрос современного экономического положения”. Следуя за Дж. М. Кейнсом, он считал, что капиталистическая экономика не в состоянии собственными силами обеспечить соответствующее понижение процента. “Между тем все согласны, что это есть единственное действенное лекарство от безработицы”, - писал Р. Харрод. - “Безработица упорно держалась годами и не была излечена. Поэтому планомерное снижение процентной нормы является делом первостепенной важности”.
Анализ показывает, что теория сбережений Р. Харрода подчинена главной задаче его экономической концепции - анализу количественных зависимостей процесса накопления капитала, т. е. расширенного воспроизводства. С одной стороны, Р. Харрод вынужден выделить в качестве ключевого момента расширенного воспроизводства накопление капитала; этой цели служит его категория “прибавочных сбережений корпораций”, а также фактическое разделение им капитала на две части, из которых одна функционирует в целях обеспечения капиталисту дохода на нужды личного потребления, другая обеспечивает получение накопляемой части прибавочной стоимости. С другой стороны, он маскирует эксплуататорское происхождение и использование “корпоративных сбережений” под общим понятием личных сбережений.